Промысел 2 9 2

Начало:
http://www.proza.ru/2014/04/28/602

Предыдущая страница:
http://www.proza.ru/2015/09/14/1686

Оба ночных светила сникли для покоя, Рождающаяся Звезда явилась на середине восточного склона и в зените умерла. Тайна владела миром. Охотник оценил беспрозвонье и встретил взгляд дочери Пайти.

Где свой, там и стой, сказали бы в Мойи. Старшая мать племени Синих Камней помнила слово, безоглядно выполняла правила пути, поэтому следовало спокойно уснуть.

Лайп не играла в детстве, не забавлялась в юности, но у Первого Рукава слышала, что кричали дети. Её ребятишек преимущественно дразнили, но помнилось и мнилось сквозь предсонное забытьё другое:

«Если чаден твой очаг, значит: топливо - кизяк.
Если войлок над рекой, значит: спать улёгся зной.
Если жарок сердца стук, значит: близко милый друг.
Если ягодник цветёт, значит: сытным будет год.

Если холодно вдвоём, значит: скоро рухнет дом.
Если радуга висит, значит: мир дождями сыт.
Если светлый дымоход, значит: круг добычи ждёт.
Если птицы не поют, значит: осень тут как тут.

Если мать сказала, стой, значит: ты ещё малой.
Если яростен закат, значит : ветры налетят.
Если важен стылый след, значит: голод твой сосед.
Если всласть звучат уста, значит: совесть не чиста».

Женщина ушла и отключилась. Потомок Нокка лежал на животе в капсуле метров за триста от Глиняных пещер, постигал красоту формул сокращённого умножения.

Рядом копошились дети. Запах малышей ласкал притуплённые опасностью чувства, намекал на беспрерывность бытия.

Раны Данн зажили. Девочка безмятежно и радостно тащила ножку в рот, наслаждалась бегущими перед глазами расписными фигурками человечков и животных.

Спокойное сердце, - желанный ребёнок, отметил Кин. Другое дело Тонд.
Теперь была редкая минута, когда беспричинные страхи оставили отторгнутого прежде рождения жителя бассейна Великой реки.

Сын норовил уползти, не интересовался окружающим, только собственный непосильный труд увлекал и завораживал. Неудачи отсутствовали.

Перемещаться относительно отцовских рук было приятно. Затраченные усилия приносили удовлетворение сами по себе. Внешнее жить не мешало.

как всякий охотник, Кин умел дистанцироваться от ситуации, расслабившись, собирать в кулак волю, в полубеспамятстве или темноте активизировать внимание, подсчитывать и распределять минимальные ресурсы. Но существование в абешке четверых перехлёстывало нагрузки сверх меры.

Общаться с Котти не захотел, выпросил минуту передышки. Дети работали автономно, жена ушла, выставила контрольные точки по процессам.

Нокк с Излучины не только понимал значения слов, но и умел активизировать эти самые процессы относительно выставленных точек, только окунуться в безмолвное созерцание злоключений Мойи не спешил. Выщелкнет монитор, если потребуется, говорил охотник, и был прав.

Обресть желая жрачью стать,
Баран решил обжорой стать.
Упрямый жрец достиг бы цели,
Да волки сильно жрать хотели,
Жевали жёстко, жрачно так!

Однако жрать умел червяк,
Живущий в волчьем животе.
Жранул, и серые не те:
Поджали жидкие хвосты
От заражённой жратоты.

Поуменьшалось жратв и злоб,
Поскольку жрать любил микроб.
Он с настоянием катка
Сожрал волка и червяка,
Во славу малых превознёс!

Но жратвовластный дед мороз
Куснул ледовым зубом, и
Микробы сникнули в нули.
Сожраты листики, цветы,
Всё, кроме белой красоты!

Мир  холоден, лишь  время, вот!
Прожорливую зиму жрёт.

А в помощь тихое тепло
Усталый холод сожрало.

Весна, увы, всегда нова!
Жрёт сущность гумуса трава,
Шуршит сверх трений, сил и стран,
Чтобы её сожрал баран
И блеял "БЕ!" на целый свет!

 Живи жратва!
Жируй поэт!

 Ида спустилась, миновала тихо дрыхнущую охрану, взрезала верёвки полога. Повелитель колдунов сидел один у маленького костерка.

Появление приёмной дочери не озадачило. Помнил недавнюю болезнь и посетительницу. Котти подвинулся, указал место на плетёном коврике рядом.

«Я знаю, ты минуешь стены, застилаешь глаза неугодным».
Сказал хозяин круга вместо приветствия.

«Делаю так, если верёвки гнилые, а сторожа глупые и ленивые. Ты, повелитель, подобрал себе дивных сподвижников. Каждый норовит выспаться, вычесать блуд, пожрать и на закуску отгрызть дающую корм руку, только иногда оглядывается на готового ударить в спину приятеля».

«предлагаешь заменить?»
«Предупреждаю».
«Таково правило власти. Не о чем предупреждать ходящих по лезвию ножа».

«Я принесла тебе круглые водоросли, пищу сильных. Муж взял у реки. Хочу, чтобы ты, повелитель, съел и порадовался благодатным плодам лета. Вряд ли кто-нибудь из подручных способен такое добыть».

«Мы, женщина, живём в горах, далеко от большой воды. Здесь растут только «ворсистые пальцы». Хорошая зелень. Возьми на выступе станового камня».

Ида видела: старик изголодался по бесхитростному человеческому общению, но за годы игры во власть разучился говорить о чём бы то ни было, кроме неё.

«где твой муж?»
«Здесь, почти у самой черты твоего круга».

«Родоначальник спрятался за спиной жены, боится?
«Я вошла одна. Хочу говорить с тобой».
 «Боишься, что муж возразит?»

«Не о страхе речь, отец. Нам может помешать данный некогда приказ убить последнего Нокка».

«С чего ты взяла, женщина!»
«С того, повелитель. У Третьего рукава и дальше по пути следования не было стойбища, где бы ставленники главного тайнознатца ни предпринимали попыток выполнить случайно данное повеление».

«Сила женщины бережёт охотника?»
 «Она тоже, но главное, Мастерство вождей племён. Вот залог безопасности. Дозорные оказываются на месте и вовремя».

«Моих людей убирали с пути?»
«закон продолжения рода велит хранить живущее рядом. В племенах знают правило. Если б ты догадался, мудрец, на трупе вырастает три убийства».

«Детей не дал Создатель Женщине. Говорит со старым Котти, точно с ребёнком у очага».
«Слово не я придумала, Ройт, и сказано не сегодня. Умеющий понимать сказки вооружён лучше знающего тайное».

Названный отец жены родоначальника племени Синих Камней жёстко позеленел, сражённый звуком некогда отвергнутого имени.

«Коснувшийся тайного исчезает. Ты не выйдешь отсюда, женщина, я сказал».

Грозен муж, когда напугана жена, говорят в бассейне Великой Реки. Хозяин круга рассердился, и странная пословица стала понятной.

Ида наблюдала спектральную метаморфозу. Зелень изначально желтоватой кожи подёрнулась вкраплениями синевы, глаза округлились, утонули в мягко-лиловом обрамлении.

Произнёсший роковое слово человек был агрессивно жалок, потому что решил достигнуть стандартного результата, положения кролика перед пастью удава. \

«Иди- иди», - поманит нужда. «ступай-ступай», - толкнёт пустота.
«Кричи-кричи», - промямлит беда. «Плыви-плыви», - заплещет вода.

«Виси-виси», - верёвка вздохнёт. «Теки-теки», - ресница смахнёт.
«Сиди-сиди», - погода всплакнёт. «Лежи-лежи», - хвороба икнёт.

«Гляди-гляди», - своё проморгал. «Свети-свети», - туман загустел.
«Спеши-спеши», - уже опоздал. «Забудь-забудь», - давно не у дел.

«Сильный охотник, нечего сказать!»
Буркнул Вейт, присел на корточки у постели, выключился спать головой в подлогу.

Хозяин круга подкатил волокушу, отвёз властелина великой реки домой, вернулся, завязал полог и велел женщине караулить первое слово. Только звуку голоса не суждено было родиться под войлочным сводом.

Спустя время, спасённый очнулся, протёр глаза, отрицательно кивнул на предложение пищи. В полусумраке круга не вдруг разглядели причину. На избитом до черноты лице порванный рот оказался незначительной деталью, а отсутствие языка – скрытой особенностью.

Атт слила похлёбку, тщательно отжала мясо и процедила выжимки. Муж понял намерения, нежданный гость тоже, безропотно вытерпел процедуру.

Гибкий полый стебель проникающей травы вошёл в ноздрю, свёрнутый воронкой широкий лист позволил влить питательную смесь, минуя воспалённое место.

За войлоками прошуршало, некто царапал верёвки тонкой палочкой. Так полагается делать при завязанном изнутри круге. Хищники не препятствуют, знают, хозяева слышат звук.

«Могу ли я перейти черту круга?»
Спросил назвавшийся Бойтом Тейл. Голос дребезжал и подвизгивал.

 «Не можешь, охотник. – Отвечал Мейс. - У моей женщины отсутствует одежда».
«почему днём?»
«Так захотелось».

Потусторонний собеседник не замечал глупости положения. Видимо любопытство обывателя превозмогло осторожность разведчика.

«Позволь спросить, кого ты, Эйи, принёс с реки?»
«Лодку с вёслами».
«На плетёнке лежал некто, люди видели тело».

«Там был Вейт. Сон свалил охотника. Человек не может смириться с утратой дочери. До остановки ног досиделся под сводом. Необходимо проследить, чтобы одержимый не вернулся туда».

Шпиона осенило. Следует, будто нечаянно, очутиться у постели Повелителя Воды, дождаться пробуждения, выспросить.

«я сделаю, если хочешь!»
Байни ответа ждать не стал, ибо ноги опередили рассудок.

 Сноха Генка видела, куда направился странный посетитель вождя, обежала верхней тропой, предупредила Данн.
Выведывает, что было на реке. Дела этому нет».

«Я без одежды, охотник. Ступай к своему очагу».
Услышал любопытствующий за пять шагов до черты, подивился одновременности обнажения.

Счастье заразительно. Немой не выглядел обездоленным. Взгляд выражал скорее умиротворённую радость, нежели горькое отчаяние. Казалось, человек отдыхает у родного очага после трудного пути.

Хозяева круга не привыкли охать и возмущаться, умели принимать данное, пользоваться возможностью жить там, где следует замереть.

Из-за окоёма выступая, плавно появляется светило
Вверх идёт без малой остановки, вскатывается стезёй небесной,
Падает, садится, отдыхает, чтобы утром снова подыматься.

Так плывёт от мига и до мига, но через неделю замечаешь,
Путь светила тихо отклонился от своей тропы первоначальной.

Сникнет крутизна, застынет осень, На зиму у горизонта ляжет
По небу пологая дорога, но не сгинет после нижней точки,
Вырастет весной, как всё живое, чтобы летом вознестись высоко.

 Человек, однажды появившись, достигает возраста и сходит
За черту, откуда нет возврата. В этом мире без него настанет
Утро жизни.  Там же, где разлуки растворятся, будет жизнь иная,
Новым днём взойдёт над горизонтом, чтобы в свой черёд достичь зенита».

Продолжение:
http://www.proza.ru/2015/09/21/1266