Из записных книжек. Буду!

     Случилось так, что одну из моих знакомых положили в стационар, и не взирая на лень и отсутствие желания, но чтобы не выглядеть не вежливым, я отправился её навестить.
     Больница находилась в одном из отдалённых мест города и чтобы не тащить с собой пакет с яблоками или апельсинами, или что там носят в виде гостинцев, я решил весь набор купить где-нибудь поближе к больнице.

     Сама поездка не доставляла мне никакого удовольствия, да и знакомая была «так себе», можно было и не ехать, но все вокруг твердили одно и то же, как приговор – надо съездить.
     Ну, раз надо – еду.
     Еду и раздражаюсь, на всё раздражаюсь, абсолютно – то всё медленно, то всё быстро, то громко, то тихо, то жарко, то холодно, то зачем я в это метро полез - сопротивлялся организм, так ехать не хотел. Глаза прикрывал, зубы сжимал, потолок разглядывал, спящим прикидывался, кое-как доехал. Но в дополнение ко всему в районе больницы не оказалось никаких магазинов. Пустыри, новостройки, край света… Развёл я руками, что поделать, и в единственном невзрачном ларьке купил большой пакет яблочного сока и самую большую на вид шоколадку. Конечно, пакет яблок и апельсинов был бы лучше, он своим объёмом уже внушает радость, но что было, то и купил…

     Но вот больница порадовала.
     Нравятся мне такие архитектурные сооружения, с самого детства нравятся. Пацаном, со своими верными друзьями-индейцами, я целыми днями пропадал то в руинах, то на стройках. Раздирая в клочья одежду и кожу, мы пролазили в самые грязные, узкие и страшные дыры этих полуразрушенных зданий. В глубоких сырых подвалах мы жгли костры и пекли картошку в золе, делились сокровенным и мечтали обо всём на свете, и радовались, что никакие взрослые не могли нас найти и поймать.
     В общем, больница мне сразу понравилась.

     Когда-то, ещё при царизме, здание принадлежало некоему фабриканту, который процветал, выпуская женские туфельки, но грянули исторические катаклизмы, фабрикант резво смылся за кордон, а здание досталось новоиспечённой власти. С тех пор в нём размещалась и обувная фабрика, и мебельная, и парфюмерная, а во время Великой Отечественной войны там был организован прифронтовой госпиталь, с тех пор он превратился в городскую больницу, ею и остался.
     Высоченные потолки, огромные арки, тяжёлые двустворчатые двери с медными ручками, грязно-белый кафель эпохи соц. реализма на стенах и кирпичного цвета на полу. Огромные палаты со следами потёков на потолках и стенах, рукомойники с исключительно холодной водой, хоть летом, хоть зимой, бррр… Кровати в таких палатах казались маленькими, словно игрушечными, у изголовья которых красовались выкрашенные в коричневый цвет, тумбочки. Но здание, не взирая ни на что, стояло без генеральных ремонтов и вмешательств технического прогресса. И, надеюсь, до сих пор стоит.

     Нашёл я свою знакомую довольно быстро с помощью милой молоденькой медсестры. Вышли в коридор, встали у огромного окна с плохо вымытыми стёклами, разговорились ни о чём, знакомая развернула принесённую мной шоколадку, и шелестя обёрткой откусывала по кусочку.
     - А что вы едите? – рядом возникла девочка лет семи, смешная, пухленькая, в детском разноцветном халатике, смотрела снизу вверх большими любопытными глазами.
     - Шоколадку, - моя знакомая присела на корточки, - хочешь, я поделюсь с тобой?
     - А она вкусная?
     - Вкусная…
     - Сладкая?
     - Очень сладкая, в ней есть изюм и орешки…
     - Ммм, вкусно… а я болею, мне нельзя шоколадку, но я всё равно буду, - она усилила звук на первой «У» - только вы дайте мне маленький кусочек, ладно…
     Девочка получила свой маленький кусочек шоколада и пряча его в своей маленькой ладошке побежала куда-то вглубь больницы по длинному холодному коридору.

2015.