Он лирикой крылат

Год литературы
ОН ЛИРИКОЙ КРЫЛАТ
В московском издательстве «Столица» вышел новый сборник стихов известного русского поэта, нашего земляка Алексея Шитикова «Радуга над сердцем».
Эта книга вместила в себя гораздо больше, чем стихи. Тут главное – дух, совесть, свет добра, «первоцветность» чувств, сопереживание, целомудрие… А это всегда будет в абсолютной цене. Потому что в этих оттенках человеческой сути зашифрованы тайные знаки смысла всей нашей жизни.
Поэт поделился с читателем чем-то очень личным и важным. Художественными средствами, поэтическим словом он показал, из чего складывается потребность любви – чистой, непорочной, одухотворённой. И попытался ответить на вопрос, почему наши глаза и души так отчаянно рвутся к небу?
Такая поэзия всегда желанна. Она становится частью жизни многих людей. В коротенькой аннотации к сборнику автор замечает, что в новую книгу вошли разнотематические и разножанровые стихотворения.
Он их разделил на две главки: поэма «Радуга над сердцем» и «Слово достать бы свое». В этом тоже есть определенный смысл. И, прежде всего, в том, что в сборнике слышны отголоски нашего прошлого,  настоящего и взгляд за горизонт будущего. Здесь все выстроилось в сложный, но вполне понятный современному читателю ряд: война и полуголодное детство, безотцовщина и потери самых дорогих людей, запустение родных мест и нравственное оскудение, подвижнический труд матерей, оставшихся вдовами в расцвете сил…
В книге очень четко прослеживается, как пластически вплетается в стихотворную вязь и время, и чувства, и более глубинное осмысление миробытия.  А слова соединяются настолько плотно, что не возникает ни каких смысловых зазоров.
И, конечно же, зарождение первой юношеской влюбленности и осознание себя частью этого сложного, подчас невыносимо трудного, но такого прекрасного мира под семицветной радугой.
Но радуга сама по себе не возникает. Она, как правило, появляется после дождя или на его исходе. В книге этим «дождем» проливаются на читателя несколько пронзительных стихотворений, написанных в разные годы творческого пути поэта. Это, как бы, пролог к поэме.
Открывает его «Сиянье звезд отца и мамы» - своего рода, мини-поэма. Мама еще была жива, когда рождались эти строки. А когда ее не стало, стихи дополнялись – и горечью утраты, и светом ее образа, и неизбывной сыновней любовью.
В своих раздумьях о появлении его на свет, о времени самых страшных потерь – отца (погиб Федосей Никанорович на латышской земле в 1944 году уже после того, как «вынес он блокаду Ленинграда, Шёл Берлин блокадой обложить»), и матери –  Дарьи Лазаревны - поэт приходит вот к такой философской мысли:

От жизни к смерти и от смерти к жизни
Для наших душ есть тайный переход…

И тут автор использует, в общем-то, не сложный, но довольно емкий  литературный прием. В поэтический оборот он вводит батин безразмерный пиджак, подчеркивая тем самым отцовскую мощь и силу, мамины песни, рядно, дерюжку-дорожку как цветную радугу, русскую печку, испеченных в ней по ранней весне жаворонков, окна родной избы и старый вяз под ними, небесную высь –  то есть весь поток воспоминаний - до душевной ломоты, до скупой мужской слезы, до отчаянного вскрика…
Чтобы потом омыть свою душу проникновенно-сердечными строками:

Что ты меня, как Божья Мать,
Хранишь теперь и с неба.
……………………………….
Светись, родимая, светись
Во мне, пока живу я.

А дальше поэт как бы исповедуется уже перед талантливым учителем словесности сестрой и братом – писателем-фронтовиком, которые тоже покинули этот мир.
Каменно губы свело,
Челюсть едва отжимаю,
Зубы стучат о стекло,
Слезы со спиртом глотаю.
……………………………
Выпил вот водки стакан –
Водка выходит слезами,
Боль остается в груди…
Брат мой, прощай и прости…

И не только о брате, а обо всех, кто вернулся с той войны с телесными и душевными ранами, скорбит поэт, напоминая, что моря крови они пролили за святую Русь.
Чувствуется, как он, самый младшенький в семье, боготворил родителей, брата и сестру, с рук которых он увидел небесную посланницу – радугу. И тепло этих рук все годы влияло на жизненное и творческое становление поэта.

Давным-давно с тобой, сестра,
Меж гряд родной земли
Не разводили мы костра,
Картошку не пекли,
Не пели песен прошлых лет…

Эти строки он написал за год до ее смерти. А последний раз они были в отчем доме в Троицын день. И в этот светлый праздник вспоминали, как впервые после войны мама испекла пирожки без лебеды. И, помнится ему, как деревянный пол был устлан пахучей луговой травой, березовыми ветками украшены окна и двери.
И так все это было прекрасно и памятно, что:

В хате, казалось, нам пели,
А не в саду соловьи.

Вот так поэтически попрощался поэт с отцом и матерью, братом и сестрой. И отдал им свой долг тем, чем мог: памятью, словом – горестным, светлым, теплым, искренним.
И после этого над читателем появляется радуга взволнованной лирической судьбы. Поэт с сожалением вспоминал, что первые стихи о любви так глубоко прятал от посторонних глаз, что иные и найти потом не мог. Но знал, что уже тогда он уверовал в то, что «Любовь и Верность совместимы».
И когда сел за чистый лист бумаги, то те чувства «перволюбви»  постепенно воскрешались и стали основой будущей поэмы, которую посвятил свое единственной на свете супруге Лилии. Уже в самом этом слове – Лилия –  таилась поэтическая суть, или как определил сам поэт, «земли и неба красота».
Вспыхнуло чувство первовлюбленности в лирическом герое (назовем автора так) в благостное весеннее время, когда «В тот год на жаркой колеснице В селенье наше въехал март». И когда приехала из Курска в село Становое внучка к соседу, деду Терентию. Когда в своем переходном возрасте к юности влюбившийся подросток находился в таком «рассветном» состоянии: «И в красоту свою так веришь, Летаешь – грудь вперед – орел! Фуфайку новую наденешь, А рад – как шубу приобрел!...».
Тут особо стоит сказать о деде Терентии. Это – колоритнейшая фигура поэмы, балагур и мудрец, носитель неповторимых местных говоров, языка, юмора, через образ которого мы постигаем уникальную историю родного поэту села Становое и постигаем царившие в нем нравы и обычаи.
Не скрою, вызывает творческую зависть то, с каким азартом, объемностью чувств, переливами красок, словесным изяществом рисует поэт приход весны. От той самой строки, когда под мартовским солнцем все сразу ожило: падал «перезревший» снег с яблоневых веток; оглушали окрестности своим базаром грачи; ржание лошадей, звон стали в кузне; громкое щебетание женщин на крылечках; скворцы на проводах, игры ягнят, выпущенных из хлева на солнышко во двор; голубиные любовные «гу-гу»; журчащее пение жаворонков за околицей; петушиные переклички; бег набирающих силу ручьев талой воды и треск ломающегося на речке льда…

Зима дырявилась кругом,
Желтела, будто занавеска
Под раскаленным утюгом.

И в это веселое и теплое кружево неожиданно вплетается Она, приехавшая в соседский дом девчушка, стройная, в «блескучих лаковых сапожках, вся, как берёзонька, светла»…
Она зазвучала в нем весенней музыкой «первовлюбленности» так, что:

С тех пор не ведал я покоя
Ни наяву и не во сне.

 И чем глубже погружаешься в стихотворную ткань поэмы, тем яснее понимаешь, что «первочувство» с годами вызрело в настоящую Любовь. И это, уже более глубинное и осознанное отношение к женщине овладело человеком, который пришел в этот мир со своими ощущениями, взглядами на жизнь, своей философией, своим языком. То есть с той площадкой, на которой он готов общаться с читателем посредством поэтического слова.
Именно вот этой творческой индивидуальностью связаны и темперамент автора,  языковая и образная структура поэмы, и опорная ее точка – живая и нескончаемая река чувств, в глубинах которой скрывается внутренний мир поэта и его Музы.
Не случайно стихи тесно переплетаются не только с определенными периодами жизни автора, но и всей нашей истории. В «Радуге над сердцем» Алексей Шитиков подошел в своём творчестве к этапу, когда стихотворные строчки становятся не просто достоянием искусства, но и самого времени. А сочетание простоты и поэтического мастерства одновременно показывают и путь духовного восхождения автора. Именно на гребне его стихов раскрывается его человеческий и творческий масштаб.
Не отрываясь от классической традиции, поэт в то же время естественным путем  входит в реалии современной жизни, в ту мучительную развилку на стыке тысячелетий, которая буквально перевернула наш мир.
Хотя главным героем поэмы он сделал не себя, а чувства. И донес их до нас через десятилетия. Не только не расплескав на крутых поворотах судьбы, а пронизав ими все живое пространство. Вероятно, отсюда легкость и прозрачность стиха:

Хотя от юных лет чудесных
И ты уже отдалена
На расстояние разлуки
С былыми чувствами, когда
Они в любовной сладкой муке
Палили пламенем уста…

В то же время поэт предельно строг, тактичен, даже осторожен в выражении истинных чувств. Более того, скажем, лично я редко встречался со столь целомудренной поэзией.

Но слышал Солнце: «Будь мудрее:
В любви путь  молнии рисков –
Кто в миг сожжет цветы на древе,
Тот не увидит и плодов.

Но, как философ, умудренный непростым жизненным опытом, автор отдает себе отчет и в том, для чего, в сущности, создал Всевышний человека:


И ведь одним духовным светом
Не создают земных искусств.
Поскольку сущность человека –
Все, что вместил в него Господь:
И дух для звездного разбега,
И для любовной неги плоть.

Именно любовью, душевным светом и добротой любимой женщины лучится вся поэма.
Энергия его стихов четко ориентирована на возвышение искренних чувств. И в них всегда присутствует сам автор во всех стадиях его взросления, томления духа и плоти, его памяти. И мы вместе с поэтом понимаем, что ни одна минута в жизни не повторяется – ни восход, ни закат небесных светил, ни гроза, ни тишина – они всегда разные. И видим мы не траву, не солнце, не реки или горы, не радугу, а божественность мира. А чтобы это видение состоялось, надо непременно освобождать в себе место для главного – Любви, той золотой ниточки, которая соединяет людские сердца.

Когда б тебя возвышенная сила
К моей судьбе потом не повлекла –
Мне б даже этой памяти хватило:
Цветы, березы, рожь, перепела,
Мой сладкий хмель
И вскрик твой боязливый,
Потом – сиянье родниковых глаз!
Дай, Бог, мне с этой памятью счастливой
Не расставаться и в последний час!

И вот уже полвека поэт Алексей Шитиков несет в себе эту радость. Из нее и взошла «Радуга над сердцем», пропитав его душу и душу его Музы «поэтическим нектаром».
А мне, закрыв эту книгу, хочется вновь уйти в тишину, уйти в себя, и снова услышать биение юных сердец, увидеть их робкие движения, порыв чувств, святую невинность и высоту разгорающейся Радуги Любви.
Владимир КУЛАГИН,
писатель, публицист