Символ

В центре левобережной половины Иванцева высится старое кряжистое дерево. Одни говорят, что это липа, другие считают дубом, но никто не пойдет проверять. Дерево окружено высокой травой, и нога человека не ступала туда лет десять, если не дольше.

Кряжистый, совершенно ассиметричный ствол этого гиганта - своего рода визитная карточка деревни. Кажется, он замер в приветственном жесте, подобно сельскому жителю, увидевшему вдалеке соседа. Но если смотреть с другой стороны, ветки-руки не видны, и взору предстает что-то вроде очень высокого снеговика в короне из листьев. Я была склонна считать его Стражем Деревни, духом лесов и полей, принявшем вид необычного дерева.

Много лет назад в деревне Иванцево не было ни одного ребенка, чье внимание не занимало бы это дерево. Когда-то на нем селились аисты - стараниями мужчин на верхушку водрузили колесо от телеги. Холодными августовскими днями красивые, величественные птицы впервые являли миру своих птенцов, которым предстояло научиться летать под нашими неусыпными взорами. Аистята полетели, а вслед за ними и наше лето умчится в обитель воспоминаний, которым так любят предаваться дачники долгими зимними вечерами в городских квартирах.

Казалось, так будет всегда. В детстве много чего казалось.

Первыми нас покинули аисты. По мере старения коренных жителей деревушки становилось все сложнее забираться на самых верх дерева, чтобы отрезать лишние ветки. На моей памяти этого уже не делал никто. Красивые птицы ежегодно прилетали осматривать прежнее жилище, долго кружили над ним, печально постукивая, и непременно улетали восвояси. Макушка Стража опустела. Но его фигура не утратила таинственного магнетизма. Особенно удивительным становился силуэт дерева, когда спускались сумерки, а также в грозу. Грозы - не редкость для Псковской области.

Одна из таких гроз как-то практически до основания уничтожила огромный дуб на другом берегу деревни, по счастью, стоявшем на пустыре вдали от домов. Другая гроза вывела из строя трансформатор, благодаря чему все Иванцево осталось без электричества почти на два месяца. В тот год мы вспомнили, как обеспечивать полив огорода без насосов и шлангов, как обходиться без телевизора и радио, научились жить в режиме раннего подъема и укладывания спать не позже девяти вечера, а главное, нашли дополнительное применение только что вскипевшему чайнику. Именно с его помощью предприимчивые жители деревни справлялись с комарами - брали старые пластины от фумигатора, бесполезного в отсутствии электричества, и водружали на них чайник. Результат полностью оправдывал ожидания. Как любил говорить дедушка, голь на выдумку хитра, а без электричества голью себя почувствовали себя все без исключения.
Все, кроме нас, детей - мы, напротив, получили в копилку воспоминаний, наверно, самое интересное лето в жизни.

Мы оказывались в выигрыше всегда. Даже в год, когда с июня по август ежедневно шли ливневые дожди, и наша полузасохшая речушка разлилась до невиданных размеров. Пришлось даже построить новый деревянный мост, соединяющий обе половины деревни вместе. Дожди размывали грядки и клумбы, вырастить что-то годное не удавалось. Ходить в лес и вовсе было немыслимо - везде стояла вода, и даже тропинка до сарая представляла опасность поскользнуться. Но мы, дети, все равно ходили друг к другу в гости через всю деревню, облачившись в огромные резиновые сапоги и дождевики, чтобы часами слушать стук дождя по крыше где-нибудь на чердаке, наделяя стихию сверхъестественными атрибутами. Мы расходились к сумеркам и осторожно пробирались домой под неусыпным взором неизменного, вечного Стража Деревни, указывавшего направление своей узловатой деревянной рукой.

В этом году его не оказалось на привычном месте.

Прошло два года с моего последнего визита в Иванцево. Стало больше травы, меньше людей, сосновый лес практически поглотил заброшенные поля, где во времена моего детства еще попадались редкие колоски ржи. Старые, могучие стволы согнулись под тяжестью прожитых лет, отступили назад, давая дорогу молодой поросли. Вот и Страж Деревни перестал быть виден из-за двух лип, которые прежде составляли его свиту, а теперь, как и положено, переросли старшего товарища.
Ведь по-другому быть не может.

В центре деревни всегда высится огромное кряжистое дерево, похожее на замершего в странной позе лесного духа. Страж Деревни.

Его нет, - пораженно шепчу я, не веря своим глазам.

Только две ничем не примечательные липы на пустыре посреди травы.

Я брожу по десятилетиями исхоженным вдоль и поперек тропинкам, смотрю на приходящие в упадок дома, слушаю тихое журчание речной воды и не понимаю, что не так с моими чувствами. Все знакомое - и отчаянно, непоправимо другое. Место, где раньше каждый камень был наполнен сакральным смыслом, где вместе с подругой мы создали собственную вселенную, которой было суждено превратиться в Мою Книгу, где, в конце концов, я написала свой первый рассказ много лет назад - почему это место стало таким... обычным? Страж Деревни бы этого не допустил.

Когда дача перестала быть твоей? - спрашивает муж, улавливая мое состояние.
Не знаю, - жму плечами я. - Наверно, с развода родителей. Хотя нет. Позже. Или раньше...

Отчаянно пытаюсь найти ответ, но он снова ускользает. Дача ассоциировалась с кряжистым Стражем Деревни, с рекой, в которой живут демоны, с ночным небом, усыпанным безумными, фантастически красивыми звездами, с соседским псом Шариком - но только не с родителями и их браком. Напротив, в деревне я с чистой совестью отдыхала и от школы, и тех, кто подарил - или навязал - мне жизнь. На Псковской земле я была свободна, и эту свободу никто не мог отобрать. Я проводила время со своими мыслями, фантазиями, тишиной и гармонией мира почти дикой, не испорченной человеком природой. Особенно памятными были ночи, когда бабушка с дедушкой ложились спать, а я писала, вслушиваясь в шорохи другого мира, мира теней и тайны...

Я поджимаю губы и останавливаюсь, потому что ответ на вопрос мужа пришел сам собой.

С тех пор, как у меня не стало своей комнаты.

Моей. Личной. В которой прошло столько летних месяцев. Маленькой комнатушки с книжными полками, столиком у окна с видом на бабушкин палисадник, с черным пятном на потолке - напоминание о том, что бывает, если прогоревшую до состояния жидкого воска свечу залить водой... Комнаты, в которой я год за годом взрослела, менялась и стремилась к новым горизонтам, не забывая брать с собой частичку неизменного.

Комната не исчезла, ее не перестроили - она просто перестала быть моей, как по мановенью волшебной палочки, настолько, словно меня в ней никогда и не было. Словно ничего не было.

Мы идем обратно к дому, в котором я когда-то проводила каждое лето, и даже не останавливаемся на мосту, чтобы бросить монетку. Невольно улыбаюсь, вспоминая, что когда-то у меня была такая традиция. Когда-то в совсем другой жизни, где деревня Иванцево была эквивалентом счастья, панацеи от любых бед и обителью Музы.

Даже два года назад я еще ехала сюда, как домой, в надежде получить поддержку, помощь, утешение и исцеление. Именно поэтому было так больно, когда достичь желаемого не удалось. Тогда нечто важное, глубинное, на уровне душевных струн перегорело и рассыпалось в прах, но осознание еще не наступило.
Оно вступило в свои права только сейчас.

Я видела фотографии из деревни. Вы еще там? Я бы так хотела съездить в Иванцево, - мечтательно произносит моя подруга детства, одна из двух, с которыми я делю летние воспоминания о Псковщине с незапамятных времен.
Представляешь, того дерева больше нет, - отвечаю я.

Не приходится объяснять, какого именно, равно как нет и необходимости распространяться о чувствах, скрытых за моей короткой фразой.

Не могу поверить, - качает головой подруга. - Это ведь... символ. Символ нашей деревни. А теперь он... исчез.

Вот оно. Случайно, но совершенно правильно выбранное слово. Слово, которое я несколько лет пыталась найти. Меткое, которое бы четко и окончательно определило то, что мне никак не удавалось выразить. Символ, который исчез.
 
Деревня Иванцево, Псковская область, Невельский район. Место, в котором я проводила каждое лето, начиная с двухлетнего возраста. Место, к которому, будучи уже взрослой, стремилась всегда, хоть на пару дней. Место, в котором я была по-настоящему, всецело и беспричинно счастлива. Единственное место на планете, которое могло залечить любые мои раны.

Просто символ, который исчез. Как старое, кряжистое дерево, дожившее свой век без короны из аистового гнезда, в высокой траве и забвении.

2015 г.