20. Персональные оттенки диктатуры

I

До Великой Войны 1914-1918, потрясшей мир, и известной как Первая Мировая Война, Европa была общепризнанным центром мира, источником цивилизации, науки, торговли и прогресса. В 1913 можно было без больших хлопот проехать от Норвегии до Сицилии - границы были открыты, валюты взаимно обратимы, российский хлеб, германские машины и парижские шляпки можно было купить где угодно, хоть в Мадриде, хоть в Саратове ...

Великая Война за 4-e с небольшим года убила 10 миллионов человек (дотошные историки подсчитали, что эта цифра равнялась сумме всех погибших во всех европейских войнах за тысячу лет), прямые военные расходы превзошли стоимость всех войн с 1793 до 1907 (почерпнуто из "Истории Первой Мировой Войны", изданной в Москве в 1975).

Война окончилась победой Антанты - союза Англии и Франции, с подоспевшей им на помощь Америкой.

В 1914 поэт Мандельштам написал строки, ставшие хрестоматийными:

“Европа цезарей! С тех пор, как в Бонапарта
Гусиное перо направил Меттерних, —
Впервые за сто лет и на глазах моих
Меняется твоя таинственная карта!”.

Ну, в 1918 “… Европа цезарей …” изменилась до неузнаваемости - "цезарей" не стало, исторические династии Габсбургов, Гогенцоллернов и Романовых исчезли с европейской политической карты. Австро-Венгерская держава распалась, Германия - разгромлена, а Россия, не дождавшись победы своих союзников, провалилась в новую Смуту, по дикости и разрушительности сравнимую разве что с ее же Смутой эпохи Грозного и самозванцев.

До Первой Мировой Войны предполагалось, что наилучшей политической системой является английская - и поэтому повсюду копировался английский парламент, действующий в сотрудничестве с царствующим, но не слишком управляющим монархом.

Конечно, были исключения - вольнолюбивая Франция была республикой, а в не поспевающей за передовой европейской мыслью кондовой России самодержавие и вовсе норовило сохранитьcя - но общеевропейская тенденция казалась очевидной.

После Первой Мировой Войны английская система уцелела только в Англии, да еще, пожалуй, в Швеции.

Почти все остальные державы следовали наглядному, сказочно успешному примеру – Германии, и внедряли собственные версии "вождизма" и "национал-социализма".

С течением времени даже в Румынии - и то возник свой "кондукатор".

Если посмотреть на Европу 1935-го года, и сравнить ее с той Европой, какой она была в 1914, то какие-то вещи просто бросаются в глаза. Первая Мировая Война перевернула существовавший до нее социальный порядок. Настолько переменила, что у власти - да еще и с диктаторскими полномочиями -  оказались совсем вроде бы неподходящие люди.

И.В.Сталин, как известно, был сыном сапожника, а Бенито Муссолини - сыном кузнеца.

На этом фоне Адольф Гитлер, сын мелкого таможенного чиновника, смотрелся вполне адекватно. И даже можно было сказать, что и выбор диктатора из низов, и диктатура как форма правления  - нечто ожидаемое. В ходе войны пришлось вооружить миллионные массы - и там, где старый порядок рассыпался, его сменили те, кто на массы же и опирался.

Дальше, однако, начинались различия, вызванные обстоятельствами.

Новая диктатура становилась тем жестче, чем более жестокое сопротивление ей приходилось преодолевать. Это положение можно проиллюстрировать двумя крайними примерами - Италией и Россией. В Италии движение фронтовиков, получившее название фашизма, свалило старый порядок без особого труда - и, в общем, на этом остановилось.

В стране установилось авторитарное правление, однопартийная система, парламент перестал быть "... местом для дискуссий ..." - но собственность уцелела, и старые элиты никто не трогал, и даже королевская власть формально осталась на месте, хотя и в чисто декоративном виде.

В России, напротив, новый режим пришел к власти после Гражданской Войны, которая шла предельно жестоко и окончилась полной победой красных. Старые элиты были сокрушены - их или истребили, или “… выбросили из жизни …”. Кого-то - в эмиграцию, кого-то - наградив клеймом-отметиной  вроде "… буржуя недорезанного …".

Грозный вопрос анкет: "Кем вы были до 17-го года ?" - особенно если он был обращен не В.В.Маяковским к условному Дантесу, а кадровиком к претенденту на рабочее место - был вовсе не шуткой.

И режим не остановился на "буржyях" - проведенная "коллективизация" с точки зрения количества жертв вполне могла рассматриваться как продолжение Гражданской Войны.

В рамках этих параметров Германия попадала где-то посередине между Россией и Италией - и пожалуй, все-таки ближе к Италии.

В отличие от России, главный враг определялся не по "классовому", а по "расовому" признаку, и враг этот внутри Германии был нелюбим, да и составлял малое меньшинство, всего-то навсего 1% населения.

Новый режим, установленный в начале 1933, был принят хотя бы потому, что положил конец разгоравшейся в Германии своей версии гражданской войны. Так что на его сторону встала едва ли не вся консервативная элита - и промышленники, и армия, и государственная бюрократия. Ну, многие морщили нос, глядя на невыносимую вульгарность многих видных деятелей национал-социализма - но принимали и их.
 
Чего же и ожидать, когда имеешь дело с веянием времени - диктатурой масс ? 

Ну, веяние времени - явление вне индивидуального контроля, оно вызвано множеством самых разных факторов. Но воплощалось-то все-таки в индивидуальных людях.

И люди эти были совершенно разными.

II

Муссолини на фоне двух своих "коллег" выглядит человеком безобидным. Он наградил себя всеми возможными орденами, обзавелся всеми мыслимыми и немыслимыми титулами - но, тем не менее, долгой череды политических убийств за ним не тянулось.

 Муссолини все время красовался на первых страницах газет. В годы Первой Мировой Войны он служил в берсальерах - а эта часть итальянской армии гордится своими атлетическими традициями, ее солдаты в военное время передвигаются только бегом.

И всесильный диктатор никак не мог отказать себе в удовольствии то устроить показательный забег, то - показательный заплыв.

Главная идея носила пропагандистский характер - показать стране ее национального лидера как настоящего мужчину, с торсом настоящего спортсмена.

Что до беспокойства за сохранение места - оно проявлялось только в том, что диктатор норовил сосредоточить в своих руках как можно больше номинального контроля. Например,  Бенито Муссолини, помимо своих основных должностей - премьер-министра Италии и главы ее единственной правящей партии - одно время совмещал в своем лице семь министерских постов, включая министерства обороны и внутренних дел.

Разумеется, он физически не мог действительно руководить этими ведомствами, реально все делалось его заместителями.

Но снять с поста заместителя министра много легче, чем министра - и все это понимали.

Диктатура в России носила совершенно другой характер.

А новый политический класс России был не слишком приспособлен к систематическому обсуждению вопросов государственного управления. На Х сьезде партии только 2% секретарей парторганизаций имели дореволюционный политический опыт, только 1% имел высшее образование.

Интересный пример - секретарь партячейки в 1930 году говорит, что:
“ … правый уклон в партии - это уклон вправо, левый уклон - уклон влево, а дело партии идти и прокладывать себе дорогу между ними …”.

Поскольку вникнуть в суть дискуссии средний член ЦК был не в состоянии, то для удержания власти следовало не убедить большинство, а просто сообщить ему, в чем же истина. Сделать это можно было только посредством “… сакрализации власти …”, и это положение прямым своим следствием имело необходимость периодических репрессий в отношении тех, кто в силу своего положения - в партии, в армии, или в тайной полиции - слишком близко подходил к богоподобной фигуре вождя.

Именно так и делалось - партию периодически “чистили”, постепенно выводя особую породу людей - которую поэт Мандельштам определял так:

"... какой-нибудь честный предатель, проваренный в чистках как соль ...".

“Чистили” армию, а потом “чистили” тех, кто “чистил” - НКВД - от тех, которые слишком много знали.

И “вождизм” в России был свой, автохтонный ...

B стихотворении, которое в конечном счете стоило ему жизни, Мандельштам писал о диктаторе:

“… А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Oн играет услугами полулюдей.
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет ...".

Это не столько злая эпиграмма, сколько математически точное описание режима.

И вообще - страна была, что называется, "византийской" - ни одна вещь не соответствовала поставленной на ней этикетке.

Никаких публично освещаемых "заплывов" и "забегов” вождя - таких, какие делались в Италии при Муссолини - и в заводе  не имелось. А имелся президент - с нелепым титулом "всесоюзного старосты" - и имелись всевозможные Совнаркомы,  советы и президиумы.

Но правил страной человек, официально занимавшийся только канцелярскими делами партии, ее генеральный секретарь, и делал это не напрямую, а прячась за бесчисленными ширмами так называемого "коллективного руководства".

Назывались оно то Оргбюро, то Политбюро, то Совет Труда и Обороны, то Оргкомитет ЦК, то Секретариат все того же ЦК - и все это ничего не значило. А значимость имело только одно - в каждом из этих органов управления неизменно заседал один человек, И.В.Сталин, имевший власть расстрелять любого из своих коллег.

Что он время от времени и делал.

Но И.Сталин, не занимая формально никаких министерских постов, самым внимательным образом вникал во все вопросы, связанные с жизнью страны, от военных и экономических, и до мелочей, вроде управления театрами. Он очень много работал, его бюрократическая работоспособность, право же, поражала воображение.

Так вот, Адольф Гитлер, по сравнению не то что со Сталиным, до даже и с Муссолини, не делал ровно ничего. На самой вершине пирамиды, располагая практически неограниченной властью, он вел себя примерно так же, как в Вене, когда был "художником".

Он - повторим это еще раз - не делал ничего.

III

После смерти Гинденбурга в августе 1934 Гитлер мог без всяких проблем получить освободившийся пост рейхспрезидента - но он предпочел отменить его вовсе - как было сказано на похоронах: "... из глубочайшего уважения к почившему ...".

Официальная версия состояла в том, что Пауль фон Гинденбург был настолько великим челoвеком, что равного ему уже и найти - и Адольф Гитлер удовлетворится тем, что у него уже есть, то-есть должностью рейхсканцлера, с небольшим прибавлением в виде титула "вождь", "фюрер".

Гинденбург был мертв, конкуренции с его стороны можно было не опасаться -  ну, и конечно же началось вполне сознательное сооружение “… культа покойного вождя …”.

Теперь фельдмаршал был старой доброй Германией, передающей эстафету новой Германии, молодой и динамичной. Соорудить ему мавзолей в Берлине все-таки не додумались - но в Танненберге, на месте его великой победы над русскими,  воздвигли пышный мемориал. А новый вождь, Адольф Гитлер, получил в руки практически неограниченную власть.

Но при этом - ничего особенного с ней не сделал.

Ну, разумеется, он от власти не отрекся, но и никакой поддерживающей структуры тоже не создал, и, по-видимому, сделал это намеренно.

Достаточно посмотреть на чисто партийные дела НСДАП. После опалы и гибели Грегора Штрассера, создававшего центральный партийный аппарат, его усилия не были продолжены. Адольф Гитлер оставался вождем партии, но ограничивался только изданием общих директив. В НСДАП его заместителем был Рудольф Гесс, слепо ему преданный.

Но административные обязанности были Гессу и не по вкусу, и не силам, и во всех делах с гауляйтерами его тут замещал один скромный и трудолюбивый человек - Мартин Борман.

Совершенно такая же история была и с управлением государством. Министры работали сами по себе - а кабинет министров собирался очень редко. A потом перестал собираться совсем.

Конечно, это случилось не в 1935 - но как тенденция наметилась еще тогда.

 Считалось, что "... фюрер обеспечивает общее руководство ...".

Но единственное, что интересовало его всерьез, и чему он посвящал действительно серьезное количество времени, были тексты его речей. Вот они обрабатывались и шлифовались непрестанно - а все прочее требовало только издания широких указующих линий, совершенно лишенных конкретных деталей.

По-видимому, "... предоставление инициативы исполнителям ..." было намеренным шагом. При такой постановке дела любой успех можно было "... поддержать и присвоить ...", и от любой неудачи можно было отречься.

В общем, это выглядело, как та самая “… безответственная лень …”, в которой когда-то, в голодные венские годы, обвинял Гитлера другой бродяга - но работало. Рудольф Гесс, буквально обожествлявший Гитлера, считал, что фюрер не нуждается в систематической работе.

Ибо он живет и действует как истинный художник - вспышками гениальности.

Вспышки - вспышками, но тут была и другая сторона.

Государством Гитлер управлял точно так же, как когда-то управлял и своей партией - и в итоге каждый авторитетный деятель режима старался выкроить себе как можно большую зону ответственности. А поскольку все прочие старались делать то же самое, и границы юрисдикции были неясны, начиналась неизбежная грызня.

Помешать этому  фюрер не старался - напротив, он оставил себе роль арбитра.

К этому искусственно созданному бюрократическому хаосу добавлялось еще и то, что какие-то сферы деятельности вдруг, на ровном месте, поручались организациям, вообще не входящим в компетенцию министерств.

Скажем, так было с Гитлерюгендом, с начатым в 1936-ом "четырехлетним планом", порученным лично Герингу, с созданной позднее Организацией Тодта[1], и так далее.

Все это можно было бы обьяснить совершенно макиавеллистическим желанием - сохранить всю полноту информации и все нити управления только в собственных руках.

По-видимому, в какой-то мере так оно и было.

Но, если подумать, на вещи можно посмотреть и по-другому. До написания и опубликования великой книги Оруэлла "1984" еще оставалось немало лет - она выйдет в свет только в 1949.

Но и в 1935-ом какие-то вещи людям, понимающим механизм тоталитарных режимов, были совершенно очевидны.

Такие системы стоят на образе "Большого Брата" и на трех министерствах: "Министерстве Правды", ведающим пропагандой, "Министерстве Мира", ведающим войной, и "Министерством Любви", ведающим тайной полицией.
 
Ну, и конечно, должна быть широко открытая явная партия, и очень узкая и закрытая "внутренняя партия", состоящая из партийных иерархов.

Так вот Адольф Гитлер, "Большой Брат", ссоря и дробя государственные ведомства, позволил сосредоточение пропаганды в руках одного человека, a сосредоточение полицейских функций - в руках другого человека, a практическое руководство партийным аппаратом отдал третьему. 

В терминах Оруэлла - к 1935-1936 "Правдой" ведал Геббельс, "Любовью" - Гиммлер, "Миром" - генералы рейхсвера, а "внутренней партией" занимался  Мартин Борман. Скромный и трудолюбивый человек, и официально - всего-навсего заместитель Гесса.

 Однако его номинальный начальник по крайней мере в одном смысле был похож на Гитлера - он ни во что не вникал, и ничего не делал. И получалось, что все практические серьезные вопросы в НСДАП решались Борманом.

Hаверное, к нему с большим интересом пригляделся бы И.В.Сталин, будь они знакомы.

Почему Гитлер не брал на себя непосредственное руководство партийным аппаратом - непонятно. Скорее всего, потому, что не любил рутинной работы, и не умел ее делать. Он и в действия министерств не вникал - в отличие не только от Наполеона, но и от  Сталина, который каждый из своих наркоматов компетентно контролировал.

Но почему Гитлер не последовал примеру Сталина - или того же Наполеона - и не создал несколько полицейских организаций, шпионящих друг за другом, вот это уму непостижимо.

По всему получалось, что нет у Адольфа Гитлера на руках механизмов осуществления власти, и нет прямого контроля над полицией, и нет способа ее разделения на конкурирующие ведомства, подотчетные ему одному.

 A есть только статус “… непогрешимого лидера …” - и что его, скорее всего, вскоре зарежут.

Однако - нет, не зарезали. Более того - по-видимому, он даже не заметил такой опасности. Как говорил он сам (14-го марта 1936):

"Я иду с уверенностью лунатика, по тропе, проложенной для меня Провидением"[2].

**

Примечания:

1. Организация Тодта — военно-строительная организация, действовавшая в Германии во времена Третьего Рейха. Название получила по имени возглавившего её Фрица Тодта, и действовала под этим наиманованием начиная с 18 июля 1938 года.

2. Цитируется по книге Hitler, by Ian Kershaw, vol.1 page 527, в переводе с английского.