Мыс Святой Нос - рядом

                Нельзя мерить жизнь числом прожитых лет.
                Если человеку нечего вспомнить, он может
                прожить до ста лет и не заметить,
                что жизнь пролетела.                Грэм Грин. Путешествия с моей тетушкой.
Самолет приземлился в поселке Мурмаши около пополудни. Наши вещи были в салоне и после выхода из самолета, мы сразу же направились к автобусу на Мурманск. Стояла  прекрасная погода: яркое солнце, на небе ни облачка. Примерно через час мы были в Мурманске и еще через час устроились в гостинице. Следующим нашим шагом был Морской порт Мурманска, где мы должны были приобрести билеты до конечного пункта нашего путешествия – поселка Гремиха.
И вот тут сработал первый закон Мэрфи, гласящий: если неприятность может случиться, она случается. Кассир указал нам, что в пропуске в пограничную зону одного из наших коллег упомянут только Мурманск и отсутствует запись о Гремихе. Мы, предельно мягко, экономно используя ненормативную лексику, высказались в адрес  нашего безответственного коллеги, поставившего под угрозу срыва нашу командировку.
Выйдя  из здания Морского порта,  мы провели блитц-совещание: внимательно рассмотрев бланк пропуска в погранзону, выполненный на гербовой бумаге, установили, что все надписи на нем  сделаны черной тушью и, самое главное, осталось свободное место для надписи «Гремиха». Первый шаг к решению проблемы  наметился:  мы отправились в магазин канцелярских принадлежностей и купили там пузырек черной туши, ученическую ручку-вставочку, несколько ученических перьев, а также  писчую бумагу.
Последующие несколько часов один из нас просидел в одиночестве в гостинице, изучая особенности почерка в ущербном пропуске, копируя отдельные буквы и почерк на листе бумаги и подбирая подходящее перо. В конечном результате всё получилось самым наилучшим образом – подделка в пропуске удалась. Мы вернулись в Морской порт, обратились с нашими документами в другое окошко касс и беспрепятственно приобрели билеты до Гремихи. Теплоход отправлялся в Гремиху в полдень следующего дня, и у нас оставалось время познакомиться с городом и посетить его знаменитые на весь Советский Союз рыбные магазины.
Нам удалось осмотреть только часть Мурманска - город оказался протяженным более чем на 20 километров вдоль скалистого восточного побережья Кольского залива, в 50 километрах от выхода в открытое море. Мурманск оставил впечатление о нем, как вполне европейском городе, достаточно чистом и с хорошо организованным городским движением. Правда, в городе оставалась еще какая-то часть деревянных домов и деревянных мостовых. Рыбные магазины оказались выше всех наших похвал. Загруженные рыбными яствами, мы вернулись  в гостиницу. Время близилось к вечеру, но наш номер был ярко освещен солнечными лучами: Мурманск находится за Полярным кругом и солнце в это время года не заходит. С большим трудом нам удалось кое-как зашторить окна.
Первая ночь за Полярным кругом прошла   не самым лучшим образом, нам, увы, достался угловой номер гостиницы. Шторы почти не спасали от солнечных лучей, которые медленно ползли по комнате. В голове, как в калейдоскопе, менялись образы прошедшего дня. Проснувшись, мы долго приходили в себя. Затем, преодолевая сонное состояние, побрились умылись, и сели за завтрак.
За полтора часа до отправления теплохода мы приехали в Морской порт. В гостинице, рассмотрев билет на теплоход, я выяснил, что мы будем идти в Гремиху на теплоходе «Петродворецк» и тут же вспомнил, что теплоход с таким название совсем недавно ходил по Черному морю. Увидев теплоход с пристани, я убедился в том, что это действительно тот самый теплоход! Посадка на теплоход прошла спокойно - обновленный пропуск не подвел.
Наша каюта оказалась на второй палубе. Войдя в каюту, мы обнаружили в ней молодую миловидную женщину, четыре кровати, миниатюрный столик и несколько стульев. В верхней части каюты светились два иллюминатора. Молодая женщина возвращалась из отпуска с Большой земли в Гремиху. Её муж, военный моряк, уже несколько лет служил на этой военно-морской базе.  Мы предоставили даме право выбора постели, разместились сами, и отправились на осмотр теплохода. Теплоход к этому времени отчалил от пристани, мы почувствовали это по вибрациям пола каюты, а также по шуму двигателя за стенкой каюты.
После  посадки на теплоход мы внимательно рассмотрели наши документы и установили, что командировочные удостоверения и справки о допуске к закрытым работам не вызывают вопросов, а вот в паспорте нашего   коллеги, пропуск в погранзону которого нам пришлось дорабатывать, отметка о продлении действия паспорта оказалась не на  том листе паспорта. Счастье, что она все-таки оказалась! Еще одна задачка, как выходить из этого положения в будущем.
Осмотрев теплоход, мы нашли очень уютный салон, просторный ресторан и пивной бар. Когда же мы увидели на полках бара чешское пиво «Будвар», наше настроение, удрученное событиями с погранпропуском, стало  улучшаться. И следующие  полтора-два часа  мы провели  в баре, наслаждаясь  пивом «Будвар». В какой-то момент, мы обратили внимание на то, что большая часть посетителей бара пьют другое пиво.  Бармен сказал, что это мурманское пиво, и  добавил, что чехи построили в Мурманске пивной завод, который производит пиво по чешской технологии, используя местную воду, которая придает пиву особый вкус. Мы попробовали мурманское пиво и обнаружили у него отменный вкус и аромат. Все последующее время нашего путешествия на теплоходе мы употребляли исключительно мурманское пиво.
Во время прогулок по палубам теплохода  удалось разговорить помошника капитана, и он поведал нам историю теплохода «Петродворец». Теплоход был построен до Второй мировой войны в Финляндии в городе Турку и носил название «Bore II». Он совершал регулярные рейсы по маршруту Турку – Стокгольм. После войны "Bore II" перешел по репарациям к СССР и в конце 1944 года совершил переход из Турку в Ленинград. Судно получило своё новое название – «Петродворец», а его портом приписки стал Ленинград. Однако, на Балтийском бассейне «Петродворец» оказался мало востребованным, и  теплоход отправился в плавание вокруг Европы в Одессу, которая стала его новым портом приписки.
Судно стало совершать пассажирские рейсы по Крымско-Кавказской линии. Благодаря своим небольшим размерам и  незначительной осадке, "Петродворец" мог заходить не только в крупные порты, но и подходить к причалам небольших населённых пунктов, или становиться на рейде в непосредственной близости от берега. В  пятидесятые годы  теплоход "Петродворец" стал одним из самых популярных небольших пассажирских судов, работавших тогда на Черном море.
В 1967 году "Петродворец" переводится в Мурманское Морское Пароходство и отправляется в свой новый порт приписки – Мурманск. Здесь судно выполняет различные рейсы на регулярных линиях, совершая единичные специальные рейсы. Такие рейсы связывали Мурманск морскими пассажирскими линиями со многими населенными пунктами на побережье Баренцева и Белого морей. В те годы это было часто единственным транспортным средством и почтовой связью между этими населёнными пунктами и внешним Миром.
Теплоход часто останавливался на рейде напротив многочисленных мелких фьордов и бухт, в которых, как нам сказали, размещались рыболовецкие колхозы, и давал несколько коротких гудков. Сразу же после гудка к теплоходу направлялась целая флотилия рыболовецких шлюпок, ведомая мотоботом. В каждой шлюпке находилось по несколько человек. После того, как мотобот бортом пришвартовывался к спущенному трапу, каждая шлюпка также бортом пришвартовывалась к борту мотобота.
Затем все пассажиры мотобота и шлюпок, кроме одного, поднимались по трапу на борт теплохода и прямым ходом направлялись в пивной бар. Спустя некоторое время один из гостей спускался по трапу с большой авоськой с пивными бутылками и передавал эту авоську оставшемуся в шлюпке рыбаку. С борта теплохода мы наблюдали за тем, как рыбак жадно выпивал  бутылку за бутылкой, выбрасывая пустые в море. Все эти бутылки плавали вокруг шлюпки горлышками вверх, образовывая причудливое ожерелье.
Через час, иногда несколько раньше, по громкоговорящей связи теплохода многократно передавалось обращение к гостям теплохода с просьбой покинуть борт теплохода. С большой неохотой гости покидали  теплоход, при этом каждый из них нёс несколько авосек с бутылками пива. Затем вся компания рассаживалась по шлюпкам и такой же кавалькадой возвращалась на берег.
Обычно теплоход идет до Гремихи за сутки, но с учетом остановок в фиордах, мы шли до Гремихи около двух суток. Гремиха встретила нас  туманным утром. Пограничный досмотр  прошел без замечаний. На берег высадилась небольшая часть пассажиров, в основном военных. Наша соседка высадилась вместе с нами и рассказала, как найти штаб воинской части.
Штаб находился в трехэтажном здании казенного вида.  В холле штаба дежурили два матроса, один из них, миниатюрный до неправдоподобия, потребовал наши документы: паспорта, командировочные удостоверения и справки о допуске к закрытым работам. Внимательно осмотрев их, он кивнул второму матросу в нашу сторону, и быстро-быстро  побежал по лестнице на  второй этаж.
Мы, зная об несколько неудачной по месту отметке в  паспорте, с некоторой тревогой ожидали продолжения действия. Спустя непродолжительное время, на межэтажной площадке в сопровождении мини-матроса появился излишне полноватый морской офицер, как мы определили позже капитан второго ранга, Спустившись по лестнице, офицер внимательно осмотрел нас. Затем, насупившись, он сказал:
 - Товарищи физики, как же так получается, Вы направляетесь в ответственную командировку и один из Вас приезжает с паспортом, срок действия которого уже просрочен? Я не представляю, что теперь делать с Вами?
Тут в действие вступаю я:
- А чей, собственно, паспорт просрочен?
Офицер:
 - Вот этот!
 И протягивает мне паспорт нашего коллеги.
 Я беру паспорт, открываю его  на странице с отметкой о продлении срока действия и  возвращаю его офицеру.
Последующая сцена после моего жеста, чем-то напомнила мне завершающий эпизод  из пьесы  Н.В.Гоголя «Ревизор». Офицер бросил испепеляющий взор на мини-матроса, который, как нам показалось, в мгновение ока погрузился по пояс в тверди земные.  У меня  же создалось впечатление, что капитан второго ранга воспринял сложившуюся ситуацию и  самого себя слишком серьезно.
Я сделал глубоко озабоченное лицо:
 - Товарищ капитан второго ранга, эта оплошность в паспорте была замечена нами еще в паспортном отделе милиции, который продлевал действие паспорта. Начальник паспортного стола извинился за эту оплошность, сославшись на неопытность сотрудницы, ставившей отметку о продлении срока действия паспорта, и даже предложил сделать еще одну отметку в нужном месте паспорта, но сказал, что вторая отметка может вызвать ненужные подозрения.
Офицер сделал вид, что думает, нахмурил лицо, потом сказал, что ему нужно посоветоваться и поднялся по лестнице. Он вернулся через несколько минут с просветленным лицом и сказал, что ему удалось уладить этот склочный вопрос, но он надеется, что для нас это будет хорошим уроком. Мы в ответ горячо поблагодарили его. Затем нам сделали отметки о прибытии в командировочных удостоверениях, забрали у нас справки о допуске, и дали направление в офицерское общежитие и пропуск в войсковую часть -  объект нашей командировки.
Офицерское общежитие разместилось в одном из четырех многоэтажных домов, расположенных в форме каре с подъездами во внутренней части каре. Предоставленная нам трехкомнатная квартира имела все необходимые удобства, за исключением горячей воды. Мы разложили свои вещи, определились с комнатами и постелями и решили посвятить остаток дня осмотру поселка.
Поселок в целом представлял собою причудливую смесь множества стилей, а с учетом того обстоятельства, что значительную часть поселка составляли военнослужащие, во всем чувствовалось что-то временное. Отдельные районы поселка имели вполне городской вид, тогда как другие были застроены бараками. В поселке мы обнаружили два магазина, один продовольственный и второй  - промтоварный. Все они имели самый провинциальный вид, но в каждом из них можно было купить все необходимое, на прилавке были даже грецкие орехи. Расположенный неподалеку  Дом офицеров  практически ничем не отличался от подобных сооружений в военных гарнизонах.
После прогулки по поселку, мы направились в гостиницу. Еще во время первого посещения гостиницы мы обратили внимание на то, что к каждому подъезду были пристроены будки с двойными дверями, а в квартире мы с удивлением обнаружили в окнах тройные рамы.  Похоже, борьба за тепло в этих суровых условиях велась самым серьезным образом.
Полагаю, что пришло время рассказать о цели нашей поездки в Гремиху. В июле 1970 года на одной из атомных подводных лодок  планировались натурные испытания в северных широтах новой, разработанной нашим предприятием, аппаратуры. Мы было уже подготовились к поездке, как внезапно поступила команда, что испытания переносятся на июль 1971 года.
Когда в июле 1971 года мы прибыли в Гремиху, то. естественно,  не представляли причины переноса испытаний. Утром следующего дня после прибытия мы направились в  войсковую часть и с удивлением узнали, что наша подводная лодка находится в доке. Прибыв в док, мы представились старшему офицеру  подлодки и он прикрепил к нам мичмана из команды штурмана лодки. Когда мы проникли через люк рубки во внутреннюю часть лодки, мичман повел нас в отсек, где размещались каюты офицеров лодки.
По дороге мичман рассказал нам, что нашу аппаратуру пришлось установить в каюте штурмана. Позже, когда мы освоились в лодке и посетили все отсеки, нам стало понятно, почему наша аппаратура оказалась в каюте. Сказать, что в боевых отсеках лодки тесновато, это ничего не сказать! Причем всё установленное в отсеках оборудование выполнено с такой степенью прочности, чтобы во время боевой тревоги никакой матросский зад не мог повредить это оборудование. Даже телефонный аппарат был настолько массивен и прочен, что казалось, он может выдержать попадание легкого снаряда.
В Техническое задание на разработку нашей аппаратуры были заложены исключительно жесткие требования к массе и габаритам, а также к обеспечению работоспособности аппаратуры в самых тяжелых температурных условиях. Это обусловило максимально компактное конструктивное решение,  обычно используемое при создании аппаратуры космического назначения.  Разместить  аппаратуру такого типа в обычных отсеках лодки было признано нецелесообразным.
Мы не стали терять времени и  приступили к проверке работоспособности нашей аппаратуры. В сводные от работы отрезки времени мы большим интересом  осмотрели  отсеки лодки, ознакомились с тем, где и как   размещается экипаж лодки, и пришли к мнению, что лодка достаточно комфортна. Мне было с чем сравнивать: в  1945 году в Ленинграде в районе Петропавловской крепости на Неве была пришвартована трофейная немецкая подводная лодка, в которую был открыт свободный доступ – мы, пацаны, проводили в ней всё свободное время.
Команде лодки мы были представлены как физики, отношение к нам было самое доброжелательное. В обеденный перерыв нам объявили, что мы поставлены на довольствие и пригласили на обед. Я не могу вспомнить меню, но всё было очень вкусно и сытно. В целом, на второй или третий день, мы чувствовали себя членами команды. Опекавший нас мичман, на наши недоуменные вопросы, почему лодка находится в доке, объяснил, что это совсем не та лодка, на которой планировались натурные испытания в 1970 году.
И он рассказал нам печальную историю о том, что произошло с той лодкой. Это была АПЛ, позже печально известная  как «К-8». В апреле 1970 года ВМФ СССР проводил крупнейшие в своей истории маневры «Океан». АПЛ «К-8» вышла в плавание из базы Гремиха в феврале 1970 года. Она выполняла задачи боевой службы в Средиземном море. По плану лодка должна была вернуться в Гремиху 10 апреля. Но из-за разворачивающихся маневров «Океан», её возвращение задержали. Ей предстояло участвовать в маневрах в Северной Атлантике.
8 апреля 1970 года в 21.30 в Бискайском заливе, в нескольких сотнях миль от берегов Испании, на борту лодки в 3-м отсеке возник пожар, вызванный возгораниями патронов регенерации. Сработала система аварийной защиты реактора, и лодка, всплывшая в надводное положение, осталась практически без электроэнергии. Дизель-генераторы из-за неисправности использовать не удалось. На вторые сутки был израсходован запас воздуха, что затруднило выравнивание дифферента и поддержание плавучести. Экипаж боролся за живучесть лодки более трех суток, однако спасти «К-8» не удалось. В седьмой и восьмой отсеки начала поступать забортная вода. 12 апреля в 6.18 лодка затонула на глубине 4680 м, унеся с собой жизни 52 членов экипажа. Часть людей была эвакуирована на советские суда, подошедшие к месту аварии. Командиру лодки капитану 2 ранга В. Бессонову посмертно присвоено звание Герой Советского Союза. Его именем и именем начальника медицинской службы капитана медицинской службы  Соловья названы улицы в Гремихе.
Закрытым Указом офицерский состав, сверхсрочнослужащих и тех, кто погиб, наградили орденом Красной Звезды, а личный состав срочной службы, оставшийся в живых – медалью Ушакова. Командиру лодки посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза. .
Мичман отвел нас на  площадку к нескольким двухэтажным зданиям, в которых размещались экипажи атомных лодок в то время, когда лодка находилась на базе. Между зданиями выделялось панно с портретом командира АПЛ «К-8» героя Советского союза Всеволода Борисовича Бессонова.
Услышав эту печальную историю, мы задумались и вздрогнули, ведь на этой лодке, после её возвращения на базу должны были быть проведены натурные испытания нашей аппаратуры. Если рассмотреть эту ситуацию с позиции позитивного психоанализа, то её можно назвать «состоявшимся благородным поступком  …   судьбы».
В течение нескольких суток плотной работы мы провели все проверочные работы с нашей аппаратурой и убедились в полной её работоспособности и совместимости с питающей сетью лодки как в части взаимного влияния, так помехозащищенности. Оставшееся до окончания командировки время мы использовали для знакомства с окрестностями и природой этого уголка Кольского полуострова. Нам повезло - все дни командировки стояла прекрасная погода и … круглосуточно светило солнце. Мы за короткое время, естественно, не приспособились спать в этих условиях и несколько раз ночью  уходили в тундру. Тундра казалась устланной многоцветным ковром, местами её разрежал мелкий кустарник.
Кстати, на Кольском полуострове тундрами называют не только безлесную тундровую зону, но, почему-то, и безлесные горные массивы. Побережье изрезано многочисленными мысами, фьордами, заливами и бухточками.  Во время одной из прогулок  нам приглянулся  заливчик с протяженной песчаной полосой,  и мы спустились к воде. Как нам говорили, температура морской воды в этой части Баренцова моря летом не превышает 8 – 9о С. Я решил окунуться, желающих больше не нашлось.  Я разделся  и быстро вошел в воду, но также быстро её покинул – ощущение от купания в этой воде было незабываемым, словно меня окатили ледяной водой.
К сожалению, нам не довелось увидеть ни приливов, ни отливов. Рассказывают, что в Мезенском заливе Белого моря подъем воды во время залива достигает десяти метров, в мурманском порту разница между полной и низкой водой составляет около четырех метров. Мне приходилось бывать на Балтике  и Черном море, но там приливы и отливы почти не заметны.
Также не привелось посетить расположенный на небольшом полуострове мыс, носящий название Святой Нос. От этого мыса проводится граница между Баренцевым и Белым морями. Рассказывают, что  при определенной погоде и освещении можно увидеть и определить эту границу по разнице в цвете воды Баренцева и Белого  морей. В летний период на Святой Нос из Гремихи - находящейся в 20 км, посуху попасть невозможно: между ними пролегает река Йоканьга, которая в низовье имеет ширину 150-200 м, а брод если и существует, то в десятках километров выше по течению. На мысе расположен Святоносский маяк.
Этот маяк – из самых старых действующих маяков России. 22 метра в высоту, а если приплюсовать и сопку, на которой он стоит – 94 метра над уровнем моря. Башня появилась тут в 1828 году, а в 1835 Морское Министерство России, решив построить в этих краях 9 маяков, для упрощения судоходства по Белому и Баренцеву морю, приспособила башню под маяк. Сам маяк представляет собой ценный исторический объект.
.. Наша командировка незаметно подошла к концу. Казалось, что за столь короткое время трудно привыкнуть к месту  временного прибывания, тем не менее, мы как-то прикипели к этому негостеприимному берегу, лишний раз  убедившись в справедливости старой пословицы: лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
Мне осталось только добавить, что пограничный контроль при посадке на теплоход «Вацлав Воровский» прошел без замечаний, наше плавание до Архангельска ничем примечательным не запомнилось, разве что хотелось бы посмотреть на Северодвинск и Соловецкие острова, которые лежали справа от нашего маршрута. Затем поездом из Архангельска до Ленинграда, а далее самолетом по домам.


                Юрий Венедиктов.
                17.09.2015 г.