То, что вы строили годами

/просто  рассказ о хорошем человеке/

С Альбиной Борисовной Ибрагимовой мы знакомы не первый год. Однажды она зашла, когда по ТВ показывали сюжет про известного фотохудожника Екатерину Рождественскую, дочь поэта Роберта Рождественского. Альбина Борисовна как-то по-особому пристально разглядывала женщину, потом произнесла: «Так я и думала - дочка на него похожа». «Вы с такой интонацией это сказали, будто были знакомы с Рождественским», - удивилась я. «В молодости он предлагал мне выйти за него замуж», - ответила Альбина Борисовна.


Голодное детство

Родители Али Масловой (Ибрагимова – фамилия по мужу – З. Н.) до войны жили в Костроме на улице Симановского, в семье было трое детей. По соседству, в здании каланчи, тогда расселили семьи работников пожарной охраны. «Ребята из нашего двора страшно враждовали с детьми пожарных, - вспоминает Альбина Борисовна, - а все из-за того, что нам очень хотелось побывать на каланче, а они не пускали. Но в конце-концов мы своего добились. До сих пор помню: на винтовой лестнице 174 крутые ступеньки. А сверху видно всю Кострому, как на ладони. Необыкновенное зрелище! Я была счастлива несколько дней».
Началась война, отец ушел на фронт, мать вместе с соседкой тетей Наташей, у которой тоже было трое голодных ртов, работала в госпитале под Песочным. Возвращались женщины поздно, всю дорогу шли пешком. Но ребятня ждала – матери приносили кашу, не съеденную ранеными. Бабушка жила в частном доме на Комсомольской, держала поросенка, две козы, пять куриц. Это было большое подспорье. Был и огород. Но его бабка стерегла зорко, иначе дети могли все «выполоть». И лишь когда урожай был собран, ребят пускали на грядки. «Там оставались такие маленькие пупырышки моркови, так мы их немытыми съедали», - вспоминает Альбина Борисовна.
«Детство было очень голодное, но оно было согрето настоящей человеческой теплотой и искренней дружбой. Со многими из прежних подруг я близка до сих пор. Мы не знали злобы, зависти, каждый стремился помочь другому, - рассказывает Альбина Борисовна, -  Шурка Балашов, его отец был весовым мастером, вечером, когда ребята собирались во дворе, приносил продуктов, подкармливал нас, хотя и его семья не барствовала. Моя одноклассница Люся Туровская постоянно звала: «Приходи к обеду уроки учить». Ее отец работал в обкоме партии, жили Туровские лучше, чем мы, и меня они всячески старались поддержать. И не только в те годы, всегда… Люся уже умерла, а с ее сестрами Татьяной и Альбиной я дружу по-прежнему».

«Папа, мы живы»

В году, наверно, 44-м их детсадовскую группу привели на завод. Дали по баночке с краской, кисточке, поставили на ящик и сказали: «Напишите бойцам пожелания на снарядах». А папа Али Масловой был артиллеристом. И девочка вывела печатными буквами: «Папа мы живы. Аля». «Нас уже повели к выходу, а я вдруг сообразила: «А где же сестра Тамара?» - подумает папа. Почему я про нее ничего не написала?». Воспитательница говорит: «Беги и подпиши». Ящичек уже убрали, и я внизу подписала: «И Тома». Снаряд с такой надписью я видела потом в военной хронике, этот кадр часто показывают», - рассказывает Альбина Борисовна. Так своей детской рукой она вписала строчку в историю страны.
Отец этот снаряд, конечно же, не увидел. Он вернулся с фронта живой, с шестью орденами – и за Москву, и за Сталинград. И тоже попал в кинолетопись Великой Отечественной. Есть документальный фильм, в котором командующий фронтом Чуйков вызывает перед началом боев за Сталинград к себе командира батареи. Это костромич Борис Евгеньевич Маслов.

Страна Сибирь

В 1955 году Альбина окончила Костромской индустриальный техникум, получила направление в Сибирь на строящийся Усольский химкомбинат. Из Костромы их поехало шестеро – пять девчонок и парень. Восемнадцатилетняя Аля в первый раз ехала в поезде, да еще через всю страну. 31 марта прибыли на станцию Ангара. Холод был жуткий. «За нами с предприятия должны были прислать транспорт, - рассказывает Альбина Борисовна, - на станции говорят: да, уже ждет. Вышли – машин нет, стоит лошадь. Опять заходим: «Никто не приехал!». «Да вас который час лошадь дожидается!», - отвечает дежурная. На телеге – сено. И тулуп лежит. Закутались в него. Едем – темные мрачноватые улицы, дощатые тротуары, место, где когда-то ссыльные отбывали наказание. Подъехали к какому-то зданию. Заходим, а там - красота, теплота, кругом цветы и ковровые дорожки, телевизор (диковинка в ту пору). В магазинах – икра в бочках стоит, снабжение великолепное. Для нас установили бесплатное питание два раза в день. В общем, неожиданно для себя попали в коммунизм».

Химия и жизнь

История Усолья-Сибирского интересная. При Екатерине П в этих местах проходил торговый путь, в столицу везли пушнину. Раз остановились лошадей напоить. Вода чистая, а кони не пьют, брыкаются. Попробовали – «наглая» соль. На поверхность земли выступают отложения. Месторождение оказалось богатейшим. Позднее здесь был открыт солеварочный завод. А уже в советское время на базе тех же соляных запасов – химкомбинат. «Соли здесь хватит еще лет на двести для всей страны, - говорит Альбина Борисовна, - из земли качают готовый раствор NaCl концентрацией 615 г на литр».
Костромские специалисты были нарасхват: из индустриального техникума здесь с 45-го года работали выпускники и хорошо зарекомендовали себя. Альбина сначала попала в цех электролиза поваренной соли – выпускали щелочь, хлор, хлорэтил, бромэтил, полихлорвиниловые соли, головакс. Потом в очень короткий срок было запущено производство карбида кальция, а это 150 наименований готовой продукции.
Комбинат рос на глазах. Начали производить перекись водорода, тяжелый водород, бытовую химию…Чтобы объехать предприятие по периметру на машине требовалось два часа. Это был крупнейший химкомбинат в СССР: 12 тысяч работающих, продукции выпускалось в день на 11 млн. рублей (вспомним цену советского рубля, чтобы понять масштабы).

Горячая «холодная» война

Предприятию требовались химики-органики, и поэтому все шестеро костромичей закончили Иркутский политехнический институт. Альбина Маслова специализировалась на синтезе каучука. Он производился в Союзе лишь в Усолье и Ереване. Применялся в самолето- и ракетостроении. Были еще месторождения в Гвинее, но эта территория была под контролем США, и нас к натуральному африканскому каучуку не подпускали – шла холодная война. Причем иногда она становилась горячей.
«Производство каучука на комбинате дважды взрывали диверсанты, - рассказывает Альбина Борисовна, - один взрыв произошел, когда я была дома. Жертв было много. Место сразу оцепили, людей предупредили, чтоб не обсуждали случившееся. Буквально на следующий день все последствия взрыва были ликвидированы. Второй взрыв произошел у меня на глазах. Я в то время была начальником лаборатории санитарного контроля предприятия и читала лекцию по технике безопасности перед пуском цеха каучука. Закончила, вышла на улицу с начальником цеха, и он вдруг как закричит: «Ложись!». Мы упали. От взрыва даже земля приподнялась. До сих пор в глазах: ректификационные колонны горят, люди бегут с них по лестницам вниз, пытаясь спастись… Было много погибших. Потом узнали, что наш цех взорвали в один день и час с цехом каучука в Ереване. Это была диверсия».

Санконтроль на высоте

При пуске цехов порой случались ЧП. Как-то, вспоминает Альбина Борисовна, она приехала из Москвы, купила там красивый платочек в горошек и пошла в цех производства хлора. Выходит, спрашивает: «Хороший я платочек купила?». А платок весь белый, слинял – выброс хлора.
Чтобы такого не происходило, Альбина Маслова ставила перед своей службой задачу: санконтроль всегда должен быть на высоте. Как-то строгая начальница даже выгнала из лаборатории директора предприятия. Тогда на комбинат из Башкирии приехал новый руководитель – Бакиров. Вроде как приступил к работе, а планерок не проводит, никто его не видит. Как потом оказалось, Бакиров надевал спецовку и под видом рабочего ходил по цехам с разведкой. Поговорил с людьми в курилке, собрал информацию обо всех 65 цехах и сделал выводы. Появился он и в лаборатории санконтроля. «Здесь посторонним находиться не положено», - выставила его за дверь Маслова. «Я - новый аппаратчик». «Вот и иди работай!» Не удалось Бакирову ничего выведать и через лаборанток.
Когда собрал планерку – многим досталось на орехи. Кого-то уволил. Одного начальника, который в рабочее время любил в шахматы играть, перевел во Дворец культуры - руководить шахматным кружком. А санконтроль похвалил: «Вот Маслова – молодец. Лаборатория чистая, как яичко, и как кулак единая». А потом говорит: «Завтра зайдите ко мне». Думала, уволит за то, что его выгнала. А он дал ей права директора комбината по вопросам санконтроля. Если нарушения по загазованности, загрязнению сточных вод, почвы, - говорит, – сразу пишите приказ и наказывайте виновных.
«Как меня бояться стали! – вспоминает Альбина Борисовна, - Санконтроль работал круглосуточно. Наша лаборатория была ведущей на Ангаре. Но и этих репрессивных мер иногда не хватало. Была и гибель людей, которые пренебрегали правилами безопасности, а порой просто глупо себя вели». Два парня вздумали покурить на трубах, по которым шел хлорэтил. Альбина Борисовна увидела: «Нельзя, сгорите!» А те лишь смеются. Побежала в цех за подмогой. Слышит за спиной крик: рабочие все-таки закурили и тут же вспыхнули, как факелы.

Культуру – в массы

Когда Аля Маслова была секретарем комитета комсомола комбината, вместо деревянного клуба построили Дворец культуры химиков. Такого здания тогда и в Москве не было: с бассейном, музеем, огромным концертным залом. На гастроли сюда приезжали знаменитые певцы, артисты, музыканты. Лекции по истории культуры читали известные искусствоведы. Бывали здесь и модные поэты – Андрей Дементьев, Роберт Рождественский. После одного из таких выступлений они посидели с Рождественским в кафе, потом он пошел провожать ее в общежитие. А когда уезжал, неожиданно предложил: «Аль, выходи за меня замуж!» «Но я его не любила, - говорит Альбина Борисовна, - хоть он был уже тогда очень известным человеком».
У Рождественского есть цикл стихов про комсомольские стройки, энтузиазм молодых, их желание сделать жизнь лучше. Хоть в этих стихах и не упоминается Альбина Маслова, но женские образы как будто с нее срисованы: девушки энергичны, серьезны и ответственны. А поэт Андрей Дементьев вспоминал о ней в своей «Лирической тетради»: «Альбина Маслова сказала: «Все будет хорошо, если не будет войны». Над нами – мирный небосвод, светит мирное солнце. Каждый день мы встречаем новыми трудовыми успехами. Каждое утро мы идем на работу, идем строить. Мы не думаем о войне. Но … Еще рано быть спокойным…»

Что не сложилось

«Говорят, каждой женщине Бог дает свой великий шанс стать счастливой. Не жалеете, что не вышли замуж за Рождественского?» - спрашиваю у своей собеседницы. «Жалею не о нем, а совсем о другом человеке, - отвечает Альбина Борисовна, - познакомилась с ним в Москве, где была в командировке. Он – военный врач, оправлялся служить в Монголию, а в столице у него украли документы и деньги». Александр на почте ждал перевода, а Альбина зашла отправить подарки в Сибирь подругам. Потом весь день вместе бродили по Москве, а вечером она уезжала в Сибирь. Он прибежал на вокзал с огромным букетом цветов, бегал, искал ее по перрону, а она молча смотрела из окна. «Не вас молодой человек ищет?» - спросил кто-то из попутчиков. «Нет», - ответила она. Почему она к нему не вышла, сама толком не знает. Александр потом писал ей в Усолье, даже приезжал туда, но она как раз в это время была в отъезде. Так им и не суждено было встретиться. Почему она себя так вела с человеком, который нравился, и сама не знает. Говорит, это, видимо, какие-то глупые девичьи комплексы. «Иногда, - говорит Альбина Борисовна, - думаю написать в программу «Жди меня», разыскать Александра. Но времени-то сколько уже прошло».

Возвращение на родину

В Сибири Альбина вышла замуж. Брак оказался неудачным. Настолько, что спустя какое-то время из Усолья в Кострому ей с сыном пришлось уезжать тайком от мужа, даже не оформив развода. Та широта натуры супруга, которая когда-то покорила ее, в семейной жизни вылилась в немыслимые вещи.
Директор комбината, прощаясь, сказал: «Буду ждать тебя год, никого не возьму на твое место. Возвращайся!» Но из-за мужа пути назад не было. В Сибири была прекрасная квартира, а на родине жилья не было. Помогла Ася Гурлянд, секретарь горкома комсомола, которую она в трудный для себя момент случайно встретила. «Говоришь, готова работать где угодно, лишь бы квартиру дали? Есть такое место – комбинат хлебопродуктов. Пойдешь заместителем директора. Но оттуда даже мужики бегут, тяжело. Но тебя-то я знаю – выдержишь», - сказала Гурлянд.
На следующий день Альбина Борисовна была на комбинате. Вагонов шло по тридцать маршрутов в сутки, неразгруженные стояли аж до Васильевского. На линии лузга, вагоны к точкам разгрузки подъехать не могут. За неразгруженные вагоны с комбината взимали огромные штрафы. Рабочих – не хватало: труд тяжелый, а платили как в сельском хозяйстве. За разгрузку вагона - 6 рублей. Из-за нехватки сырья простаивали комбикормовый цех, элеватор, мельница. Альбина Борисовна обратилась за помощью к своему племяннику Владимиру Пучкову, он работал в райкоме комсомола. Владимир помог организовать ежедневные бригады из студентов. Кормили ребят бесплатно, а за разгрузку платили по расценкам. В итоге – через месяц завалы были расчищены, предприятие заработало в нормальном режиме. На совещании в исполкоме Борис Коробов удивлялся: «На мельнице – новый начальник – женщина. Так штрафы от 300 рублей до 6 снизились в день. Расскажите, как вы это сделали?»
Все просто: где бы ни работала – в Сибири (а там она избиралась депутатом облсовета), в Костроме - на мельнице, калориферном заводе, на ООО «Синтез» - всегда была лучшей. Награждена множеством почетных грамот, в том числе ЦК ВЛКСМ, имеет звание «Отличник химической промышленности», опыт ее работы демонстрировался на ВДНХ.

***
…Из Сибири она до сих пор получает письма от знакомых – ее там помнят и любят. Вот только комбинат, который когда-то строила Альбина Маслова, сегодня практически не работает… «Очень обидно, - говорит моя собеседница, - иногда думаешь: как же так, ты создавал, вкладывал душу. А это со временем оказалось, вроде как, и не нужным?»
Мне в связи с этим вспомнились слова, которые когда-то произнесла по такому же поводу другая женщина – мать Тереза. Цитата длинная, вот часть ее: «То, что вы строили годами, может быть разрушено. Все равно продолжайте строить… В конце концов вы убедитесь, что это никогда не было между людьми и вами. Это было между вами и Богом»...

Зинаида НИКОЛАЕВА.
Опубликовано в газете "Голос народа", Кострома