Глава 16. Семейный обед Монморенси

Виконт прошел уже знакомым коридором, спустился по винтовой лестнице вниз и пошел по проходу, украшенному статуями рыцарей в старинных доспехах, в Восточное крыло, где располагались личные покои губернатора и его супруги и примыкавшая к ним большая столовая, окна которой , выходили с одной стороны в оранжерею, где росли редкие и диковинные растения, а с другой стороны в очень милый внутренний дворик, с несколькими зелеными деревцами и стоящими под ними каменными скамьями.
Вход в жилое крыло охраняли албанские гвардейцы (говорили они только на своем шотландском наречии), а по-французски понимали плохо, но верны были герцогу, как сторожевые псы. Ибо своим подданным, лангедокцам, а особенно жителям Тулузы, герцог не доверял. А сам город, сложенный из розового камня на берегах Гаронны, так и вовсе не любил. И причиной тому был, созданный еще в 14 в. Тулузский Капитул, т.е. местный Парламент, куда входили уважаемые и богатые ‘’ отцы города’’. Они ведали городской казной, в их руках был суд и они не слишком низко кланялись своему губернатору. Величавое здание Капитула находилось в конце города, противоположном местонахождению замка графов Тулузских, который позже стал резиденцией губернатора Лангедока. Незадолго до описываемых событий, в 1530г. был возведен’’Донжон’’,- архивная башня, которая выделялась темно-красной черепичной крышей. Тулуза была городом людей предприимчивых и независимых. В торговом квартале даже названия улиц красноречиво свидетельствовали о занятиях их обитателей: улица Менял, Мясницкая улица, Котельная улица. Но благосостояние и процветание Тулузы второй половины 15 и первой половины 16 веков жиздилось на ‘’ пастели’’. Это растение с желтенькими цветочками, после длительной и тщательной обработки давало краситель нежно-голубого цвета, единственный оттенок синего, который существовал в Европе, пока из Индии не завезли краску ‘’ индиго’’. Особенно на производстве и продаже ‘’пастели’’ поднялись семьи; Лезасежа, Бернуи, Шенерри, Дельфо, Буассон, которые наладили международную торговлю’’ пастелью’’ и стали обладателями огромных состояний. Они построили в городе великолепные личные особняки, бросая вызов представителям местной знати. Первые такие отели, построенные в конце 15в. , были еще достаточно скромных размеров. Таков особняк Пьера Дельфо, построенный ранее 1500г. Фасад , выходящий на улицу , выделялся большой аркой ведущей в лавку, великолепные своды и коридор вели в первый двор, второй двор здания, параллельный первому выходил в очаровательный сад, лестничная башня с величавой лестницей, находилась в углу. С этой башни можно было выйти на широкую террасу. Если таковым был один из самых скромных купеческих домов, читатель волен представить себе всю красоту и роскошь жилища богатого торговца ‘’ пастелью’’. Их обладатели вели себя независимо и не слишком боялись своего губернатора, хотя и оказывали ему формальные знаки почтения.
Но самым богатым человеком Тулузы в начале 16 в. Был купец Жан де Бернуи, который построил свой знаменитый особняк .Самые древние части: фасад и второй двор еще носят следы готического стиля. Бернуи поручил архитектору Луи Прива работы в первом дворе, украшенном каменной скульптурой. Роспись декора носила отпечаток моделей, привезенных из Северной Италии и из района Луары. Они были адаптированы в соответствии с местными обычаями и традициями и выставляли на показ богатство Жанна Бернуи, настолько огромное, что он один сумел заплатить выкуп за Франциска 1, удерживаемого в плену, после битвы при Павии, императором Германской Империи и по совместительству королем Испании, Карлом 5. В благодарность, освобожденный Франциск 1 , посетил особняк Жанна де Бернуи в 1533г.
Хотя в описываемое нами время торговля ’’пастелью’’ начала переживать упадок из-за неурожаев растения из которого получали ‘’ пастель’’, и начала завоза красителя ‘’ индиго’’ из Индии, семья Бернуи продолжала процветать и быть одной из самых уважаемых и богатых семей Лангедока. В описываемое время ее возглавлял внук Жана де Бернуи, полный тезка своего деда. Мы недаром рассказали эту историю, чтобы читателю, надеемся, стало понятно все в продолжении нашего повествования.
Итак, когда виконт появился у дверей, ведущих в личные покои семьи Монморенси, один из гвардейцев постучал в закрытую дверь, которая немедленно открылась, и за ней предстал ливрейный лакей. Он сделал виконту приглашающий знак и Огюст последовал за ним через анфиладу комнат. Затем они вновь остановились перед закрытой дверью. Шедший впереди слуга постучал, и, когда дверь открылась, громко произнес: ’’ Господин виконт де Ла Фер, по приглашению Его Превосходительства’’. Стоявший за дверью мажордом, слово в слово повторил это представление и виконт вошел…. Нет, еще не в столовую, а в малую гостиную, где собирались гости, приглашенные на обед.
Виконт с интересом осмотрелся. Кое-кого он знал в лицо, с некоторыми был знаком лично, как с шевалье де Дре и бойким маркизом д' Юрфе, другие же были ему совершенно незнакомы. Послышался бой часов и с третьим ударом в гостиную вошел герцог под руку со своей супругой мадам Антуанеттой, чуть позади следовал неизменный капитан д'Аргон, посматривавший на всех презрительно с высоты своего геркулесового роста.
При виде капитана виконт испытал очень неприятное чувство, как будто к нему под рубашку забралась холодная и скользкая змея. За д' Аргоном семенила мелкими шажками, опустив очи долу, статс – дама мадам герцогини. При виде герцогской четы, все присутствующие склонились в придворном поклоне. Герцог, в ответ, слегка склонил голову, а герцогиня приветливо кивнула и одарила присутствующих милой улыбкой.
Герцог подвел супругу к креслу, где оставил устраиваться с помощью д'Аргона и придворной дамы, а сам повернулся к гостям: ’’Господа,- проговорил он высоким, сорванным в сражениях баритоном,- я рад приветствовать вас на этом дружеском обеде. Разрешите представить вам моих новых гостей: шевалье де Дре, оказавшего мне личную услугу, и моего нового адъютанта по особым поручениям, виконта де Ла Фер. Прошу любить и жаловать. Вам же, господа, я представлю лиц, разделяющих нашу трапезу.
Присутствующих было немного, видно было, что они составляют близкий круг общения герцога. Среди них виконту запомнился итальянский дворянин Альфонс де Федерико - главный конюший Большой конюшни, шевалье Сен-Жиль, Франсуа Фуке-архиепископ Нарбонна, граф Мишель Руссо де Ла Валетт - вице-губернатор и свекр Альфонсо де Федерико, виконт д'Альмера.
Кроме герцогини на обеде присутствовала лишь одна женщина, статс-дама герцогини Монморенси, вдовствующая баронесса де Бюдо. После смерти ее супруга, они с дочерью остались без средств к существованию, и герцог, хотя на дух не переносил вдову де Бюдо, сдался на уговоры своей супруги и неожиданное ходатайство капитана д'Аргона, который прежде не был замечен в жалости к вдовам и сиротам, и предоставил мадам де Бюдо место статс-дамы при своей супруге, а с ним кров, стол, жалованье , спокойную, насколько это было возможно в те времена и сытую жизнь. Мадам де Бюдо была несказанно благодарна, выручившему их с 5-ти летней дочкой герцогу и его супруге, смотрела на них по- собачьи преданными глазами и в таком же преклонении воспитывала свою дочь, маленькую Луизу де Бюдо. Она очень гордилась тем, что ее доченьке позволялось играть вместе с дочерьми самого господина герцога де Монморенеси: девятилетней Шарлоттой, которая была уже просватана за Шарля де Валуа, герцога Ангулемского и трехлетней Маргаритой, с которой Луиза любила возиться под присмотром нянек. Но, если бы кто-нибудь смог заглянуть в сердечко вдовьей дочки, он не обнаружил бы там ни грана признательности и униженного подобострастия, а только горькую обиду и неприятие своего столь зависимого положения. Но об этом сказ будет еще впереди.
Пока, еще молодая, но уже как бы выцветшая, одетая в коричнево-серое вдовье платье, статс- дама де Бюдо аккуратно расправила складки платья сидевшей госпожи и с подобострастием приняла благодарный кивок мадам Антуанетты. Не было среди гостей только начальника артиллерии герцога и его близкого друга, барона де Фонс: " из-за сильной занятости по службе",- как объяснил герцог. При этих словах Огюст старался не смотреть в сторону шевалье де Дре. Оба знали, чем на самом деле был занят барон. Он готовил тайное венчание со своей любимой Эсперанс д'Асса.
Мажордом Жак Энно торжественно открыл на обе створки дверь в столовую и громко произнес:’’ Мадам, кушать подано!’’ Герцогиня встала с кресла , подала руку герцогу и жестом пригласила гостей следовать за ними в столовую. Гости почтительной вереницей потянулись за хозяевами. К удивлению Огюста, великан д"Аргон, с неким дружелюбным оскалом, который, как надо было полагать, означал у него светскую приязненную улыбку, предложил руку мадам де Бюдо и они замкнули цепочку шествовавших в столовую гостей.
Столовая была отделана в светлых тонах, на столах, по последней моде, утвердившейся при французском дворе, перед каждым из сотрапезников на шитой серебром скатерти, стоял личный прибор: тарелка, нож и ложка. Вилки тогда еще не были в ходу. Обычай ставить отдельный прибор каждому из гостей был совсем новым, раньше одной тарелкой пользовались двое-трое сотрапезников, мясо брали с блюда ножом , нарезали и ели , или передавали соседу, если тому не досталось ножа. Рядом с каждым прибором лежали полотняные салфетки, тоже новинка по тем временам.
Еще совсем недавно гости бесцеремонно вытирали жирные руки о скатерть, так что на протяжении обеда скатерть приходилось несколько раз менять, так как она была вся в пятнах. Сначала принесли огромные супницы с двумя видами супов: овощным и мясным бульоном. Затем гостей обнесли блюдами с ароматизированной водой, чтобы ополоснуть руки. После этого мажордом торжественно объявил: ’’ Мясо для Его светлости! ‘’ и в столовую стали входить лакеи, неся блюда с жаренной дичью: олениной, мясом лося, косули, кабана, зайчатину в грибном соусе. Блюда сопровождали албанские гвардейцы. Затем подали птицу: куропаток, нафаршированных дроздами, гусей, каплунов, цыплят, голубей, запеченных в тесте. После еще одного омовения рук, подали рыбу жаренную и вареную, а также рыбные пироги с соусом, приправленным пряностями и специями из прованских трав ( тоже новинка по тем временам). Затем последовали сыры твердых и мягких сортов. А следом, под сладкую малагу, десерты: пирожки со сладкой начинкой, пироги с фруктами, конфеты из меда, миндаля и фруктового мармелада. Не стоит и упоминать, что все это гастрономическое разнообразие было сдобрено прекрасными южными винами, поданными в керамических кувшинах, а также испанскими: мальвазией и хересом.
Обстановка за обедом царила вполне непринужденная. Вновь прибывших расспрашивали об их путешествии, о котором оба рассказывали весьма сдержанно, под злобные взгляды капитана д'Аргона, который вел себя за столом как варвар; ел руками, чавкал, отрыгивал, икал и все норовил использовать скатерть вместо салфетки. Но герцог ничем не выразил своего неудовольствия таким нахальным и развязанным поведением и, наоборот, обращался с капитаном ласково.
В самом конце трапезы герцогиня удалилась в сопровождении мадам де Бюдо. Мужчинам подали еще хересу. Огюст и Жюль де Дре переглянулись и сочли за лучшее откланяться, поблагодарив за оказанную честь. Они хотели оставить герцогу радость общения с близкими ему людьми. Их извинения были приняты и, главное, правильно поняты.
Выйдя из столовой герцога, молодые люди обменялись рукопожатием и де Дре тихо сказал: ‘’ В 8 вечера в саду, в беседке Флоры’’. На том они и расстались. Герцог любил, иногда, вздремнуть после особенно сытного обеда, а нынешний относился именно к таковым и у виконта де Ла Фер образовалось свободное время, чтобы написать письмо отцу и отправить лакея снести его на почту в Пезена, замковой курьерской службе виконт, пока что, не очень доверял.
Виконт еще раз напомнил себе, при первой же возможности переговорить с герцогом о своем жаловании. Пока что он взвесил на руке содержимое отцовского кошеля с золотыми монетами и, хотя, за дорогу тот значительно полегчал, там еще оставалось достаточно денег на обновление гардероба и на безбедную жизнь в течении ближайших двух месяцев, если, конечно, виконт не пустится во все тяжкие, а этого Огюст решительно делать не собирался. Время пролетело незаметно и виконт очень удивился, когда часы на башне замка пробили половину восьмого. Надо было собираться на условленную встречу.