Папа и сын

                Папа и сын

Первоклассник Вовка мечтал только об одном: когда же наступит он, долгожданный день с названием воскресенье. Тогда не надо идти в школу, можно перешагнуть весело через ранец, ещё в субботу заброшенный в угол, и ждать, когда папка скажет:   Поехали с тобой сегодня за Волгу, погода чудесная, “бабье лето”.   И вот они уже вдвоем переправляются на пароме через Волгу, а там... А там их встречает другой мир, чудесный, восхитительный. Белоствольная береза, отражающаяся золотом листьев на осенней глади пруда, а этот восхитительный аромат после первого мороза осин, а эта, затихшая в ожидании первого снега, трава. Вовка сходил с ума по осиновому лесу. В нем столько многообразия, не то что этот город с его улицами, забитыми машинами, с его мерзкой школой, где глупые учителя заставляют зубрить что-то неживое со страниц своих плоских черно-белых учебников. А здесь, здесь за Волгой можно разбежаться по косогору, броситься на землю и скатиться по ней кувырком, раскинуть руки, взглянуть на небо и не узнать его. Небо - да, это не учебники. Оно каждый раз новое. Октябрь. Оно глубокое, бездонное. И хотя солнце светит ярко и еще тепло, кажется оттуда, из голубой вечности, как из большой чернильницы, проливается что-то холодное, предвещающее зиму, морозы, снега, и, кажется, этому нет конца.
Вовка любил лежать так на траве и вдыхать в себя аромат осени, а папка, веселый и красивый, бежал с ним рядом и радовался всему этому благолепию. А какие они собирали с ним грибы: подосиновики, подберезовики, маслята. И вот лес кончается, и блестит синевой река. Нет, Вовка любил осень. Обрывистый берег, далеко внизу прозрачная вода, но уже по-осеннему тяжелая, готовая смиренно заковаться в ледяной панцирь. Вовка смотрел с высокого обрыва вниз. В ярких лучах солнца иногда вспыхивали серебристые чешуйки мелкого верхоплава, а то поднималась с глубин острая, как клинок, щука. Вовка глядел и не мог наглядеться. Он даже на мгновение забывал, что завтра снова нужно идти в скучную школу, выслушивать глупые нотации учителей. Все это будет потом, а сейчас - легкое дуновение осени, в которой столько красок и что-то притягивающее. Может это предзимье, что поминутно напоминает о себе холодным дыханием, черными ветками с обледеневшими листьями кустарника. Дуновение смерти. А её семилетний ребенок чувствовал особенно остро. Вовка вдыхал аромат увядающей природы и не знал, что смерть стоит позади. Папка возил сына всю осень на природу, подходил с ним к обрыву, наблюдал, как сын что-то ищет там в глубинах, разверзающихся впереди, и готовил себя лишь к одному - нанести легкий удар ногой, носком, а может пяткой и сбросить его вниз. Это было бы решением всех проблем и не нужно платить до 18 лет алименты, и не будет мучать совесть, что его сын где-то там воспитывается в чужой семье и называет чужого мужика своим папой. Всё, решено. Эта жизнь - маленькая, съежившаяся у его ног - ошибка. Её надо исправить, эту случайность. Легкий толчок ноги и ... Но тут Вовка как нарочно поворачивается и говорит:   Папа, давай с тобой возьмем щенка и воспитаем его. Он будет бегать вместе с нами по этой траве и смотреть на прекрасную речку. Давай с тобой каждую осень приезжать сюда, папа.
Воскресенье опять пропало. Легкого толчка ногой не последовало. Значит, придется ждать следующей поездки.