13-й лев. Гл. 41 Нашествие

Гл. 41
Ладен остался на острове. Когда на берегу показалась Яста, во весь опор бегущая к лодке с криками: «Скорее! За нами погоня!», он понял, что не может уплыть, оставив здесь последнюю зацепку, связывавшую его с Ресой. Поэтому когда Радим и девочка прыгнули в лодку, он оттолкнул ее от берега как можно дальше, облегчая беглецам работу, а сам вернулся, не смотря на их призывные крики. И уже тут, на полоске мокрого песка, едва не столкнулся с Аалаадой.
- Яста, вернись немедленно! Что ты опять задумала?!

Эти крики принадлежали еще одной девочке, вскоре появившейся из зарослей. Теперь он уже знал, что ее зовут Мила. Мила, Мила… Также, как сестру Радима и Рода, увезенную из Лютодара их матерью. Ладен теперь уже не сомневался, что девочка – дочь Миласта и Дарии, ведь сидя под замком в той же тюрьме, куда его вернули, он несколько раз видел высокого крепкого старика, в котором узнал одного из матросов королевского флота Лютодара. А через решетку можно было рассмотреть и часть покачивавшегося в бухте большого корабля, который очень напоминал «Белую птицу».

Ресан поправился. Его Ладен тоже видел. Но осторовитяне обрушили на голову Ладена весь гнев, который должен был достаться похитившему девочку Радиму. Его считали соучастником, который просто не успел или по каким-то причинам не смог запрыгнуть в лодку.

Иногда ему казалось, что о нем забыли. Его хорошо кормили, за ним неусыпно следили, постоянно проверяли, не совершил ли он очередной подкоп, но по поведению своих тюремщиков он не мог понять, что они решили с ним делать? Видя Малану, он пытался позвать ее и заговорить, но она неизменно проходила мимо, даже не поворачивая головы, словно не слышала его.

Зато Мира приходила каждый день – печальная женщина с младенцем на руках. Она представилась матерью Ясты и постоянно спрашивала, куда и зачем увезли ее дочь. Ладен перестал понимать, что к чему, ведь Ясту должна была воспитывать Малана. Он пытался что-нибудь выведать у женщины, задавая вопросы с подвохом, но она только плакала и требовала, чтобы ей вернули девочку, и осыпала проклятьями Ладена и его «сообщника».
Теперь Ладен уже жалел, что не уплыл вместе с  Радимом. Он ничего не приобрел, даже ни разу не смог поговорить с Аалаадой, лишь потерял свободу. А если верить рукописям из карницких подземелий, ему нужно было спешить. Нужно было искать Ресу, девушка на этом острове в относительной безопасности. Но даже если что-то произойдет, чем может помочь Аалааде он, жалкий узник?

Впрочем, его положение было лучше, чем у большинства арестантов. Он дышал свежим воздухом, ел сытную островную пищу, разглядывал красочный, но изрядно поднадоевший пейзаж сквозь ячейки большой решетки-двери. Именно это занятие позволило ему вовремя заметить приближающееся к берегу судно. Это был старый, давно не крашеный, но большой корабль, на палубе которого неподвижно стояла толпа –к команде явно присоединились пассажиры, так как для обеспечения движения судно явно не нужно было столько рук.
На острове всполошились. Ладен видел, что мимо его пристанища то и дело пробегают туземцы, матросы, кутаясь в легкую шаль, к морю проследовала Малана, сопровождаемая Ресаном.

После непродолжительных переговоров людям с корабля разрешили сойти на остров. Они были испуганы, странно одеты, словно натянули на себя побольше имеющихся вещей, многие прижимали к груди узелки со скудными пожитками, женщины качали детей. Им вынесли кое-какую еду под навес, и прибывшие принялись жадно есть. А день спустя из сбивчивых разговоров матросов, туземцев и самих пассажиров, долетавших до его слуха, Ладен уже знал о жуткой и необъяснимой причине их бегства.

Четырицу назад в сумерках к берегам Пага подошел странный корабль – словно окутанный туманом и сам сотканный из странной полупрозрачной субстанции. Паруса перистыми облаками рвались на его мачтах. На палубе его метались тени. Народ бежал в порт, чтобы поглазеть на это чудо. Однако очень скоро любопытство сменилось ужасом.
Тени, принимавшие очертания то ли людей, то ли русалок, так как к низу тела у них клубился дым, спустились на берег, и те, кто стояли к ним ближе всего, замерли на месте. Из их ноздрей, ушей, глаз потекли воздушные сероватые струи, которые тени жадно поглощали, становясь плотнее и резче. А несчастные превращались в высохшие мумии, с глухим звуком падая на гладкие камни порта.

Те, кто не потерял способность двигаться от охватившего их страха, бросились бежать, оповещая город о странном корабле. Портовая стража, а потом и городские войска, бросились на жутких гостей, однако ни луки, ни мечи, ни копья, ни новейшее изобретение – стреляющие медными пулями пистоли – не смогли совладать с дымообразными тенями. Пули и мечи просто прорезали субстанцию, не причиняя ей вреда. Тени продолжали выпивать жизнь из пагарцев, будь то молодая девушка или суровый солдат. Когда порт опустел, они пошли в дома, проникая сквозь запертые двери, затворенные окна, проходя сквозь стены. Все прекратилось лишь с наступлением ночи. Тени, собравшись в единый серый клубок, прокатились по улицам города и исчезли на своем корабле, который всю ночь светился странным свечением – словно луна играла на искрошенном в мелкие осколки стекле.

Днем корабль качался на волнах неподвижно. Горожане пытались сжечь его факелометом, разбить из пушек, протаранить тяжелой бригантиной. Но все напрасно. Призрак лишь слегка вздрагивал. А в сумерках нашествие повторилось. И оставшиеся в живых пагарцы в страхе бежали, надеясь переждать жуткое нашествие на окрестных островах или в соседней Парте. «Когда-то же он уплывет от нас!» - с надеждой повторяли они…