Дед Мазай и заячий тулупчик

- Ты что же это, говнюк, в журавлей стрелять удумал?!
- Да что ты, дедушка, нет. Это же не журавли. Это окорочка союзконтракт.
Дед вглядывался в пролетающий в хмуром небе косяк птиц. Его подслеповатые глаза могли различить лишь тёмные пятнышки среди серых облаков. Не имея возможности определить визуально, дед Мазай стал вслушиваться в утреннюю тишину. Но он ничего не слышал короме сопения и хлюпония его внука. «Ну да, ну да. Если бы это летели журавли, то непременно было бы слышно их курлыканье» - подумал дед - «Значит не врёт бесёнок». Он отпустил ворот грязной куртки, за который удерживал внука, чтобы тот не убежал, и опёрся на клюку. Мальчишка стоял рядом втянув, шею в плечи, и торопливо старался спрятать рогатку. От спешки у него никак не получалось попасть в карман.
- Нукась, дайка енту штуковину сюда, от греха. – дед протянул руку ладонью вверх.
Первой реакцией внука было спрятать руку с рогаткой за спину.
- Давай, давай. – настаивал дед.
Мальчишка знал, что третий раз он повторять не станет и просто двинет палкой по хребту. Конечно жалко было расставаться с любимым орудием, но получать тумаков тоже не хотелось. Из двух зол он выбрал меньшее. Медленно протянул и отдал деду рогатку. Затем повернулся и пошёл искать себе новую забаву. Старик смотрел в след удаляющемуся внуку и даже немного жалел его. Однако не мог допустить, чтобы тот ради удовольствия наносил вред животным, пуляя в них камнями. Да, он смотрел в след внуку и видел его ссутулившуюся спину, но не видел хитро улыбающегося лица. Зайдя за амбар, мальчишка быстро распрямился и, присев, аккуратно выглянул из-за угла. Убедившись, что дед не следует за ним, он извлёк из кармана другую рогатку. Это была шпоночная рогатка, - гнутая из алюминиевой проволоки и с тонкой резинкой «венгеркой». Для стрельбы из такого оружия требовалось изготовление шпонок. Именно для этих целей карманы мальчишки всегда были набиты всем самым необходимым. Он присел на бревно и, используя пассатижи, откусил от мотка алюминиевой проволоки несколько маленьких кусочков, которые загнул галочкой. Потом он снова осторожно выглянул из-за угла. Дед стоял к нему спиной. Натянув резинку, мальчик прицелился и выстрелил. Шпонка мелькнула и исчезла.
- Про-мах-нул-ся. – рассуждал «Ворошиловский стрелок», натягивая резинку и заново прицеливаясь.
На этот раз выстрел пришёлся по оконному стеклу дома. Это было понятно по лёгкому звону. Третий выстрел тоже оказался холостым. Но терпение мальчишки было усилено желанием отомстить деду за отобранную у него деревянную рогатку с эластичным бинтом. Наконец-то ему это удалось. Очередная выпущенная из рогатки шпонка стеганула деда по ягодице. От неожиданного резкого укола дед аж ногой дёрнул. Повернувшись, он успел заметить выглядывающую из-за амбара довольную физиономию внука, прежде чем тот успел убежать. Дед Мазай вскинул вверх руку с клюкой и долго выкрикивал хриплым голосом ругательства.
- Вот стервец! – крикнул напоследок старик и успокоился. Успокоился он так же быстро, как и разозлился. Его настроение вообще менялось моментально. Вот он улыбается всем довольный, но тут же может вскинуть свою клюку и ударить наотмашь. Наряду с этим обстоятельством общения с ним избегали жители всей округи. Но дед от этого никоим образом не страдал. Ему даже льстило слава «чудаковатого старика» и нравилось, что все остерегаются его. Зато никто не лез с наставлениями и глупыми расспросами о состоянии здоровья. Здоровье было ещё о-го-го!


Весна в этом году была поздняя и дождливая. Погода больше походила на осеннюю. Разве что птицы летели в другую сторону, не на юг, а наоборот с юга.


Старик ходил по деревне и встревал во все мирские дела, где без его присутствия, как он считал, было никак не обойтись. Носил он синий бушлат форменного образца с большой яркой нашивкой на спине: «МИЛИЦИЯ». За это одеяние и за то, что он совал свой нос во все дела, сельчане иногда в разговоре называли его «участковый». Этот бушлат ему подарил зять три года назад. Тогда он один единственный раз приезжал в деревню к деду всего на один день, чтобы забрать жену домой, которая загостилась у отца на целое лето. Видимо, устав от однообразного питания полуфабрикатами, инспектор патрульно-постовой службы не выдержал долгой разлуки с женой и приехал самолично в деревню, дабы препроводить оную к месту постоянного проживания. Именно тогда, напарившись в бане, и напившись деревенского свекольного самогона, он щедро с барского плеча протянул деду этот едва поношенный бушлат. С тех пор старый кичился своим родством - служителем закона. И если кто из односельчан говорил что-либо супротив, то старик тут же вскидывал клюку вверх и кричал: «Я вот зятю-то позвоню! Он сюды полк омоновцев нагонит и быстрехонько порядок-то наведёт!»


Вот и сейчас он шёл по улице неторопливо, как бы оглядывая свои владения. Из покосившихся ворот соседнего дома вышла тётка, таща за собой на привязи белую козочку. Та явно не хотела идти и сильно упиралась. Тётка выволокла-таки козу за калитку и решила сменить тактику. Теперь она обошла её сзади и стала подгонять пинком, так коза шла послушнее. Дед, завидев такое безобразное отношение к животным, поспешил к месту происходящего. Он молча, ничего не говоря перепоясал своей палкой бебе вдоль телятины. Та вскрикнула:
- Ой! Ты чё старый?! Совсем рехнулся?! Больно ведь!
- А козе твоей, шо, приятно?
- Шо приятно? – не поняла вопроса баба.
- Да то, шо ты яё пинаешь. Ей шо, приятно думашь?
- Тьфу, ты. Ополоумел старый. – как бы говоря сама себе произнесла собеседница, и тут же обратилась снова к деду, - Да чё ей сделается-то, дед Мазай?
- Сделаца не сделаца, а животное забижать не смей! Вот тебе мой сказ. А нито зятю позвоню, он на тебя права-то найдёт.
- О-о-ой, де-е-ед Мазай, да не права, а управу. И потом, твой зять только пьяньчужек по скверику у себя в городе там может собирать, да в вытрезвитель спроваживать.
- Ты мне поговори тут. Вот как позвоню, так узнашь как может. И не смей скотину забижать! – тут он взмахнул своей палкой и погрозил.
Женщина поняла, что это последняя мера предупреждений и если с ним спорить дальше, то можно получить ещё раз по загривку.
- Ладно, ладно, иди уже. – махнула она рукой и вновь потащила козу за верёвку, чтобы привязать на лугу.
Дед Мазай постоял ещё немного, наблюдая за женщиной. Он следил за её действиями, как бы инспектируя, чтобы все данные им указания по поводу лояльного обращения с животным были выполнены. Когда тётка привязала козу на прикол и, ухмыляясь, проходила мимо деда, он с особой строгостью нахмурил брови. И только после того, как баба скрылась за воротами, отправился дальше.
Дойдя до конца улицы, старик остановился. Дальше за улицей была речка. И чтобы подойти к ней, нужно было спуститься по тропинке вниз под горку. Это было бы не сложно, но тогда на обратном пути пришлось бы подниматься вверх. А зачем было утруждать себя? Постояв на верху, дед любовался простором. Река разгулялась. Лёд уже давно сошёл, и половодье доходило до огородов крайних изб.
«Пожалуй пора» - подумал Мазай про себя и направился обратно к дому.

Тут ему на встречу по улице на телеге запряженной рыжим Савраской ехал Егор – рослый парнишка с нечёсаной чёрной шевелюрой. Егор учился в школе, в старшем классе, но сейчас у них были весенние каникулы. Молодая кровь будоражила парня. Ему требовалась скорость, чтоб ветер в лицо. Потому он гнал Савраску во весь опор, подстёгивая кнутом. Дед аж весь побагровел, обратив внимание на это. Он стоял не двигаясь. Егор едва успел натянуть вожжи, чтобы не сбить старика. Савраска остановился аккурат перед самым носом Мазая. Дед так сильно сжимал свою клюку, что костяшки его руки побелели, на лбу проступили вены. Парень перепугался, что если деда сейчас не хватит «кондрашка», то убьёт его на месте без всякого зазрения совести. Он спрыгнул с телеги и побежал по улице прочь, даже не разу не оглянувшись. Дед Мазай ласково погладил коня по морде и пошёл дальше своей дорогой.

Придя домой, старик снял ботинки и обул резиновые сапоги. Затем он достал из кармана, висевшего на гвозде плаща, ключ и прошёл в сарай. Там подобрал мешок и вновь отправился на речку. Идя по улице, он отметил, что телеги уже нет. Это означало, что Егор всё же вернулся. Вспомнив выражение лица перепугавшегося парня, дед невольно улыбнулся. Вот он снова дошёл до края деревни, спустился с горки и прошёл к ивовому дереву. Там находилась лодка, которую дед приковывал цепью к этому дереву, закрывая на замок. Бросив мешок и клюку на дно лодки, Мазай отстегнул замок и оттолкнулся от берега. Уселся поудобнее и взялся за вёсла.

Среди залитого луга оставались небольшие островки, на которых часто сидели зайцы. Застигнутые паводком врасплох, длинноухие уже не могли выбраться с этих островков. Вот в эти моменты дед Мазай и плавал, проводя эвакуацию терпящих бедствие косых. Но чтобы они ненароком не перевернули его лодку, дед сажал их в мешок. Проплыв знакомым маршрутом, старик собрал с островков и топляков с десяток зайцев. Пора было возвращаться.

Приблизившись к берегу, он вновь пристегнул лодку к дереву на замок и, опираясь на клюку, взвалил мешок на спину. Не спеша дойдя до дома, Мазай прошёл в маленькую комнатку, служившей ему мастерской. Здесь он стал доставать из мешка зайцев по одному и рассаживать по клеткам, которые стояли вдоль стены в большом количестве.
Теперь он снял сапоги и обул лёгкие тёплые тапочки, сшитые из заячьих шкурок. Вместо форменного бушлата он надел безрукавку, так же сшитую из шкурок заячьих. Здесь всё было одинаково похоже. Меховые подстилки лежали и на кресле и на стульях, даже и пол был устелен заячьим мехом. Дед Мазай закурил папироску и, усевшись в кресло, стал точить и без того острый ножик. Теперешней мечтой старого любителя живой природы было пошить к зиме заячий тулупчик.