Союз. Двенадцатый съезд

Собрание проходит в большом полукруглом зале с кафедрой – Красном зале Совета, предназначенном для массовых сборищ, но сейчас обстановка почти камерная. На первом ряду скопились маги в цветастых одеждах, давно вышедших из моды – всего их восемь, и еще двое заняли места во втором ряду. Они оживленно переговариваются между собой: посторонний наблюдатель мог бы уловить немало профессиональных словечек из телекинетического жаргона. Этот гипотетический гость из будущего, назовем его так, может вдруг подумать, будто он узнал кое-кого: несомненно, по фотографии в книге или иному источнику; вон человек с торчащими косичками темных волос, Артон Крэйч – общий знаменатель определенных событий и живая дата.

Двенадцатый съезд телекинетиков-магов 797 года, легендарный - последний, где так называемые темные и светлые силы еще собирались вместе, а затем их общий Дом разделился на два, находившихся до последнего времени в напряженных, почти враждебных отношениях. Некоторые участники съезда погибли в первые же годы во время ожесточенных и бесполезных стычек, остальные держали язык за зубами: тема съезда была под неформальным запретом.

Разумеется, к настоящему времени ни одного живого свидетеля съезда не осталось – чтобы записать его на памятный шар, какой-нибудь старый хитрец должен был отыскать и разговорить одного из участников еще лет сорок назад. А для этого следовало уже тогда понимать значимость события.
Посторонний наблюдатель прекрасно знает того, кто принял верное решение. Имя старого хитреца – Велимир. Тот самый, что разнес на куски одного бандита в терминале вылетов космопорта Санта-Фе и потом сгинул в тюрьме - да, это совсем другая история, которую  многие до сих пор вспоминают.

А потом за кафедрой открывается потайная дверь, и на помост не заходит, а торжественно вплывает господин в синей мантии, расшитой золотом, как у легендарных своих родственников с исчезнувшей Земли, населявших легенды и сказки. В те годы показное величие было “спецам” не чуждо: они охотно ассоциировали себя с мистическими колдунами, вычурно наряжались, избегали употребления научных слов вроде телекинетики и нейрохирургии, хотя способностям своим были обязаны именно развитию этих наук. Иные особенности этой моды пережили столетия, но как и все повальные увлечения, одержимость мистикой прошла, оставив лишь золотые рясы для высшего руководства, а через десяток лет и те пропали. Зато слово “магия” осталось и так прочно въелось в словарный запас Союза, что диву даешься.

“Ким Джедерик Астер, - бесстрастно думает наш коллега-наблюдатель, сидя невидимкой среди теней прошлого, вспоминая выцветшие фотографии и картины, - Астер, конечно, это может быть только он.”

- Прошу тишины, - спокойно говорит председатель, слегка потрясая головой, отчего его огромная борода мотается туда-сюда, и съезд-то давно идет, только закончился краткий перерыв. Голоса утихают, но недовольный ропот еще слышен со стороны растрепанного мага с косичками и его массивного соседа.

- Итак, - начинает Астер за кафедрой, - позвольте мне кратко подвести итоги нашего положения, просто чтобы быть уверенным, что все поняли. Известно, что слабые магические способности, или электродирекция, проявились уже в первую сотню лет союзного государства – исключительно у потомков рабочих, добывавших металл на Туманной-3 и претерпевших опасное для жизни излучение крестообразных обитателей этой планеты. Первое поколение их потомков уже имело внушительный потенциал влияния на магнитные поля, второе могло быть причислено к "магам" в современном смысле. Тогда они лучше всего владели специализированными областями энергии, такими как простейший телекинез, радиолокация, чтение эмоций - но несколько столетий перекрестных браков сгладили эти различия. Мы можем делать многое, что-то лучше, что-то хуже. И теперь разделение приняло иную форму – по воззрениям самого человека, и примерно половина "магов" нынче стремится к тонким, опасным видам искусств – перечисленных в Своде Пятого съезда…

Крэйч демонстративно разговаривает с соседом, не слушая историческую справку, но ставит уши торчком при первом же упоминании темной магии.
- Я не сомневаюсь, - продолжает оратор с трибуны, - что большая часть сообщества будет согласна: светлые способности, идущие от непротивления, вдохновения и силы воли, и черные – продукт эмоций и мощных отрицательных энергий, могут приводить к одинаковому результату, но работают по разному. Есть ли у вас замечания по сказанному?

Встает молодой волшебник, прилизанные черные волосы и забавные квадратные очки только подчеркивают его волнение.
- Необходимо, - быстро говорит он, - чтобы разделенные понятия света и тьмы не сводились к крайностям. Два течения должны быть естественными, как стороны одного предмета – нельзя, чтобы темное течение обозначало зло и радикализм…

Внезапно вскакивает большой маг, сосед Артона Крэйча.
- Позвольте, почему же вы, Хинкли, намеренно представляете темную сторону темнее, чем она есть? – восклицает он. – В мире всегда было зло!
- Темные маги не должны быть преступниками, - возбужденно отвечает молодой волшебник, жестикулируя и потрясывая головой, - или вы не согласны, Энтон, так может, скажете это вслух?
Громила на унимается:
- Я скажу, что светлая сторона тоже не свободна от зла, и даже еще большего!

Гость из будущего, конечно, подскакивает от неожиданности, слыша запретное имя. Энтон Портер! Тот самый террорист, который чуть не развязал войну против светлых, который организовал взрывы и кровопролития, ответственный за гибель невинных людей на обеих сторонах. Но нигде и никогда не упоминалось, что этот злодей сидел на одной скамье с уважаемыми магами, под знаменем Совета – все записи были вымараны из документов, цензура беззастенчиво поработала! Наблюдатель ошеломлен: можно протянуть руку и потрогать великого преступника… конечно, на самом деле ладонь не встретит препятствия. Это памятная запись. Но ощущение весьма стойкое.
Появляется желание встать, удержать Энтона, позвать на помощь; пустая мечта – Энтона давно не существует. Все люди вокруг мертвы, а тогда им еще предстояло пережить то, что ушло в историю.

Председатель хлопает ладонью по столу, вырывая нашего гостя из пучины мыслей, которая рискует утопить его. Он садится поудобнее и слушает дальше.
- Тише! – предупреждает Астер и ждет, пока его сигнал не проймет каждого, особенно крикливую парочку спереди.
- Я вижу, среди нас нет нескольких наиболее верных последователей единого пути, - не без иронии замечает оратор, - но это не помешает…
- Скажите, - спрашивает один из гостей, - почему нельзя сохранить единый путь?
- Потому что самое опасное – борьба двух начал, - отвечает Астер, игнорируя возню на конце ряда, где Крэйч успокаивает своего воинственного соседа. - Итак! Кто за разделение – пока просто разделение?
Семеро магов, не считая самого председателя, поднимают руки вверх. Половина из них с удовольствием подняла бы обе руки, если засчитают дважды. С опозданием поднимает тонкую руку Артон Крэйч, что-то шепча на ухо массивному Энтону и толкая его правым локтем, и тот с неохотой присоединяется.
- Миллисент, вы в одиночестве, - замечает с трибуны оратор.
- Я присоединюсь к одному из лагерей, - басом твердит толстый маг, не поднявший руки, - просто знайте, что я против разделения.
И он осуждающе глядит на своих коллег, допускающих противоположные мысли.

- Большинством принято. Кто за мирное существование, основанное на договоре – надеюсь, все благоразумны? Распишитесь на листе. Остальные не будут участвовать в голосовании и выборах, - председатель неприязненно глядит на Энтона, намекая, что тот и есть “остальные”.

Четверо телеков-волшебников, в их числе темноволосый парень в квадратных очках, подходят к одной стороне стола, двое других – к противоположному. Один из тех - басистый толстяк, отказавшийся признавать разделение: он недовольно морщится, выбирая сумрак. Еще двое, поколебавшись, разбредаются в разные стороны. И уже чувствуется напряженность между группами. А Энтон и Крэйч, минуя общую толпу, направляются прямиком к выходу.
- Вы еще пожалеете, - кричит Энтон из дверей, исчезая в проходе. Следом за ним начинает гаснуть мир, а некоторые оборачиваются на крик.
- Большеголовый, - поясняет соседу чей-то тающий голос, комментируя неприятную выходку Энтона. Потом и звуки прекращаются. Маги не вняли угрозе. И зря.

Теперь аккуратно, но настойчиво берем гостя из будущего за шкирку и перемещаем немного дальше в потоке времени. Тьма рассеивается, свет оборачивается лампой на потолке небольшого помещения. Углубление с одной стороны сразу говорит постороннему человеку, что это лифт. Как только дверь открывается, входят два человека. Должно быть, мы пропустили начало их разговора.
- … почему вы не понимаете, что мирное…

Говорит очкастый маг Хинкли, тот самый, что спорил с Энтоном на Совете. Второй сначала кажется каким-то незнакомым, но потом гость понимает, что видит Артона Крэйча, который избавился от множества своих косичек. Волосы его перехвачены в один большой хвост, как у популярного музыканта на концерте, на шее болтающийся знак – символ власти на цепочке, выпуклые глаза спрятаны за стильными красными очками. Очевидно, Артон получил высокий пост советника местного отделения на одной из планет Союза и принес свою прическу в жертву высокой должности.

- Всегда существуют радикальные течения, - говорит Крэйч, когда двери сходятся, - Спросите революционера, почему он такой – и это в большой степени игра, только игра сложная, взрослая. Они устали толкаться в одной лодке, кто-то хочет на тот борт, что ближе к солнцу, другие – где потемнее.
- Но разве это мотив для вражды?
- Вы не поняли меня точно, Хинкли. Противостояние, споры – все это характерно и неизбежно. Два Дома будут разделяться больше и больше.
- И насколько глубоко вы собираетесь зайти во тьму, Артон?
- Без ущерба для себя, разумеется. Меня привлекают хаотические возможности, и я понимаю, что легко перейти грань – но почему вас ужасает образ зла? Классика рисует колдуна в черном плаще, губителя детей. Но с края света тоже легко упасть вниз.

Хинкли думает:
- Вы правы, наверно. Светлый маг еще более подвержен перерождению, если у него есть тайные пороки. А все-таки результат будет далеко не таким опасным, как у темных.
- Да?
- Я так считаю.
- А я считаю, что со временем у нас будет два пути – объединиться сразу, либо испытать на себе метастазы болезни зла – а потом все равно объединиться.
- И зная нас…
- Зная Энтона, можно утверждать наверняка, что он будет доказывать свое право на тьму. И жизни людей его не остановят.
Лифт раскрылся и двое выходят в коридор. Невидимый маг тоже пробует, но проекция устала держать его. Свет гаснет, знаменуя скорый выход.
- Борьба продолжится, - говорит Крэйч уже из коридора, - как она продолжалась всегда, с самого начала.
- И все же, приглядите за вашим знакомым, - смутно доносится удаляющийся голос Хинкли.

(фрагм. 2013, 2015)