Жил-был я. Кн2. ч2. гл12. Кукурузный народ. Чудеса

         После обеда я почувствовал себя плохо. Очень плохо. Я не понимал, что со мной? И, даже, не догадывался о причинах.
                ----------------------------------------
         Это случилось 1 июля. Пообедав, мы, как обычно, расположились на коротко постриженной полянке, справа от столовой. Легли, прямо, на шелковистую травку, в густую тень платанов, положив головы на руку или на скатку. В ожидании автобуса, который возил нас на работы, мы спали, прикрыв глаза кепкой или шляпой. Во всяком случае, время покемарить у нас было.
          На этот раз я просыпался тяжело. Во рту - металлический привкус. Ощущение такое, будто голова налита свинцом. В груди тяжело бухает сердце. Однако, спортивная закалка –преодолевать преграды, несмотря ни на что, и молодость – победили. Я поднялся и, мотая головой в разные стороны, обеспечил приток крови к сосудам мозга. Состояние улучшилось, и я, более - менее, уверенной походкой, пошел к автобусу.
          Я думаю, что меня кто-то укусил или искусал. Может, это были мелкие, почти прозрачные муравьи, а может какие-нибудь членистые многоножки, которых я, как-то, видел в траве у корней моего дерева? Не знаю. В Эстонии никакой смертоносной ядовитой живности, практически, нет, тем более в цивилизованной, городской черте. Ведь Полли - поселок городского типа, так что, за этот участок фронта я был спокоен. Хотя сам боюсь насекомых до одури. Любых. (Тс-с! Только - никому).
          Я доплелся до автобуса и сел, как оплывший куль. Голова тяжелела. Ощущение было таким, будто голова насажена на вертикально стоящий молоток, и внутренняя часть черепа с участком воспаленного мозга при каждом сотрясении бьется о боек этого молотка. Не голова, а погремушка. Да и, дорога была далека от совершенства. Мозг болел. Мучил сухой кашель. Знобило. Как в тумане, в полузабытьи, я доехал до поля.
          Высадившись, я пару раз ткнул вилами сенной брикет, попытался его поднять, и не смог. Даже, я, никогда не любивший отлынивать и взваливать свои проблемы на других, а, уж тем более, выглядеть слабым, не выдержал. Беспомощно оглядевшись по сторонам, я безвольно сел на сено. Подошли ребята. «Как? Что?», «Ты что?»
           - Хреново... мне.
           - Отравился, точно. Суп был кислым.
           - Кажись, простыл. Может, я в тенёчке отлежусь?
           - Нет, давай так, езжай-ка ты в больничку. Сейчас машина подойдет.
           - Ага, «упекут» на месяц.
           - Откуда машина? Тыну сказал, что будет минут через сорок - пятьдесят.
 Заправка там, то-сё.
           - Ладно. По полям, напрямки, до отряда километра три-четыре, дойду.
Там Яна. Чего-нибудь придумает.
           Ребята, было, вызвались проводить меня, но я отказался: «Сам дойду». Пройдя километр, я забился в сухом кашле и рухнул на середине ржаного поля. Считая, что простудился, я решил погреть грудь под лучами палящего солнца и лежал до разноцветных кругов в глазах. Может пятнадцать минут, а может час. Легче не стало.
                ---------------------------------------
            Солнце жарило нестерпимо. Я, волоча за собой, подобранную по дороге, толстую узловатую палку, не бросал её, а упорно пытался на неё облокотиться. Перед глазами плыло. Толи пот застилал их, толи зрение стало подводить.
Я брел по желтому ржаному полю, с ощущением, будто я ступал по песчаной пустыне. Ноги тяжелы и непослушны. Я наваливался на палку, а она увязала в песке. Увязал и я, где по колено, а где и по пояс.
            Я брел вперед, туда, где в мареве маячила зеленая полоса. Я знал, что она сочная, прохладная, тенистая. Я знал, что там жизнь. «Я должен дойти до неё. Должен. Если не дойду – смерть», - ворочались булыжники мыслей.
Тяжелые ботинки мешают, не давали оторвать ноги от земли. Жесткие колосья скрипят о материал брюк, секут руки. Палка потеряна. Полоса растет, но, медленно, не так быстро, как хотелось бы. Я рванулся из желтого пылающего ада к изумрудной полосе, запнулся, по инерции, размахивая руками, как крыльями, пробежал еще три - четыре шага и, с размаху, упал в колючую рожь. Приподнимаясь на руках, я еще пытался встать, но не смог. Видя впереди себя высокую зеленую стену, я пополз туда, хватаясь за стебли злаков, вырывая их с корнем, но, так и не приблизившись к ней, ни на шаг.
             Солнце стояло в зените, или около того. Вокруг меня, было - может поле, а может пустыня. Я терял представление о реальности. Время я упустил еще раньше. Руки, ноги производили какие-то не скоординированные движения. Наверное, я напоминал, выбившегося из сил, перевернутого на спину, жука. В отчаянии, вытянув вперед левую руку и пытаясь подтянуться на ней, я вонзил пальцы в почву. Пальцы, раня кожу и ногти, пропахав короткие борозды, застряли и замерли. Я распластался на раскаленной сковороде земли, покрытой сетью трещин, и оцепенел.
                ---------------------------------------
             Наверное, я умер. Пальцы рук и ног онемели. Я стал невесомым, бесчувственным и равнодушным ко всему, что меня окружало. Легкое дуновение прохладного ветерка, ненавязчивое щекотание в икре правой ноги, тихий шелест и негромкое бормотание - вот, наверное, и всё, что свидетельствовало о существовании внешнего мира.
             Я потянулся и правой рукой попытался почесать ногу. Первое я сделал легко. Но, а второе?  Мягкая, но не преодолимая сила не дала мне сделать этого.
Бормотание усилилось, и я впал в забытье, а может опять умер.
                ---------------------------------------
              Очнулся я сразу, как после глубокого сна. Как будто вынырнул из глубины. Я, лежал на спине, на круглой площадке, диаметром, чуть больше моего роста. Надо мной склонились высокие стебли кукурузы. Притом не просто склонились, а как бы соединились верхушками, образуя шатер. Но самое интересное или странное, я увидел источник бормотания. Около меня, у правой ноги стояли… зеленые человечки! Они, внимательно и серьезно, смотрели на меня, и, вытянув в мою сторону руки, что-то бубнили себе под нос. Мои попытки приподняться успеха не имели. Я напрягся и попытался хотя бы дернуться – безрезультатно. Я смотрел на них во все глаза, но они не обращали на меня никакого внимания. Человечки священнодействовали.
             Ростом они были сантиметров пятьдесят – шестьдесят, ну, чуть выше моего колена. У всех на лицах выделялся большой нос, черные сверкающие, как у зверьков, бусинки глаз, большой, почти от уха до уха, застывший в полуулыбке, рот, уши острые, торчком, в разные стороны.
На головы были одеты высокие закругленные кверху зеленые колпачки. У одного колпачка были короткие поля. На маковки колпачков были прикреплены кукурузные метелки. На их плечики, которые, практически, отсутствовали, были надеты зеленые курточки с большими отложными воротниками. До пояса курточка была застегнута на две большие желтые металлические пуговицы. Человечки были подпоясаны наборными, одинакового с пуговицами цвета, поясками.
              Штаны - короткие, до середины щиколоток, снизу подвязаны шнурками. На ногах, до колен, полосатые чулки или гольфы. Обувь представляла собой добротные зеленые башмачки с изящной желтой пряжкой. Да, еще к пояску была прикреплена металлическая коробочка, напоминающая формой солонку с крышечкой. От крышечки к пояску протянулась короткая, но массивная цепочка. Как я потом узнал, желтый металл был золотом. А вот лопатка, на которую один из них опирался, из железа. Даже, лица, имели зеленоватый, оливковый оттенок. При всей серьезности, в выражении их лиц было что-то смешливое.
Их было трое: один бородатый, круглый, другой - длинный, они стояли впереди и бормотали, а третий - чуть сзади и молчал. Двое ворожили, водя по воздуху небольшими узловатыми веточками, и были в трансе. Третий же, увидев, что я очнулся или преставился,ибо я не понимал, где нахожусь, что-то наговаривал на ухо бородатому зеленому человечку. Тот прекратил свои бормотание и посмотрел на меня, наши глаза встретились, и я застыл. Вот так и застыл, без движения.

              Бородатый слегка толкнул локтем длинного, тот встрепенулся и, весьма комично, изобразил на своем ожившем лице, покорность и интерес. Они, вдвоем, медленно обойдя мои ноги, подошли на уровень моей груди. Еще раз внимательно изучили мое лицо. И старший, бородатый, произнес:
             - Ты не бойся нас. Мы не причиним тебе зла. Я, Эрни, Ваятель, от лица моего народа приветствую тебя Добрый Брат.
             - Страсствуй-те. Тере, - только и смог пробормотать я.
             - Ты можешь говорить на своем языке. Мы поймем.
Конечно, поймут, раз разговаривают по-русски.
             - Это, - Эрни показал на длинного, а потом на подошедшего маленького, - мои помощники.
              Маленький шустрый выскочил вперед, но был оставлен. Ваятель указал на длинного: - Защитник Раск, мой первый помощник. И Шусь, Укрыватель, мой, - он улыбнулся, - шустрый помощник.
              Каждый из представленных человечков поклонился.
              Я тоже представился.
              Они поклонились втроем.
              - Тебя укусил Черный Каракка – мерзкая дрянь. Умереть, не умрешь, - он сложил губы «домиком» и опустил глаза, - но заболеть можно надолго. Что с тобой и случилось. Кстати, Черный Каракка выползает на поверхность один раз в двенадцать лет. Так что тебе здорово не повезло, - Эрни задумался. - Или повезло.
              - Не повезло, - вмешался длинный Раск.
              А Шусь только широко улыбнулся, показав свои ровные острые зубки.
              Я стал припоминать, как брел по ржаному полю, как упал, встал, снова упал. А вот как полз - вспомнить не смог.
             - Мы укротили яд, - он показал рукой на ногу. - Лечение сделает свое дело, завтра ты будешь здоров.
             - Спасибо. Че-Чем могу? Чем я заслужил такое отношение к себе?
             - Ну, первое, ты умирал, и умер бы, если не от яда и жары, так от зверья. Ты не смотри на то, что лес небольшой. Он не такой, каким видится. Он непрост и емок. Он, как матрешка, вложен один в другой, и каждая, глубинная матрешка больше внешней. Там, внутри, много всякой, - его, аж, передернуло. – Всякой живности.
             - Год такой, Время открывает свои ворота, - таинственно заключил Раск.
             - А мы помогли тебе, - вмешался Шусь, приплясывая на одном месте.
Эрни перебил шустрого помощника:
             - Второе, у тебя хорошая чистая душе, ты отзывчив на чужую боль.
Ну и третье, - Ваятель приосанился. - Ты сохранил жизнь одному из нас. Ты спас Шуся.
             - Я?!- от удивления я приподнялся на локте.
             - Да, - ответили сразу три голоса.
             - Но... Когда? Я не помню.
             - Когда Кукуруза, - Эрни, провел руками по сторонам, - была еще ростом с нас. Ты помнишь, шел нескончаемый дождь. Он длился пять дней к ряду. Вода заполнила все вокруг. А мы воду не любим...Бр-р-р...
Он провел рукой по воздуху, и перед нами, будто открылось окно, как на экране, я увидел, как бы со стороны, лес и дорогу. Мало того, я увидел себя!


Продолжение: http://proza.ru/2024/08/20/951