Плутовка с берегов Невы

«Я решился составить на досуге мемуары, предлагаемые вниманию читателя; смею думать, и  мнение мое разделяет шурин Криспин, — что в наш век, подточенный шатаниями Разума и потрясенный бушующей стихией Чистогана, «Записки» эти могли бы послужить наглядным и недвусмысленным уроком».
Эса де Кейрош. «Реликвия».
«Рассудил я за благо, чтобы столь необычные и, пожалуй, неслыханные и невиданные происшествия стали известны многим и не были сокрыты в гробнице забвения, ибо может случиться, что, прочтя о них, кто-нибудь найдет здесь нечто приятное для себя, и даже тех, кто не станет в них особенно вдумываться, они позабавят».
«Жизнь Ласарильо с Тормеса, его невзгоды и злоключения».

Меня зовут Люда Лисицына, для друзей я – Люся или Мила, иногда по названию шоколадки кто-то из близких называет меня Милкой, но последнее время меня всё чаще и чаще зовут по имени-отчеству – Людмила Викторовна. Ведь уже два года я нахожусь в том замечательном возрасте, когда, согласно героине оскароносного фильма, «всё ещё только начинается».
Чем я занимаюсь? Работаю по редкой, но ещё встречающейся профессии – счастливая жена и мама. Нет, я не домохозяйка, каждый день я хожу на службу – руковожу редакционным отделом  на одном из крупнейших телеканалов страны. Возможно, перед чтением этой книги вы как раз смотрели одну из передач на нашем канале.
Совсем скоро я стану бабушкой. Моя дочь, студентка третьего курса университета, ждёт ребёнка. Многие её сокурсницы не понимают, почему она на это решилась, зачем ей это надо, и как теперь она бедная будет существовать.
Но я-то знаю по собственному опыту, что учёбу и пелёнки можно очень неплохо совмещать. Как и другие  даже иногда более приятные занятия. Но обо всё по порядку.
Речь пойдёт о далёком 1994, когда граждане ещё брали автографы у музыкальных кумиров, а не делали селфи, и, если и устраивали флешмобы, то только в очередях за дефицитом. За  три года до описываемых событий у меня уже был опыт не то, что неудачного,  а, скорее, странного замужества.  Мой первый муж служил в знаменитом на весь город театре, где на каждый квадратный метр приходилось по несколько народных и заслуженных артистов. На момент нашего с ним знакомства он имел маленькую, но некрепкую семью, состоящую собственно из него, его жены-актрисы и пуделя  Гоши, названного с определённой долей издёвки в честь главного режиссёра театра.  После очередного «вызова на ковёр» и «разбора полётов» в театре, мой муж,  приходя домой в не вполне трезвом состоянии, жутко третировал ничего не понимающего пса. Все эти захватывающие подробности я узнала уже после того, как во дворце бракосочетания на Английской набережной после традиционного марша Мендельсона нам вручили документ, разрешавший мне на законных основаниях покинуть родительский дом и переместиться в малогабаритную квартирку мужа в «хрущёвском» панельном доме, доставшуюся ему от бабушки. Хорошо хоть бывшая жена проявила в этом вопросе благоразумие и не стала требовать размена несовместно нажитого жилья. Детей у них не было, поэтому до суда дело не дошло, развели их прямо в загсе. Я скромно ждала в коридоре на скамеечке, так как сразу же после развода мой ненаглядный должен был, не отходя, что называется от кассы, подать заявление на брак со мной.
Бывшая жена, выйдя из кабинета заведующей загса в не самом лучшем настроении, зло кинула мне: «Будь ты проклята! Ты никогда, слышишь, никогда, не будешь с ним счастлива!» О чём-то подобном я и сама догадывалась, но деваться было некуда – у меня уже заканчивался первый триместр беременности. Пикантность моему интересному положению придавал тот факт, что забеременела я, ещё будучи несовершеннолетней. Собственно, эта сногсшибательная информация и сподвигла актёра больших и малых театров окончательно разорвать свои вялотекущие супружеские отношения и сразу же взвалить на себя нелёгкий груз ответственности за случайно содеянный грех.
 А начинались наши отношения очень красиво, присутствовала даже доля романтики с небольшим конфетно-букетным периодом. В конце одиннадцатого класса, когда все зубрили экзаменационные билеты, подруга предложила мне сходить отвлечься на какую-нибудь комедию в кино. Не найдя среди фильмов ничего достойного внимания, мы стали штудировать театральный репертуар.
Наше внимание привлекла пьеса с длинным и странным названием неизвестного нам западного драматурга. Премьера комедии – это как раз то, что нам было надо!
Как только я увидела на сцене исполнителя главной роли, поняла, что пропала.
Как в появившейся позднее песне Любови Успенской:
-На него, на него, я смотрю и понимаю, пропадаю я...
Ничего, ничего, ничего о нём не зная, пропадаю я...
За него, за него, всё отдам и потеряю, пропадаю я...
Смутно помню были экзамены в школе, потом экзамены в университете, долгожданное зачисление на испанское отделение  филологического факультета…
Всё это время я не переставала думать о нём, проходя по центру города загадывала, что встречу его где – нибудь в потоке спешащих по делам людей и окликну. Проезжая в вагоне метро под театром, я представляла, что он репетирует сейчас очередную роль, и на сердце становилось светло и покойно.
Саша – так звали моего героя, был старше меня на тринадцать лет,  родом он был из Ленинграда, но долгое время после института по распределению работал в Севастополе, где его и заприметил один из ленинградских режиссёров. Всё это рассказала моя новая знакомая,  театральная служительница, с которой я случайно разговорилась. Она же нас с  Сашей и познакомила.  Наличие жены у моего возлюбленного меня нисколько не смущало и совсем не останавливало, тем более, как он считал и мне всегда озвучивал – их брак был обречён. Ольга работала в Севастополе в том же театре, что и Саша, приехала вместе с ним в Ленинград,  куда Саша после нескольких лет отсутствия был счастлив вернуться, но карьера у неё не задалась. Собственно у Саши она тоже особенно не складывалась. Если не считать главной роли в так поразившем меня спектакле, ему ничего особенного не предлагали,  в театре он  был задействован на второстепенных ролях. Но это всё меня ни капельки не интересовало. Интересовал меня только Саша и наши с ним отношения.
С интимными отношениями Саша меня не  торопил.  Я, наоборот, только об этом и мечтала, хотя в силу своей неопытности немного побаивалась.  Невинность  я потеряла ещё в девятом классе, но всё-таки, одно дело секс с ровесником и совсем другое дело – оказаться в постели с взрослым мужчиной. Вдруг что-то не так сделаю – засмеёт же!
Это случилось восьмого марта. Поздравив жену, Саша сказал, что поедет к маме, она согласно кивнула и уехала на какую-то вечеринку с друзьями в только что открывшийся стриптиз-клуб «Золотые куколки». До мамы Саша добрался, но пробыв у неё очень недолго, поспешил на встречу со мной.
Друг, уезжая на гастроли, отдал ему ключи от квартиры, попросив время от времени поливать цветы . Помню, как мы долго туда добирались  – центр города был перекопан, везде висели запрещающие знаки. «Опять «кирпич!» - с досадой говорил Саша, и мы в очередной искали новые варианты объезда. Возможно, это был мне предупреждающий сигнал, Бог старался отвести меня от ненужных страданий. Но я была слишком влюблена и беспечна, чтобы замечать что-то, помимо нашей с Сашей любви.
Наконец, старенький Сашин «Москвич» въехал во «двор-колодец» где-то в районе Лиговки. Орошение цветов закончилось тем, что Саша заодно полил меня, промочив всю мою одежду. Сухим осталось только бельё. Мой наивный вопрос снимать ли мне трусы, вызвал у Саши гомерический хохот: «Можно подумать, что я доктор, а не актёр!»

После этого визита мы неоднократно ездили на свидания в квартиру к Сашиному другу. Саша заговорщическим тоном звонил мне и предлагал срочно «полить цветы», иначе бедные растения завянут и зачахнут. Сашин друг даже и не догадывался, какую роль, будучи далеко от родного города, играл в нашей судьбе. Много позже, приезжая к этому замечательному человеку в гости, я каждый раз вспоминала те чудесные дни, когда (мне, во всяком случае, так казалось) мы были по-настоящему счастливы.

Но мир, как говорится, «не без добрых людей», и чужое счастье, очевидно, мозолило этим добрым людям глаза. Однажды во время «поливания цветов» нас застала Сашина жена.  Пока я принимала душ, в гостиной Саша наполнял бокалы шампанским. Не знаю, как у его жены оказались ключи от квартиры, может быть, она каким-то образом сделала дубликат. Войдя, она смерила мужа уничтожающим  взглядом и, не поздоровавшись, спросила: «И как ты объяснишь, что ты тут делаешь?» «Цветы поливаю», - только и нашёлся, что ответить Саша. «Шампанским из двух бокалов?» - ехидно спросила его жена. Из-за двери ванной, я услышала звук пощёчины. Некстати вспомнился недавно прочитанный рассказ про матросов, сбежавших из тюрьмы через канализационные трубы. Пока я прикидывала, что лучше сделать в такой ситуации – ретироваться через канализацию или выйти познакомиться, голоса в гостиной стихли. Когда я всё-таки рискнула открыть дверь и показаться в коридоре, женщины и след простыл.
-Она ушла, не волнуйся!» - Саша был смущён неожиданным вторжением жены, но абсолютно не расстроен.
-Что ты ей сказал? – хоть меня только что чуть не накрыла волна выброшенного организмом адреналина, я, как ни в чём не бывало, бросила покрывавшее меня полотенце на кресло и, полностью обнажившись, уселась на него по-турецки, скрестив ноги.
-Да, так, кое о чём ей напомнил! Про возможность скорейшего переезда на юг, обратно в Севастополь. Давай шампанское пить, пока ещё холодное! – беспечно махнул рукой Саша.
Очень скоро я забеременела. Дилемма рожать или не рожать для меня не существовала. Ребёнок был от любимого мужчины, и лишать его жизни я не собиралась. Напрасно, мама отговаривала меня от родов и направляла в Максимиллиановскую лечебницу на аборт. «Не время, не место!» - несколько раз повторила мама. К её решительному призыву присоединилась тётя, а потом ещё и двоюродные сёстры. «Но почему?» - искренне недоумевала я. «Да ты хоть понимаешь, что ты несовершеннолетняя?», - кричала мама, срывая голос. «Но когда подойдёт время родов, мне уже будет восемнадцать!» - выдвигала я логичные с моей точки зрения аргументы. Мама сокрушённо качала головой и приводила в пример своих подружек - неучей, так и не получивших высшего образования по причине ранней беременности, и работавших до пенсии официантками в придорожных кафе.
Однако время родов ещё не подошло, а со мной уже случилась беда, хотя, ничто её не предвещало. Уже будучи замужней дамой, сдав последний экзамен летней сессии на «отлично» и находясь в самом благодушном состоянии духа, я зашла в факультетский деканат, чтобы поставить печать в зачётке и внезапно почувствовала страшную боль. По моему изменившемуся лицу  и скорчившемуся телу, секретарша поняла - что-то случилось, и недолго думая, вызвала «скорую». В приёмном отделении больницы я прождала около двух часов, встретив сочувствия не больше, чем папиросный окурок, брошенный на тротуар во время субботника.
«Отделение плаценты», - сказал уставший врач, примчавшемуся в больницу после очередной репетиции в театре Саше. Так я потеряла ребёнка.
Много позже, беря интервью у одной из участниц шоу «Битва экстрасенсов», я выяснила, что на меня была наведена самая настоящая порча Сашиной бывшей женой. Когда порчу сняли, ей это аукнулось по полной программе, ей и её детям… Но тогда я не думала о каких-то паранормальных явлениях, а тяжело переживала потерю ребёнка. Хотя все мои близкие очень обрадовались, что так всё, с их точки зрения, удачно завершилось. Мне не нужно было бросать учёбу или уходить в академический отпуск. С Сашей нас больше ничего не связывало. К сожалению, мне стали видны многие его недостатки – неряшливость, необязательность, банальное актёрское пьянство. К тому же, ему перестали предлагать  и второстепенные роли, и к этому, как потом выяснилось, приложилась его бывшая жена. Желая отомстить, она настроила против него многих режиссёров. Времена были лихие, многим людям было элементарно нечего есть. Вот и нас охватило страшное безденежье, иногда мы думали купить нам одну сосиску на двоих или две - по одной каждому. Родители, не одобрявшие  наш брак, помогать нам не стремились. Поняв, что я должна подправить семейный бюджет, я стала искать подработку. Поначалу предлагали какую-то ерунду с интимными услугами, в трубку домашнего телефона дышали маньяки, но, в конце концов, я устроилась на полставки переводчиком в продуктовую фирму, поставлявшую на наш рынок кексы испанского производства. Не могу сказать, чтобы это была работа моей мечты, но она приносила стабильный доход. По инерции мы с Сашей ещё какое-то время просуществовали вместе, но потом, конечно, развелись и разбежались на долгое время в противоположные стороны. Через несколько лет я увидела Сашу на экране телевизора, кто-то из друзей пригласил его пойти работать диктором на телевидение. Неожиданно его карьера пошла вверх. Сейчас Саша востребован во многих медийных проектах, театральных постановках и сериалах по мотивам классической литературы. Давая интервью модному женскому журналу, он отметил, что с теплотой вспоминает именно свой второй брак. Ну что ж, спасибо на добром слове!
Прожив целый год после развода монашкой, усердно постигая в университете нюансы испанского языка, я поняла, что, несмотря на все пережитые мной ужасы, мне не опротивели представители сильной половины человечества, и стала искать себе нового мужчину.
С Андреем мы познакомились на каком-то официальном мероприятии в Доме Дружбы. Кажется, был банкет в честь приезда испанских инженеров-мостостроителей,  впрочем, всех обстоятельств уже не помню. Андрей учился в железнодорожном вузе, куда поступил после окончания Радиополитехникума,  где очень прилично преподавали иностранные языки. Андрей неплохо владел испанским, который ранее изучал в школе. На встрече он присутствовал как представитель прогрессивного студенчества своего вуза, хотя непосредственно его специализация не была связана с мостостроением. Имела она весьма неромантичное название «водоснабжение и канализация», сокращённо «ВИК», что расшифровывалось студентами-балагурами, как «воняет и капает». Да собственно и сам железнодорожный институт, называвшийся совсем недолго, железнодорожной общепутейской академией, имел забавную аббревиатуру, полностью совпадавшую по произношению с той частью нашего тела, на которой мы обычно сидим. «Ты где учишься? – спрашивает у тебя друг или подруга. А ты ему всю правду-матку про свой вуз: «в Ж…пе!»
Он только что расстался со своей девушкой, которая предпочла ему стройного ангольца, курсанта военного училища. С меланхоличным видом Андрей рассматривал свой начищенный лакированный ботинок и обратил внимание на мои голые коленки.
-Откуда ты такая взялась? – только и успел сказать он, потащив меня на диван в дальнюю комнату дворца, где в своё время обедали графья и бароны.
Родители Андрея приняли меня очень холодно, особенно когда узнали, что, несмотря на то, что я младше любимого сыночка, уже успела побывать замужем, чуть ребёнка не родила. Единственно, что их во мне устраивало - это то, что после моего первого брака я особенно замуж не рвалась.
И всё-таки, мама Андрея на всякий случай уточнила:
«Сейчас Андрею не до женитьбы, диплом через год. А вот защитится, тогда посмотрим, ещё столько воды утечёт…»
Подозреваю, что у Андрея были какие-то романы на стороне. Во всяком случае, после традиционного сбора своей группы он возвращался всегда в приподнятом настроении. Посвежевший, уверенный в себе, начинал даже хамить, и было очень сложно поставить его на место.
Один раз я всё-таки напросилась пойти вместе с ним.
«Я со своей девушкой! – стал кричать Андрей, как только переступил порог ресторана.
Девицы прятали улыбку, парни смотрели с сочувствием – «приехал со своим самоваром!».
Вечеринка была загородом, через какое-то время она плавно переросла в купания на соседнем озере. Народ был уже не совсем трезв, но пьяному, как говорится, «море по колено».  Некоторые  девицы подшофе с притворно-стыдливым видом пищали: «У меня нет купальника» и через секунду уже оказывались в чём мать родила, визжа и хохоча на всю окрестность.
Спасибо друзьям моего бывшего мужа, научили меня правильно пить, не пьянея. В артистической среде пользовалась большой популярностью байка про то, как молодой актёр приходит к Станиславскому, и спрашивает, как ему сыграть очень пьяного человека?
А тот ему и говорит, мол, выпей стакан-другой, и всё будет в порядке. Молодой актёр тогда спрашивает, а что делать со следующей сценой, где он должен быть трезв, как стёклышко, на что Станиславский ему и отвечает: «А вот это уже, голубчик, надо сыграть!»
В конце рассказанной в сотый раз байки предлагалось выпить за волшебную силу искусства. На практике многим актёрам приходилось играть после пьянок,  такова уж специфика работы. Поэтому, чтобы «лыко вязать», приспосабливались, старались не напиваться вдрыбадан.
 Да и мои дорогие одногруппники тоже были в этом плане мастера (набор был профильным – в группе было только две девочки, все остальные мальчики).  Помнится, когда покойный ныне Лёша Куприн брал в буфете филологического факультета именуемом  в просторечии «Яма» (совсем как повесть его знаменитого тёзки - писателя) огромную порцию рыбы и переспрашивал несколько раз – «Рыба жирная?», ко мне сразу же подлетали девчонки из других групп. 
«Люда, завидуем, у вас сегодня намечается грандиозная пьянка, ваш Лёшка Куприн опять жирную рыбу ест!» Я молча вздыхала, бормоча «Было бы чему завидовать!», хотя внутри уже ликовала, и шла на улицу звонить из телефонной будки (мобильные телефоны были только у бизнесменов), предупреждая родителей, что буду поздно или совсем не приду. Наши совместные попойки никогда не заканчивались мордобитиями или сексуальными оргиями. Это были скорее душевные интеллектуальные разговоры с чтением стихов и пением песен. Алкоголь лишь создавал определённый настрой, и, под конец наших встреч, сошёл в режим дегустаций. Иногда, правда, мы проказничали и разыгрывали мирных граждан и гражданок. Например, были совсем детские розыгрыши – с забрасыванием во двор кошелька на верёвочке из окошка. Но происходило это крайне редко.
У одногруппников  Андрея вечеринки проходили попроще,  оно и понятно, не литературу и иностранный язык мальчики и девочки изучают, а то, что воняет и капает, вот и любят в водичке поплескаться да непросто так, а с грязными намерениями.  В тот вечер путейцы устроили на озере самый настоящий шабаш! «Если они и дальше будут в том же духе продолжать,  - думала я, с ужасом наблюдаю за студентами, - то конец железным дорогам в нашей стране придёт, во всяком случае, в том, что касается водоснабжения и канализации!»
Одна в дупель пьяная особа, несколько раз  порывалась обнять Андрея. Моё присутствие её не смущало, а скорее раззадоривало.
-Андрюша, помнишь как мы в прошлый раз тебя всего шампанским облили! Вот здорово-то было!
«Странно,  - подумала я, - а одежда после той вечеринки  неиспачканная была. Значит, обливали голышом... Ну ладно, Андрюша, попомнишь ты у меня свои оргии. Ты скоро уезжать на стажировку заграницу собрался, и я тоже уеду, только в другую страну. То, что ты там творить будешь, меня не очень интересует, скорее всего, ничего особенного, так лёгкие интрижки, а вот я натворю, так натворю, до старости воспоминаний хватит.»
-Не делай далеко идущих выводов, - словно читая мои мысли, сказал Андрей,  безуспешно пытаясь  убрать от себя руки  настойчивой одногруппницы.
-Андрейка! Ты о чём?- я сделала вид, что ничего не понимаю. - Люди приехали развлекаться, давай и мы с тобой присоединимся, поплаваем. У меня тоже, как и у твоих милых соратниц по учёбе, нет купальника.  Ой, у меня нет купальника! – притворно-растерянным тоном закричала я, и на глазах у ошеломлённого Андрея разделась донага под одобрительные крики мужской половины собравшихся.
 Мне всегда было, что показать и чем гордиться.  Как говорила моя бабушка,  «хлебные корочки жевать для увеличения груди это не для тебя!» Девчонки были стройненькие, хорошенькие, но не более того. А меня природа одарила весьма привлекательными  пышными формами. Красота была уже не подростковая, а женская. И вместе с тем я не  выглядела бабищей.
У Андрея тихо упала челюсть, ему ничего не оставалось, как молча проследовать за мной.
Больше я вместе с Андреем на эти пьянки не ездила, да, собственно, он особо и не приглашал.
Правда, теперь, всегда, когда он появлялся на следующий день после совместного времяпрепровождения со своими одногруппниками и одногруппницами, Андрей чувствуя, как шкодливый кот, что виноват, был со мной предельно вежлив и поразительно нежен.
А во мне появилось, и с каждым днём нарастало острое желание «наставить ему рога», как только представится случай. И случай представился! Во время очередной подработки в качестве переводчика, я познакомилась с владельцем солидной юридической фирмы Никитой. Лет ему было не так много – всего-то 28, на четыре года моложе Андрея, но 90-е тем и отличались, что в бизнес приходили молодые да ранние.  И удачливые, конечно.  Неудачники в лучшем случае становились банкротами,  в худшем – оказывались на кладбище с выбитыми мозгами.