Сказка о том, у кого душИ больше

В одном царстве, триедином государстве жил-был царевич. Жил, да жил, уму разуму набирался, к государственному управлению готовился. Отцы-цари, как известно, не вечны и молодым царевичам к царскому делу надо потихоньку привыкать, бразды правления осваивать. Батюшка-царь умирать не собирался, только под старость манеру управления изменил - людей по поводу и без повода больше не казнил, как в молодости; набеги на соседние государства для укрепления внутренней власти и сплочения народа не делал; вёл войны только для того, чтобы жить в мире; в последнее время властвовал без резких движений и жизнь в царстве шла сама собой, в установленном порядке.

На излёте дней своих решил старый царь оженить своего сына-царевича, невесту достойную ему подобрать, авось Бог даст, ещё увидит старый царь внуков.

Сказано - наполовину сделано. Разослали сватов во все чужестранные государства, где царевны в девках томились, ожидая своей брачной участи. Известно, что начинающие цари по любви редко женятся. Велено было царским сватам подобрать царевичу невесту, в первую очередь, богатую, чтобы приданное не на одной лошади везли, а возы с богатством невестиным целых три дня в царские ворота чередой въезжали. Ну, конечно, хотя и во вторую очередь, но сватам следовало принять во внимание, чтобы невеста не уродлива была, чтобы из её круглого места не кривые ноги росли и к тому же  одинаковой длины были, и, чтобы передняя часть головы, как подобает, ПРИЛИЧНО выглядела. В общем, чтобы днём народ от красоты будущей царицы, по возможности, не шарахался, а будущему царю не пришлось бы ночью свечи тушить, чтобы не впасть в испуг.

Долго сваты по соседним государствам колесили, по палатам царским шастали - дело-то не простое. Царевен на выданье хоть пруд пруди. Девки царственные все зрелые и перезрелые, а некоторые уж как вишенки на жизненном древе киснуть, да сохнуть начали.

Наконец, остановились сваты на одной царской девице. Во-первых, она очень богата была; во-вторых, вроде бы, всё при ней было - изъянов видимых не наблюдалось, а до невидимых сватов и не допустили бы; в-третьих, скромна, тиха, степенна. Всё остальное не столь важно. Как говорят, стерпится, слюбится.

Царевич царёвым сватам передоверился, не успел он как следует невесту рассмотреть, упечатанную в красивые одеяния и увешанную обильными ожерельями, как уж и свадьбу сыграли.

В первую брачную ночь большой испуг охватил не жениха, а невесту. Царевна залезла под брачную кровать и не хотела оттуда вылезать. Это обстоятельство только раззадорило молодого мужа и он начал вытаскивать свою суженую из-под кровати за ноги. Однако опорные ножки кроватного сооружения были коротеньки и по этой причине невеста застряла. Можно сказать также, что на эту ситуацию повлияла ещё одна причина - зацепилась невеста именно тем местом, из которого ноги растут. Мощный царевич завёлся не на шутку, повел себя как хищник - зарычал, рванул на себя свою законную добычу. Через какое-то время его усилия увенчались успехом - он освободил свою молодку из-под кровати и от одежды одновременно. Невеста, то ли от испуга, то ли от неожиданности, то ли от того и другого утратила дар речи. Перепуганная обслуга за дверью внимала как из царской почивальни доносились какие-то звероподобные звуки и страдальческий крик. Но служанки и слуги ничего не могли поделать - не позволено холопам вмешиваться в царские любовные игры.

Долго ли, коротко ли дело делалось, но в царских покоях наступила тишина. Страх - это ожидание зла, но зла не случилось и царская прислуга тоже успокоилась и уши от дверей отлепила.

Утром молодая жена царевича вышла к завтраку во время, но не в царских одеяниях, а в одном нательном платье и босиком. Внешность теребленной курицы немало удивила многочисленных членов царской семьи, но никто из вежливости и виду не подал. Молодая жена царевича навалилась на пищу, ела медленно и с аппетитом, уписывала блины за обе щеки. Её нисколько не беспокоило, что за ней все наблюдают. Она причмокивала и смачно облизывала пальцы. Кашу она тщательно размешивала - перегребала её из одного конца тарелки в другой, потом любовно подгребала к ближнему краю. Эта в общем-то бессмысленная процедура с давно остывшей кашей царевну не утомляла, но начала раздражать царское окружение.

Сам царевич наблюдал за этим чудом неизвестно какой природы сначала с большим удивлением, потом с некоторой неприязнью и отстранением. Все сидящие за столом уже давно закончили завтракать, а молодая супруга всё ела и ела, тщательно пережевывая даже то, что не нуждалось в разжевывании. Её скуластые щёки двигались плавно и размеренно. Наконец, она к радости и облегчению присутствующих закончила приём пищи, сытно рыгнула и обтерла руки о платье. Потом молча встала и, быстро переваливаясь с ноги на ногу, уплыла к себе в покои.

Старая царица-мать поинтересовалась у сына, не в обиде ли невестка и почему она не разговаривает. Царевич ответил, что слов человеческих от своей супруги он ещё не слыхал, как-то недосуг было..., но высказал подозрение, что его ненаглядная, возможно, не разумеет русского языка. Одним словом, полная чужачка...

- Ну, мы это дело проходили, всё поправимо, - сказала мать-царица, - лишь бы счастье семейное было. На что царевич ответствовал, что он каждый вечер сражаться за свое семейное счастье не намерен. И ушёл, недовольный.

Приставили к царевне-чужачке толмачей и учителей разных. Конкретные задачи перед ними поставили - должна супруга царевича научиться языку русскому, отечественной культуре поведения, царским манерам. Не гоже, чтобы царёвы внуки, которые непременно начнут скоро рождаться, унаследовали от матери иноземную дикость и варварство.

Через месяц супруга царевича научилась кое-что понимать и говорить по-русски два главных слова - "да" и "нет".
Царевич вел с царевной поучительные беседы, спрашивал и отвечал на вопросы.
- Чудо ты иноземное, ОШИБКА ПРИРОДЫ, прояви милость, не чавкай за обедом и не делай отрыжку после того как поела. Поняла ли ты меня?
- Да.
- Ты больше не станешь прятаться от меня под кровать, когда я буду входить в твои покои?
- Нет.
- Скоро научишься ВАВАКАТЬ ПО-РУССКИ - человеком станешь.
- Да.
- Надо поднатореть в манерах, научиться вести себя по-царски, как будто ты в чужом доме живёшь.
- Нет.
- Что значит нет? Я сказал - КАК БУДТО В ЧУЖОМ ДОМЕ, хотя на самом деле в своём живёшь.
- Да.
- Смеяться нужно только тогда, когда это уместно, а не тогда, когда хочется. Поняла?
- Нет.
- Боже мой! Дай мне силы, чтобы не раздражаться!

Прошёл год и супруга царевича большой прогресс выказала в деле решения поставленных задач. Сначала подражала, потом многое понимать научилась. Она сносно изъяснялась на русском языке, а также пыталась вести себя манерно, по-светски. Она больше не чавкала во время приёма пищи, ела аккуратно, хотя по-прежнему очень медленно. Ну, и конечно, она спозналась с мужем и больше не пряталась под кровать, когда он входил к ней в покои. Но, кажется, только в спальне она чувствовала себя свободно и непринужденно.

Видно было, что царская жизнь на глазах у всех по строгим правилам поведения была царевне не по нутру. Эта ЖИЗНЬ ПО НЕОБХОДИМОСТИ не доставляла ей удовлетворения, как и все светские разговоры ни о чём. Она часто спрашивала мужа:
- Пошто есть такая нужность улыбаться, когда не желаешь?
- Пошто мне надоть врати, когда НЕ ХОТЕТЬСЯ БУДЕТСЯ?
Муж терпеливо отвечал:
- Когда тебе ХОТЕТЬСЯ БУДЕТСЯ, ты мне шепни на ушко, ну, в смысле - на ухо. И тогда я всё устрою, как надо.
Больше всего царевна не доверяла царскому духовнику.
- Разве льзя возлюбить всех человеков? - задавала она мужу вопрос.
- Можно, а как же иначе. Ты себя любишь? - Любишь. Вот и полюби себя в другом. Другой в твоём уме - это ты и есть.
- Я себя не всегда любить, потому что я здесь вести себя не как я.
- Ну, это только в твоём диком царстве ведут себя так, как естество подскажет, а у нас нравы диктуют.
- У вас люди любить не мочь. Кто любить, тот иметь свобода. У вас нет свобода. У вас много нельзя и мало льзя.
- В нашем царстве тот свободен, кто понимает, что разрешено и что запрещено. Научись слышать не только то, что хочешь, но и то, чего от тебя хотят.
- Я мочь слышать, но не хотеться делать.
- Ну, и не делай, там где можно и не предписано. Не будь ПРОСТОДЫРОЙ!
Царевна явно не поняла, что означает простодыра, но виду не подала - соврала в очередной раз в соответствии с царскими предписаниями по моральному кодексу.
Прошло время и "ошибка природы" была успешно исправлена - царевна усвоила манеры, обрусела, и почти ничем больше не отличалась в своём поведении от других царственных особ. Между тем она нарожала внуков к радости всей царской семьи. Успел царь-старик натешится своими наследниками, да и отдал Богу душу. Царевич заступил на царский трон, преисполненный ответственности за царство в целом и за народ в частности.
И по сей день, время от времени, когда царь с царицей остаются наедине друг с другом, они ведут естественные беседы о делах своих бесконечных и о трудной царской участи.
Царица говорит:
- Устои царства не должны строится на глупых предписаниях, от естественной жизни далёких.
Царь возражает:
- Нужно единство закона соблюдать, не важно какого, лишь бы в царстве разброду не было. Мы не звери какие-нибудь, и жить должны по установленному общему порядку.
Царица ответствует:
- У ближайших подданных твоих главная цель жизни - время скоротать. ДушИ в них нет. Многие речи ведут о том, чего не знают, все равно как попугаи заморские.
Царь свои доводы привести пытается:
- А много ли душИ в простом народе? Люди грубые  только и делают, что работают с утра до ночи, да о чреве своём думают, а О ВЫСОКОМ НЕ ПОМЫШЛЯЮТ по причине его полного отсутствия в их головах.
Вот так мило беседуют иной раз царь и царица, а к общему мнению никак прийти не могут. Не получается. Царица всё к своей природе клонит, а царь к уставным манерам гнёт. У кого душИ больше, а у кого меньше, никак решить не могут. То ли по природе жить, то ли по предписанию. Что лучше, что хуже для рода людского?

Одно доподлинно известно - у душевных людей постоянно душа болит, они всегда за себя беспокоятся, за своих близких; за весь окружающий мир переживают. У бездушных людей ничего не болит. При решении жизненных вопросов они не обращаются к душе. Они доверяются своему разуму и начинают интенсивно размышлять, или Д_УМ_АТЬ, т.е. доходить до всего своим или чужим УМОМ.

И ещё - когда людям холодно и плохо, они сбегаются и объединяются, а когда им тепло и хорошо, они разбегаются в разные стороны и единства середь них никакого. Не мешало бы царям это естественное свойство людей на вооружение взять при управлении государством.