7. Копи

Керди шел домой посвистывая. Он решил никому не рассказывать о встрече с принцессой из боязни доставить неприятности её няне, ибо хотя он и подсмеивался в душе над её нелепыми понятиями, но вовсе не желал ей вреда. Гоблинов по дороге он больше не встретил и вскоре уже крепко спал в своей постели.

Но посреди ночи он внезапно пробудился. Ему почудилось, что снаружи доносится какой-то странный шум. Мальчик сел и прислушался, затем встал с постели и, тихонько приоткрыв дверь, вышел из дому. Когда он украдкой заглянул за угол, то увидел под своим собственным окошком нескольких приземистых существ. Знакомые фигуры, ничего не скажешь, подумал Керди. Но едва начал он своё: «Раз, два, три!» — как они засуетились, бросились врассыпную и пропали в темноте. Мальчик рассмеялся и воротился в дом, вновь залез в постель и тут же крепко уснул.

Когда на следующее утро он проснулся и вспомнил ночное приключение, то пришёл к выводу, что поскольку раньше такого ещё не случалось, значит на этот раз гоблины здорово раздражены тем, что он взял принцессу под свою защиту и помешал им пугать и преследовать её. Но когда он одевался, то уже не думал об этом, так как враждебность гоблинов нисколько его не беспокоила.

А сразу же после завтрака они с отцом отправились в копи.

Они вошли в недра горы сквозь естественную расщелину под огромной скалой, в том месте, откуда вырывался на свет ручеёк. Несколько ярдов они шли прямо, затем ход поворачивал и круто уходил вниз, в самое сердце горы. Минуя многочисленные углы, загибы и разветвления, а по временам перебираясь по дощатым настилам через бездонные провалы, они шли в глубь горы, пока не добрались до того места, где оставили работу в прошлый раз. Здесь рудокопы добывали много видов ценной руды, ведь те горы изобиловали лучшими металлами. С помощью кремня, кресала и трутницы мальчик с отцом зажгли свои лампы, прикрепили их на голове и вскоре вовсю заработали кирками, лопатами и молотками. Отец и сын работали рядышком, но не в одной и той же штольне — штольнями называют коридорчики, прорубленные в толще породы, — потому что когда рудная жила не слишком широка, каждый рудокоп вынужден скалывать руду в своей штольне в одиночестве, словно в норе — такой узкой, чтобы только хватало места для работы, иногда даже в совершенно скрюченной позе. Когда же они, бывало, на минуту приостанавливали работу, то слышали со всех сторон, то ближе, то дальше, звуки работы своих товарищей, прорубающихся во всех направлениях внутри огромной горы: одни бурили в скальной толще отверстия, чтобы заложить порох и взорвать её, другие лопатами насыпали отбитую породу в корзины, которые выносились затем к выходу из копи, третьи стучали своими кирками. А иногда, если рудокоп находился в совершенно безлюдном месте, он мог услышать только лёгкое постукивание, не громче стучания дятла по дереву, ибо звук доносился с далёкого расстояния сквозь скальную твердь.

Работать было нелегко, ведь под землёй очень жарко, однако люди приноровились, и некоторые рудокопы, когда хотели заработать немного больше денег на свои личные нужды, оставались в руднике и после ухода своих товарищей, чтобы проработать всю ночь. Впрочем, отличить там ночь ото дня можно было только почувствовав усталость или желание спать, ведь ни один солнечный луч не проникал в эти сумрачные области. Те, кто оставался в копи на ночь после ухода своих товарищей, всё же рассказывали следующим утром, что всякий раз, как они останавливались, чтобы перевести дух, то слышали со всех сторон какое-то постукивание, словно в горе работало даже ещё больше народу, чем днём; и некоторые с тех пор вообще больше не оставались в горе на ночь — все прекрасно понимали, что те звуки производила деятельность гоблинов. Гоблины работали только по ночам, потому что день рудокопов был ночью гоблинов. Большинство рудокопов не на шутку боялись гоблинов, и среди них ходили жуткие рассказы о том обхождении, которое встречали те, кого гоблинам удавалось застать за ночной работой врасплох. Однако самые смелые из рудокопов, а к таковым принадлежали Питер Питерсон и Керди, который во всём подражал своему отцу, снова и снова могли оставаться в руднике на ночь, и хотя пару раз они сталкивались с несколькими блуждающими гоблинами, но всякий раз не преминули обратить их вспять. Как я уже говорил, главным средством от гоблинов были песенки, потому что гоблины ненавидели любое пение, а некоторые из песенок так просто не переносили. Я подозреваю, что сами гоблины не умели слагать стихи и петь песенки, оттого-то так сильно их не любили. Как бы то ни было, больше всего боялись гоблинов именно те, кто сам не мог сложить простенького стишка, ибо хотя и существовали кое-какие древние песенки, которые тоже могли подействовать, но было отлично известно, что только свежая песенка, сочинённая по всем правилам, была особенно ненавистна гоблинам и поэтому неминуемо обращала их в бегство.

Возможно, мои читатели захотят знать, с чего это гоблины работали ночи напролёт? Они же не люди, чтобы добывать руду на продажу. Но всё станет понятным, когда я сообщу о том, что случайно стало известно Керди этой же ночью.

Потому как Керди решился, если только отец позволит ему, остаться в копи на ночь после ухода всех рудокопов. На это Керди имел две причины: во-первых, он хотел заработать немного побольше, чтобы купить тёплую красную юбку для своей матери, которая как-то пожаловалась, что в эту осень горный воздух что-то раньше обычного стал морозным; и во-вторых, Керди надеялся, что ему удастся выяснить, какую такую пакость замышляли гоблины в прошлую ночь под его окошком.

Когда он рассказал о своём желании отцу, тот не возражал, ибо не сомневался в храбрости и находчивости своего сына.

— Жаль, что и я не смогу остаться с тобой, — сказал Питер, — но я хочу этим вечером отдать визит священнику, и, кроме того, у меня весь день сильно болела голова.

— Мне очень жаль, отец, — сказал Керди.

— А, не переживай. Ты ведь не будешь забывать об осторожности, не правда ли?

— Да, отец, я буду настороже, обещаю тебе.

Керди был единственным, кто решил остаться в руднике. Около шести часов вечера остальные рудокопы стали собираться наверх, и каждый пожелал ему спокойной ночи, напомнив при этом, чтобы он посматривал по сторонам — ведь все они очень любили мальчика.

— И не забывай своих песенок, — сказал один.

— О нет, не забуду, — ответил Керди.

— Что за беда, если и забудет, — сказал другой. — Когда понадобится, так он тут же насочиняет новых.

— Да, но на это уйдёт время, — возразил третий, — и пока они будут вариться у него в котелке, гоблины как раз на него насядут.

— Уж я постараюсь, — ответил на это Керди. — Им меня не испугать.

— Нам это отлично известно. — С этими словами рудокопы его покинули.