Последняя игра Януша Старика. Игорь Старик

    Отец Януша, Игорь, оставшись без отца в девятнадцать лет, не растерялся. Для начала Игорь очень выгодно женился, притом как ни странно – по любви. Они познакомились в театре и звали её Елена.
    Давали «Мыльную оперу» в постановке какой-то бездарности. Игорь на весь зал спорил со своим другом Виктором о том, как именно нужно было подавать публике ту или иную сцену, в чём промахнулся режиссер, почему так тошно и тоскливо на этом спектакле. Поминутно то один, то другой прихлебывали из плетёной фляги, принесённой с собой Виктором чем то разбавленный  заграничный бурбон и закуривали папиросы вставленные в щегольские мундштуки, разбрасывая всюду пепел. Пол зала, в том числе и Елена буквально покатывались со смеху, забыв о чудовищно бездарной постановке и слушая язвительные комментарии и измышления двух друзей, другая половина была приглашена лично режиссёром и приняла недовольный вид.
   В итоге, прямо перед тем, как их смеющих и шатающихся вывели из зала они поспорили – Виктор должен был заново написать, поставить испорченную вещь и сыграть трубочиста, для этого нужно было поступить для начала в театральный, как считал Игорь, Виктор же был не согласен – и в итоге смог всё, что задумал, правда по прошествии достаточного времени.
    Тогда, возле театра к ним подошёл тот пунцовый от ярости горе - режиссёр, в которого Виктор сходу смачно плюнул.  Завязалась драка, Игорю тщетно пытался её прекратить разнимая и уговаривая их успокоиться, драка разрасталась, вовлекались всё новые, незнакомые лица, лихо засучившие рукава. Игорь, поняв, что тут уже решительно ничего не возможно сделать, махнул рукой и задумавшись отошел в сторону.
    Ему пришла в голову идея купить на рынке печатную машинку и написать критическую статью для начала на этот, а потом уже на другие подобные «спектакли». Елена же стояла в стороне и наблюдала всю сцену.  Внутренне она была согласна с каждым словом, что произнёс Игорь в тот вечер по поводу спектакля, согласна была и её мать, назвавшая Игоря и Виктора  почему –то «представителями бунтующей богемы» и как то похорошевшая и вдруг ни с того ни с сего, видимо вспомнив что-то приятное и увлекательное,  разговорившаяся о тех годах когда она училась в театральном. А когда до Елены слухами и шёпотами толпы дошёл тот факт, что ужасный спектакль поставлен по песне, написанной матерью самого Игоря, она была просто поражена, песню она очень любила.
   Цветы, принесённые с собой она подарила ему, устало усевшемуся на ступени театрального крыльца: и Виктора и режиссёра а так же часть зевак спешно забрала и увезла уже в участок в закрытых автомобилях полиция. Игорь тогда ни как не соглашался принять все цветы и половину подарил обратно Елене, это её очень рассмешило…
   В конечном итоге они отправились на прогулку по ночным улицам. Мать Елены сотворила им в след знак – «Да сохранит вас Небо» и, зайдя в телефонную будку, вызвонив по телефону институтских подруг, отправилась в какой-то кабак. Она была намерена похвастаться возможным родством с известным промышленником а так же предаться тем воспоминаниям, что заставляют дам в возрасте хихикать и краснеть как школьниц.
   Игорь рассказывал Янушу что поженились они на следующее же утро, проведя перед этим остаток ночь в старом парке, в самой глуши которого, там куда никто давно не заглядывал, по словам Елены выходи на поверхность вентиляционные шахты таинственного подземного института, где работал даже сейчас её отец и куда она мечтала устроиться на работу.
   Вышла очень красивая пара: Игорь, молодой промышленник, постоянно одетый безукоризненно и с иголочки,  и Елена – юная особа из семьи ученого и актрисы драматических ролей. Умом и предпочтением к профессии она пошла в отца, устроившего её без в итоге без труда в свой институт, закрытый, секретный и так и манящий Игоря проникнуть и подсмотреть, а безукоризненной внешностью в мать.
   Продукция фабрики Стариков на тот момент уже была известна почти повсеместно, причём даже за морем. Мало того, что мыло было действительно превосходного качества отчасти благодаря железной дисциплине, к которой приучил своих рабочих дед Януша: так Игорь к тому же изменил саму рецептуру. Он добавил пчелиный мёд, пчёл он случайно купил на рынке у какого - то плотника, приехавшего из некой Долины в город вместе с сыном, во все глаза глядевшим то на море, то на рыночный бедлам и что-то записывающего в свиток сделанной, как будто кустарно, бумаги.
   Этот плотник, раскуривая  внушительную резную трубку, посоветовал ему купить также и кедровый орех у его сына.  Оказалось, он как то раз изобрёл духи как раз используя мёд и кедровый орех для аромата – хотел порадовать жену, в чём весьма преуспел по его словам. Игорь же сначала не поверил,  мол орех же без запаха, на что плотник сказал: «Лука, покажи» и его сын, аккуратно спрятав свой свиток за пазуху домотканого шерстяного пальто, притащил целый мешок поразительно крупных, благоухающих, золотистых орехов.  «Ага, их можно будет резать на четыре части и в мыло», подумал тогда Игорь и наладил с плотником, назвавшимся Осипом ежемесячный обмен.
   Осип брал плату спичками, солью, розмарином – для жены и учебниками, технической, художественной и научной литературой – для сына. Таким образом, Игорь поднял семейное производство на новый уровень качества, сделав сорт мыла элитным.
   Причина же успеха мыла за морем была в том, что Игорь не гнушался связями с контрабандистами и другими людьми, официально именуемыми «портовым отребьем». Он имел у них определённый авторитет, как сын самого удачливого и умелого за всю историю мореходства капитана и регулярно отправлял с их кораблями мыло заморским эстетам - ценителям и другим подобным людям.  К слову – почти все значимые личности среди контрабандистов участвовали в Морской Войне  под началом Яна Старика и были ему очень благодарны хотя бы за то, что остались живы. 
   Однако Игоря всё чаше посещали мысли о том, что одного мыла мало. Однажды, сидя в каком-то сожженом впоследсвии недовольной толпой  портовом кабаке, имевшем государственную лицензию, он цедил какую отвратную и разбавленную водой субстанцию, которую тут подавали под видом коньяка, отмечая таким образом удачный итог очередного рейса команды его отчаянных друзей за море и обратно. Игорь размышлял: Шкипер, капитан баркаса, близкий его друг, ходивший юнгой под началом его отца принёс из-за моря чудные вести – там запретили производить и продавать алкоголь, как следствие набирало обороты движение самогонщиков.  Пример же отечественного рынка официальной продукции, вонявший почему-то гуталином из его бокала тоже наводил его на некоторые мысли…