1. Маленькая зеленая амо

               

    - Всё в мире взаимосвязано, и наша внутренняя суть, сакра, гораздо менее связана с плотью, чем считаете вы, представители пустынь с синим цветом кожи. Те, что построили огромные подземные города и далеко ушли от природы, - выдохнул вместе с дымом своей раскуренной палочки, набитой душистым мохом, загадочный проводник, который вызвался вести Ордана по нехоженым тропам.  И устремил взгляд в бесконечность. Потом он застыл совершенно неподвижно: настолько, что стал почти незаметен на фоне яркой зелени брока и дивно пахнущей валы; его глаза были полузакрыты, а грудь и заплечный кожистый плащ–нарост почти не вздымались.
    Этот проводник, пожалуй, был уже стар, но сохранил огромный рост, совершенно не сгорбившись, и обладал большой физической мощью. Его возраст выдавал лишь совершенно белый пушок на загривке, наросте и спине, слишком впалые глазницы, слегка крючковатый, заострившийся нос и многочисленные складки, покрывшие всё его чешуйчатое тело, расписанное странными письменами и рисунками. Старик, как и все представители лесных племен, ходил голым, имея лишь набедренную повязку. Сейчас его огромные уши чутко прислушивались к окружающему. Он наблюдал и высматривал – скорее, умом и сердцем,  нежели глазами. Отсюда, с вершины, на которой они стояли, открывался вид на непознанный и неизвестный край бесконечного лесного простора, называемый аборигенами «страной Арга Мано» - страной вечного леса.
    Путники были в самом сердце Арга Мано. Причем, представители того народа, к которому принадлежал Ордан, так далеко ещё  никогда еще не углублялись в своих исследованиях чужой земли. Ордан, отчаянный путешественник, фольклорист и этнолог, в этот раз зашел очень далеко. Но он считал, что его бог, который, к тому же, и есть этот большой, великий мир, и потому так и называвшийся его народом: Великий, - будет сегодня доволен им.  Хотя, еще вчера он нарушил негласные правила своей исследовательской группы и сам, втайне от других, договорился со стариком об этом путешествии. А еще, он начинал догадываться, что, кроме него и пары других человек, отправленных в эту дальнюю экспедицию, остальные имели какие-то иные цели путешествия, лишь прикрываясь целью научного исследования. В самом деле, их мало интересовали животные и аборигены; казалось, что они высматривали, искали здесь кого-то или что-то.
   Но Ордан… Он,  лишь ради науки и сбора материалов, готов был отправиться куда угодно; а раз ему представился такой шанс, он им непременно воспользуется. Вчера старик, проводник,  заявил категорически, что возьмет только его одного, без других спутников.  Поскольку слишком большая толпа чужеземцев не будет принята лесным народом.
   Никто из соплеменников Ордана, никогда, не был в селениях амбаро, немногочисленного дикого народа, затерянного в этих краях под кроной самых древних, высоких деревьев. Проводник сказал ему, что они примут чужака и допустят к себе лишь в один единственный день в году, когда им следует принять любого гостя с почетом и уважением. В особый праздник, связанный с определенным положением светила. И потому, еще до рассвета они должны быть уже в пути.


    - Спускаемся вниз! Я знаю теперь дорогу, - сказал, наконец, старик,  выйдя из транса. Они тут же стали спускаться с вершины, и, преодолев довольно крутой спуск, пошли низиной. Из-за густой кроны незнакомых Ордану хвойных деревьев, здесь было довольно темно.
    Ордан не любил молчать, когда путешествовал, он любил занять себя в пути любой беседой, и потому сделал попытку вызвать старика на разговор.
    - У нас многие верят, что вы, зеленые жители Арга Мано, храните множество секретов. Неизвестных нашей, слишком пристрастной к науке, цивилизации подземной пустыни… Не могли бы вы поделиться со мной своими представлениями о мире? – спросил он.
   - А другая половина ваших представителей считает нас «дикарями»! – отвечал старик, и его глаза сузились, а краешки рта поползли вниз – видимо, это означало иронию. - Но дело в том, что «мы» весьма неоднородны. Тысячи разных, совершенно отличных друг от друга в делах и представлениях племен населяют эти земли, зачастую не зная ничего о других обитателях края, затерянные в непроходимых местах. Мы – весьма разные. Это вы похожи друг на друга, как стаи голодных пустынных варров, стерегущих свою добычу в ночи. Мы же – не стадные. Мы живем номами: большими семьями, вроде того. Хотя, многие из этих номов весьма многочисленны, включают в себя целые народы. Среди нас много и путников – одиночек, и кланов воинов, и женских поселений… Мы очень отличаемся от вас. Вы имеете даже иные  тела, а тем более – иные мысли. И вряд ли ты сможешь понять многое из того, что я попытался бы тебе рассказать о наших знаниях и верованиях.
   - Я знаю, что у нас более короткие ноги, большой живот, синий цвет чешуйчатой кожи и не такая дубленая шкура, - запальчиво ответил Ордан. - Но мыслить мы умеем, и наверняка продвинулись в этом гораздо дальше вас! – он намеренно старался раззадорить проводника, к тому же был слегка зол на него из-за его слов.
   Но старик остался абсолютно спокоен.
    - Дагоры считали, - продолжил он через некоторое время, подождав, когда его спутник остынет, - что каждый из нас подобен маленькому золотистому ба, кружащемуся над озерами глубинных лесов. То есть, вначале он подобен червю и ползает по земле, потом становится куколкой, и лишь после стадии куколки обретает свои крылья, окраску и полет. И потому, дагоры после смерти уподобляли покойного куколке ба, заворачивая его в бесчисленные свитки из материи, и верили, что после его душа раскроет крылья и улетит к далеким звездам, устремленная к главной звезде – той, откуда все мы родом. Наша линия, к которой я принадлежу, сохранила  знания дагоров, а также впитала и более широкие верования о душе и существовании, идущие с более древних времен и сохраненные еще одним, тайным народом.
    - Я – исследователь, и хотел бы знать побольше о ваших верованиях, - робко начал Ордан.
    - Твои представления исказят мои слова, - перебил старик. - Ты – другой. Наши расы расходятся в разные стороны, и мы уже становимся разными биологическими видами. Знаешь ты или нет об этом, но наши женщины приносят всего лишь одно яйцо, если та, кто появится из него – девочка. Тогда сакра женщины переходит в это яйцо, и она возрождается вновь, непременно умирая старым телом при этом новом рождении. Происходит таинство обновления. Если же рождается мальчик – то женщина обязана  воспитать своего сына и живет до конца своих дней. Иногда, хотя и очень редко, в этом случае у нее рождаются и другие дети. Их души приходят из иных миров. А ваши женщины вовсе не хотят рожать, или стремятся сделать это  как можно позже, посвящая себя науке и искусству. И потому, у вас не происходит уже возрождений и обновлений женщины в новом яйце, да и сами яйца постепенно утрачивают свою скорлупу за ненадобностью. Вы становитесь живородящими. Это ещё необычно для вас, скрывается, как тайна, но ещё через два-три поколения станет нормой.
    - Вы знаете про нас так много… Откуда? Ни один ваш представитель не посещал наши города.
    - Я видел очень многие места этого мира, совершая лишь путешествия духа.
    Некоторое время Ордан молчал, потрясенный. Затем спросил:
    - Вернусь к теме ваших знаний. Вы не хотите посвящать меня в них, потому что я – чужак? И вы боитесь, что я – шпион, посланный за вами наблюдать, и полученные сведения будут использованы вам во вред?
    - Нет. Я давно вышел за пределы своего нома. Я свободолюбив и беспощаден. Просто, дело в том, что, если я передаю тебе знания, ты становишься моим учеником. И дело не в секретах, которые надо хранить некоему тайному объединению, а в умении ученика вместить в себя знания. В готовности к ним. Я рад ученикам, но ты абсолютно не готов стать таковым, - ответил старик, без всякой злобы. Но Ордан почувствовал боль, будто его слова ударили его больно, как брошенный камень.
    Затем долгое время они прошли молча. Путешествие всё более и более захватывало Ордана, превращаясь из простой этнологической экспедиции в нечто, похожее на испытание духа, путь к сакральным знаниям.
    - Золотое ба – сакра, тесно тебе в заточении. Заточения нет, но ты не знаешь об этом. Ты бьешься в клетку из прозрачного хрусталя, и твоя пыльца остается на траве, осыпается вниз. Ба – сакра, ты свободна, но ты ещё не знаешь об этом. Только чувствуешь воздух свободы. И потому, тесна тебе клетка, - запел старик на дагорском языке, покачивая головой в такт своей песне.
   Ордан, среди немногих своих соплеменников, был знатоком этого языка. Он специально изучал языки леса, еще до экспедиции.
   Закончив петь, проводник повернул к нему голову, глянул сверху вниз, и сказал:
    - Я ранее не закончил всё, что хотел сказать. Ты перебил меня. Так вот, о сакре мужчины… В отличие от сакры женщины, она, по нашим представлениям, не привязана к земле и родным, а путешествует. Воплощаясь на разных планетах и в разных созданиях. И сакра мужчины не настолько плотно привязана к телу, как думаете о том вы, синие жители пустынь.
    Он при этом посмотрел на своего спутника так пронзительно, что тот похолодел. Какое-то жуткое, страшное пророчество вдруг почудилось ему в словах старика.

   Через некоторое время они были на месте. Показалось небольшое поселение на поляне среди огромных деревьев.  Круглые, яйцеобразные строения, созданные благодаря каркасу из ветвей и бревен и обмазанные глиной, ютились по краю поляны, под кроной громадных деревьев. Ордану показалось поначалу, что эти хижины сверху были украшены свежими ветвями деревьев, укрепленными вертикально. Но старик  пояснил ему, что каждая хижина создавалась вокруг заранее посаженного молодого дерева, и оно продолжало жить и расти, причем его ствол оказывался в центре сооружения. В конце концов, оно зеленой стрелой пробивало потолок, и его листья распрямлялись снаружи, создавая тенистую, прочную крону.
   Чужаков, Ордана и проводника, приняли здесь благосклонно; угостили незнакомыми Ордану лиловыми фруктами или ягодами, довольно крупными, терпкими и сладкими на вкус. Затем ему сообщили, что именно сегодня  состоится праздник Полуденного Солнца, встречаемый лишь раз в году. Он, предупрежденный стариком о необычности для аборигенов этого дня года, в общем-то и ожидал чего-то подобного.
    Язык этого племени, затерянного глубоко в лесах, Ордан понимал с трудом и с опозданием. Зачастую ему и вовсе приходилось переспрашивать проводника о том, что говорят туземцы.
    Путников пригласили к  огромному костру, вокруг которого, горевшего среди бела дня, расположились все местные жители, от мала до велика. Все они были украшены бусами из ракушек и гирляндами из цветов, и даже им, гостям, тоже вручили подобные гирлянды.
    На высоком постаменте сидел величественный и очень старый человек. Глаза его были закрыты. Каждый из присутствующих, по одному, подходили к нему, и некоторым он что-то шептал на ухо, внезапно приоткрывая глаза. Другим же он просто отвешивал поклон, скрестив руки на груди. Те, кому этот старец шептал что-то, отходили прочь, глубоко задумавшись.
  - Это – Старейший. Он предсказатель, - пояснил Ордану проводник. – И, если хочешь, можешь тоже подойти, с целью получить пророчество. Но часто пророчество звучит весьма странно. Подойди, если не боишься.
    Ордан, немного робея, поднялся и пошел по выложенной камнями тропке, ведущей к ногам Старейшего. Тот медленно открыл глаза, встретившись с внимательным взором исследователя.
    - Ты… Станешь причиной переворота и бурных событий в том городе, из которого прибыл, - неожиданно сказал предсказатель. Не слишком громко: внизу его слова не услышали. Но резко; и пронзительно, как приговор, прозвучали слова.
    После этого, Старейший вновь погрузился в транс; Ордан же, пораженный его словами, стал спускаться. Он ожидал услышать что угодно, но только не это. Никогда он не был в центре внимания своего народа…
     После того, как каждый из желающих преклонил колени перед предсказателем, все собрались вокруг костра, где теперь исполнялись церемониальные танцы . То женщины, то мужчины выходили и становились в круг, и под совершенно сумасшедшие ритмы музыкальных инструментов совершали невероятно быстрые и ловкие движения. Женщины, все до одной, как пожилые, так и юные, были гибки и стройны. Они то наклонялись назад, до самой земли, совершенно невероятным образом изгибая спину, то распластывались, растекались по ней, будто на время теряя и вновь обретая форму.
     Сейчас Ордану вдруг стало жутко здесь, одному: вдали от родных мест и соплеменников. Под чужим небом, среди странных и непонятных существ. Он ощутил, что всё настолько чуждо ему, будто он находится на иной планете. Это было вне его понимания. Ордан также осознал, неожиданно и остро, что совершенно не представляет себе, чем может закончиться это путешествие и даже просто этот день.
    - Когда отправляешься в путь – ты будто кидаешься в пропасть, и никогда не знаешь, закончится ли она, - пробормотал склонившийся над ним старик, возникший сейчас будто ниоткуда. Он пристально поглядел ему прямо в глаза – вернее, в самое его нутро. - Скоро ягоды гарадда подействуют на тебя, путник… На всех в округе. Мы все уснем. И никто не будет стеречь наши души, пока они путешествуют, - добавил он. И его голос почему-то показался Ордану зловещим.
    Песни и музыка постепенно сливались во что-то, совершенно уносящее его прочь, одновременно растворяя  в окружающем. Ордан медленно уплывал куда-то, а мир терял свои очертания.
    И, в конце концов, он заснул.

    Проснулся Ордан у потухающего костра, забросанный гирляндами цветов. Проснулся от страшных криков и звуков борьбы. И в миг его пробуждения огромный, зелено-черный великан склонился над ним… Больше он снова ничего не видел и не слышал.
    Когда же Ордан вновь очнулся, его руки и ноги были опутаны прочными лианами, а голова кружилась. Рядом с ним находилось несколько пленных аборигенов из того поселения, где он и старик были гостями, и сам проводник. Рты у всех пленников, в том числе и у Ордана, были замотаны. Все его вещи, включая находившийся в чехле, на поясе, нож – пропали. Все пленники  лежали у ствола огромного дерева, откуда открывался вид на поляну. Это была иная поляна, не та, на которой они  пировали. Но и здесь тоже приготовлялись разжигать костер. И Ордана это явно не обрадовало…
    Аборигены, захватившие всех в плен, были более смуглые, чем все виденные Орданом когда бы то ни было зелёные жители леса. Вдобавок, все они были очень крупные и мускулистые, и женщин среди них не было ни одной. Эти аборигены имели явно устрашающую окраску на лице; раскрашены были и их тела. По-видимому, это было воинственное племя. Кроме набедренной повязки, которую обычно носили аборигены Арга Мано, эти имели также наброшенные на плечи и кожистый плащ-нарост шкуры убитых животных, с оставленными головами, прикрывавшими их черепа и загривки и когтистыми лапами, свисающими вперед, до пояса. Их ноги и руки были украшены браслетами из перьев, а на шее почти у каждого  имелся амулет – зуб гадди, страшного ядовитого червя.
    Была страшная жара, и через некоторое время пленных всё же решили напоить. Их  поили по очереди, из сосуда, сделанного из высушенного плода незнакомого Ордану растения. Напиток оказался спиртным.
    Как только старику – проводнику развязали рот, чтобы залить в него жидкость, тот быстро заговорил на совершенно не понятном Ордану языке. Во время этой речи проводник несколько раз кивком головы указал именно на него. Потом он перешел на невнятные причитания: будто завораживая окруживших его воинов.
    Вскоре всех, кроме Ордана, развязали. А его, по-прежнему связанного, потащили к только что разожженному костру, в центр огромной поляны, и бросили рядом с начинавшим разгораться огнем. Туземцы постепенно собирались и располагались вокруг костра, на камнях. Здесь собрались и воины - захватчики, и все бывшие пленники, которые - все, кроме Ордана, были теперь освобождены и приобрели статус гостей.   
    Однако, бывшего проводника Ордана, старика, выделили особо. Теперь он восседал на почетном месте, на шкуре убитого крупного ящера, среди разложенных там амулетов и музыкальных инструментов. На его шее красовались бусы из зубов гадди, а в руках был огромный барабан, сделанный из сушеного плода растения бонга. Старик время от времени протяжно навывал мелодию, отбивая ритм на барабане.
    Да, проводник оказался шаманом!
    Через некоторое время Ордана развязали и раздели, кинув в костер его одежду. Несколько туземцев принесли толстое бревно, собираясь закрепить его на уже установленных по обе стороны от костра деревянных столбах. Один из них на ломаном наречии, которое иноземец с трудом понял, объяснил Ордану, что вскоре его привяжут к этому самому столбу и повесят над костром. Он, по их мнению, был предназначен богами для жертвоприношения.
    «Проклятый старик! Это он указал им на меня! Спасая своих, предал меня – как чужака», - внутри Ордана всё клокотало от гнева.
    Вдобавок, перед тем, как совершить свое жуткое действо, эти страшные аборигены почему-то именно бывшего проводника, шамана,  подпустили к нему. Шаман подошел и поднес к губам Ордана небольшой сосуд.
    - Пей! – приказал ему властно бывший проводник. А Ордану было уже всё равно, и он выпил содержимое сосуда, после чего его голова слабовольно откинулась назад. Напиток был горьким, но в то же время невероятно приятным на вкус. Он был отравлен? Быть может. Ему стало безразлично.
    Затем, отнеся сосуд на место, проклятый шаман вновь подошел к Ордану и развязал плети на его ногах и руках. Он принялся втирать в чешую его тела какие-то сильно пахнущие порошки. Ордан хотел закричать от охватившего его панического ужаса, хотел ударить старика – но тут же понял, что совершенно безволен. Он не мог пошевелиться, не мог даже ворочать языком.
    Тем временем, старик стал краской наносить на его тело ритуальные полосы и знаки…
    «Он… Подготавливает жертвоприношение?» - невольно подумалось Ордану.
    Неожиданно, он увидал на своей руке маленькую амо. «Заметил ли ее старик?» - подумал Ордан, тем временем как маленькое зеленое юркое существо с длинным хвостом и кожистыми лапками испуганно смотрело на него выпуклыми золотистыми глазами. Ордан подумал о том, что видит последнее живое существо, которое не желает ему зла. Внезапно, он проникся глубокой симпатией к этому существу, ощутил с ним странное, мистическое родство. В последние минуты жизни его чувства были предельно обнажены, и он пытался вдохнуть в себя весь этот мир вместе с воздухом, запомнить маленький зримый образ живого существа. Амо всё так же внимательно смотрела на него, а потом тихо застрекотала, выпустив наружу гребень, а после потихоньку сбежала вниз с его руки и скрылась.
    Ордана привязали к стволу очень крепкими лианами, смазанными особым составом, применяемым, как он знал, для большей огнеупорности материала. Искры костра взметались вверх, раздавалось ритмичное пение и ударные ритмы, производимые шаманом. Начинался закат, постепенно наползали сумерки. Слышались шорохи и крики животных, свойственные этому времени суток. Несчастного дурманил запах костра и трав, масел и снадобий, которые втирались в его шкуру. Костер разгорался, и в огонь всё  подкладывали и подкладывали сухие ветви. Скоро он достигнет его ног... Скоро… Резкое головокружение, падение в небытиё.
    Тьма…

    Снова - запахи, только резче и сильнее, чем ранее. Вместо пения людей – повсюду стрекотание амо. Редкие звёзды, уже появившиеся на небе. Вечерняя прохлада… И он… Он - одно сплошное дыхание. Он вбирает в себя землю, звёзды, растения. И чувствует их настолько пронзительно - сильно, насколько ощущает свою чешуйчатую кожу. Он будто бы стал юрким и проворным, и он может теперь убежать отсюда, куда захочет. И уже не может не шевелиться. И тогда, он покидает тот камень, на котором сидел прежде.
«Я… Я теперь  – амо…», - осознает он внезапно.  А вокруг него густая, как непроходимый лес, поросль плавна. И он начинает тихо стрекотать…
    Вдруг чьи-то пальцы, внезапно возникшие перед его глазами, огромные, с плотными длинными ногтями, хватают его за теплое подбрюшие и сажают к себе на руку. И он видит перед собой склоненное к нему лицо и большие умные глаза.
    - Иди ко мне сюда, маленькая зеленая амо! Мне кажется, или у тебя сейчас сразу две сакры? – ласково спрашивает старик-шаман (а это был именно он). - Ничего, скоро ты вновь станешь свободной. И я уже решил, что с этим делать, - и он тихо засмеялся.
    Потом шаман, продолжая глядеть на амо, закурил свою любимую странную палочку, выдыхая дым прямо на юркое существо.
    Ордан оцепенел на время. А потом почувствовал, будто его осознание стремительно поднимается за пределы земли, над лесом, над горами… Он был за пределом мира. За пределом всего. В белой, сияющей пустоте.


    Вновь очнувшись, Ордан прежде всего ощупал себя. Глаза пока не различали ничего в окружающем его густом тумане. «Лицо… Да, у меня снова есть лицо!» - осознал Ордан. Затем приподнялся и сел. Предметы вокруг костра постепенно приобретали ясные, четкие очертания. Осмотрев свое тело, он понял, что был теперь только в набедренной повязке, но с браслетами из перьев и амулетом из зуба гадди… Цвет своего тела в полутьме точно он рассмотреть не мог, но не сомневался в том, что теперь оно было темно-зелёным. Поскольку знал, что это – не совсем его тело: вернее, совсем не его… На нем он видел яркие полосы боевой раскраски… А также, амулет из волоса и дерева, принадлежащий местному вождю. И ощущения были непривычные; он стал просто великаном по меркам своей расы.
    - Вставай! Нам нельзя медлить. Нам нужно уходить отсюда, пока все спят после большого пира…  Я подсыпал в котелок с пищей сонный порошок. Но всё же, кто-нибудь из них может проснуться в любой момент, от случайного шума, - услыхал он рядом с собой голос подошедшего к нему старика. - Мои друзья – те, кто были пленниками здесь – уже ушли.
    Тотчас Ордан рывком поднялся. Зла на проводника в нем почему-то не осталось. Да и, не до старых обид ему было.
    - Не смотри в сторону костра, - добавил шаман предостерегающе, и он послушался его совета.
    Они направились прочь из этих мест: в горы. Долго шли молча. Шаман путал следы, бормотал себе под нос заговоры и заклинания, высыпал на землю время от времени порошки или кидал пучки трав из узелков, висевших у него на поясе, которым он обзавелся на покинутой поляне. Ордан теперь отлично ориентировался в почти полной темноте под пологом леса, поскольку обрел ночное видение. К тому же, много информации его чувствам теперь давали шорохи и ощущения, чувствуемые чешуей тела.
    - Несколько дней тебе следует остерегаться любой пищи, - сообщил старик через некоторое время. По-видимому, они ушли достаточно далеко, и теперь могли позволить себе не столь быстрый темп.
    Ордан  не стал возражать или спрашивать, почему. Молчаливая ходьба – это было то единственное, на что он был пока способен.
    «Только познавший смерть знает жизнь. Только тот, кто перемещается свободно,  может остаться на месте. Вымысел не есть не существующее, а правда – не истина, а лишь оправдание…»
    Он остановился. Голос старика, похоже, звучал у него в голове.
   - Что это? – спросил Ордан.
   Старик понял, о чем он его спрашивает.
   - Ты соединяешься с другими мыслью, - ответил он. - Только соединяясь с другими людьми, когда их сакры общаются между собою, мы можем быть высшими живыми существами планеты, а не управляемыми, как зомби. Кроме того, и наша планета, только соединяясь с другими мирами и их видениями, может быть живой. Но соединяться с другими мирами она может только в определенных, особых местах, и делает это через нас. Мы – живые сакры – проводники её энергии и её силы. Если планета перестает общаться с подобными ей мирами, то, сколько бы существ на ней не обитало и сколько бы машин не создавалось для полетов – это мертвая планета. И все сакры такого мира представляют собой закрытые друг для друга системы.
    - А как же в те времена, когда не было еще высших существ, а ранее – и вовсе живых существ? Тогда планета тоже была мертва?
    - Нет. Просто, не до конца оформленной. А связь с иными мирами осуществляли другие сущности: духи. Сейчас их почти не осталось, и вскоре они уйдут вовсе.
    - Почему я не умер?
    - Ты умер. Но возвратился. Мы живем в тех, кто любил нас, и в тех, кого любили мы. Это не метафора.
    - Маленькая амо полюбила меня?
    - Она успела тебе посочувствовать. Часть твоей сакры осталась потому с ней. И твоя сакра смогла избрать путь амо, и благодаря этому чуть задержаться в этом мире. А дальше я сумел связаться с твоей сакрой через её частичку в амо, и не отпустить ее далеко. И вселить в тело местного вождя воинов – во время странствования его сакры по миру снов.
    - Он теперь так и остался там?
    - Его сакра осталась там. В мире снов. Также, там часто пребывают сакры тех, чьи тела заняли  духи. И обитают теперь в них…Тебе его жаль?
    - Как верующий в Великого, который требует милосердия, я должен был бы  выразить сочувствие даже врагу. Но, если честно, нет. Не жаль. Он приказал убить меня. И…У него довольно неплохое тело. Хотя, я больше привык к своему, - и тут Ордан подумал о том, что его тело, скорее всего, было уже съедено. Или – частично съедено… Он внутренне содрогнулся.  «Ведь старик неспроста просил меня не смотреть в сторону костра», - решил Ордан.
    - Чужим телом иногда труднее управлять, чем своим собственным. Оно иногда будет иметь свои собственные предпочтения или же будет пытаться склонить тебя к тем или иным действиям. А потому, тебе следует некоторое время не уходить от меня слишком далеко. Я должен научить тебя контролю. И много чему еще. Я буду тебя обучать, если ты согласишься.
    - Я согласен. Тем более что всё равно пока не знаю, куда идти и что делать. Ведь теперь никто и никогда не воспримет меня… мной.
    -  С какой-то стороны, это даже хорошо. Для обучения. Начнешь новую жизнь. А сейчас, нам надо поскорее добраться до Долины Шепотов.







 
 


Рецензии