Если бы да кабы...

Больничная палата в терапевтическом отделении, куда меня определили, - как раз напротив холла. В палате я один, моя койка возле двери, и я хорошо слышал, о чем беседовали две пожилые санитарки, присевшие передохнуть от напряженной дневной суеты на диван возле стола дежурной.
 
Разговаривали о детях. На темы вечные, истрепанные. Мол, дети забывают позвонить, редко наведываются, хотя и живут почти рядом. Автобусом – не более получаса езды, а маршруткой – и того меньше. А если нежданно и посетят родительский очаг, то долго не задерживаются. Ссылаются на неотложные дела, на бесчисленные проблемы.

- Потом, когда помрем, быть может, спохватятся и пожалеют нас, да поздно будет, -  произнесла с огорчением одна из женщин.

- А может мы сами такими были? - вздохнула в ответ другая. – Не раз обижали родителей, а сами просто не замечали этого за своими заботами. Мы не замечали, а родители нас не попрекали, только печалились да дожидались от нас участия и сердечности. Вот вернуть бы время! Взгляда бы с родителей не сводила, день и ночь лаской их одаривала!

Женщины помолчали, потом поднялись с дивана и разошлись по своим рабочим местам.
 
Я достал из тумбочки общую тетрадь в потертом переплете, стал ее перелистывать.
Дневниковые записи принадлежали моей старшей сестре Фросе, которая проживала за тысячи километров от меня, умерла в прошлом году. Мы виделись редко, общались письмами и по скайпу.

Смерть Фроси не была для меня неожиданностью: она тяжело болела. Однако ни разу не пожаловалась на жизнь, сообщала, что окружена заботой. Особенно тепло отзывалась о дочери Марусе и внучке. Маруся со своей семьей жила на одной улице с мамой, и я не сомневался, что моя сестра Фрося обласкана вниманием родных и близких людей.

Откуда у меня общая тетрадь? Ее мне прислала Маруся, вложив в посылку между книгами по здоровью, которыми я снабжал сестру, надеясь, что она воспользуется советами знаменитых лекарей и еще на долгие годы поддержит свое здоровье.

Понятно: книги Маруся решила мне возвратить. Но зачем прислала мне тетрадь с личными записями Фроси? На память о сестре? Возможно. Дневниковые записи, как ничто другое, раскрывают внутреннюю сущность человека, решившего, как на исповеди, выложить на бумагу свои мысли и чувства, рассказать о своих радостях и огорчениях.

Фрося вела записи нерегулярно, но тетрадь была почти заполнена. С кем, в котором часу и о чем разговаривала по телефону, кто заходил в гости, какой интересный фильм посмотрела по телевизору, десятки рецептов, описания лекарств – это и многое другое можно было найти на исписанных мелким почерком страницах.
 
Среди обилия разнообразной информации, криком души, набатом, звучали слова отчаяния, в которые мне не хотелось верить. Сестра меня уверяла, что изнежена родными, а тут, в тетради, писала совершенно обратное:

«Плохо себя чувствую. Целый день прождала дочь. Обещала, что с утра зайдет, но так и не зашла. Не могу к ней дозвониться. И у внучки телефон отключен. Неужели у них самих что-то случилось?»

На следующей странице:

«Сама позвонила дочери, не удержалась… И получила на орехи: мол, потревожила поздно, хотя на часах 22.30. Понятно, устала, но зачем на мне злость срывать? Очень досадно».

Через несколько страниц:

«Внучку не видела более недели. Скучаю по ней. На звонки отвечает, что занята. И чем там занята? И зачем ей купили смартфон?  Даже ко мне придет – не до общения, уткнется в телефон да на кнопки нажимает».

Чуть далее:

«Позвонила дочери, но опять не вовремя. А мне очень плохо, таблетки не могу найти. Как ей теперь звонить? Боюсь. Ой, как стыдно, что болею и нуждаюсь в помощи!»

Я горько вздохнул и захлопнул тетрадь. Ах, милая Фрося!.. И зачем ты уехала далеко от родительского дома? Знал бы я, что тебе плохо! Я бы писал тебе чаще. Я бы общался с тобой по скайпу каждый вечер. Да и съездить к тебе раз в год во время отпуска – не было бы для меня затруднительно. Почему мы, люди, начинаем дорожить кем-то или чем-то, когда потеряем кого-то или что-то?

Я вспомнил родителей. А уделял ли я им достаточно внимания? Так хочется встретиться с ними, поговорить, поделиться радостями, получить совет, но родителей уже нет в живых. Смотрят они на меня с любовью и ободряюще с фотографий в альбоме…  Однажды, в детстве, мама попросила меня прополоть грядки в огороде, но мне очень хотелось поиграть с ребятами. И я убежал на улицу. Потом мне совестно было посмотреть маме в глаза. Я до сих пор не могу простить себе тот проступок. Пустячный случай, казалось бы, так нет – осадок на душе на всю жизнь.
В больничном коридоре послышались знакомые шаги и в палату ко мне зашли жена и внучка Танюшка.

Когда я отведал их угощений, жена покосилась на тетрадку в потертом переплете.

- Звонила Маруся, - сказала. – Плачет по матери… Я не могла ее успокоить, сама разрыдалась. Жалко Фросю, замечательная она была… С Марусей так и не поговорили. Только плакала да причитала: «Если бы мама была жива, я бы для нее…» Грустно…

От двери послышалось:

- Если бы да кабы во рту выросли грибы, тогда бы был не рот, а целый огород.

- Танюша! – взорвался я, уставившись на внучку, которая,  кружась по палате в известном только ей танце, невозмутимо напевала, как мне показалось, обидную и нелепую песенку.

Жена успокоила меня:

- Ребенок еще… Подурачится и перестанет… - и добавила: - Я заберу тетрадь домой, чтобы ты меньше тревожился… Мне стыдно за Марусю. И потому, что с дневниками матери легко рассталась. И потому, что не удосужилась их прочитать… Я бы так поступить не смогла…

- Не читала, - согласился я с женой. – Иначе, зная содержание записей, не прислала бы нам тетрадь…

Через несколько дней я поправил здоровье и выписался из больницы.
Подошел к дому, а навстречу внучка со слезами на глазах.

- Малыш пропал, - заявила. – Совсем пропал…

Оказывается, пес куда-то исчез еще два дня назад, но мне об этом не говорили – боялись, что расстроюсь, а это на здоровье скажется.

С Танюшкой я обошел все ближайшие улицы, расспрашивая прохожих. Заглянули в парк и на рынок. Окликая собаку, облазили все кусты вдоль ручья за нашим огородом. Когда-то Малыш уже пропадал, и я случайно наткнулся на него именно здесь, в лозняке. Он безмолвно лежал, положив голову на передние лапы, и едва переводил дух. Заметив меня, только вильнул хвостом, в глазах были тоска и печаль.
Я дважды приносил его домой, но каждый раз, отказываясь от воды и пищи, он, как только я отвлекался по своим делам, возвращался обратно. Помню, долго сидел рядом с ним и плакал, не зная, чем ему помочь. Но к радости всей семьи наш любимец вскоре поправился и уже через два дня звонко лаял на надоедливую сороку во дворе.
 
- Хоть бы Малыш был жив! – повторяла Танюшка, когда мы возвращались после напрасных поисков, когда за ужином делились своими предположениями. Мне почему-то казалось, что он опять позарился на лакомый с виду, но напичканный отравой, кусок мяса. Жена посчитала, что Малыш попал под одну из машин, которые прожогом носятся по улицам. И лишь Танюшка надеялась, что пес или заблудился, или где-то загулял с собратьями, и обязательно вернется. Наш безобидный пес не представлял никакой опасности, а потому мы не держали его на привязи, предоставив ему полную свободу.
 
- Бабушка, можно, я не буду есть сосиску, а оставлю ее Малышу? – попросила Танюшка.

- Ешь, внученька… Я не пожалею ему и две сосиски. Самые большие, самые жирные…

- А я сделаю ему на зиму новую будку, - не удержался я. – Просторную, утепленную… Был бы он жив!..

Малыш объявился через два дня. Где он был, какая история с ним приключилась – мы, конечно, не смогли выяснить. Да и совсем не об этом мой рассказ.
 
Мы увидели пса возле нашего дома, когда возвращались из магазина с покупками.
Малыш с радостным визгом бросился к нам.

- Нашелся! – Танюшка, раскинув руки для объятий, кинулась к Малышу. Но пес увильнул в сторону и опрометью бросился к хозяйке. Та поставила сумку на землю, чтобы протянуть руки, но Малыш увернулся от нее, и ринулся ко мне. Я попытался схватить его, но он и от меня уклонился, и вновь рванулся к Танюшке. Пес растерялся, не зная, кому же первому отдать предпочтение! Как он нам радовался! Как он по нас соскучился!..

Мы подошли к калитке.

Кто-то позвонил по сотовому Танюшке.

- Ой, Малыш, погоди, - она отстранила от себя собаку. – Да, Даша, я дома, - закричала подружке. – Приходи!.. Я прямо сейчас  достану прибор для плетения, - внучка, опередив меня, забежала во двор и заскочила на крыльцо. – Дедушка, открывай дверь скорее!.. У тебя ключи?..

- Уймись, Малыш! Уймись! – цыкнул я на пса. – Тебе нельзя в дом! – и схватился за голову. – Да как же я забыл, что сегодня футбол по телевизору?! Неужели матч уже начался?..

Наступил вечер. Я не находил себе места, досадуя, что проиграла любимая команда. Жена готовила ужин на кухне. Танюшка пошла проводить подружку.

- Дедушка! Бабушка! – прибежала она с улицы всполошенная. – Малыш опять пропал! Нигде нет…

- Да куда он денется? – отмахнулся я. – Крепко уснул от усталости, вот и не отзывается...

- Он обиделся на нас, - обронила девочка.

- За что?.. Не выдумывай, - усмехнулся я.

И вдруг, словно током меня прошибло! Да как же так! Когда Малыша искали, то крепко печалились, без конца твердили, что если вернется, гораздо лучше будем к нему относиться… А сами вот, занялись своими делами, а про обещания и позабыли… Если бы да кабы….