Маэстро, точите лопату!

       Собачья  площадка   цела.  Прорвищу  лет  назад,  уже  не  водитель  газогенераторного  грузовика  по  Москве  -  совсем  еще  молодым  человеком  я  пришел  наниматься  в  Это  не  подлежит  сомнению:  жизнь  проходит.  Время  мчится  мимо  нас  на  такси.  И изменения  в  жизни  так  часто  сменяют  друг  друга,  что  не  всякое  успеваешь  осмыслить.  Что  ни  день -  то  другие  возникают  приметы.  И  лишь  иногда,  в  жаркие  августы  ты  замечаешь,  что  не  все  изменилось,  что  целы  кой - какие  мосты,  по  которым  из  детства  ты  подвигнулся  в  зрелость.  Не  обветшали,  служат,  связуют.

Ах,  как  давно  это  было.  Еще  цел   был  Арбат  и Музфонд  СССР  -  переписывать  ноты.

-Поете  с  листа?  -  спросил  меня  кадровик,  бестелесный  и  длинный.  -С  сольфеджио  вы  в   ладах?

С   листа  я  не  пел.  Когда-то  ребенка  поспешили  выгнать  из  школы,  не  научив  даже  этому.

-Шансы  слабые,  -  сказал  бестелесный  и  длинный.  -  Партитуры  вам  не  осилить.  А  уж  что  до  Прокофьева…На  листах  его  партитур  даже  наши  маяки  производства,  концертмейстеры,  даже  они  пишут: "Господи,  пронеси!".  Вам  у  нас  места  нет.  Вот  тут  рядом  Собачья   площадка,  поспешайте  туда.  Нынче  люди  с  собаками  не  поспевают  гулять  -  напряженность  семейных  бюджетов.  Все  подались  в  совместители,  на  полторы  ставки.  На  Собачьей  и  формируют  как  раз  сводную  группу  пуделей.  Будете  их  прогуливать  поутру  и  в  обед,  пока  хозяева  на  работе.  Оплата  сносная.  Оснащение  мешочками  и  скребками  для  подбирания  кала  за  счет  хозяев.

И  я  уже  было  пошел,  как  вдруг  набежал  некто  маленький,  толстенький  -  и  животом  погнал  бестелесного  в  угол.  Там  они  и  стояли,  как  биллиардные  шар  и  кий,  и  маленький,  толстый  рокотал  про  меня:
-Какой  молодой!  И  при  этом  очевидность  серьезных  физических  данных!  Видите,  какие  запястья?  А  уже  на  носу  месяц  юль.  Ну,  скажите,  юль  или  не  юль?

По  этой  странной  причине,  что  я  здоровяк  а  на  носу  июль  -  мне  дали  место  транспонировщика  и  переписчика  нот.

-Инструктаж  вам  сделают  наверху,  -  сказал  кадровик.  -  Мы   приложим  усилия,  чтобы  вам  здесь  понравилось.

Наверху  меня  приобнял  пожилой  человек.

-Юноша!  -  провозгласил  он.  -  Спасибо  вам  от  коллектива, от  семей  и  иждивенцев  сотрудников.  Мы  у  вас  в  неоплатном  долгу.
-Я…  -  сказал  я.

-Нет-нет-нет!  Мы  и  еще  раз  мы  должны  благодарить  вас.  Райком  впаивает  нам  разнарядку:  один  человек  на  время  всей  уборочной  кампании  должен  ехать  от  Музфонда  и  Союза  композиторов  в  колхоз.  Помогать    в  виде  шефа.  Но  кому  из  нас  ехать?  Я  страдаю  блуждающей  грыжей.  Сложите  всех  остальных  -  и  вам  не  собрать  одного  здорового  человека.  У  всех  нас  гиподинамия  от  сидячей  работы.  Пусть  это  даже  Владимир  Куц  -  вы  можете  его  представить  играющим  на  скрипке  во  время   забега  на  5000  метров?  Даже  Паганини  не  смог  бы  играть   на  бегу.  И  тут  приходите  вы!  Вы  -  рыцарь,  молодой  человек.  Я  сам  как  бы  от  вашего  имени  буду  переписывать  партитуры  хоть  Прокофьева,  хоть  Лопе  де  Вега.  Мы  сделаем  все  насчет  вашей  высокой  оплаты.

Очень  приветливо  со  мной  обошлись. И  в  августе  меня  отрядили  в  колхоз.

-Привет,  орда!  -  сказал  я  шаромыжникам,  сидевшим  в  избе.  - Я  от  Союза  композиторов,  а  вы  все  откуда?

-Садись,  -  пригласил  полуголый  нетрезвый  гигант  с  прилипшей  ко  лбу  головой  кильки.  На  его  груди  был  татуирован  орел,  несущий  в  когтях  шестой  том  Полного  собрания  сочинений  В.И.Ленина.  -  Паша  я,  Паша  Черный  Лебедь.  -  Я  от  космической  биологии  здесь,  научный  сотрудник  лаборатории  дизбаризма.  А  эти  -  кто  от  кого,   с  бору  по  сосенке.  Кто  заместитель  генерального  конструктора,  кто  от  социалистического  реализма.  Ты  тоже,  видать,  подставной,  на  время  уборки  принят?

-Тоже,  подтвердил  я.  И,  уважая  обычай,  через  колено  отломил  себе  хлеба,  в  миске  с  брагой  учинив  из  него  тюрю.

-Ну,  вливайся  в  коллектив,  -  сказал  Черный  Лебедь.  -  Я  уж  тут  шестой  год.  И   по  лекторскому  окладу  ездил  -  "Разрешение  проблемы   солнца  есть  высшая  ступень  в  социалистическом  градостроительстве",  и  вроде  как  врач  санэпида,  в  прошлом  году  астрофизиком  был  взят  на  два  месяца,  звездой  Бетельгейзе  занимался,  а  нынче  парфюмеры  меня  подрядили.  Начальнику  ихнему  я  говорю:

-Змей  ты,  Аристарх  Николаич,  змей,  не  человек!  Проведи  меня  по  окладу  главного  технолога,  а  то  не  наймусь,  не  выручу.  Картошку  копать  -  это  каторга  при  другом-то  окладе.  -  Ну,  он  заверил,  а  сердцем  я  чую -  обжулит.  Проведет  лаборантом
.
До  октябрьских  дней  мы  тогда  копали  картошку.

-Ну,  вот,  -  пошабашил  в  октябре  Паша  Черный  Лебедь,  -  вот,  откопались.  Теперь  зарплату  как  получу  за  технолога  -  в  городе  гульбу  открою.   Аристарх  Николаич,  змей,  теперь  от  меня  не  отвертится.  Будет  платить.  Иначе  КЗОТом  его  замучаю.  Шантаж  произведу.  Ты  гляди,  на  будущий  год  приезжай.  Притерлись  мы,  а  своей   компашкой  теплее.

Так  сказал  Паша  Черный  Лебедь,  прошедший  все  университеты  нетрудового  растления  психики.

Но  жизнь  повернула  по  своему,  в  компашку  мы  больше  не  слились.  Тысячи  разностных  перемен  произошли  с  той  поры.  Четверть  века  -  срок  преизрядный  даже  в  России.  И  отрыжкой  прошлого  вспоминался  колоритный  Паша  Черный  Лебедь,  копщик  картошки,  озаряемый   звездой  Бетельгейзе,  как   вдруг…

-Эй,  -  окликнул  меня  в  новокузнецкой  закусочной  нетрезвый  гигант  с  прилипшим  ко  лбу  фрагментом  пельменя.  -  Не  узнаешь?  Павел  я!  Черный  Лебедь!  Завтра  отбываю  в  поля.  Часовой  завод  подрядил.  Оклад  хронометриста  дали.  А  ты  от  кого?
-Вроде  как  от  соцреализма.
-Хоть  сорвал  с  них  чего?
-Ну,  с  них  сорвешь…Вот  был  бы  я  Кочетов   или  Софронов…А  ты  каждый  год  все  ездишь,  не  отпала  потребность  в  тебе?

-Какое!  -  приосанился  Паша.  -  Я  кругом  теперь  нарасхват.  Я  и  портвейны  больше  не  пью,  только  беленькую.  А  что?  Дельного  работягу  кто  отпустит  в  колхоз?  Его  не  отпустят,  он  план  да  качество  давит.  Значит,  только  и  есть  поклону,  что  мне.  Фигура  я.  Ценный.  Ну,  бывай.  Пойду  лопату  точить.  Нынче  уж  со  своей  лопатой  ездить  предписано,  охамели   колхозы  вконец.  Дернешь  с  нами  в  поля?

И  мы  поехали  вместе,  слились.  Чудная  осень  баюкала  картофельные  просторы  Урала.  Неблесткая  луна  освещала  пути.  Белый  палаточный  городок  маячил  вдали.  Там  у  костра  сидел  пожилой  человек  с  драчевым  напильником  и  печально  смотрел  на  груду  лопат.

И  как был  неправ  асоциальный  Паша!  Он  плел  что-то  уничижительное  про  город  -  но  город посылал  на  уборочную  кампанию  тысячи  тысяч  лучших  людей.  Это  их  палатки  белели  окрест.  А  печальный  человек  с  напильником  был  машинистом.  Не  подставным  хмырем  с  зарплатой  машиниста,  а  настоящим  локомотивщиком,  орденоносцем.

-Двести  человек  нас  тут,  из  депо,  -  поведал  он.  -  А  в  депо  перевозки   летят  к  чертям.
-А  там  кто,  у  тех  вон  костров?
-"Металлург",  совхоз.  У   них  всегда  ишачат  литейщики  с  Кузнецкого  комбината,  вот  и  совхозу  название  -  "Металлург".  А  левее  -  Ильинский  совхоз,  копает  научный  институт  ВостНИГРИ.  Уж  второй  день  как  приехали,  а  всё  по  вечерам  песни  поют.  Несгибаемые,  видимо,  люди.
-А  что  же  техника,  комбайны,  копалки?

-По  телевизору  это,  товарищ.  В  практику  еще  не  внедрилось.  Тут  ходил  к  ученым  солью  одалживаться,  так  один  кандидат  наук  пояснил.   Говорит,  есть  для  картошки  машина,  изобрел  человек.  А  как  стал  её  приоритет  оформлять,  ему  говорят:  нетушки!  Не  сможет  работать  такая  машина.  Тогда  нацелился  изобретатель  хотя  бы  патент  получить,  а  ему  и  в  этом  деле  облом.  Не  будет,  мол,  вам  патента,  потому  что  такие  машины  фирмы  "Джон  Дир"   давно  шуруют  в  Америке.

Луна  катилась  к  рассвету.  Оттуда,  где  разбили  свой  стан  несгибаемые  ученые,  слышалась  песня.
-Прочувствованно  поют,  -  сказал  я  у  дальних  костров,  набиваясь  на  разговор.  -  Что  значит  наша  передовая  наука!
-Запоешь!  -  с  ненавистью  сказал  товарищ  руководящего  вида.  -  Тут  запоешь!

В  этот  момент   запевала  охнул,  зажался,  будто  простреленный,  выбежал  из  освещенного  костром  круга  и  с  шумом  канул  в  кустах.  Хор  рассыпался   и  тоже  помчался.

-Животами  страдаем,  - сказал  товарищ  руководящего  вида.  -  Кормежку  для  шефов  совхоз  срезал  еще  в  прошлом  году,  а  в  этом  году  и  воду  не  стали  возить.  А  с  налаженного  питания  как  сползли,  нажевались  из  кулака  непотребщины  -  всех  и  скрутило.  Старичок  еще,  гад,  приковылял,  местный  ведун.  Знаю, - говорит,  что  у  вас  животами  страдают.  Так  вот  травки  целебной  принес  вам,  не  купите  ли?  Хорошая  травка.  Слабит  не  пробуждая.  Мы  той  травки  и  приняли.  А  она  и  вправду  -  "не  пробуждая".  Старичок  её  возле  оборонного  завода  собирал,  химзаразу  там  делают  для  отпора  НАТО.  Теперь  ночи  напролет  поем,  боимся  заснуть.  Поем  да  лопаты  вострим.  Заикнулись  про  технику,  так  совхозный  директор  одернул:     копайте  лопатами,  а  то  справок   не дам!

-Значит,  справки  остались?
-А  куда  же  без  них.  Ты  приехал  как  шеф,  доброволец,  а  угодил  головой  в  силки.  И  прижучивает  тебя  совхоз:  вот  только  насмелься,  шеф,  нам  не  угодить  -  о  проделанной  работе  справок  не  выдадим.  Помыкают.  На  завод  ведь  без  справок  не  сунешься,  сразу  выговорами  обвешают,  в  зарплате  урежут.  Ну,  пора  в  поля,  вон  и  Шишкин,  ответорганизатор,  бежит.

И  пошли  они,  солнцем  палимые,  сотни  рабочих  высшей  квалификации,  технологи,  инженеры,  неподставные  маэстро.  Батальное  сверкание  вспыхивало  на  кромках  лопат.

-Беда,  -  сказал  ответорганизатор  Шишкин.  -  Наглеет  сельхоз.  Уже  орут  нам:  копать  ударно,  а  то  справок  не   будет.  А  чего  при  вас  нету  грузовиков?  Нанимайте  грузовики,  а  то  справок  не  будет.  А  грузить  машины  кто  будет?  Грузите,  а  то  справок  лишим.  Крепостные  мы!  -  воздел  руки  к  небу  ответорганизатор  Шишкин.  К  небу,  в  котором  летел  аполитичный  орел,  неся  в  когтях  всего-то  суслика,  а  не  шестой  том  Полного  собрания  сочинений  В.И.Ленина.
                1969г.