Разрушенная система общества 14 глава

Рубашка развивалась на ветру, прикрепленная к штырю, который они воткнули куда-то под капот рядом с двигателем. Прошло около шести часов с их поломки. Дождь кончился, но тучи все так же висели над их головами.

Грейс со Скоттом сидели на заднем сидении, завернувшись в плед, и читали какую-то из книг, найденых под передним сидением.

- А знаешь, я поняла, чем ты нравился Крис, - сказала Грейс, перелистывая страницу.

Она облокачивалась на парня и упиралась своим затылком ему в грудь. Он был не против. Скучно и одиноко. Их общение сводилось к нулю, а такие мимолетные фразы все больше его тушили. Мимо не проехала еще ни одна машина, только птицы временами садились на ветки и привлекали к себе внимание криками.

- И чем же? - не отвлекаясь от книги, спросил Скотт.

- У Крис спросишь, - усмехнулась девушка.

На лице у Скотта отразилась полуулыбка, но она быстро угасла. Они все равно рано или поздно умрут. Здесь или там, сейчас или позже, какая разница. Разница заключается исключительно в том, какой урон нанести окружающему миру. Если сейчас, то пострадает такое-то количество людей, если позже - другое. Больше твоя смерть ни на что не влияет. Она просто разрывает круг, расширяя его.

- А я так и не понял, чем ты нравилась Джеку.

- Засранец.

Текст, который был напечатан на старых, в некоторых местах порванных листах, не давал ничего, кроме иллюзий. Они читали одно, но их мысли были далеки от той реальности, которую рисовал им автор. Они были в Нью-Йорке, в Сан-Франциско, в Лос-Анджелесе, переживая самые ужасные моменты жизни снова и снова, пока это не становилось нереальным и они уходили покурить недалеко в лес, прислонившись к влажному стволу дерева и стереть навернувшиеся слезы. Они старались не делиться негативом, ведь каждому было плохо, а переносить еще и чужие страдания становилось нереальной ношей. Вечная депрессия и апатия поселились в их душах и не давали вздохнуть полной грудью и радоваться жизни. Были такие моменты, когда и правда хотелось улыбаться, но больше было моментов, когда хотелось заснуть и не проснуться.

- Какой твой любимый цвет? - спрашивает Скотт, когда еще одна страница переворачивается.

- Рыжий, - отвечает Грейс. Они лучшие друзья и не знают таких простых вещей друг о друге, они знают проблемы и смешные моменты из жизней друг-друга, но если спросить, как зовут твоих родителей, то на этом у всех возникает провал в памяти. Им было интереснее закапываться в дерьме, чем просто быть обычными детьми с обычными проблемами, не раздутыми до размеров небоскребов.

- Почему рыжий?

Он ожидал любого ответа, но явно не рыжий. Любой мрачный цвет или совершенно нейтральный, но получил яркий цвет, как небо, когда солнце только выходит из-за горизонта.

- Потому что волосы у Питера Пэна рыжие.

Не взрослеть. Уметь летать. Жить в сказке. Кто так не хочет? Но они все еще были в этой машине и на этой планете, а этих сказок лучше бы никогда не было, ведь так невыносимо больно просыпаться после таких иллюзий.

Стук над их головами. Скотт вздрагивает, а Грейс замирает вместе с ударом своего сердца. За окном стоит мужчина лет тридцати пяти - сорока и улыбается им. Непонимание и испуг на их лицах сменяется тихой радостью, ведь это значит, что их подбросят до ближайшего города, а там и шиномонтаж найти можно.

Скотт выходит из машины и объясняет, что случилось с колесом, и просит подбросить до города, но мужчина говорит, что уже вызвал эвакуатор, водитель которого знает все шиномонтажи на ближайшие сто миль. Звучит весьма приободряюще. Опять начинает идти дождь.

Грейс прислонилась к уже закрытому капоту машины и курит, пока холодные капли воды стекают по волосам и ее лицу, пока мысли путаются и она даже не может предположить, что будет дальше.

- Не кури, вредно, - говорит мужчина, который решил подождать, пока приедет эвакуатор.

- Вы не первый, кто это мне говорит, - отвечает девушка, делая еще одну затяжку. Она вспоминает слова Джека, но они уже растворяются в недрах сознания, ведь она даже точно не может сказать, как он выглядит, не считая каких-то общих черт.

- Так почему бы не бросить?

- Не хочу.

Грейс бросает окурок на дорогу и залезает погреться в машину, которая воняет табаком за километр, и никаких открытых окон не хватит, чтобы избавиться от этого запаха, который впитался в обивку сидений, одежду ребят, их волосы и кожу.

Она включает музыку, надеясь на то, что аккумулятор машины не сдохнет до того, как они доедут до конечной точки, хотя они даже не знают, какая эта точка. Скотт о чем-то беседовал с мужчиной, и девушка пыталась уловить суть разговора, но она тут же пропала, как на всю машину начали раздаваться звуки ударных и хриплый голос солиста.

Раз. Два. Три. Музыка помогает уйти в себя. Внешний мир становится тише. Его нет. Можно быть где ты захочешь, главное не открывать глаза, а продолжить погружаться дальше.

Раз.

Дверь раскрывается, и Грейс вытаскивают из машины.

Два.

Она кричит и пытается ударить полицейского, но ничего не выходит.

Три.

Она понимает, что это конец.

На ее запястьях закрываются наручники, она больно ударяется головой о верхнюю часть дверного проема и падает на заднее сидение. Дверь захлопывается. Впереди решетка. Она взаперти, у нее больше нет свободы, у нее больше ничего нет. На нее заведено уголовное дело и она стоит на учете. Ее будущее перечеркнуто огромным крестом, а прошлое запятнано кровью, наркотиками и смертью. Скотт сидит рядом и смотрит через окно, как полицейские жмут руку этому мужчине, который обещал им помочь. Лживые твари. Они забрали у них все. Жизнь. Свободу. Выбор. Друзей. Так просто винить во всем общество и не видеть своей вины.

Опять дорога. Опять молчание, которое прерывается радостными возгласами мужчин, новостями по местному и полицейскому радио. Грейс плачет, а Скотт не пытается ее успокоить, ведь это бесполезно. Они прекрасно понимают, что после уже ничего нет, и легче выстрелить себе в голову, чем возвращаться обратно в Нью-Йорк и пытаться исправить свою испорченную репутацию и возвращаться к той жизни, от которой они пытались сбежать. Они ведь знали, что рано или поздно все закончится именно так. Они окажутся в участке, а затем ничего. Пустота. Каждый из них думал, как можно умереть и больше ничего не испытывать. Боль. Разочарования. Ненависть. Больше никаких эмоций и переживаний. Они просто исчезнут.

Полчаса, за которые полицейская машина доехала до города Честер и до полицейского участка. Деньги, которые потратили мать Грейс и отец Джека на розыск по всем штатам, оказались не напрасно потрачены, но для Скотта и Грейс это было самым ужасным вложением капитала. Их экономика состояла в употреблении алкоголя, наркотиков и выброшенных пачек сигарет, а экономика страны в улучшении жизни и своего жилья. Ненужные им деньги шли на новые машины и диваны. Идиоты.

- Выходим, беглецы, - сообщил мужчина с коротко стриженными волосами и щетиной, появившейся после нескольких дней отсутствия машинки для бритья в его руках. Они шли мимо копов, которые тихо шептались за их спинами и ждали прибавки к зарплате, ведь именно их отдел поймал беглецов, ведь именно им поступил звонок о машине с номером, который знала уже вся страна.

Холодные решетки и серый холодный пол, который забирал жизнь и желание сопротивляться. Они были в двух камерах, которые были рядом друг с другом. Больше никого не было. Раздавался цокот каблуков, разговоры и тяжелые шаги за дверью, ведущей в приемную.

- Мне страшно, - призналась Грейс, которая сидела, прислонившись к холодной стене, параллельно Скотту. Они смотрели на решетку, боясь увидеть в глазах друг-друга отчаяние и нежелание бороться.

Скотт просовывает свою руку между прутьев и сжимает ее ладонь. Костяшки становятся белыми, а у Грейс опять появляются слезы на глазах. Скотту тоже страшно, но он держится хотя бы ради ее, ведь он пережил больше, чем она. Он уже был в участке, он уже проходил допрос. Все будет хорошо. Все будет хорошо. Только кого он пытается утешить: себя или свою подругу.

- Скотт Крамер, на выход, - басовый голос одного из полицейских выводит ребят из оцепенения. Он отпускает ее руку. Он говорит, что все будет хорошо, но это не так. Больше ничего не будет хорошо. Больше никогда ничего не будет хорошо. Они столько всего натворили, что хорошо быть просто не может.

- Вы не имеете право его допрашивать! Он несовершеннолетний! - кричит Грейс, но дверь захлопывается, и Скотт исчезает за ней. Теперь она одна. Мысли ее съедают. Ей очень страшно, но ничего не поделаешь. Хочется исчезнуть. Никогда не взрослеть и улететь вместе с Питером Пэном. Но ей уже шестнадцать. Пора забыть о сказках и принять горькую реальность.

Скотту задают обычные вопросы по типу "где ты учишься" и "работаешь ли", все проходит гладко, насколько это возможно до того момента, как выясняется, что дело на него уже было заведено. Дело по наркоторговле всплывает и встает огромным камнем преткновения. Оказывается, дочь местного шерифа, с которым он разговаривает, умерла от передозировки. Как мило, но он ни при чем. Тогда почему сейчас у него выбивают признание в том, что он торговал наркотой, чтобы засадить за решетку? Почему он избивает бедного ребенка, который валяется на полу в наручниках и не может дать сдачи? Из-за смерти своей дочери мужчина стал озлобленным, он потерял в начале свою дочь, а затем и свой брак. Он потерял все, и теперь вымещает свою злость на мальчишке, который ни в чем не виноват, а просто попался под руку. Скотту больно дышать, а изо рта идет кровь. Кажется, хрустят его ребра, и поэтому лучше не двигаться. Он умрет в этом городе, жалкой смертью, просто избитый полицеским, на которого потом ничего не повесят. Все будут врать, смотря в глаза и делать вид, что это была драка, что его привезли таким в участок, но Грейс будет знать правду, но она ребенок. Никто. Отброс общества. Ее слова ничего не значат. Возможно людям было бы легче ее убить, чем возиться с еще одним потенциальным бомжом.

Идти тяжело, а одежда грязная и в крови, один глаз заплыл, а нос вроде бы сломан. Изо рта капают капельки крови. Его швыряют в клетку и закрывают решетку.

Грейс открывает глаза. Лучше бы она этого не делала. Скотт лежит на полу не в состоянии встать на ноги, ему больно шевелиться. Он кашляет, а из глаз текут слезы от боли. Он не хотел такого. Так не должно было выйти.

- Скотт? Милый?.. Черт, вот суки, на хер!

Она подползает к решетки другой клетки и протягивает ему свою руку. Его вздохи булькающие, голова кружится. Он сидит, прислонившись спиной к стене, испытывает адскую боль во всем теле и молча плачет. Глотая свою кровь, которая то и дело подходит к горлу.

- Я жив, Грейси, - он пытается изобразить улыбку, но ничего не выходит. В уголках его рта появляется кровавая пена. Он ее сплевывает на холодный пол, но она не прекращается. Он почти не дышит и кашляет. Кровь, кровавые ошметки и пена.

У Грейс расширяются глаза от страха. Она не знает, что делать. У нее начинается приступ панической паники. Ее трясет, она задыхается и не может сказать ни слова. Она вся в слезах, она просто смотрит на своего друга и не может ему помочь.

Он кашляет и уже просто валяется на полу, что представляет из себя ужасающее зрелище. Кровь. Ее слишком много, и она не останавливается. Он не двигается.
 
- Помогите, - в начале тихо, а затем слишком громко закричала Грейс, пытаясь дотянуться до друга, но ничего не выходит, слезы слепят глаза. На ее глазах он умирает.

- Помогите кто-нибудь! Пожалуйста! КТО-НИБУДЬ ПОДОЙДИТЕ!

Она подбегает к решетке и орет. Она боится повернуть голову и увидеть что-то еще хуже, чем она видела раньше. Мат, слезы, ор, ненависть и страх в голосе. Они приходят. Почему так долго, а может им наплевать. Всем наплевать, что Скотт хочет жить, что ему больно, что он цепляется за последние остатки сил, он цепляется за жизнь, а его подруга не может ему помочь.

Они приходят и уходят, оставив истекающего кровью парня и бьющуюся в истерике девушку. Они просто уходят, бросив жалкие слова о скоро прибывшей скорой, которая не поможет ему сейчас.

- Скотт, Скотт, пожалуйста, не оставляй меня, мне так страшно, я не смогу, будь со мной, сейчас приедет скорая и все будет хорошо, живи, ладно? Не отключайся, я хочу, чтобы ты жил. Не бросай меня. Не уходи к ним. Ты мне нужен. Я не справлюсь!

Она хваталась за его свитер, но он выплевывал на пол свои легкие, сгибаясь пополам от невыносимой боли, пронзившей всю грудную клетку.

Врачи. Они выносят его. Копы сказали им, что это драка, но она кричит и говорит, что такого не было. Она кричит, пытаясь доказать свою правоту, но ее не слушают, ведь она никто.

- СДОХНИТЕ, МРАЗИ! СУКИ! НЕНАВИЖУ ВАС! ВЫ ЗАБРАЛИ У МЕНЯ ВСЕ! - орет девушка, но на нее не обращают внимания. Она съезжает на пол и плачет там. Она разбита. Ее нет. Она умерла. Ее больше нет. Общество ее убило.