Тишина

Тишина…

Мягкая, обволакивающая, щемящая…

Сколько еще можно вытерпеть? Минуту? Две? Или дольше?...

Ты оглядываешься вокруг и с ужасом понимаешь, что тишина не вокруг тебя, она внутри… Обнимает тебя, баюкает, напевая свою песенку, от которой прокатываются по коже холодные волны. Проникает в каждую клеточку тела, парализует его, отравляя своим нежным ядом. Шепчет на ухо: «Шшшш… Ничего… не нужно торопиться… некуда торопиться…. Все равно - некуда». И как в ночном кошмаре ты покрываешься холодным липким потом, пытаешься убежать,  изо всех сил вырываешься… но ноги уже не слушаются тебя, они крепко увязли в этой мягкой знобящей тишине.

А вокруг тебя… нет, не «жизнь», как принято писать в ярких брошюрках, пестрящих болезненно оптимистичными лозунгами. Нет. Кругом они – люди. Каждый со своей щемящей тишиной, со своей вязкой обволакивающей душу болью. Они открывают рты, как рыбы, брошенные на берег, говорят о чем-то, кричат, плачут… Но ты же не слышишь их, правда? Да, не слышишь. Это нормально. Ведь и они ничего не слышат. Только каждый свою тишину. Каждого она обнимет, как родное дитя, прижмет к себе: «Шшшшш… Ничего… поплачь… плачь… никто не слышит… кричи… кричи, я укрою тебя, никто не услышит… никто». И снова пытаются вырваться, но она уже крепко обняла своими мягкими до боли рукавами, усадила на колени, прижала к своей груди… «Шшшшш…». 

Сколько еще? Сколько? Минуту? Две?...

И вдруг сам начинаешь кричать… Громко, отчаянно кричать… И ты точно знаешь, что этот молчаливый душераздирающий крик вырывается наружу, летит многие сотни километров и рассыпается легкой изморозью поутру. И где-то очень далеко, где есть только деревья и горы, кто-то встанет рано утром, пройдет по хрустящей траве на рассвете и миллионы кричащих холодных осколков наконец отогреются, прикоснувшись к его сильным ногам... Он остановится, припадет лицом к земле, вдохнет морозный воздух, пахнущий осенней травой и удивительной свежестью существования… Его душу тоже защемит.. он резко вдохнет и задержит дыхание, глядя в небо и на огромные заснеженные вершины. Далекие льдинки чужой тихой боли проникнут внутрь и растают… Он откроет глаза, улыбнется, а на глазах его выступят слезы… «Хорошо, - скажет он, - пройдет, все пройдет…». Выдохнет. Всей грудью. Всем своим существом. Его дыхание полетит ввысь и однажды коснется твоей щеки. Ты узнаешь его. Люди называют его «Надежда».

Сколько еще?.. Станет легче, скоро… Шшшш…

Ты привык уже к этому тихому убаюкивающему шшшшуму….

Шшшшшш…..

Кажется, он похож на шум моря?.. Хорошо… И будто бы вновь  там оказался. И снова, как в первый раз, вдыхаешь солоноватый влажный воздух. Снова не веришь своему неожиданному счастью… Дышать, дышать, раскинув руки навстречу ветру и морю… Бежать к воде и обняться с ней… И только когда соленая морская вода попадает в нос, рот, прокрадывается в мелкие ссадины на теле - только тогда говоришь себе: я живу.

А кругом люди. Со своей тишиной. С больными глазами и усталыми душами. Люди, которые отчаянно хотят доказать самим себе, что они существуют. Что они не плод чьего-то воображения. Что они что-то значат в этом мире. Что без них этот мир будет иным. И вновь, и вновь пускаются в пустопорожние разговоры, изливая свою боль в тишину других, стараясь проникнуть за этот плотный мягкий до озноба занавес, окутывающий всех вокруг. И слышат снова «Шшшшш… ничего, ничего…», теша себя иллюзией, что это им ответили по ту сторону занавеса, хотя точно знают, что это была лишь Тишина.

Это называют одиночеством. Его боятся, отталкивают, стараются не замечать,  но окружив себя полсотней таких же скитальцев, лишь плотнее укутываются – чужой болью, чужим страхом, тишиной. И, убегая от одиночества, становятся еще более несчастными и далекими…

Тогда они снова кричат… Изо всех сил… Громко и отчаянно.. До хрипоты.. Пока не пойдет горлом кровь.. И захлебываясь от горячей красной жизни и собственных слез, они продолжают кричать… Оглянись,  и ты легко их увидишь, этих согнувшихся под тяжестью своих одежд, прерывисто дышащих, припадающих к земле под покровом полуистлевших листьев… Только крови и слез ты не увидишь. Их лица чисто вымыты. Их волосы уложены в прически. Их губы сложены в болезненные устрашающие гримасы удовлетворенности жизнью. «Сегодня чудное утро, я выпила кофе в кофейне на углу…», «Мой муж сегодня читал газету и так нелепо пролил чай!.. Ха-ха», «Посмотрите, я хожу в спортзал и наконец обретаю уверенность в себе!..», «Сегодня я снова порадую вас своими фото!», «Мы с женой вместе ходим по магазинам выбирать посуду», «Ну-ка подружки, повеселите-ка меня – чо-то вы давно не писали, а?!», «Мне скучно – киньте мне на стену песенок!»…. И все это сливается в невыносимый гомон, многоголосый нестройный хор, одуревающий от собственной мощи, где каждый стремится кричать громче, чем другие… Громче, громче!.. Это называют общением. Это люди называют уверенностью и социальной активностью.

И уже не в силах это слышать, ты снова укрываешься своей тишиной. Кажется, она теперь не такая холодная. После изматывающего разгоряченного людскими страданиями хриплого гомона, она кажется приятной прохладой. И ее шум снова переносит тебя к морскому берегу с его безмятежностью и таким желанным солоноватым влажным воздухом.  ...К щеке прикоснулся ветерок, странно пахнущий морозной травой и мягкой влажной землей – это вернулась назад надежда. И, кажется, ты слышишь мерные шаги по хрустящей предрассветной морозной траве, чувствуешь, как с каждым таким шагом сотни осколков тают, обретая тепло и  новую жизнь… Ты дышишь.

Шшшшшшш………