Пробуждение

 
ПРОБУЖДЕНИЕ

                Сон  разума  рождает  чудовищ.
                Франциско  Гойя
       ...Шесть шагов - вдох. Шесть шагов - выдох. Шесть шагов - вдох. Шесть шагов - выдох...
       Сонный после короткой летней ночи ветерок вяло трогал своими прохладными пальцами разгорячённую бегом кожу. Тело тоже начинало постепенно разогреваться, покрываясь потом и экранируясь им от утреннего озноба. В ушах всё громче пульсировала кровь, утомлённая бегом, но Сергей ещё слышал затянувшиеся рассветные песни птиц. Он делал первый пятикилометровый круг из традиционной утренней десятивёрстки, и, постепенно втягиваясь, с удовольствием мечтал о том, как, вернувшись домой, залезет под душ и потом весь день будет в лёгком, приподнятом состоянии духа и тела. Тропинка, по которой он бежал, то взбиралась на пригорки, то скатывалась в слегка затуманенные низины. Поникшая от обилия росы трава щедро дарила свой жидкий груз и без того уже хлюпавшим кроссовкам, и их чавкающий жалобный плач эхом разносился по пустому парку.
       Узкая дорожка знакомо вильнула и вырвалась на оперативный простор стартовой аллеи.
       Всё! Первый круг закончился, впереди Сергей снова увидел луг с озерком. Над водой отчаянно дрались голодные чайки.

       ...Сначала ему показалось, что что-то непонятное стряслось с его глазами. В них вдруг резко потемнело, и неясная пульсирующая преграда закрыла озеро невдалеке...
       Сергей ничего не успел толком понять, потому что в следующее мгновение больно налетел лицом и голой грудью на что-то шершавое и твёрдое. Его отшвырнуло назад, сбросив с носа очки. Выбитый из темпа, он стоял на широко расставленных ногах, часто дыша и, щуря уже заливаемые потом обезоруженные близорукостью глаза, всматривался в образовавшуюся перед ним из ничего грязно-зелёную, точно выложенную овальными плитами огромную округлую скалу, неведомо как появившуюся здесь, посреди парковой аллеи. Она была совсем рядом, всего в полуметре от подслеповатых глаз. Сергей глянул влево и увидел расплывчатые очертания ещё одной такой же, утопавшей своим основанием в траве под стволами находившихся в десятке метров от него деревьев.
       Он нагнулся в поисках конфискованных столкновением очков, чтобы разглядеть и разобраться…

       ...И тут на него сверху обрушился жуткий рёв. Мощный, леденящий душу, грохочущий болезненно звук ударил по барабанным перепонкам, и горячей коже тела, придавливая его к земле. Сергей рывком разогнулся, вскинул голову и почему-то очень ясно увидел уходящую в небо чешуйчатую поверхность, которую подпирали возникшие из пустоты скалы, две торчащие из этой поверхности высоко-высоко несуразные лапки со скрюченными когтистыми пальцами, и падающую сверху кошмарную разверстую пасть, усеянную двухметровыми сабельными зубами...
       Сергей заглянул в её тёмную глубину... Ужас бредового сна сковал его мышцы, каменной тяжестью придавив ноги к земле, и когда пасть захлопнулась на нём, убив белый свет, когда лёгкие в последнем вздохе до краёв переполнились невыносимым смрадом, когда нечеловеческая боль из раздираемого клыками тела пришла в мозг, угасающий разум как вспышкой осветило озарением, что это не сон, подавив ужас, как ненужный, потому что всё уже произошло...

       ...Чудовище распрямилось, вскинув над отшатнувшимися верхушками деревьев гигантскую голову с оскаленной, окровавленной пастью, и сделало жадный глоток... Шары его глаз вращались в черепных впадинах, горя миллионнолетним голодом, утолить который, казалось, невозможно было ничем. Хищник искал ещё что-нибудь живое...
       Лес притих, словно опустел ещё тогда, когда обязано было вымереть это жуткое создание. Даже вездесущие неумолчные сороки точно покинули его, гонимые источаемым титаническим зверем ужасом, и только от близкой автострады доносилось гудение ранних машин.
       Чудовище тяжело повернуло кошмарную голову, прислушиваясь, и сделало первый шаг…

       …Земля, уже хорошо забывшая ранних своих детей, застонала под невыносимой тяжестью его тела. Гигантские трёхпалые лапы царапали её, оставляя на ней глубокие борозды - раны, длинный мощный хвост нервно дёргался из стороны в сторону, круша мелкие деревца и жавшие к свободе аллеи кусты...


       ...Старенький « жигулёнок » с натугой шёл под сто. Кольцевая дорога была пустынна и Прохоров давил на акселератор без опаски. Слева тянулось полотно железной дороги, справа мелькал деревьями парк, прокачивавший салон машины ветром, полным запахов росистой зелени и ароматов просыхающих цветов. От них слегка кружилась голова, но Прохоров старался дышать как можно глубже, чтобы основательно провентилировать этим воздухом свои хронически прокуренные лёгкие.
       Шоссе плавно поворачивало вправо, и он слегка притормозил. Здесь из парка выходила аллея, которую по утрам утаптывали любители пробежек, вынуждавшие любителей быстрой езды считаться с обожателями неторопливого бега.

       ...Циклопическая тёмная туша отделилась от плотного массива деревьев и перегородила дорогу. Прохоров, по привычке смотревший на бугристый асфальт в двух десятках метров впереди своей машины, увидел две толстенные, чем-то похожие на птичьи титанические лапы, вонзившиеся чудовищными кривыми когтями во вздыбившийся асфальт, и инстинктивно крутанул руль, пытаясь избежать столкновения.
       « Жигуль » наклонился  на два своих боковых колеса, запоздало коротко скрипнув тормозами, опрокинулся на крышу, бешено крутя освободившимися от контактов с дорогой колёсами, перевернулся на них снова, и, вильнув, тяжело расплющил нос о железобетонный придорожный столб. Его отшвырнуло в сторону, он ещё раз перевернулся, и с облегчённым скрежетом встал на родные колёса уже в кювете.

       …Прохоров чудом не потерял сознание. Он висел, оглушённый, на изуродованной рулевой колонке, пронзившей ему грудь, и вышедшей из спины, чувствовал разгорающийся огонь, сжигавший его изнутри, и слышал непонятный жуткий рёв, заполнивший весь мир.
       Но умирающему мозгу уже не было до всего этого никакого дела. Уходящее сознание устремлялось в Вечность, и когда машину бешено тряхнуло, когда со страшным хрустом оторвалась смятая крыша, и Прохорова с невероятной силой рвануло вверх, сдирая с окровавленной булавки руля, когда адская боль оборвала последнюю нить мысли, за мгновение до этого он успел подумать лишь о том, что напрасно пренебрёг ремнями безопасности...


       - ...Послушайте, уважаемый... - терпеливо сказал Левин в трубку. - Я понимаю, что вчера было воскресенье и ничего у нас не запрещено, кроме того, что всё позволено, но надо всё-таки знать хоть какую-то меру. И это полиция, понимаете, а не медвытрезвитель, и уж тем более - не сумасшедший дом. Вы слегка ошиблись номером...
       Лейтенант послушал ещё немного, морщась и кривя губы, потом решительно положил трубку на рычаг телефона.
       - Что там у тебя такое особое? - привычно поинтересовался Ильин. - Чем взбудоражено местное население после очередной серии покупного фильма ужасов?
       - Да псих там какой-то! – отмахнулся Левин. - Утверждает, что в бывшем  парке культуры и отдыха безнаказанно орудует живой доисторический динозавр!
       Ильин сделал шутливо - глубокомысленное лицо.
       - Надо же... Только этого нам и!.. НЛО уже некуда складывать, этих самых КИНГ-КОНГОВ только в нынешнем году отловили аж штук шесть! Зоопарк больше не берёт! О всякой там мелочёвке вроде привидений и шаек барабашек я уже и не говорю...
       - Народ стал больно грамотный на наши среднеарифметические головы! – буркнул Левин. - Насмотрится дивидишек, начитается боевиков, напьётся какой-нибудь бурды, уколется чем-нибудь, и вот тебе, пожалуйста! « Парк  юрского  периода » во глубине России!

       …Телефон снова неврастенически зазвонил. Левин поморщился и неохотно поднял трубку.
       - И вы туда же! - сказал он сердито, послушав. - У нас что, в водку теперь марихуану добавляют?! Или анашу?!
       Трубка громыхнула о рычаг.
       - Опять ящер? - сочувственно спросил Ильин.
       - Он, родимый! Этот на полном серьёзе говорит, что он уже вовсю буйствует в Парковом районе! Опрокинул трамвай и сожрал половину пассажиров! Интересно, почему не всех подчистую?! Нам только коллективного психоза и не хвата...

       …Телефон истерически задребезжал. Одновременно нервно запищала патрульная рация...


       ...Сержант услышал его раньше, чем увидел. Леденящий душу звук, похожий на рёв взбесившегося тигра, только усиленный во много раз, снова потряс дремотное утро.   
       На этот раз источник жуткого звука был уже где-то рядом, сорвав сержанта с места и погнав его туда, откуда он доносился. Полчаса назад сержант услышал его в первый раз, но тогда он был далёким и мало ли в крупном городе гудков, способных издавать странные звуки, но сейчас это было уже где-то поблизости, и сержанту захотелось узнать, кто же это хулиганит с утра пораньше.

       …Выбежавшие ему навстречу из-за домов люди его испугали. Когда человек видит страх на лице бегущего, в нём самом рождается тревога, смешанная с любопытством, но когда он сталкивается с охваченной паническим ужасом толпой, то сам становится как бы частью этой толпы, переполняясь уже её страхом, взамен своей тревоги.
       Людей было много. Пугающе много. Они с дикими криками и визгом выбегали из-за угла дома, за которым было трамвайное кольцо, они сыпались, слегка одетые и полуголые из подъездов этого дома. И все они бежали в одну сторону - от конечной остановки трамвая.
       Сержант попятился. Он ещё не знал, что там стряслось, но уже понял, что случилось нечто ужасное. Холодный, потный страх, слетавший с искажённых лиц бегущих, брызгами попадал в глаза сержанта, переполняя его душу чужим, но от этого не ставшим для него менее полноценным ужасом. Если бы люди бросились к нему, прося о помощи, сержант обрёл бы уверенность и хотя бы относительное самообладание. В конце концов, их много, а он ещё и вооружён, что бы там ни было, но люди бежали мимо, словно не замечая его, значит, там было что-то такое, от чего оружие сержанта НЕ СПОСОБНО было их защитить...
       Быстро слабеющим усилием остатков воли он удержал себя на месте. Встав под прикрытие толстого ствола ближайшего тополя, и кляня себя за то, что ненадолго отпустил по каким-то там его личным делам своего напарника по ночному дежурству, он на ощупь перебросил на грудь болтавшийся за спиной « калашников », не глядя, передёрнул затвор, и, по инструкции задрав ствол автомата вверх, стал ждать, обмирая от жутких криков пробегавших мимо него людей. Никакая сила не смогла бы сейчас заставить его пойти вперёд, и все жалкие остатки воли потребовались для того, чтобы не позволить себе поддаться всеобщей панике.
       Вокруг уже не осталось ни души, и сержант запоздало пожалел о том, что не спросил у людей, ЧТО там. Но сейчас это уже не имело особого значения: источник гнавшего людей ужаса приближался, и сержант это очень ясно слышал...

       …Оказалось, что он до сих пор смотрел не совсем туда. Краем глаза сержант вдруг уловил какое-то неясное движение на покатой крыше закрывшего трамвайное кольцо дома. Он отреагировал мгновенно - и взглядом, и руками с автоматом...

       …Это был бред, потому что это не могло быть ни чем иным... На крыше пятиэтажки сержант увидел фантастическую, кошмарную голову чудовища. Поначалу он подумал, что её установил на крыше какой-то чокнутый шутник, снабдив замысловатой сиреной, но неожиданно голова резко повернулась, распахнув жуткую пасть, и громко щёлкнула ужасающими клыками, сверкнувшими на солнце красным. Знакомый рёв прижал сержанта к задрожавшему стволу тополя.

       …И тут дом рухнул... Рассыпался, как от землетрясения, мгновенно превратившись в груду битых кирпичей...
       И над всем этим встал ОН... Во всей своей чудовищной красе... Он крутил гигантской головой и нетерпеливо искал что-то выпученными змеиными глазами. Титаническая грудь, покрытая пылью и высохшей грязью, была в длинных красных потёках. Лапки на этой груди, казавшиеся в сравнении с головой совсем игрушечными, непрерывно перебирали крючковатыми пальцами, а массивный хвост с гулом нервно бил о землю, поднимая густое облако пыли и мусора.

       …Почти обезумевший от ужаса сержант действовал уже автоматически. « Калашников » истерично задёргался в его быстро деревеневших руках, гулко бухая в тесноте опустевшей улицы, и посылая в неведомое чудовище пулю за пулей; на груди и на брюхе страшилища вспыхнули крохотные пыльные султанчики.

       …Дикий рёв, превосходивший всё, что было до этого, вышиб опустевший автомат из руки сержанта, а его самого отшвырнул от дерева. Уже отворачиваясь и обращаясь в неуправляемое паническое бегство, он увидел, что исчадие Ада, наконец, нашло цель и наклонило голову вперёд, в сторону предстоящего движения...

       …Сержант бежал, лихорадочно и почти бездумно нажимая кнопки портативной рации и крича в неё что-то, для него самого неразборчивое, слышал за своей спиной нарастающий грохот, треск и шумное дыхание чудовищного зверя, и видел перед собой только свою собственную тень, стремительно летящую по земле.

       …И тут его маленькую тень накрыла, поглотив целиком, другая, гораздо большая...


       ...Телефон поднял Андрея из-за стола. Он положил вилку, на ходу быстро прожевал яичницу, проглотил её, чтобы обрести уставную дикцию, и только тогда снял трубку.
       - Капитан Оленин!
       Выслушав говорившего, он привычно сказал трубке: - Есть! - и сразу пошёл в прихожую.
       - Случилось что?.. - спросила из кухни Нина. - Ты же сегодня вроде свободен...
       - Ну не совсем чтобы очень... - проворчал Андрей в адрес службы, возясь со шнурками. - Третья боевая готовность, всё равно из дому уходить было нельзя.
       Нина покинула кухню и встала в двери прихожей.
       - Это безобразие! - сказала она с вполне понятным чувством негодования в голосе. - Так всё лето и пройдёт без выходных! То у них одно, то не у них – другое…
       Андрей распрямился и развёл руками.
       - Нам не дано предугадать... Извини, Ниночка, но за мной уже выслана машина. Подожди ещё лет двадцать, пока я не уйду на пенсию генералом, потом будем жить спокойно.
       - Ты хоть с собой туда что-нибудь захвати! - она вернулась на кухню и загромыхала там посудой. - Опять ведь надолго пропадёшь, а кормят вас там неважно.
       - И всё-то ты у меня знаешь... - улыбнулся Андрей. - Не иначе, начальство звонит тебе отдельно и сообщает, на какой срок служба вынуждена отнимать меня у семьи.


       ...Когда он вышел из подъезда, дежурный УАЗ-ик уже въезжал во двор.   
       Андрей глянул на часы:  было без пяти семь.
       - Что там у нас в такую рань?.. - спросил он у ефрейтора - шофёра уже после того как тот резво рванул с места.
       - Жуткое дело, товарищ капитан! – ефрейтор округлил глаза. - Как в сорок первом году...
       - Инкогнито из Петербурга, что ли? Ведь вроде не планировали на сегодня ничего.
       Шофёр передёрнул плечами.
       - Не знаю, но, как бы, нет. Это что-то наше собственное, но совсем непонятное...
       - Полёты будут?
       - Да, вертолёты готовятся.
       - Не обратил внимания, какой вариант загрузки?
       - Боевой, товарищ капитан. Я даже не знаю, куда с ним можно полететь, и можно ли вообще подняться... На вспашку озимых или прямо на Синайский полуостров?..
       - А как там самолёты?
       - Тоже, как будто, готовятся, но, похоже, они сегодня будут только на подхвате.
       - Значит, парад « вертушек »?
       - Нет, тут что-то совсем другое, товарищ капитан, - засомневался водитель. - Начальство наше точно хором с ума посбежало! Все громко бегают, все шумно кричат! Я ещё ни разу не видел на нашем аэродроме такой жуткой суетни!
       - Ладно, посмотрим... - сказал Андрей. - Войны вроде бы с утра не ожидалось, а остальное – это уже мелочи.
       Он стал смотреть на дорогу впереди. Улицы города были по раннему и по мирному полупустынны. Второе Андрея немного успокаивало. При нынешнем уровне насыщенности мира информацией скрыть неожиданную войну или катастрофу практически невозможно. В любой даже самой прочной стене сверхсекретности непременно обнаружится хотя бы микроскопическая щель, и этого будет вполне достаточно для всеобщей паники. Значит, просто какие-то особенные учения, или ЧП абсолютно местного значения. Это уже не так страшно...

 
       ...Их нетерпеливо ждали. Андрей издали увидел сутулую фигуру сменного руководителя полётов подполковника Гришина, который нервно ходил взад-вперёд перед решётчатыми воротами Контрольно–Пропускного-Пункта. Он сам подбежал к резко тормознувшему УАЗ-ику, и торопливо распахнул перед Олениным дверцу автомобиля.
       - Быстрее, капитан! Приказ уже есть! Сейчас должны прибыть Зыков и Станкевич!
       Андрей метнулся к зданию.
       - Нет!!! - остановил его срывавшийся на крик голос подполковника. - Сразу в машину! Дорога каждая секунда!
       В груди у Андрея что-то сжалось. Такого действительно ещё не бывало! Неужели, и в самом деле, война?!.

       …Глянув на свою боевую машину, капитан чуть не споткнулся от неожиданности.
       Вертолёт был экипирован до упора, слишком основательно даже для полномасштабных учений. Это была почти предельная загрузка для летательного аппарата подобного класса, с чуть большей вертолёт вряд ли смог бы даже взлететь с аэродрома.
       Война?.. С кем?.. С Ивановской областью?.. Аэродром - в самом центре России!
       Из пилотской кабины выпрыгнул техник с парашютом в руках. Он молча помог капитану одеть его, и условным  знаком дал понять, что с машиной всё в порядке.
       Андрей быстро занял своё место в вертолёте. В других вертушках копошились техники, в двух из них уже сидели пилоты, прибывшие на аэродром чуть раньше Оленина.   
       К полёту готовились ещё четыре вертолёта, и это тоже было необычно. Сразу две боевых единицы и почему-то одиночный  КА -  тоже из состава дежурных сил. Зачем?..
       - Готов? - услышал Андрей в шлемофоне голос Гришина, выражавший крайнюю степень возбуждения.
       - Готов!
       - Разрешаю запуск двигателя!
       - Запускаю!
       Засвистел стартёр, быстро уходя в ультразвук; отвислые лопасти винта медленно пошли по большому кругу, с каждым оборотом набирая мощь и разрубая густой утренний воздух. Рёв двигателей быстро отрезал капитана от окружающего мира, и единственной ниточкой, связывающей его с ним, теперь было радио.
       Андрей привычно пробежался взглядом по основным приборам на контрольной панели.
       - Разрешите взлёт!
       - Разрешаю!
       Андрей поднял вертолёт над землёй, слегка повернул машину, и стал набирать высоту.
       - Куда теперь?!.
       - Город! - отрывисто прозвучало в шлемофоне. - Квадрат семнадцать! Парковый район!
       Приказ прозвучал более чем необычно. Всё сегодня было избыточно странно, совершенно не так, как всегда. Это больше всего походило не на учения, а на экстренную переброску техники в район стихийного бедствия. Но кого посылают спасать с полным боекомплектом на борту?! В пустой вертолёт можно загрузить какое-то количество людей, а этот способен перевозить только самого себя с бомбами и одним пилотом!
       Андрей взял нужное направление и повёл отяжелевшую машину в сторону близкого города.
       - Быстрее, капитан! - крикнули в шлемофоне, - Пожалуйста, быстрее! Люди гибнут!
       От нехорошего предчувствия к горлу Оленина подступил застрявший в нём глоток.
       - Что там?.. - решился он, наконец, спросить, ощутив вдруг небывалую растерянность. Куда его посылают?.. Зачем? Без боевого задания, без объяснений, хотя бы ориентировочных. Гнать к двухмиллионному городу перегруженный оружием вертолёт...
       Судя по тону, подполковник выругался, хотя он и попытался спрятать крепкие выражения от эфира.
       - Ящер, капитан! Самый настоящий доисторический ящер! И не спрашивай меня о том, откуда он, гад, взялся! Я всё равно не смогу сейчас ответить тебе на этот дурацкий вопрос! И никто пока не сможет! Но ящер есть, и он всё крушит на своём пути! И губит людей! Полиция пытается его остановить, но пистолеты и автоматы против него совершенно бессильны! Он от них становится только злее!
       - « Бред... - подумал Андрей, тут же испугавшись этой мысли. - Подполковник сошёл с ума! Надо где-нибудь сесть и связаться со штабом! Где комполка?!. »
       Подполковник совершенно правильно истолковал его необъяснимое молчание.
       - Андрей... - сказал он почти отеческим тоном. - Ты только не делай глупостей, у нас с тобой на них просто нет ни секунды времени... Я не рехнулся.  То же, что и ты обо мне сейчас, я сначала подумал и о полковнике полиции, который позвонил к нам в штаб. Нам некогда разбираться, что и как! Это - потом! И это будут делать другие! А мы сейчас обязаны прийти людям на помощь! В городе идёт стрельба и её слышно даже отсюда! ЕГО голос - тоже! О ЕГО размерах говорят невероятные вещи, поэтому будь предельно осторожен! Не опускайся слишком низко! В случае чего, жди подмоги! Вертолёты уже взлетают! Докладывай обо всём, что увидишь! И поподробнее! И не суетись! У тебя есть право не подчиняться моим приказам, если там ничего нет, и ты сочтёшь всё это просто психозом! Прежде всего, попытайся сориентироваться и помочь в этом всем нам!

       
        ...Оленин вывел объевшийся боеприпасами вертолёт на город через парк в семнадцатом квадрате. Разглядев сверху на кольцевой дороге искорёженные автомобили и мечущихся людей, а в парке - поломанные просекой деревья, он с задержкой понял, что всё это не воскресные шутки, и повёл машину по видимому сверху следу.
       Трамвайное кольцо у главного входа в парк привело капитана в лёгкий душевный трепет. Он увидел жуткую картину погрома. Здание диспетчерской было разрушено до основания, поперёк линий лежал смятый ярко-жёлтый, весело размалёванный рекламами трамвайчик, измазанный красным. Асфальт был залит тёмным во многих местах, и Андрей, догадавшись, чем именно, почувствовал, как к горлу подступает уже тошнота, которую лучше было бы не глотать…
       Он опустил вертолёт до возможного минимума, разглядывая страшную картину уничтожения. Один из стоявших возле трамвайного кольца домов превратился в развалины. У высившейся сразу за ним многоэтажки южная сторона бросалась в глаза пустыми глазницами выбитых и изуродованных окон, обломками лоджий, свисавшими с оголившихся костей арматуры, и странными бороздами, шедшими от крыши почти до самой земли. В нескольких местах из окон пыхал дым, и вырывалось пламя пожаров, которые никто даже не пытался тушить...
       Андрей видел на земле многочисленные и непонятные следы гигантской курицы... Они хорошо отпечатывались глубокими впадинами в асфальте, траве и земле, и вели вглубь жилого массива. Оленин постоянно вертел головой, но сизый дым от пожаров, стелившийся над землёй, сильно ухудшал видимость. Мощный поток воздуха, гонимый винтом вертолёта, выдувал под машиной круглые дыры, но их почти сразу же затягивало стекавшимся со всех сторон дымом, пахнувшим большой бедой.
       Капитан вёл непрерывный сопроводительный доклад, но Гришин проявлял слабый интерес к декорациям разыгравшейся внизу трагедии. Его волновал лишь её главный герой...


       ...Андрей  увидел ЕГО с расстояния примерно в километр. Сердце много повидавшего капитана впервые в его тридцатилетней жизни выдало болезненную экстрасистолу, ладони рук мгновенно взмокли и прилипли к ручкам управления.
       - « Откуда ты?.. - мысленно спросил он монстра, точно тот мог услышать его и ответить на этот дикий вопрос. - Ведь вымерли же вы сотню миллионов лет назад... Все до единого вымерли... Не может тебя быть здесь сейчас... Не может... »
       Он на секунды закрыл глаза и энергично помотал головой, надеясь, что бредовое видение исчезнет, как утренний туман…
       Вертолёт угрожающе качнулся, почувствовав неуверенность в управлении, но ящер так и не пропал. Андрей сильно ущипнул себя за руку, поморщившись от вполне реальной боли, но даже это не помогло. Чудовище, в котором он с изумлением узнал невероятных размеров тираннозавра, целеустремлённо крушило стену многоэтажки - там, по-видимому, прятались люди. Демоническая тварь яростно грызла кошмарной пастью прочный бетон стен, совала верхние лапки в выбитые окна, а невероятно мощные ноги неистово рвали циклопическими когтистыми птичьими лапами мозаичную облицовку здания.
       Что-то во всём этом было не такое, бутафорское, киношное, и в то же время ужасающе реальное. Андрей видел немало фантастических фильмов про оживших ящеров. Там было почти то же самое, и там всё было совсем иначе. Комбинированные съёмки, мультипликация, и кукольный монстр с суетливыми ступенчатыми движениями. Тут же было вполне живое, как в фильмах Спилберга, существо и настоящие дома, в которых прятались такие же живые люди. И всё же присутствовал элемент нереальности, порождавший определённые сомнения.

       …Размеры ящера... Они подавляли самое буйное воображение, они просто ужасали даже на приличном расстоянии. И тем самым они всё отнимали у реальности. На Земле не было и не могло быть живого существа подобных размеров. Барьеры этому ставили земная гравитация, и для его преодоления требовалась ткань костей, основанная не на кальции и углероде, а на каком-нибудь металле....
       Ящер яростно раздирал крепкий дом, пытаясь добраться до прятавшихся в его недрах людей. Стиснув зубы и нервы, Андрей смотрел на него немигающими глазами, и медленно сближался с чудищем, примериваясь для прицельной стрельбы из пулемётов. Он перед этим оборвал на полуслове свой сухой доклад, даже не заметив этого, но подполковник сориентировался почти мгновенно.
       - Что?! Есть?!
       - Цель вижу! - доложил Андрей, спохватившись. - Судя по внешнему виду - тираннозавр или кто-то из той же породы! « - Ясхожу с ума... - с  ужасом подумал он в который уже сегодня раз. - И весь мир - со мною вместе... » - Высота цели около тридцати метров!
       - Значит, это всё-таки не бред?.. — в голосе Гришина была затаённая надежда на возможную мистификацию.
       - Нет... Но он ужаснее, чем любой бред, товарищ подполковник! Если бы вы его только видели...
       - Что он там делает?
       - Лезет в квартиры! Чувствует, что там кто-то есть... У него пока не получается!
       - Уничтожь! Уничтожь его, гада!!! Но только я тебя умоляю - поаккуратнее! В домах люди.
       - Понял!

       Андрей с ходу повёл боевую машину в первую атаку. Он зашёл со стороны терзаемого ящером дома, наклонил нос вертолёта, поставив его почти вертикально, чтобы  « молочные » пули приняли на себя крыша многоэтажки и земля газона рядом с ним, и нажал на гашетку крупнокалиберного пулемёта. Сердце его опять дало болезненный сбой - он никогда ещё не стрелял по жилым домам...

       …Серая дымная струя обогнала вертолёт; на крыше дома, земле вокруг чудовища и на его грязных, могучих боках, заклубилась пыль. Тираннозавр отшатнулся от девятиэтажки и, распахнув жуткую свою пасть, закачался на пружинящих задних лапах, вращая скалоподобной головой с ищущими глазами. Вертолёт сильно тряхнуло - ящер, по-видимому, сотрясал воздух своим мощным рёвом.
       Обстрел ему явно не понравился. Он сверкал на солнце кошмарными глазами, в которые невозможно было смотреть без содрогания, подпрыгивал, хлопая тошнотворной пастью, и размахивал в воздухе короткими « ручками », отвратительно похожими на человеческие, точно пытаясь поймать вертящийся в недосягаемой близости, так досаждавший ему вертолёт. Хвост ящера метался по узкой улице, сметая всё на своём пути и потрясая дом, стоявший на другой её стороне. После каждого такого могучего удара на его покрытой солнечными зайчиками стене становилось меньше световых блёсток и больше тёмных провалов...
       Андрей начал разворачивать тяжёлый вертолёт, идя на повторный заход, но тираннозавр уже оставил дом в покое, и бежал по улице в сторону центра города.
       - Он уходит! - тут же доложил Оленин.
       - Как, уходит?!! Куда уходит?!! - взревел в наушниках Гришин. - Остановить!!!
       - Пулемёты его не берут, товарищ подполковник, хотя обстрел ему и не понравился!
       - У тебя есть пушки! У тебя есть реактивные снаряды! Наконец, у тебя есть бомбы! Ты меня понял, капитан?!
       - Понял... - пошевелил одними губами Оленин, слишком увлечённый погоней. - Понял! - крикнул он, чтобы на аэродроме услышали. - Я его остановлю!
       - Быстрее, капитан... - попросил Гришин. - Ради Бога и всех святых, быстрее! В город уже идут танки, но им не развернуться и не угнаться. Там сейчас жуткая паника, пришлось бы ехать прямо по людям... А с гранатомётом нужно ещё подойти, и я хорошо понимаю тех солдат, которые отказываются это делать... Требуется только прицельная, компактная стрельба, промахи совершенно недопустимы, поэтому самолётам там тоже нечего делать. Надежда  лишь на нас. На подходе ещё вертолёты. Уничтожьте! Уничтожьте!!! УНИЧТОЖЬТЕ!!!
       Было слышно, как подполковник яростно стучит по столу сжатыми кулаками.

    
       ...Капитан осторожно вёл вертолёт за удирающим чудовищем. Стрелять повторно он пока боялся - вокруг плотно стояли жилые дома. Он летел на высоте около пятидесяти метров, почти над крышами, и видел бегущих куда попало людей, иногда выскакивавших почти под лапы страшилищу, которое, к счастью, пока не обращало на них внимания. Среди суетливых крошечных фигурок метались синие и жёлтые полицейские и армейские мигалки на крышах юрких машинок, сновавших по улицам, параллельным и перпендикулярным той, по которой куда-то бежал ящер. Те, по-видимому, что-то пытались сделать с паникой, однако у них явно ничего не получалось. Андрей не слышал за гулом двигателей внешних звуков, но представлял, какой шум и визг заполнили город.
       А ящер убегал, часто оглядываясь на неотступно следовавший за ним летучий эскорт. Он двигался, как горная лавина. Провода контактных сетей трамваев и троллейбусов рвались под его лапами – скалами, словно тонкие нити. Они брызгали электрическими искрами, и ящер, которого при этом, очевидно, било током, непрерывно вздрагивал, разевал в неслышном за работой вертолётных винтов рёве ужасающую пасть, и неистово хлестал по всей ширине улицы хвостом, срубая столбы и изгороди вдоль тротуаров, сметая лёгкие киоски и навесы над остановками. Деревья ломались на его пути, как сухие сучья, вспыхивая зелёными взрывами листвы. Иногда чудовище цеплялось верхними лапками за стоявшие на улице дома, и в них на местах окон тут же образовывались чёрные дыры, а на землю лились искрившиеся на солнце кратковременные стеклянные водопады.
       - « Эх, по глазам бы ему из пулемётов... – азартно подумал Оленин. - По зенкам его крокодильим…  Остановить, а потом - в упор из всех калибров... Но не попаду я ему в глаза на ходу... Хотя - нет! - тут же возразил он самому себе. - По глазам нельзя! Сейчас он просто удирает, никого не трогая, а, лишённый  зрения, станет всё крушить вслепую... »

       ...Низко над домами на бреющем прошёл увешанный ракетами сверхзвуковой истребитель. Ящер ощерил пасть и проводил его долгим ненавидящим взглядом.
       - « Рисковый мужик... - подумал Оленин о пилоте истребителя. - Так ведь  и гробануться недолго... Не туда, и не на того… »
       Его опасения были небезосновательными. Паника царила не только на земле: в воздухе суматошно носились тысячи и тысячи птиц. Вертолёт уже несколько раз вздрагивал, когда его бешено вращавшийся винт разносил в красную, оседавшую на прозрачном фонаре пилотской кабины пыль, случайно натолкнувшуюся на него птицу....

       
       ...Ящер выбежал на широкий проспект Победы. Андрей аккуратно обогнул купол Новодевичьего монастыря, снова сблизился с чудовищем до расстояния примерно в сто метров, отвлекая его внимание на себя, и только тут увидел ещё два вертолёта, уверенно заходившие на тираннозавра справа и слева. С них тоже пока не стреляли - улицы были полны мечущимися людьми. Капитан вдруг обнаружил, что какое-то время совершенно не слышал рации, оглохнув от огромного нервного напряжения. Полковник говорил уже сразу со всеми машинами, костеря их во множественном числе вместе с пилотами. Очевидно, наблюдатели на земле и в воздухе сообщали о нерешительности боевых вертолётов.
       Ящер окончательно рассвирепел, обнаружив, что летающих врагов у него стало втрое больше. Он резко прибавил ходу, его движения стали более резкими и нервными.

       …От удара могучего хвоста подломились колонны краеведческого музея. Венчавший его, недавно отреставрированный шпиль наклонился и, разваливаясь в воздухе на части, рухнул вниз, усыпав проспект своими обломками.
       Идея созрела почти мгновенно. Андрей быстро догнал слегка зазевавшегося ящера, резко нырнул вниз, почти уронив вертолёт на бульвар в центре широчайшего проспекта, и, резко задрав вверх нос машины, дал залп спаренными автоматическими пушками.

       …Из бугрившейся могучими мускулами серо-зелёной спины монстра полетели клочья. Он остановился, точно наткнувшись на что-то, и резво для своей комплекции повернулся.
       Вертолёт испуганно прыгнул вверх. Совсем рядом, чудом не задев винт, промелькнула кошмарная зубастая пасть, из которой хлестала мутная светлая жидкость.   
       Насколько Андрей помнил школьную программу, ящеры были холоднокровными, но он понятия не имел, какого цвета у них при этом должна была быть кровь.
       С безопасной высоты капитан увидел, что тираннозавра не остановили даже его пушки. Правда, он значительно сбавил скорость, но по-прежнему двигался вперёд, к уже близкому центру города. Над ним вертелись два других вертолёта, всё так же не стрелявшие. Пустая улица пока не провоцировала на крайние меры, а ради спортивного интереса манёвр Оленина никто повторять не рисковал.
       Подполковник в эфире не смолкал ни на секунду, конкретизируя свои нелестные сложносочинённые выражения уже на каждом лётчике в отдельности, однако это совершенно не помогало общему делу. Пилоты сами всё прекрасно понимали, но они ловили нужный момент. Под ними лежал огромный город, улицы которого были наводнены охваченными невиданной паникой людьми, и лётчикам не хотелось даже думать о том, что могут натворить пули крупнокалиберных пулемётов и разрывные снаряды пушек, если они, не дай Бог, пролетят мимо чудовища... Гораздо легче было представить себе таран гигантского ящера начинённого бомбами вертолёта, чем неприцельную стрельбу по живым людям…

       …Проспект, наконец, распахнулся необъятной Площадью Славы. На ней не было ни души - полиция и армия, похоже, справились-таки с паникой. По крайней мере, здесь, в центре города.
       Это был откровенный намёк на необходимость быстрых и активных действий.
       - « Всё! Приехали! - подумал Андрей, ощутив в себе неожиданный прилив отчаянной решимости. – Здесь ты у меня и ляжешь, палеонтологический гад! Дальше тебя пускать ну никак нельзя! Дальше опять  начнётся полная неопределённость и теснота  улиц! А здесь до жилых домов далеко! Тут я тебя могу НУРС-ами или даже бомбами!  Любой перебор - на мой выбор!.. »
       Чудовище уже почти ковыляло, оставляя за собой влажную широкую полосу на булыжной мостовой. Судя по всему, раны, нанесённые снарядами,  оказались тяжёлыми.
       - « Хватит! » - дал себе Андрей, наконец, мысленную команду. Он вдруг представил, что его Нина, прижимая к груди маленькую Тоньку, тоже мечется сейчас где-то там, внизу, в этом кошмаре, и в любую минуту может оказаться на пути монстра...
       - Не-е-е-е-ет!!! - прорычал капитан, обрубив в наушниках непрерывную нервную нотацию подполковника. Он рывком бросил свой полупослушный от перегрузок вертолёт вверх, перепрыгнул через скалившуюся голову ящера, потом швырнул машину вниз, одновременно разворачивая её носом к нему, и почти в упор дал залп неуправляемыми реактивными снарядами. И резко ушёл вверх!

       …Он не увидел и не услышал взрывов, он только почувствовал вместе с вертолётом сдвоенную ударную волну. Уже над стелой памятника жертвам войны в центре площади он повернул свой МИ и обнаружил, что чудовище валяется на спине. Из его основательно развороченного брюха что-то лилось и вываливалось на мостовую. Два других вертолёта, почти зависнув на месте, били по поверженному противнику из пулемётов и пушек. Ящер отвратительно дёргался, дрыгая в воздухе чудовищными задними лапами, хлопал пастью, в которой длинных клыков стало гораздо меньше, и бешено елозил по залитой брусчатке хвостом.
       Андрей подлетел ближе.
       Тираннозавр издыхал, он уже лишь вяло шевелился. Когти чудовищных лап медленно сжимались и разжимались, огромная пасть зевала, вываливая наружу длинный раздвоенный язык…

       …Вдруг ящер резко перевернулся на развороченное брюхо и стал подниматься.
       Андрей опешил от неожиданности. Он испуганно подбросил свой вертолёт, успев заметить, как от ящера шарахнулся ещё один, а оставшийся вдруг отчаянно нырнул вниз, и, повторив недавний манёвр Оленина, пустил свои реактивные снаряды…

       …Голова чудовища буквально взорвалась, в разные стороны полетели жуткие куски! Атаковавший вертолёт, очевидно, задетый осколками собственных снарядов, угрожающе клюнул тупым носом, и рухнул на мостовую буквально под самым динозавром.   
       Высота была мала, и пилот вдобавок оказался настоящим асом: у вертолёта лишь подломилась стойка одного из шасси, и он слегка накренился на бок. Из машины выпрыгнул лётчик и, зачем-то закрывая голову руками, побежал прочь от начинённого бомбами, чудом не взорвавшегося на них вертолёта.

       …А ящер был ещё жив! Он обладал невероятной, фантастической живучестью! Обезглавленное чудовище стояло на трёх подпорках из лап и мощного хвоста, и раскачивалось из стороны в сторону со всё возрастающей амплитудой. Из его излохмаченной шеи фонтаном била тугая толстая струя, заливая площадь, а перед ним громоздилась гора вывалившихся из его брюха внутренностей...

       …Вдруг хвост чудовища судорожно задрался в небо и с силой ударил о землю. Ящер опрокинулся вперёд и чуть в сторону, накрыв вращающийся винт потерпевшей аварию летающей машины...
       Это была последняя точка. Огромное тело дёрнулось, когда бешено крутящийся винт вгрызся в него, и тут ящера буквально подбросило дымным, беззвучным взрывом, брызнувшим из-под распластавшейся посреди площади чудовищной туши.
       Всё было кончено...
               
      
       ...Сашку разбудили взрывы. Он отбросил в сторону лёгкое летнее одеяло, спрыгнул со своей кровати, и, шлёпая босыми ногами по паркету, подбежал к окну.
       Очень далеко отсюда, где-то над самым административным центром города в небе шустро вертелись три крохотных, совсем игрушечных военных вертолётика. До дома доносился тихий рокот их двигателей и ещё характерное тарахтение.
       - « Холостыми бьют... – сразу определил Сашка. - Кино, наверное, снимают... »
       Он сладко потянулся, раздумывая, стоит ли бежать смотреть, как делаются фильмы, или лучше ещё немножко поспать. Кино он обожал и страстно мечтал попасть на какие-нибудь киносъёмки, чтобы поглядеть, как всё это cтряпается, и даже самому попасть в какой-нибудь фильм хотя бы в качестве бесплатного статиста.

       ...Неожиданно один из вертолётиков резко нырнул вниз и скрылся за крышами домов. Оттуда хорошо бабахнуло. Два оставшихся вертолёта засуетились в небе, но тут сильно тряхнуло; спрессованный воздух оттолкнул Сашку от окна, и распахнул дверь его комнаты. Вертолёты медленно опустились за крыши, стрельба прекратилась.
       - « Всё, закончили... Значит, уже сняли... Бежать теперь совсем неинтересно... »
       Сашка глянул на будильник.
       - « Восемь часов утра! Рань-то какая! И чего людям не спится! Такой сон испортили! »
       Он вспомнил  древнюю Гондвану, которая ему приснилась. По роскошным травам доисторической Земли бродили сказочного вида ящеры и на них охотились огромные, жуткие тираннозавры...
       Сашка вернулся к кровати и достал из-под подушки книгу, которую читал вчера допоздна.
       На красочной обложке во всей своей ужасности был изображён тираннозавр. REX! Царь!
       Сашке вдруг очень захотелось увидеть свой фантастический сон снова. Он бросил книгу на стол, юркнул под одеяло с головой, и с надеждой закрыл глаза...

      
       ...Героический пилот погибшего вертолёта во весь опор чесал через площадь в неизвестном направлении, демонстрируя вполне понятное желание смыться подальше от эпицентра всех событий. Оленин летел над ним, дожидаясь, когда у того включатся обесточившиеся от шока мозги, и он, наконец, сообразит, что небо - более надёжное убежище от динозавров, чем улицы пустого города.

       …Голова у одуревшего лётчика заработала только после того, как у него хорошо устали ноги. Не добежав полусотни метров до ближайших домов, он остановился.
       Оленин посадил свой вертолёт и выключил для отдыха его двигатели. Беглый лётчик уже брёл к нему, волоча за длинный ремешок свой полётный шлем, который тащился по мостовой площади. Это был старший лейтенант Власенков.
       - Ты что, в самоволку собрался?! - крикнул Оленин сквозь затухающий рокот винта. -  С боевого-то  дежурства?!  Неужели, так захотелось на « губу » ?!
       Он снял с головы промокший от пота шлем и сел в кабине, свесив ноги наружу.
       - А!.. - подошедший Власенков махнул свободной рукой. - Лучше на гауптвахту, чем в желудок этого кретина!
       Он нервно оглянулся на гору доисторического мяса в центре площади, над которой бродил по небу третий вертолёт, достал из кармана пачку сигарет, и сунул одну из них себе в губы.
       - Вот не знал, что ты куришь! - удивился Оленин. – И никто не сказал по секрету!
       Власенков сделал несколько коротких сосательных движений незажжённой сигаретой.
       - Бросил, когда в училище поступал. Это так, нервное. Когда сильно волнуюсь, просто держу во рту. Видимо, для успокоения организму требуется знакомый ему никотин...
       Он опять нервно оглянулся на поверженное им чудовище, мерзко украшавшее центр площади.
       - И откуда он только взялся?! Со временем, что ли, что-то не то произошло?
       - Нет, - сказал Оленин. - Дело даже не во времени. Таких зверюг на Земле никогда и не было. Он бы просто раздавил самого себя. Кости бы не выдержали! Представь себе кашалота посреди этой площади, а наш с тобой динозавр больше.
       - Ты хочешь сказать, что он нам просто померещился? Хороший был мираж…
       - Я хочу только предположить, что это вовсе не перехлёст разных времён. Тут налицо либо случайное совмещение параллельных пространств, либо что-то ещё.
       - Но тогда он может элементарно и... - Власенков бросил короткий взгляд через плечо.
       - Успеем... - успокоил его Оленин. - Даже если этот гад и оживёт нечаянно вдруг. Пока он путается в собственных кишках и отращивает новую пасть, чтобы нас с тобой сожрать, мы преспокойненько взлетим, разбежимся в разные стороны, или третий эвакуирует нас на своём вертолёте. Но я очень сильно сомневаюсь, что он восстанет из небытия. Когда я его решетил пушками, он и не думал залечивать на ходу раны, а ты его отделал гораздо серьёзнее. Молодец! Орден на груди тебе уже обеспечен! Заодно делай дырку и в погонах. Для новой звёздочки!
       Власенков сунул сигарету обратно в пачку.
       - Машину жалко…
       - А людей?
       - Да я не о том! Понимаешь, привык я к ней, приноровился, теперь придётся  привыкать к новой машине.
       - К новой звёздочке тоже придётся какое-то время привыкать… – сказал Оленин с ехидцей. – Капитан звучит короче, но гораздо значительнее, чем старший лейтенант.
       - Твоими бы устами да мёд пить! – сказал Власенков. – А мне вот точно влепят по первое число сначала за нерешительность, потом за потраву боевой техники! Ты же знаешь этих обормотов!  « - Вы обязаны были выполнить боевую задачу, сохранив при этом в целости дорогостоящую машину! » -   Их самих бы сюда  с их же заявлениями!
       - Я за тебя заступлюсь, - Оленин похлопал коллегу по плечу. – И третий, думаю, тоже.  Кто там, кстати?
       - Номер у машины, вроде, Кошкина, а кого туда в суматохе засунули – не знаю…

       …Над огромной площадью на бреющем красиво прошли три истребителя – бомбардировщика, основательно увешанные так и не растраченными боеприпасами.
       - Поздновато вы что-то, братва, - сказал Оленин едко. – Хотя летаете и быстрее нас…
       - Сейчас танки подойдут, - сказал Власенков. – И морская пехота. Их тут заждались…
       Оленин оглянулся в недра вертолёта, где уже несколько минут настойчиво пищал сигнал вызова рации.
       - Надоели! – беззлобно сказал он. – Чего уж тут докладывать! Сделано дело! Не хочу!

       …За домами, судя по звуку, в нескольких километрах от города, четыре раза подряд внушительно бабахнуло.
       - Это в карьере... - сказал Оленин озабоченно. - Что они там опять напридумывали?! Никак, бомбы сбрасывают?! Боятся подорваться на них при посадке?! Но почему так близко от города?!
       Оленин спрыгнул из кабины вертолёта на землю и тут услышал далёкое татаканье пулемётов.
       - И пулемёты, что ли, тоже разряжают перед посадкой? Нет, тут что-то другое...
       Он оглянулся на центр площади. Третий вертолёт, совсем недавно бесцельно болтавшийся над ней, вдруг резко тормознул, развернулся, и полетел в их сторону.
       - Ой, Шурик... - обречённо сказал Оленин и полез обратно в родной вертолёт, к непрерывно пищащей рации. - Я очень сильно подозреваю, что у кого-то из его богатого зверинца сбежал ещё какой-нибудь весьма редкостный крокодил...

               Любое  возвращение  к  Прошлому  больше  похоже  на  его 
                извращение…