Суворовский алый погон. Часть 2, глава 26

                Глава двадцать шестая
                «К торжественному маршу!..»

       7 ноября 1964 года подъём был произведён по распорядку не выходного или праздничного, а обычного дня. Утренняя физическая зарядка не проводилась, так ведь в праздники и не положено её проводить. Завтрак получился на час раньше.
        После завтрака короткая подготовка к выезду, проверка внешнего вида, ну и вперёд, к машинам, которые уже ждали на стоянке перед военным городком суворовцев.
        Колонна шла по пустынным в тот час улицам Москвы быстро. Впереди расчищали и без того чистый путь машины сопровождения военной автоинспекции. Многие улицы перекрыты для облегчения выдвижения войск на Красную Площадь.
        Когда слева показалось длинное здание Политехнического музея, колонна приняла вправо и повернула на улицу Куйбышева, которая вела к Красной площади. Здесь, в одном из переулков и было указано место высадки суворовцев и стоянки обслуживающих их «Уралов».
        Объявили построение. Костя уже знал о жёстком графике выхода на Красную площадь. Построение парадных батальонов начиналось в 9.30 и завершалось полностью в 9.45, то есть за пятнадцать минут до начала парада.
        Тут почему-то и вспомнился Купринский «Поединок», вспомнилось описание строевого смотра.
        В конце октября офицер-воспитатель майор Соколов провёл небольшую беседу по этому роману, причём выбрал главу, посвящённую строевому смотру.
       Для чего? Видимо, хотел провести некоторые сравнения. Они были явно не в пользу полка, в котором служил герой романа Ромашов. Запомнились некоторые строки:
        «В этот день во всех ротах, кроме пятой, унтер-офицеры подняли людей в четыре часа…»
        – Видите, какие перестраховки делали, видите, как мучили личный состав, – говорил майор Соколов. – Или вот, слушайте: «В шесть часов явились к ротам офицеры. Общий сбор полка был назначен в десять часов, но ни одному ротному командиру, за исключением Стельковского, не пришла в голову мысль дать людям выспаться и отдохнуть перед смотром…»
        Он сделал паузу, а потом провёл параллели между той Императорской русской армией и армией Советской.
        – А построение? – говорил он. – Да не перед главным военным парадом страны, а перед корпусным смотром! Читаю: «В девять часов роты стянулись на плац, шагах в пятистах впереди лагеря». Вот видите, в девять ноль-ноль вывели роты, хотя смотр был назначен в полдень или даже позднее – всё зависело от того, когда соберётся подъехать командир корпуса. Через несколько дней вы увидите, как всё организовано на параде. Начало парада в десять ноль-ноль, а построение?
      Он рассказал о том, что построение на Красной Площади начинается в 9.30 и завершается в 9.45. Ну а перед смотром полка, в котором служил Ромашов, то есть сам Куприн, поскольку героев своих он писал с себя, за несколько часов выводили людей и мучили, мучили разными подготовительными мероприятиями.
       – Вот, слушайте: «В четверть одиннадцатого стали выравнивать роты. Это было долгое, кропотливое и мучительное занятие. От желонера до желонера туго натянули на колышки длинные веревки». Это было б смешно, если бы не было грустно. Равнять по верёвкам! Зачем?
       Майор Соколов продолжил чтение:
       «В половине одиннадцатого приехал полковой командир…
       При звуках полковой музыки, игравшей встречу, вынесли знамена. Началось томительное ожидание. Далеко вперед, до самого вокзала, откуда ждали корпусного командира, тянулась цепь махальных, которые должны были сигналами предупредить о прибытии начальства. Несколько раз поднималась ложная тревога. Поспешно выдергивались колышки с веревками, полк выравнивался, подтягивался, замирал в ожидании, - по проходило несколько тяжелых минут, и людям опять позволяли стоять вольно, только не изменять положение ступней».
       И завершил, как бы подводя итог:
       – Вот оно, налицо преимущество советских воинских порядков, советской воинской дисциплины.
      Уже позже, через годы Костя Николаев понял, почему пропагандировали роман Александра Ивановича Куприна «Поединок». Там выстраивали солдат и равняли по верёвкам за несколько часов до смотра роты одного полка. Здесь, на Красной Площади, за пятнадцать минут выстраивались парадные батальоны военно-учебных заведений и частей Московского гарнизона.
       Майор Соколов относился к поколению детей революции. Костя не знал, кто его родители, как он рос, как мужал, как воевал. К сожалению, в то время многие фронтовики вообще не считали возможным рассказывать о своих боевых делах. Считали это не скромным, поскольку прошло после войны всего девятнадцать лет, и ещё не только живы были, но достаточно молоды многие герои войны.
      Ну а дети революции готовы были насмерть стоять за Советский строй и отстаивали его преимущества всегда и везде с непреклонной решимостью. Впрочем, в среде подрастающего поколения их поддерживали, их понимали, им верили.
      Конечно, и в русской армии были разные части и подразделения. Вон и Куприн показал командира роты, который умел командовать совсем не так как его сослуживцы. Так и в Советской Армии можно было найти и передовые части, во главе которых стояли передовые командиры, честные, волевые, и такие, где дисциплина явно хромала.
        Костя вспомнил в праздничный день ту беседу, не совсем, может быть, праздничную, потому что был поражён чёткостью и слаженностью действий всех, кто обеспечивал парад.
       Сразу после высадки из машин, батальон построили в развёрнутый двадцати шереножный строй. Прозвучала команда «Нале–во!», и суворовцы в колонну по десять двинулись к своему месту в строю парадного расчёта.
       Вот справа появилось здание ГУМа, а слева, очень похожее на него по архитектуре здание, где находился Штаб Тыла Вооружённых Сил.
       Остановились перед Храмом Василия Блаженного у самого Лобного места, которое было справа. Там и расположились парадные батальоны Московского и Калининского суворовских военных училищ, а чуть левее них, батальон Ленинградского нахимовского военно-морского училища.
      Краткий перезвон курантов возвестил о том, что построение завершено в срок. Позади батальонов, укрывшись за лобным местом, встали начальник медицинской службы училища со своими сотрудниками и запасные из расчёта по два человека на шеренгу.
      Бывало, говорят, что от волнения и напряжения кто-то из суворовцев, да и не только суворовцев, терял сознание. Ему сразу давали понюхать ватку с нашатырным спиртом, которые были в кармане у одного из суворовцев в центре строя.
      Суворовцам объяснили, что по команде «смирно» стоять приходится не долго. Ну, разумеется, при докладе командующего войсками МВО Министру Обороны, при объезде войск, когда Министр останавливается перед парадными батальона, приветствует их и поздравляет, ну и при исполнении Государственного Гимна Советского Союза. В остальное время стоять полагалось «вольно», причём рекомендовалось шевелить пальцами ног, чтобы как-то разгонять кровь в жилах.
     Не оттуда ли пошёл анекдот? Как может человек штатские протестовать, когда начальники распекает его? Да очень просто – показывать фигу в кармане. А как может возмущаться военный? Шевелить в знак протеста пальцами ног, поскольку военному руки в карманах держать не положено.
      Вот по трибунам прокатились аплодисменты. Это появились на площади руководители партии и государства. Они, плохо различимые из глубины строя, прошли к мавзолею и вскоре показались уже на его трибуне.
      Костя, да и многие его товарищи впервые видели вживую Брежнева, Косыгина и других государственных деятелей. Рядом с ними на трибуне было много Маршалов Советского Союза. Ну и в то время постоянными гостями были там лётчики-космонавты. Хорошо разглядеть их, конечно, было трудно. И далековато, да к тому же невелик обзор из середины строя, ведь Костя стоял седьмым с правого фланга в пятой шеренге.
       Всё как в каком-то военном фильме, всё проходило, словно не с ним. Не верилось, что два года назад он смотрел в этот же самый день парад по телевизору, а теперь стоял в парадном строю, готовясь к торжественному маршу.
       Общепарадные тренировки и генеральная репетиция прошли недаром – отработаны все этапы до высочайшей степени.
       Доклад командующего войсками генерала армии Белобородова Министру обороны Маршалу Советского Союза Малиновскому, объезд Министром обороны парадного расчёта, приветствия и поздравления, затем короткая речь, здравица, Гимн Советского Союза под артиллерийский салют и, наконец, самый важный этап, начинающийся командой генерала армии Белобородова:
      – К торжественному маршу! Побатальонно…
      Но как бы ни было всё отработано на тренировках, но парад – есть парад. Впервые Костя шёл по Красной площади. Вот суворовцы сделали захождение у здания Исторического музея, вот они развернулись в готовности к движению, обозначая шаг на месте. И, наконец, команда: «Прямо!»
      И тут же взорвались аплодисментами трибуны зрителей у Кремлёвской стены. Приветствовали мальчишек в суворовской и нахимовской форме. И сколько бы Костя в дальнейшем не ходил на парады, он всякий раз слышал эти аплодисменты, адресованные юным защитникам Родины. Он слышал их и потом, в курсантском строю, потому что Московское ВОКУ было поставлено в хвост парадного расчёта, чтобы красиво завершить марш пешей группы парада.
      Сердце было готово вылететь из груди, когда он шёл в суворовском строю, потому что всё его существо наполнялось гордостью. И оно наполнялось радостью, когда он был уже в строю курсантском, поскольку с теплотой вспоминал свои суворовские годы и с теплотой думал о тех, кто шёл за ним и его товарищами и в прямом – на параде – и в переносном смысле.
       Кому-то, может быть, кажется, что идут вот суворовцы ли, курсанты ли, офицеры ли и глазеют на тех, кто стоит на трибуне Мавзолея. Ведь это не от Лобного места смотреть или не от стен ГУМа. Совсем ведь рядом. Но это не так – на протяжении всего марша каждый в парадном строю видит лишь «грудь четвёртого человека», как и предписано Строевым уставом. И боле ничего.
       За считанные минуты, даже секунды проходит батальон мимо трибуны. Затем, команда «вольно». Ещё немного и команда нале-во!
       К ней уже готовы, потому что знают. Суворовские батальоны уходят с Красной Площади по улице Куйбышева. И тут же посадка на машины, и тут же марш в казармы на Военно-пересыльном пункте.
      А Москва уже не пустынна. На тротуарах публика в праздничном настроении. В машины летят какие-то флажки, цветы, праздничные украшения. Суворовцев провожают криками «ура» и опять же аплодисментами.
       Ну вот и всё! Позади месяцы тренировок, позади поездка в Москву, жизнь в районе Селикатного завода. Впереди – каникулы, осенние каникулы, как и во всех школах, только для парадников они начинаются позже и заканчиваются позже на то же количество дней, что были потрачены на завершение подготовки к параду.
       Инструктаж, отпускной билет, и снова «Уралы». Последний рейс по обслуживанию парадного расчёта. Теперь с ними суворовцы встретятся лишь в апреле, когда приедут готовиться к майскому параду.
      Каникулы! Сколько на них надежд, самых радужных, самых заветных. У Кости появился новый товарищ из Московских суворовцев, который обещал познакомить с хорошими девчонками.
      Ну, так отчего же нет. Костя согласился с удовольствием. Так что впереди его ожидало более весёлое времяпровождение, нежели на каникулах минувших.

Продолжение следует.