Михаил против Мишки

Накануне нового 1867-го года Салтыков-Щедрин приехал в Тулу, чтобы занять пост управляющего губернской казенной палатой, которая ведала финансово-фискальными вопросами – наполняемостью казны, налоговыми сборами, выдачей лицензий и так далее. Предшественник его в этой должности не сработался с губернатором Михаилом Шидловским, многими жалобами на казенную палату добившимся смещения неугодного ему чиновника…

Перевод в Тулу Михаила Евграфовича был не лучшим кадровым решением «центра»: уже известный писатель-сатирик характер имел независимый, за словом в карман не лазил и привык трудиться не за страх, а за совесть, что вело к постоянным конфликтам с чиновной бюрократией. Однако на новом месте он вроде бы угомонился и первое время  даже игрывал в пикет с губернатором.

Шидловский был фигурой своеобразной и для своего времени типичной, иначе вряд ли сделал бы карьеру. Военный министр Милютин писал о нем: «Я знал его еще в звании командира полка, где он славился строгостью и суровостью с подчиненными; затем несколько лет состоял Тульским губернатором и на этом посте высказал вполне свои ретроградные взгляды и деспотические наклонности». Михаил Романович правил железной рукой, не стесняясь вмешиваться в дела губернских учреждений. Для Михаила Евграфовича же, стремящегося улучшить, упростить запутанное делопроизводство, назойливая губернаторская опека являлась только помехой – он и сам прекрасно разбирался в своем деле.

«Как живо кипела у него всякая работа! – вспоминал сослуживец Салтыкова Михайлов. – И вообще затруднений… для него как будто не существовало: самые сложные и запутанные дела, которые в несколько лет не могли распутать комиссии, он один решал в несколько дней». Решал по справедливости, невзирая на чины и богатство, что, естественно,  не добавляло ему любви со стороны Шидловского с присными.

Вскоре Михаил Романович начал жаловаться и на нового управляющего казенной палатой – писал на тезку в министерство, III отделение, даже самому государю. Салтыков не оставался в долгу. Современники рассказывали, что пакет с очередной жалобой министру финансов по поводу Шидловского Михаил Евграфович нес на почту, демонстративно держа перед собою как бы напоказ всем. И пояснял встреченным знакомым, показывая на окна губернаторской квартиры, размещавшейся во втором этаже: иду Мишку травить, что залез в высокую берлогу. На вопрос, почему собственноручно несет пакет, а не поручил его отправку подчиненным, он отвечал: покойней будет на душе, когда сам в подлеца камень бросишь.

Сатирических камней в Шидловского Салтыков бросил немало – и во время пребывания в Туле, и после. Самым весомым камнем тульского периода стал памфлет «Губернатор с фаршированной головой». Рассказ о том, как у губернатора была фаршированная  голова и предводитель дворянства, плотоядно обонявший соблазнительный запах, не выдержал и съел ее, из-за чего пришлось соорудить новую голову с незамысловатым органчиком, способным издавать не больше одной-двух фраз, опубликован не был, но получил известность. Позже писатель использовал это произведение при создании образа градоначальника Прыща в «Истории одного города».

Между тем конфликт двух высокопоставленных чиновников все обострялся. «Личные объяснения его со мной отличаются такой резкостью, что я вынужден избегать их», – жаловался Шидловский в министерство внутренних дел и выше. Дело кончилось тем, что Салтыкова с санкции Александра II в октябре 1867 года перевели в Рязань. Однако судьба и царская администрация через несколько лет опять свели двух Михаилов.

В 1870 году Шидловский стал руководителем Главного управления по делам печати, исполнявшего цензорские функции, а потом и товарищем министра (этими назначениями, по мнению Милютина, он был обязан уже упоминавшимся ретроградным взглядам и деспотическим наклонностям). А Михаил Евграфович в 1868 году покинул службу и сделался одним из главных сотрудников и руководителей журнала «Отечественные записки», не раз имевшего проблемы с цензурой.

Назначение Шидловского демократическая общественность встретила с тревогой. Доктор Белоголовый, близкий к кругам «Отечественных записок», писал брату 16 октября 1870 года: «Бог знает за что, цензуру у нас снова собираются подтягивать, на место Похвиснева назначили начальником генерала Шидловского, зверя в образе человека, и пророчат страшный погром».

Тезки еще немало крови попортили друг другу: Шидловский – постоянными придирками к журналу, Салтыков-Щедрин – публикуемыми в «Записках» острыми произведениями других авторов и собственной сатирой. А еще – анекдотами о своем тульском знакомце, доходящими порой до скабрезности. Современные литературоведы не исключают, что подобного рода рассказы с фантастическими преувеличениями и тем, что в науке получило название «щедринизмов», были для писателя своего рода устными этюдами к «Истории одного города». Примеры такого рассказа приводил в своем дневнике крупный чиновник цензурного ведомства Лазаревский («Архивные россыпи». «Вопросы литературы», №6,1996 г.). Он писал: По словам Салтыкова, у Шидловского «особенно замечателен процесс совокупления, когда он употребляет свою супругу… то в момент высшего сладострастия делается с ним падучая и, в самозабвении, он только кричит: «Кра-пи-венского исправника!!!»

Как ни парадоксально, но Михаил Романович должен быть благодарен Михаилу Евграфовичу за то, что вошел в историю хотя бы вот таким нелестным образом. Что же до самого Салтыкова-Щедрина, то его имя было широко известно и при царях, и в советские времена. Правда, большинство произведений сатирика (за исключением сказок, которые хвалил Ленин) не очень-то рекомендовалось для классного чтения. А некоторые произведения даже запрещались. Например, спектакль Театра Сатиры по роману «История города Глупова», не отступавший от книги ни в деталях, ни в репликах, был запрещен со скандалом. В нем усмотрели, писал поэт Александр Галич в январе 1976 года, клевету на советскую действительность, потому что история чиновничества России не только не прекратилась с прекращением существования царской власти, а наоборот, развивалась, доходила до того гиперболического совершенства, которое и описывал Салтыков-Щедрин…

Сатирик велик и сегодня, ибо то, о чем он писал, что пытался сказать и показать людям, живо и усилилось во сто крат. «И когда с трибуны партийного съезда был выброшен лозунг «Нам нужны Гоголи и Щедрины», то немедленно народная молва, народная мудрость воплотила это в такой иронической частушке: «Говорят, что нам нужны Посмирнее Щедрины И такие Гоголи, Чтобы нас не трогали».

Нет, нам не нужны посмирнее Щедрины. Нам сегодня очень нужен Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин, он был нашим учителем, он первым, пожалуй, забил в набат, предупреждая человечество о той страшной язве, которую несет за собою разветвленное чиновно-бюрократическое общество».