Сон восьмой. Про фестиваль и другой мир. 22. 09. 2

Мы проводили очередной ЛГБТ-фестиваль у моря, когда увидели странную штуку, которая подплывала к месту нашего прибывания. Народ сразу же выбежал из воды и рассеялся по берегу. Нечто среднее между кораблем и самолетом приблизилось, открылся люк, и оттуда вылезла женщина в скафандре, за ней мальчик. Как она потом сказала – её сын.
Народ в мгновение ока попрятал всё радужное. И все попытались сделать вид свободных отдыхающих. Пока я настраивала звук, женщина с ребенком заговорила с Региной, уверяя, что она из темы. Регина делала вид, что ничего не понимает. Тогда женщина показала на забытый радужный флаг под потолком (чёрт!) и сказала: «вы думаете, я не знаю, что это такое?»

Я взяла женщину за плечи, и мы пошли прогуляться по берегу моря. Она уверяла меня в том, что «своя» и может присутствовать здесь; пришлось развернуть её к себе, провести по спине, приблизиться к лицу с намерением поцеловать.. Она отпрыгнула с гримасой отвращения на лице, глаза были расширены, в них я увидела то самое выражение, которое возникает у гомофобов, когда говоришь им о своей ориентации. Маленькая провокация и результат налицо.

Я пожала плечами, повернулась к девчонкам и покачала головой. Женщина поняла, что играть в лесбиянку дальше не имеет смысла и заявила: «я всё равно никуда не уйду!»
Её эластичный скафандр позволял лазать по стенам, она забралась на одну из верхних полок и улеглась, наблюдая за нами. Её маленькому сыну тем временем надоело просто так стоять, он пошёл на свой корабль.

Мы наблюдали за тем, как закрылись люки, и думали, что делать дальше. Тут пришел один из участников и сообщил, что ему удалось что-то сделать с кораблём, и люки не откроются без постороннего механизированного вмешательства. Отлично. Эта женщина не оставит своего сына в такой ситуации и вынуждена будет убраться с нашей территории. И правда, она спустилась, сказала: «Ок, а теперь мне придётся вернуться, но ТЫ (указав на меня, выделила слово) проводишь меня». Ой, да запросто. Корабль начал разворачиваться и отплывать от берега, но она за ним не пошла, просто вошла в воду. Я мокнуть в воде не собиралась, тогда она одним движением руки закинула меня на плечи (вряд ли она сама была такой сильной, скорее, это возможности скафандра) и сделала несколько шагов от берега. Я решила, что с меня достаточно и пора возвращаться. Женщина насмешливо произнесла: «Ну и куда ты будешь возвращаться?». Я оглянулась. Кругом была вода до горизонта, безбрежное море. Как?! Я вцепилась в женщину, в скафандр, понимая, что сама я здесь утону и молясь о том, чтобы ей не приспичило уйти под воду.

Прошло несколько дней. Я у неё дома. Дом с виду обычный, но находится в странном месте, в чуждом городе. Как-то я пробовала сбежать. Тут никогда не знаешь, какая лиана окажется живой, а какая – просто растением. Не знаешь, когда бежишь по тротуару – что вот это обычный камень, а этот может оказаться крышей чьего-то дома, на которую наступать нельзя. Встречались и животные. Многие из них были разумны, я никогда ни с кем не заговаривала, слишком сложные у каждого вида ритуалы для общения. И неизвестно (мне по крайней мере) – обычное это животное или разумное. Лучше ото всех держаться подальше.

Я скучала по маме, думала, как она там, что думает обо мне. Попытки сбежать были неудачны. Я не успевала добраться даже до окраин, как меня находили и возвращали. Никогда нигде не запирали, видимо, были уверены в том, что далеко не убегу.

Я жила в семье этой женщины и её сына. Она никогда не ругалась и не кричала на меня. Наоборот, рассказывала, как у них живут, какие особенности, учила печь ореховый хлеб. Их семья занималась его продажей, поэтому в доме всегда вкусно пахло, я постепенно стала разбираться в разных видах орехов, чтобы хлеб получился действительно хороший.

Я попала в странное место, многие мечтают оказаться в другом мире, таком сказочном. Но я не хотела здесь быть, не хотела привыкать к нему. Тосковала по дому, своим друзьям, но чаще всего беспокоилась за маму. Как отсюда вырваться и вернуться – я не знаю.