Николо-Второвск?

            

            Вот такое граффити в исполнении промышленных альпинистов увидел на соседнем доме.

            Русский промышленник Николай Александрович Второв, чей портрет изображен на торцевой стене панельного дома, в годы первой мировой войны в урочище Затишье начал строительство двух крупнейших заводов – снаряжательного и металлургического и считается основателем города Электросталь.

            Почему для этого выбрали именно этот дом? В трех-четырех километрах от созданных им заводов. И в 600 метрах от затерявшейся среди домов небольшой кривой улицы, носящей имя Второва.

            Ведь рядом с металлургическим заводом уже стоит памятник Второву. А бывший снаряжательный завод, а ныне основной крупнейший поставщик ТВЭЛ для атомных электростанций как-то обойден вниманием и ничего на себе и около себя «второвского» не несет.

            Видимо идея граффити родилась с одной целью - для того, что всякий каждый въезжающий по центральной улице в город  знал его отца-основателя в лицо!

            Увиденная картина подвигла меня на возобновление поисков сатирического романа Юрия Васильева «Бега», который был прочитан, нет, «проглочен» еще в 60-е годы прошлого столетия.

            И в этот раз поиски оказались более продуктивными. Правда, ныне за ее текстовый вариант предприимчивые товарищи требуют в Интернете СМС-ку, скорее всего, платную… А это «ФИГ ВАМ» от меня!

            Но нашелся в Интернете ауди-вариант -  (на этой странице по ссылке есть опция «СКАЧАТЬ», но лучше ее не трогать – мой антивирусник сильно ругался на нее; а вот аудиплеер выдает книгу в исполнении Вячеслава Герасимова без каких-либо проблем).

            И вот какая ассоциативная связь граффити Электростали с произведение фельетониста «Крокодила» возникла у меня. Обратимся к сюжету романа.

            Исстари на берегу реки Безрыбыца рядом с Большими Крохоборами и Арбузово находился и город Белужинск, в котором блаженный Герасим организовал секту «Голубой козел». Вместо иконы у него дома на стене висела картина художника Ивана Пупырева, уроженца Белужинска, но давно уже проживающего в Париже, где все его картины пользовались бешеной популярностью.

            Эта самая картина «Голубой козел» стала предметом розыска вдрызг проигравшихся на ипподромных бегах любителей легкой наживы…

            И вот на страницах этого ремейка «12 стульев» есть строки, которые как нельзя лучше подходят к описываемой мной ситуации.

            Цитаты:

            «От монумента «Первопечатник» отказались семь городов, а Белужинск не устоял…

            После того как знатный скульптор Сипун сторговался установить в Белужинске грандиозный памятник Первопечатнику, город срочно переименовали в Ивано-Фёдоровск. Памятник получился удивительный – Ивана Фёдорова было видно издали за три версты. Ничего подобного у соседей не было и даже не предполагалось...

            Всякий, кто подъезжал к Ивано-Фёдоровску со стороны Путаловских бань, восклицал обычно «Ни черта себе!». Но тут же пыл усмирял и ему делалось как-то пасмурно на душе. Высунув голову над городом словно купаясь в нем как в тесноватой дождевой бочке, на приезжего смотрел и пытал немигающими каменными глазами грандиозный Иван Фёдоров.

            Мысль о бочке вырывала из вашей груди «Ни черта!», а каменный взгляд поселял туда робость и смятение.

            Сами ивано-фёдоровцы, бывшие белужинцы тоже не могли привыкнуть к монументу. Иван Фёдоров подавлял их своими невероятными размерами и смущал твердым из-подлобным взором, в котором так и читалось «Мне сверху видно все, ты так и знай!».

            И где бы ни находился ивано-фёдоровец, торопился ли в аптеку, прохлаждался на бережке или покупал на базаре крохоборский женьшень, везде и неотступно за ним присматривали каменные глаза. И отовсюду с любой точки города жители видели над собою твердый подбородок, сомкнутые скобкой вниз губы и надменный излом бровей.

            Казалось, что в городе поселился всевидящий Гулливер. И жители чувствовали себя неуютно. Виноватых в чем-нибудь подмывало покаяться, а безвинным хотелось взять на себя какое-нибудь обязательство. Однако и те, и другие ограничивались порывами и не сговариваясь обходили Ивана Фёдоров стороной.

            И только городской карлик-бакенщик Ваня Фёдоров был с тезкой, что называется накоротке, оттирался у его подножия и прозрачно намекал горожанам на скорые перемены в своей внешности и судьбе. Вместе с ним хороводили возле монумента дети, они любили все огромное. Но ни гор, ни океана местная природа им не доставила…».



            Мне кажется, что жители второго корпуса дома №3 по проспекту Ленина будут испытывать те же чувства, что и белужинцы и непременно запасутся более плотными шторами и запретят детям подходить к окнам. Особенно ночью. Вполне возможно, что на фото незаконченный проект и жителей ожидает ночная подсветка граффити…

            По аналогии с романом - немного о гипотетическом переименовании города (до 1928 года Электросталь носила совсем не «громыхающее» название – Затишье).  Вопрос этот пару раз будировался  городскими активистами.

            На сайте ПРИХОДА ВОЗНЕСЕНСКОГО ХРАМА г.о. Электросталь (храм строится до сих пор, но уже в этом году установлены колокола) нашел такую информацию:

            «В сентябре 1990 года несколько электростальцев создали в нашем городе православную общину. Решили попросить благословения называться общиной  Вознесения Господня. Помимо основных аргументов в пользу такого названия был еще один. Это была наивная идея. А заключалась она в том, чтобы в будущем переименовать Электросталь в Вознесенск. Думалось, что, получив новое имя, город станет духовно богаче».

            В 2011 году мини опрос (всего 28 человек) сотрудником редакции Электросталь-News показал, что большинство (18 человек) вполне довольно «индустриальным» именем города.

            А поскольку названия Вознесенск и Второв уже «заняты» (Вознесенск –город в Николаевской области Украины, Вто;рово — село в Камешковском районе Владимирской области России), то возможным «претендентом» может стать название Николо-Второвск.

            Название авторское, родилось под впечатлением духовной городской инициативы (см. фото с граффити на стене дома) и повторным чтением (вернее, прослушиванием) сатирического романа «Бега».