Щекотка

Очень щекотливой дело: путешествие в поезде  дальнего следования, в плацкартном вагоне.
На ночь, к слову, положил сандалии под подушку, то есть в наволочку. И подушка вроде больше, и голову каблуки не так уж сильно давят. Утром хвать: сандалии здесь, в головах, значит. А ноги абсолютно нагишом, босые. Носки сняли, стало быть. В общем-то, жаль, новые, с якорем морским на борту, всего три раза стиранные. Без заплат.
Сосед по купе, отзывчивый, наставляет:
- Зря ступнями к проходу легки. Из окна, в щелочку, ветер прическу повреждает, да и ноги без присмотра. На всю ночь. Хорошо, что вы такой, без протеза… А то отстегнут, и будь здоров.
На другое утро – пиджак. На крючке у окна висел. Стоило только перевернуться – как раз, и нету. В полосочку такой,  локти потертые, правда. Пиджак, как говорится, далеко не мальчик, чуть ли не при фараонах сработан. Без носков, думаю, ладно, а без пиджака - так горестно.
Проводник ни рыба ни мясо: самому, мол, без убытков бы до станции назначения добраться.
Тихий мой сосед утешает:
- Плюнь, что с возу упало, то хана. Давай позавтракаем курятинкой…
Без  аппетита куда мне. Лежу в сандалиях на своей нижней полке. Из ближнего купе женщина пальцем в меня тычет в назидание расшалившимся деткам: дескать, никого не слушал и упал в хлипком возрасте с верхнего яруса, теперь – ни носков ни пиджака…
Тут смотрю: практичный сосед вытирает руки носовым платком. И меня как током: мой! Из правого кармана пропавшей одежки.
- Подожди-ка, - говорю, а сам, как будильник, на взводе, - давай курицу…
Не идет чертово мясо от волнения. Еле три куска умял. А потом потянулся к платку, что оставил сосед на столике.
- Вор, - говорю ему прямо в лицо. – Точно вор.
- Кто!?
- Ты… Платок мой.
Обомлел сосед, ну, точно – ворюга.
_ Люди! – звоню. – Вот он, куриная душа, с живого человека носки снял. А я же щекотки завсегда боюсь. Потом посоветовал позу поменять, чтобы с другого конца меня обобрать. Он! Ворюга!
Проводник словно на лыжах с кручи – тут как тут. Даже в восторг впал:
- У меня с прошлого рейса недостача – три одеяла и простынь. Это поди он же, проходимец! Витрина мне его офисная будто знакома!
И давай его дергать за шиворот, как репу из грядки.
Народ, кто посмелее, налетел: кто ему в бок кулаком, кто за рукав тянет. В общем, потасовка. Женщины завизжали.
- Пустите! - закудахтал прощелыга. – Не брал ничего!
- Брал-брал, сознавайся!  - наставляет его на путь истинный народ.
Кое-как уговорили.
Только пропавших вещей у него не обнаружилось. Обыск милиция тут же произвела, на месте прямо. Так как бузотер чистосердечное признание взял обратно, уперся – не я, и точка.
Обыскали, подписали протокол. Я даже в двух местах: сначала как потерпевший, а потом – как свидетель. Для убедительности. С тем и отпустили его, соседушку. А зря! Ох, чувствую, зря! Он же сразу, подлючая его душенка, чтобы себя чем-нибудь не выдать, ушел в тамбур. Там ехал до самой Москвы. Хотел я у него еще чего-нибудь взять, как говорится, на долгую память о встрече, да проводник – ля-ля да ля-ля, разоткровенничился. Лучше бы матрацы в вагоне охранял бдительнее. Сейчас даже полотенце с собой взять приятно. Хоть и застированное. Цены-то ого! Так любой пустячок в радость.
В общем, вышла мне компенсация в виде носового платка. И то ладно, какая-то прибыль. Нет, в наших поездах запросто могут защекотать догола.

Из сборника «Президент»