Порода бойцовая черно-белая. 3. Кэнси

Начало http://www.proza.ru/2015/07/15/1864


Род наших бойцовых черно-белых славен многими достойными представителями. Но самыми выдающимися оказались двое – кот Кэнси и кошка Зайка. А все потому, что четвероногие были настоящими людьми (в самом лучшем смысле этого слова).

Кэнси родился пасмурным осенним днем. Черно-белый комочек, розовая слепая мордочка, нежные лапки с крохотными прозрачными коготками… Словом, обыкновенный кошачий грудничок, только очень крупный. Никто из нас в тот момент и думать не думал, что в мир пришел великий кот!

Я не знаю, когда по правилам у котят открываются глаза. Читала, что это зависит и от породы, и от срока беременности кошки-мамы. Наши черно-белые обычно «прозревали» в двухнедельном возрасте. Кэнси сделал это намного раньше.
Спустя неделю после его рождения я зашла к родителям в гости, и мама сразу же потащила меня смотреть котенка.

– Ух ты, как он подрос! – удивилась я.

– Заботливая мамочка, – мама погладила лежащую рядом с сыном Беляну.

Польщенная Беляна, на секунду оторвавшись от своего бутуза, благодарственно муркнула, а затем продолжила его облизывать.

– Давай рассмотрим, – мы вытащили котенка из плетеной корзины-лежанки и направились к окну.

Он запищал, взволнованная кошка с жалобным мяуканьем семенила следом.

– Лобастый, – прошептала я, разглядывая малыша.

– Ага, – согласилась мама, – и окрас красивый… черное пятно на носу… как назовем? Черномырдин уже есть. Чернонос?

– Вlack nose, – автоматически перевела я, в то время наш восьмилетний сын углубленно изучал английский, и мы старались разговаривать на нем даже дома.

И вдруг котенок приподнял головенку и уставился на нас одним полуоткрытым ярко-синим глазом.

– Ой, смотри, смотри, – шепотом заверещала я, протягивая ладони с малышом к маме, – он смотрит. Он может видеть… he can see… you can see! Юкэнси!

– Просто Кэнси, – сказала мама, я с ней согласилась.

Так Кэнси получил свое имя.

С малых лет котенка отличали какое-то человеческое стремление и умение жить в социуме, а еще любознательность и дружелюбие. Так однажды, попав из квартиры родителей в нашу квартиру, Кэнси быстро смекнул, что границы территории своего пребывания можно расширить, и стал жить на два дома.

В гости к соседям мы его предусмотрительно не брали, – любвеобильный кот полюбил бы и их самих и их территорию. Нам же вполне хватало его недовольных воплей возле закрытых входных дверей наших квартир. Закрытые двери – вот то единственное, чего он не выносил.

Время шло, Кэнси подрастал. Поскольку мы с родителями жили на одной лестничной площадке, трехмесячный котенок и наш сын постоянно перемещались из одной квартиры в другую. Полы обеих были усыпаны их игрушками.

Со временем у парочки выработался четкий распорядок дня и вечера. После школы, продленки и дополнительных занятий сын приходил домой и первым делом шел в квартиру родителей. Дедушка, который в отличие от постоянно живущей загородом бабушки предпочитал городскую квартиру, встречал внука и кормил его ужином.

В это время Кэнси уже подкатывал к входной двери маленький резиновый мячик-попрыгунчик, садился рядом и начинал громко звать друга. Сын спешил на зов, и игра начиналась.

– Кэнси, первый уровень, – объявлял наш ребенок и легонько бил попрыгунчиком по полу.

Мячик отскакивал от паркета и к двери подлетал на высоте около десяти сантиметров. Котенок подпрыгивал и легко ловил его в воздухе.

– Молодец, – хвалил его старший, – первый уровень пройден. Как бы тебя научить еще и мячи подносить, – бурчал он, забирая у кота игрушку.

Тот в нетерпении уже ждал следующего броска.

– Кэнси, второй уровень.

Игра продолжалась, а мячик с каждым уровнем подлетал все выше и выше. Если он ударял по двери, то это означало, что Кэнси пропустил гол. И тогда игроки возвращались к первому уровню. Но забить гол ловкому вратарю с каждым днем становилось все труднее и труднее.

В свои полгода Кэнси запросто подпрыгивал на полутораметровую высоту и легко ловил попрыгунчик в воздухе. Затем с мячиком в лапах он мягко приземлялся на пол и говорил, «ну, давай дальше».

Так наши дети подолгу играли каждый день. Потом сын шел к урокам и компьютеру, а напрыгавшийся Кэнси – к любимому креслу рядом с письменным столом старшего брата.

В один из дней мы с мужем вдруг осознали, что кот окончательно перебрался в нашу квартиру. И вот тут мы вкусили все прелести совместного проживания с животным.

Началось все с дверей и распорядка вечера. К закрытой входной двери Кэнси понемногу привык, но межкомнатные двери требовал держать распахнутыми настежь.

Когда мы с мужем приходили с работы, уставший от игр кот все еще крепко спал в кресле. А вот просыпался он аккурат тогда, когда отправлялись спать уже мы. Отдохнувший и набравшийся сил Кэнси шел к нам в спальню. Натыкаясь на закрытую дверь, громким мяуканьем выражал недовольство, а получив доступ в комнату, начинал ласкаться и играть.

Сначала он запрыгивал на кровать и заводил разговор о том, как он нас любит и уважает. При этом он терся о наши лица и пытался вылизать нам глаза, носы и уши. И если с громогласным мурлыканьем, больше похожим на тарахтенье старого двигателя, еще можно было как-то смириться, то вот телячьи, точнее кошачьи нежности нам удовольствия не доставляли.

Мы, притворявшиеся до этого крепко спящими, бесцеремонно сталкивали Кэнси с кровати. Но кот не обижался, наоборот. Понимая, что хозяева не спят, он еще больше жаждал общения, и снова запрыгивал на кровать.

Прыжок на кровать, громкое урчанье, наше «брысь», летящий с кровати кот, снова прыжок на кровать, снова громкое урчанье, снова наше «брысь»… Дубль повторялся бесконечно.

Выгнать кота из спальни и закрыть дверь мы не могли, – он начинал орать под дверью, терпеть его ласки тоже было невозможно, поэтому мы накрывались одеялом с головой. Именно в этот момент кот понимал – игре конец, началась охота.

Он замолкал и замирал. Стоило нам под одеялом слегка пошевелиться, как Кэнси молнией бросался в то место, где его чуткое ухо улавливало шуршанье, и цепко хватал добычу – наши ноги или руки.

Под одеялом было душно, мы откидывали его, и Кэнси, радостный от того, что хозяева появились, снова заводил свой громкий мотор и лез с поцелуями. Так продолжалось до самого утра.

Когда мы уходили на работу, кот не провожал нас – после бессонной ночи он крепко спал в кресле. Это было ужасно!

Так мы с мужем промучились несколько ночей. А потом решили поменять распорядок вечера кота. Теперь, приходя с работы, мы начинали с ним играть. Весь вечер, как сумасшедший, Кэнси носился по паркету за красной точкой лазерного фонарика или прыгал под потолок за резиновым мячиком.

Уже через неделю кот стал крепко спать по ночам. А чуть позже он привык и к закрытым дверям.

Обычно кошки не любят воду. Кэнси же вода притягивала, как запах валерьянки. Любимым его занятием было зависнуть на унитазе и часами наблюдать, как вода с шумом вырывается из бачка и, закручиваясь в спираль, скрывается в отверстии. Каким-то чудом держась на бортике сидения на задних лапах, кот свешивался вниз и пытался поймать убегающую воду.

Как только вся вода сливалась и воцарялась тишина, Кэнси громким «мяу» просил нас подойти и нажать на кнопку. Иногда муж что-то подкручивал в бачке, и тогда вода лилась, не переставая. Кот был счастлив!

Но самым большим удовольствием для Кэнси было принимать ванну с хозяином. Стоило моему мужу пустить струю воды в ванну, Кэнси сразу же прибегал на шум.

– Мяу, – громко говорил он, глядя хозяину в глаза, и это можно было перевести, – я с тобой!

– Ну, пойдем, – соглашался муж, пропуская кота вперед.

Муж забирался в горячую воду и блаженно вытягивался в нашей огромной джакузи, Кэнси устраивался рядом на бортике.

Несколько раз пытаясь подобраться к хозяину поближе, кот наступал на пену и каждый раз проваливался под воду. Но он не паниковал и не орал, молча выбирался из воды и отряхивался.

Со временем он понял, что наступать на воду нельзя, поэтому, вспрыгивая на ванну, замирал. И так они оба лежали: один в воде и густой пене, второй на краю ванны, и оба слушали громкую музыку.

Не было вообще таких звуков, которые могли бы напугать Кэнси. Он не боялся ни пылесоса, ни дрели, ни миксера. Напротив, стоило начать что-нибудь делать, как кот сразу же появлялся и начинал крутиться рядом. При этом в глазах у него читалось любопытство и огромное желание помочь.

Шумные гулянки тоже привлекали Кэнси. Как только собирались гости, кот оказывался в центре. Он и за стол садился со всеми на равных, на отдельный поставленный специально для него стул (это, конечно, если гостей было немного). А еще с интересом пробовал предлагаемую еду.

Сейчас, много лет спустя вспоминая Кэнси, мы говорим «Он пил пиво и ел квашеную капусту». Нет, конечно же, это было не совсем так. Однажды он полакал из бокала пиво и попробовал домашние соления, но сделал это потому, что всегда был открыт для всего нового, а еще потому, что бесконечно нам доверял.

Короче, Кэнси был удивительным котом, а мы, к сожалению, очень занятыми людьми. Я делала успешную карьеру в крупной компании, муж развивал собственный бизнес, сын после школы отправлялся сначала на дополнительные занятия по английскому, а после – в спортивную секцию, Кэнси тосковал дома. По выходным мы хотели отдохнуть и развлечься, и убегали из дома, а несчастный кот снова оставался один.

Думаю, что не надо нас винить. Заводить животных нужно исключительно по любви и огромному желанию. У нас с мужем этого желания не было, Кэнси «осел» у нас случайно. Поэтому, когда наступило лето, мы приняли решение отвезти кота бабушке. И в загородном доме он пришелся в самый раз.

Незадолго до этого ушел и не вернулся бабушкин любимец – красавец Черномырдин, хозяйство осталось без кота. Кэнси не только занял опустевшую нишу, он стал для бабушки собеседником и настоящим другом.

– Дети, как же хорошо, что вы привезли мне Кэнсика, – радовалась наша Мама Нина появлению общительного кота, – мамочки моей большей нет, вы приезжаете только по выходным, в будний день мне и словом перекинуться не с кем. Начну сама с собой разговаривать, вы скажете, совсем мать с ума сошла. А тут такой умница, да, Кэнсик?

– М-м-мда, пр-р-р-р-равильно говор-р-р-р-ришь, я ум-мм-м-мница, – довольно урчал и щурился на бабушку лежащий рядом на стуле кот.

С самого первого дня общения Мама Нина и Кэнси стали единомышленниками, все и всегда они делали вместе: вместе возились в саду, спускались в подпол за банками, заготавливали домашние варенья и соленья, смотрели по вечерам телевизионные передачи и, конечно же, обсуждали их.

Надо сказать, что бабушка никогда не звала кота «кис-кис», обращалась только по имени, и он обязательно отзывался.

– Кэнси, пойдем к прабабушке сходим, заодно прогуляемся, – предлагала она коту, даже не зная, рядом ли он, но тот сразу же откуда-то появлялся и подбегал к ее ногам.

Мама Нина брала тяпку, пакетик с конфетками, и они вдвоем через поле и лесок шли на местное кладбище к прабабушке.

– Ты только мышей на поле не лови, оно отравленное, – разговаривала по дороге с Кэнси Мама Нина.

– М-м-мыши, фу, р-р-р-разве это лаком-м-м-мство? – отвечал ей Кэнси, важно шагая рядом.

Что правда, то правда, – мышей он никогда не ловил, предпочитал охотиться на птичек.

– Здравствуй, мамочка, здравствуй, родная, – придя на кладбище, здоровалась со своей мамой Мама Нина и обращалась к коту, – Кэнси, поздоровайся.

– Мяу, – вежливо говорил тот.

Затем бабушка принималась за «уборку», а Кэнси уходил в заросли кустов гонять пернатых. Закончив полоть и рыхлить, бабушка раскладывала на могилке конфетки и печенье и садилась на скамеечку отдохнуть и «поболтать» с прабабушкой. Рассказав ей все последние новости, Мама Нина поднималась и звала Кэнси. Тот сразу же прибегал и, попрощавшись с прабабушкой, они вдвоем возвращались домой.

Обычно деревенские коты – это наглецы, воришки, драчуны и гуляки, их морды украшены шрамами, а уши разорваны. Кэнси не был ни бойцом, ни мачо, он не тусил по ночам, не участвовал в конфликтах и не ухлестывал за местными красотками. Кэнси, этакий интеллигент, чистюля и буржуа, предпочитал диван и общество хозяйки.

По вечерам из своих домов выползали кумушки, чтобы посудачить о погоде, внуках, политике, рассаде огурцов, тарифах на газ и электричество и прочих важных вещах. Мама Нина тоже выходила поболтать с соседками. Как всегда, ее сопровождал Кэнси.

Соседи уже давно привыкли к коту, ради него одна из соседок даже перестала брать на «сходки» свою маленькую, но злобную собачонку Жульку.

Кэнси – умный, любознательный, всегда открытый для общения – садился в кружок и с интересом слушал людские разговоры, иногда вставляя в диалоги и свои реплики «мр-р-р-ммяу». Кто-то обращался к нему по имени и задавал вопросы, кот отвечал. Соседи посмеивались.

Так и жили наша Мама Нина и Кэнси, и все было замечательно до тех самых пор, пока однажды кот не пропал.

Мама Нина сразу забила тревогу и побежала искать его по соседским участкам, Кэнси нигде не было. Несколько дней она ходила по окрестностям и звала его, все безрезультатно.

Потом кто-то из соседей рассказал бабушке, что вроде бы около нашего дома со стороны поля останавливалась машина, и Кэнси видели рядом с ней.

Мы решили не думать о том, что Кэнси мог погибнуть под колесами или от зубов бродячих собак. Он был не настолько глуп, чтобы так уйти. Кэнси не погиб, он жив! Его украли, да, именно так! Нашего Кэнси попросту украли те, кому он очень нравился, а он не мог не нравиться!

Может, Мама Нина сейчас поспорила бы со мной насчет уникальности Кэнси. У нее в хозяйстве до и после него были настоящие деревенские коты – все крупные, наглые, драчливые, гулящие, так называемые альфа-самцы: Черномырдин, Мурзик, Домино, Тиграша.
 
Но, как я уже сказала, Кэнси был уникальным именно потому, что он не был котом, он был Человеком!

Продолжение http://www.proza.ru/2015/09/23/1881