Запрещенная книга начальника разведки 1

С именем Филиппа Ивановича Голикова (1900 – 1980), который в начале 1940-х годов возглавлял Разведывательное управление Красной Армии, а через четыре десятка лет завершил военную карьеру в звании Маршала Советского Союза, связаны самые противоречивые мнения. Единственное, что не вызывает споров – это тот период его жизни, когда Филипп Иванович в ходе советского наступления под Москвой командовал 10-й армией, удачно действовавшей южнее Тулы.

И тянется рука к перу…

Тогда, в декабре 1941-го года, армия генерал-лейтенанта Голикова отбросила на южную границу Тульской области танковую армию генерала Гудериана. Как трудно «двигали» врага от столицы к Белеву, Филипп Иванович много позже рассказал в книге «Записки командарма. В боях под Москвой».

Написаны эти воспоминания хоть и суховато, но честно. Генерал не скрывал мыслей о том, что мешало воевать лучше: «Командующий фронтом, имея ограниченные силы, расходовал их лишь на тех направлениях, которые считал главными, потому что так его нацеливала Ставка, имея в виду более обширные замыслы, о которых мы, в свою очередь, уже ничего не знали. А главное, что нам вынужденно отказывали в реальной помощи. Все это говорит о том, насколько необходимо для дела хорошее взаимопонимание между руководящими инстанциями, старшей и подчиненной, сколь важна должная ориентировка в обстановке и задачах для нижестоящего командира со стороны вышестоящего»…

 Война – дело суровое, языковые красивости в военных мемуарах не к месту. Куда живее читается другая книга Филиппа Ивановича – «Красные орлы», где он рассказывает о начале своей воинской службы в гражданскую войну.

Ведение дневников командирами и в мирную пору не приветствовалось из соображений секретности, а уж в военную – особенно. Да и суровые сталинские времена не способствовали дневниковым откровениям, немногие рисковали доверять мысли бумаге. Тем не менее, после смерти Маршала его дочь Нина Филипповна нашла записную книжку, в которую он заносил свои наблюдения и впечатления, Сталин там обозначался как «Т.С.» – товарищ Сталин. Жаль, что сохранилась только одна такая книжка – ведь дневники Филиппа Ивановича многое могли бы рассказать и об его окружении, и о нем самом.
   
По велению времени

Не сделай его судьба военным, Голиков стал бы, скорее всего, медиком как отец, земский лекарь, которому сын помогал с детских лет и у которого многому научился по этой части. Во всяком случае, он прекрасно справился, когда в 1931 году пришлось – так сложились обстоятельства – принимать роды у жены. Позже лечил детей от простуды… кагором, по столовой ложке трижды в день. И буквально спас жизнь внуку: не согласился с поставленным врачами диагнозом и настоял на срочной операции аппендицита. Потом выяснилось, что ее сделали в последний момент, еще немного – и было бы поздно.

Время, однако, не предоставило ему возможности выбрать профессию. Доброволец на гражданской войне, после нее 11 лет на политработе, где прошел путь от агитатора пулеметной команды до начальника политотдела дивизии, военная школа экстерном и военная академия заочно, строевая служба – командовал стрелковой дивизией, механизированной бригадой и корпусом…

В 1938-м Филипп Иванович был снят с должности, уволен из Красной Армии и чудом избежал дальнейших репрессий – спас Ворошилов, отказавшийся подписать необходимые для ареста бумаги. «Не знаю ТАКОГО командира дивизии», – сказал нарком обороны. Климент Ефремович помнил Голикова по инспекции его дивизии несколькими годами ранее и знал Филиппа Ивановича как отличного командира. Очевидно, без наркома не обошлось и последующее восстановление Голикова в кадрах Красной Армии.

Потом была служба в Белорусском военном округе, работа командующим войсками Винницкой армейской группы Киевского Особого военного округа, участие в Польском походе 1939-го года. А летом 1940-го его назначили заместителем начальника Генерального штаба – начальником Главного разведывательного управления. Было Филиппу Ивановичу тогда сорок лет. 

Загранмиссия вместо расстрела

На этой высокой и сложной должности Голиков пробыл около года. Многие историки винят его в том, что накануне Великой Отечественной он «подавал руководству страны только ту информацию, которая отвечала мнению Сталина», а «информация о подготовке и сроках нападения Германии на СССР подавалась зачастую как неподтвержденная или не заслуживающая доверия».

Утверждается, будто на доклад к Сталину Голиков ходил с двумя папками и, в зависимости от настроения вождя, выкладывал данные из «правдивой», но неприятной, либо «благополучной», но необъективной папки. Приписывают ему и «баранью» теорию, «согласно которой Германия не рискнет напасть на СССР, не имея на складах миллионы бараньих полушубков» для зимней кампании в России, а поскольку цены на бараньи шкуры в Европе не росли, то «подготовка германских армий на восточной границе есть маскировка перед высадкой фашистских войск в Англии».

Что произошло 22 июня года – то произошло. Однако чем объяснить такой факт: за 1937–1941 годы были репрессированы пять руководителей военной разведки, а шестой – вроде бы снятый с должности Голиков, – получил важное и ответственное назначение возглавить советскую военную миссию в Англии и США? Миссию, которая сдвинула с мертвой точки дело с поставками в СССР техники, боеприпасов и стратегических материалов.

«Миссия генерала Голикова поработала и на перспективу, способствовав поступательному движению в сотрудничестве между союзниками», – писал доктор исторических наук Юрий Рубцов на страницах газеты «Военно-промышленный курьер» (13 июля 2005 года). В августе 1941-го было заключено советско-английское соглашение о товарообороте, кредите и клиринге, которым Советскому Союзу предоставлялся кредит на 10 миллионов фунтов стерлингов. А через месяц Московская конференция трех держав приняла «новые конкретные решения по финансовой и материальной поддержке СССР».

Родные Филиппа Ивановича убеждены: «Если бы Сталин посчитал, что отец был виновен, он был бы расстрелян уже 22 июня 1941 года». 

Удачи и неудачи

Из-за границы Голиков телеграфировал Сталину, Молотову и Шапошникову о желании вернуться домой: «Не могу находиться в теперешнем положении и состоянии… Это не работа. В том, что сейчас здесь приходится выполнять, вполне обойдутся без меня, и я для этого не нужен. В данных обстоятельствах не нахожу необходимости и оправданий находиться здесь».

В конце октября 1941-го Филиппа Ивановича назначили командовать 10-й резервной армией, которую предстояло сформировать в Рязани. В начале ноября она начала сосредоточение в Подмосковье, а «6 декабря вместе с другими войсками Западного фронта пошла в контрнаступление на левом фланге фронта» и освободила десять городов, около сотни деревень. В дальнейшем Голиков последовательно командовал Брянским и Воронежским фронтами, 1-й гвардейской армией Сталинградского фронта, был заместителем командующего этим фронтом. Перед началом Сталинградской наступательной операции его вернули командующим на Воронежский фронт. На его счету три успешные фронтовые операции, в ходе которых была освобождена большая часть Воронежской и Курской областей. И одна неудачная, когда наши войска потеряли освобожденные Харьков и Белгород и с большими потерями отошли назад на 100–150 км, образовав южный фас Курской дуги. По признанию Голикова, причиной тому стала «ошибка в оценке противника».

Филиппа Ивановича отозвали в Москву и на фронт больше не отправляли. Он служил заместителем наркома обороны по кадрам и начальником Главного управления кадров Наркомата обороны, а осенью 1944-го возглавил Управление уполномоченного СНК СССР по делам репатриации граждан СССР из Германии и оккупированных ею стран. Под его руководством только за пределами СССР было развернуто около 200 сборно-пересыльных и проверочно-фильтрационных пунктов и лагерей.

После войны Голиков командовал отдельной механизированной армией, руководил Военной академией бронетанковых войск, а с 1958 года – Главным политическим управлением Советской Армии и Военно-Морского флота, являясь вторым лицом в Министерстве обороны СССР и фактически подчиняясь партийным органам: Управление входило в аппарат ЦК КПСС на правах отдела. В мае 1962 года Филипп Иванович был освобожден от должности «по состоянию здоровья и в связи с переходом на пенсию», но в июне того же года назначен в инспекторскую группу Министерства обороны СССР.

Есть версия, что именно тогда всплыли на поверхность донесения Зорге с пометками Голикова, и он инсценировал умственное расстройство в своим служебном кабинете – так сказано в книге «Очерки по истории Красной Армии» В. Рапопорта и Ю. Алексеева «Измена Родине». Вышло это издание в Лондоне в 1988 году…

Книга против книги

В 2005 году издательство «Молодая гвардия» выпустило книгу Владимира Лота о военных разведчиках  «Секретный фронт Генерального штаба», посвященную 60-летию Великой Победы. В ней говорится: «Многие годы после окончания Великой Отечественной войны научное изучение деятельности советской военной разведки в 1940 – первой половине 1941 года было закрыто. Первым преодолеть этот барьер попытался Маршал Советского Союза Филипп Иванович Голиков».
 
В начале 1964 года он обратился к Первому секретарю Политбюро ЦК КПСС Н. Хрущеву с письмом, в котором сообщал, что хотел бы «написать книгу о советской военной разведке перед Великой Отечественной войной». Испрашивая разрешение на подготовку такой рукописи, Голиков писал о желании рассказать советским людям, что военная разведка «имела и что дала политическому и военному руководству нашей страны перед нападением гитлеровской Германии» и обещал «пользоваться только документами военной разведки и своими личными воспоминаниями». В частности, он планировал «в полной степени рассказать о том, как усилия советской военной разведки были... сконцентрированы на выявлении и раскрытии военных планов гитлеровского командования против СССР, как по срокам эта задача осуществлялась, что конкретно было достигнуто и какие конкретные данные давались по времени политическому и военному руководству нашей страны».

В апреле 1964 года Голиков «написал письма начальнику Генерального штаба Маршалу Советского Союза М. В. Захарову, начальнику ГРУ ГШ генералу армии П. И. Ивашутину и заместителю начальника ГРУ ГШ генерал-полковнику X. Д. Мамсурову, в которых рассказал о своих творческих планах и просил содействия». Но Хрущев «не одобрил замысла Ф. Голикова. Захаров, Ивашутин и Мамсуров также не поддержали предложение бывшего начальника военной разведки. Для такого решения у них были свои достаточно веские основания. Замысел Голикова подготовить книгу о деятельности военной разведки накануне войны не удался».

Владимир Лота видит причины отказа в том, что «уже к 1960 году в СССР сформировалась официальная точка зрения на то, что произошло 22 июня 1941 года». По его мнению, «аргумент внезапности нападения Германии на СССР позволял официальным историкам периода хрущевской «оттепели» возложить всю ответственность за трагедию начального периода войны на И. В. Сталина». Между тем, точка зрения Голикова могла поставить под сомнение формулировки и аргументы официальных историков, позволявшие «скрыть недостатки в системе государственного управления СССР накануне нападения фашистской Германии на Советский Союз, вывести из-под критики тех политических и военных деятелей, которые в 1941 году вместе со Сталиным руководили страной». 

Интересно, что же такое крамольное хотел рассказать начальник разведки в книге, которая была фактически запрещена