колодцы и реки

               
        Пространство здесь расчерчено на квадраты, и деревянные дети в бинтах прыгают с квадрата на квадрат, то все одновременно, по свистку, то вразнобой. По краю пространства стоят пугала, некоторые в карнавальных масках, некоторые в противогазах. Среди них порхают серые голуби с человеческими старческими лицами. Я думаю: «Отсюда ушла жизнь». Меня толкают, потому что я не прыгаю. Я не могу здесь дышать.
       Я подбираю какую-то веревку, делаю петлю, надеваю на шею и начинаю себя душить. Задушить не получается, но я продолжаю стягивать руками петлю, чтобы не дышать.
       Я пытаюсь смотреть так, чтобы видеть свет, а не то, что он освещает, и иду, держась глазами за свет, слыша стук деревяшек и свистки, никого и ничего не видя. Я приближаюсь к краю расчерченного пространства, слышу, как что-то кричат в рупор, понимаю, что это мне, но не останавливаюсь и выхожу в белизну за краем.

       Сначала мне кажется, что идет снег, но потом я вижу, что с земли в небо летят белые перья, медленно поднимаются, в высоте сливаясь в облака. Я выхожу на странную улицу, вместо домов на ней с левой стороны лестницы, врастающие в небо, растворяющиеся где-то высоко в белизне, а справа колодцы, в которых отражается небо. Я иду мимо них, заглядывая в каждый. В некоторых небо не отражается. Я думаю: «Эти колодцы умерли».
     Я опять выхожу в какую-то слепую белизну и вижу, как в ней проступают и растворяются русла рек, потом вижу с высоты равнину, покрытую сетью рек, пересекающихся, сплетающихся, меняющих русла. Я думаю: «Они так дышат».