Человек в космосе

          В студенческом общежитии московского университета на улице Стромынка, дом 32, в одной комнате жили шесть студентов. Общежитие находилось в старинном районе Сокольники, в той его части, которая примыкала к деревне Черкизово, сразу же за «Матросским» мостом через Яузу. Один студент был постарше нас. Он, старший лейтенант, уволился из армии, серьезный человек, офицер, житель города Брянска. Другой – орехово-зуевский парень, увлекающийся боксом. Был один монгол, сын дипломата, паренек богатенький, любивший выпить и нас угостить. Еще был один волгоградец, любитель сочинять стихи, иногда хорошие. Считал себя поэтом, а значит, тоже любил выпить и, выпивая, очень не любил монгола, становился агрессивным, не мог простить ему татаро-монгольского ига. Человек увлеченный, романтик (а как же – поэт!), знал, что я люблю стихи, в ночь под Новый год говорит: «Идем в деревню, я тебе стихи почитаю». Мы пошли в Черкизово. Сегодня это огромная площадь, высоченные дома, очень интенсивное движение – трамваи, троллейбусы, автобусы; гарь, смог – все прелести современного мегаполиса. А в те времена – деревня, избы, нерастаявший снег, чистота и белизна вокруг. Мы гуляли по деревенской улице, в морозную ночь топились печи в избах, дым из печных труб шел вертикально вверх: было тихо, безветренно. Мы гуляли, он читал стихи, я слушал. Необычное же дело таким образом встречать Новый, 1961 год! К часу ночи хорошо замерзли и вернулись в общежитие. Там вовсю шла шумная встреча Нового года. В комнатах, закрывшись, веселились студенты, сбрасывались деньгами и гуляли. Отрываясь от застолья, шли в клуб, который находился в этом же здании, танцевали, было много музыки, было весело. Через некоторое время снова расходились по комнатам, и застолье продолжалось.
          Кроме меня в нашей комнате жил еще один парень. Звали его Володя Галактионов, и он был с такой далекой московской окраины,что его тоже поселили в общежитие. Кудрявый весельчак, всегда в хорошем настроении, всегда улыбающийся и всегда говорящий. Беспрерывный фонтан слов. Немедленно вступал в спор, полемику, всегда чего-то доказывал бескомпромиссно. Кое-кто называл его болтуном. А для меня, полудеревенского парня с Урала, отслужившего три года в московской Таманской дивизии, Володя казался самым начитанным, самым образованным, да это, впрочем, так и было. Мне он нравился своим добрым характером, приветливостью, умом. Ведь он устраивал споры-дебаты по таким вопросам, о которых я не имел никакого представления. Когда мы уже ложились спать и выключали свет, Володя начинал нам что-то рассказывать, а мы все слушали с закрытыми глазами, готовые ко сну.
          Однажды он заговорил о космосе. Тогда советские люди в массе своей мало знали об этом. И я в том числе. Правда, уже было известно, что запустили спутник, первый в мире спутник – в космосе. Многие видели в небе эту движущуюся звездочку. Ну еще слышали о Циолковском, гениальном сумасшедшем калужанине, мечтавшем о полетах человека во Вселенную.
          Володя экспромтом рассказал нам о галактике, о бесконечности, прочитал на сон грядущий целую лекцию о космосе, его таинственности. Свой увлекательный рассказ он украшал эпизодами из прочитанных фантастических произведений. Такое было ощущение, что это сам герой, прилетевший из Вселенной. Он говорил, говорил… Он знал, был уверен, что недалек тот час, когда в космос улетит первый человек планеты.
          Слушать все это было безумно интересно. Свет в комнате уже погашен, время позднее, мы лежали в постелях, готовые ко сну. Кто-то я спросил: «Володя, а вот если бы тебе предложили первым полететь в космос, как ты?» И он горячо, запальчиво закричал: «Да я полетел бы в космос, даже если бы знал, что никогда больше оттуда не вернусь на Землю!». Мы совсем умолкли, а наш старший, тот, который демобилизованный офицер, подытожил: «Совсем с ума сошел».
          Скоро все сонно засопели, а я долго еще ворочался, переваривая слова нашего фантаста.
          На следующий день после полуночной беседы-лекции, 12 апреля 1961 года мы сидели на лекции по политэкономии. Это было на улице Моховой в старом здании университета, во дворе которого стоит памятник Ломоносову. Вдруг слышим в соседней аудитории нарастающий шум, потом аплодисменты. В этой аудитории читал лекцию старый с дореволюционных времен профессор, и мы знали, что его лекции нередко заканчивались аплодисментами благодарных студентов. Мы подумали, что это как раз тот самый случай. Но в это время захлопали двери других аудиторий, и стало слышно, что студенты бегут по коридору. Наш преподаватель выглянул в коридор, и через открытую дверь мы услышали крики: «Человек в космосе!».
          Вместе со всеми я бежал через Манеж на Красную площадь, это же совсем близко, рядом. На площади всегда были люди. Но сейчас на нее вбегали со всех сторон, она быстро заполнялась народом, который кричал, прыгал, визжал от восторга, уже звучали здравицы в честь покорителя космоса, народ – ликовал. Все это перебил зычный голос диктора, сообщивший, что впервые человек взлетел в космос и что этот человек наш, советский, майор Юрий Гагарин. Что тут началось! Через двадцать-тридцать минут Красная площадь была переполнена. Ни пройти, ни протиснуться.
          А народ все прибывал и прибывал. На площади то тут, то там вспыхивали импровизированные концерты. Люди пели, плясали, кричали от счастья и радости. Появились артисты известные и неизвестные, прикатило телевидение, репортеры стали приставать с интервью к каждому, кто оказывался рядом. Уже все знали, кто такой первый в истории человечества космонавт № 1 Гагарин. Многократно рассказывали его биографию. Ночью площадь не опустела. Народ от радости сходил с ума.
          Такое массовое всенародное ликование было лишь 9 мая 1945 года в День Победы над фашистской Германией.
          Потом много было еще проводов в космос, встреч по возвращению на землю. Сейчас полеты на космические станции стали для людей делом обыденным и как-то не очень праздничным, хотя каждое путешествие за пределы земного тяготения – это по-прежнему подвиг, героика всегда будет присутствовать. Но тогда… Тогда мы были переполнены гордостью за то, что мы – первые, Юрий Гагарин – наш и тоже первый.
          Я радовался вместе со всеми, но при этом у меня не выходил из головы ночной рассказ о космическом полете, который должен вот-вот случиться.   
          А он случился уже на следующий день утром.

          Вот таким запомнился мне День космонавтики 12 апреля 1961 года.