Сашка

               
                Сашка


 Много лет прошло, многое забылось. Странные пути судьбы провели нас путями, о которых мы и не подозревали.
 Учительница привела в класс мальчика, сказала, что его зовут Саша, будет учиться с нами. Мальчик осмотрел нас своими серыми глазами, в которых был какой – то интерес, его усадили за парту с какой – то девочкой и занятия продолжились.
 Учился он, как и все мы, сильно не выделяясь. Крепкий, общительный, он сразу влился в жизнь класса. Класс был дружный, учительница не давала нам скучать. Песни, какие – то спектакли, походы в окрестности города, жизнь бурлила.
 Не помню, что сдружило меня с ним, скорей всего уроки труда. Тогда мы что – то клеили, лепили, всё это выставлялось напоказ. Сашка многое умел делать, это вызывало уважение.
 Нас принимали в пионеры, мы дружно учились петь пионерские песни, читали книги про подвиги пионеров  на войне. Читали мы в те времена много, иногда прямо на уроке, обычно девочка с хорошей дикцией, читала вслух книгу. Потом мы обсуждали содержание, спорили. Если кто – то приносил в класс интересную книгу, образовывалась очередь на прочтение, книга возвращалась хозяину слегка потрепанной, но честно прочитанной.
 Конечно, мы слегка хулиганили, могли идти по улице и орать песню, совсем не про пионеров. В те времена многие из наших соседей, ещё недавно были зэками, говорили на тюремном жаргоне. Мы перенимали у них и жаргон, и их песни. Можно представить, идут несколько пионеров и поют хором «Мурку». Если в школе узнавали про такое, доставалось певцам прилично.
 Сашка жил на одной улице со мной, только дальше от школы, домой ходили вместе, часто встречались после школы. Любимым местом зимой был каток, Сашка неплохо бегал на коньках, как и многие из нас, так что в хоккей играли азартно. Он смело бросался в атаку, не смотря на подножки, толчки соперников. Иногда нас пытались прогнать с площадки старшие, тут он смело вступал в спор. Подтягивались мы и уже с ним во главе, отстаивали своё право на игру.
 Однажды я увидел, как Сашка дрался с мальчишкой старше его. Он смело бросался в атаку, кулаки его доставали до самых уязвимых мест противника. В те времена дрались до первой крови. Поэтому, когда у его противника появился фингал под глазом, секунданты признали победу за Сашкой и развели бойцов. Сами драки проходили без особой злости, подравшиеся продолжали общаться, как и прежде, хотя реванш не исключался.
 Иногда Сашка сам приходил с фингалом, рассказывал, с кем дрался, по какому поводу. В классе до драк обычно не доходило, споры решались третьими лицами. Просто, неправому объясняли его неправоту коллективом.
 Когда узнали про драку Сашки с самым знаменитым хулиганом Манатом, его авторитет подскочил на приличную высоту. Мрачная слава Маната тенью висела над нами. Он был несколько старше меня, всегда ходил с ножом, часто из кармана торчала рукоятка «поджига». «Поджиг», это был самодельный пистолет, заряжался порохом с дробью, что бы выстрелить, надо было поджечь порох через отверстие в стволе. Оружие было опасное и для стрелка и для цели, Манат действительно мог выстрелить выше головы или под ноги, мы его побаивались.
 Сам я ни разу не видел Сашкино лицо злобным, даже хмурым. От родителей узнал, что его мама умерла, отец его был каким – то начальником. У отца была машина, по тем временам дорогая штука, но Сашка, ни разу об этом, ни кому не сказал.
 Отец привёл в дом другую жену, с мачехой  отношения не складывались, только после рождения сестрёнки, Сашка несколько смягчился.
 Меня удивляли его отношения с малышкой. Мы покупали в школьном буфете пирожки, обычно два. Сашка съедал один, второй заворачивал в газету и говорил, что это для Наташки. Вместе с ним я часто заходил за ней в Детский садик. Он тщательно одевал её, застёгивал все пуговицы, кормил её припасённым пирожком, что – то ей рассказывал. Наташка в ответ щебетала ему свои новости, тут уж он был неузнаваем. Такого я не видел ни у кого из одноклассников. Ухаживать за сестрой, видимо, было его обязанностью, что он и делал с удовольствием.
 В те времена, за хулиганство, нас ставили у доски и всем классом отчитывали, доставалось крепко. Часто даже у мальчишек на глазах можно было увидеть слезу. Так вот Сашка научил меня, как не допустить слезу перед классом.
Ты, говорил, прищурь глаза, и думай про себя, что – ни будь злое в их адрес. В первом же случае, я опробовал метод, вышло хорошо, даже сердце не колотилось. Видел как в таких случаях у Сашки серые глаза, становились колючие, сжимались губы и он, молча, переносил нагоняй. Эта процедура заканчивалась обещанием не повторять хулиганство, на сём обе стороны примирялись окончательно.
 В классе появилась новенькая. Девочку так же привела учительница среди урока, представила её нам, дело обычное. Новенькая показала себя активисткой, её, как – то сразу ввели в совет отряда, потом уже мы сами избрали её председателем этого самого совета. Скорей не за активность, а что бы самому отвертеться от этого дела. Она звонко рапортовала на сборах, хорошо пела на концертах, карьера удавалась ей легко.
 Тут мой друг и влип, понравилась она ему до невозможности. Хоть она и не была самой красивой в классе, но держала себя первой красавицей. Сашка считался у нас авторитетом, видимо сработало право сильного. Проще говоря, влюбился мой друг по уши.
 Перед занятиями мы обсуждали многие вопросы, кто с кем дрался, у кого в семье кто родился, кто куда переехал. Ещё было важное мероприятие, наш одноклассник умел сочинять всякую белиберду, но получалось так складно, хохот стоял неимоверный. Он мог рассказать, якобы, свой сон, но там мы все попадали в невероятные приключения.
 Как – то Сашка отвёл меня в сторону и сказал непонятную мне историю. Ему приснилась умершая мама, она смотрела на него молча, и плакала. Потом он вдруг оборвал рассказ, ерунда всё, на том и закончился разговор.
 Сашка продолжал ловить внимание новенькой активистки. Он громче всех трубил на горне марш пионеров, если пели, становился рядом с ней и пел, глядя на неё своими серыми глазами. Мне часто было его жаль, избранница открыто игнорировала его. Часто разозлившись, он кричал ей в след обидные слова, потом видимо извинялся тайком от нас. Привлечь внимание не получалось, видно было, как он мучается, только сестрёнка Наташка оставалась у него ярким пятнышком в жизни.
 Расстались мы с ним в начале шестого класса. Мы уехали в другой город, он остался со своими проблемами. Дальше его дела пошли совсем в ту сторону.
 Говорят, что любовь возвышает, может и так, но когда игнорируется даже попытка общения, последствия не предсказуемы.
 Чем может мальчишка привлечь внимание девочки, талантом, подвигами, чем ещё? В те времена не было детских кафе, где можно было угостить мороженым, да и денег у нас на это не было. Вот и осталось одно, подвиги. Сашкино имя засветилось в нескольких громких драках. Как могла отличница среагировать на хулиганство, только отвернуться, скривив презрительно губы. Но это уже оскорбление для рыцаря. Мой друг сорвался в штопор.
 Сестрёнка подросла, многое уже делала сама, появилось у Сашки свободное время, школа стала ненавистным местом. Его любовь то вспыхивала, то превращалась в крутую злобу. Часто снилась мама, она так же молча, плакала, оставаясь недосягаемой.
 Очередная драка закончилась поножовщиной, сильно порезанного парня увезли в больницу, остальных в милицию. Получалось, что порезал его мой друг. За всё время нашего знакомства, я не видел у него ножа даже в кармане. Что должно было произойти в его голове, не понятно.
 Перед судом, он попросил отца не приводить в зал Наташку, её пожалеть надо и ему легче будет. Сестрёнки в зале не было, а Сашке дали пять лет колонии. Режим в малолетке хоть и не как во взрослой, но далеко не сахар.  Там, за свирепость, Сашке дали кличку «Минотавр». Крепкие кулаки помогали ему держать свой авторитет, только во сне он мог позволить быть слабым, часто видел плачущую маму, вскакивал с криком, пугая всех в бараке. На вопрос, что с ним, отвечал грубо и постепенно перестали спрашивать. «Минотавр» стало пугающим среди малолеток, лучше держаться подальше, целее будешь.
 Освободился, отбыв срок до звонка. Домой возвращался неохотно, страшно было встретиться с Наташкой, боялся её слёз. Дома встретили холодно, клеймо судимого, долгое отсутствие, всё дало результат. Сестра сильно подросла, умненькие глаза видели многое, пробовала развеселить вернувшегося брата, получалось плохо. Прежние отношения не складывались.
 Несколько дней просидел дома, потом хлопоты с документами, разговоры с участковым, назидания отца, всё злило. Потом узнал, его любовь выскочила замуж в семнадцать лет и куда – то уехала.
  Встретились прежние дружки, некоторые успели побывать за колючкой, кого – то пронесло. «Минотавр» вернулся в свою компанию.
 Найти работу без специальности и с судимостью, не так просто, да и не искал её. Участковый пристроил рабочим на стройку. Денег платили не много, это не устраивало молодого парня, а воровать, было ниже достоинства. Не его принципы.
 В одну из пьянок, просто угнали грузовую машину, поехали кататься по городу. Видя гуляющих людей, Сашка
почему – то подумал, чем они лучше его, почему им многое можно. Злоба накатила волной, руки сами повернули руль, машина стала сбивать людей на тротуаре. «Минотавр» победил  в Сашке человека. Сидящий рядом собутыльник в испуге ухватился за руль, машина ударилась в стену дома и остановилась. В пьяном угаре пытались убежать, но их задержали очевидцы.
 Суд постановил, максимальный срок, часть на строгом режиме, остальное общий.
 Снова и снова сны, кошмар перемежался с плачущей мамой, «Минотавр» уже в голос кричал ей: «Не молчи же, скажи что -  нибудь». Но мама, молча, плакала и исчезала.
 Здоровье стало подводить, это стало заметно, когда перевели на общий режим. Смотрящий приставил к «Минотавру» молодого парня, присмотреть, если что понадобиться. Авторитет позволял не ходить на работу, таковы законы за колючей проволокой. Да и работник с него был уже ни какой.
 Парнишка часто просил,  Сашку, давай в больничку определимся, сдохнешь, мне отвечать. «Минотавр» оставался жёстким, просто прогонял молодого подальше и лежал на нарах, глядя в потолок.
  Иногда ему приносили пайку в барак, что бы не идти в столовку самому. Он слегка ковырялся ложкой в баланде и снова лежал, серые глаза давно поблекли, что они разглядывали на потолке, не известно.
 Дежурный по бараку крикнул, выходи строится, обед….
 Крик разбудил Сашку или наоборот вверг в сон, не понять, он снова увидел возле себя маму, только она сейчас не плакала, а улыбалась, той улыбкой, которая была до её болезни» Сашенька, раздался её голос, не ходи ты в эту столовку. Идём со мной, я тебе пельмени сварила, идём, а то остынут….»
 Крик дежурного: «Начальник, «Минотавру» плохо, начальник», - Сашка уже не слышал.
 На блеклом одеяле лежал Сашка, его бледное лицо озаряла улыбка, которую ни кто не видел уже много лет. Как ни кому в голову не могло прийти, что он просто ушёл с мамой, она приготовила ему пельмени.
 Я не знаю, как сложилась судьба той девочки гордячки. Её роль в Сашкиной судьбе тоже сложно определить. Что произошло, то произошло.