Киевское шоссе

 #Когда узнал протоархонт, что возвышены они /люди/ более, чем он в вышине, и мыслят лучше, чем он, то пожелал он схватить мысль их, не зная, что превзошли они его в мысли и что не сможет он схватить их. Тогда держал он совет с властями своими, теми, что силы его, и совершили они вместе прелюбодеяние с Софией, и породили они судьбу горькую, то есть последнюю из оков изменчивых. И такая она, что всё (в ней) изменчиво. И тягостна она и сильна, та, с которой соединены боги и ангелы, и демоны, и все роды по сей день. Ибо от судьбы этой происходят всякое бесчестие, и насилие, и злословие, и оковы забвения, и неведение, и всякая тяжкая заповедь, и грехи тяжкие, и страхи великие. И таким образом стало слепым всё творение, дабы не могли они познать Бога, который надо всеми ними. И из-за оков забвения утаены были грехи их. Ведь связаны они мерами, временами, обстоятельствами, между тем как она (судьба) господствует надо всем.

Апокриф Иоанна. По изданию: «Апокрифы древних христиан». М., Мысль, 1989 г.#


Так думали древние. А у меня в разных поездках получилась вот такая зарисовка.

Поздний тёплый летний вечер, пятница, пора ехать на дачи. Киевское шоссе после Пулково имеет 3 полосы в каждом направлении, но на 31 километре сужается до одной полосы, создавая толчею из машин. В этой толчее его машину слегка и помяла длинная фура. Из неё выскочил водитель и стал возбуждённо кричать по-польски, при этом было понятно только «пан!».
Старик взял телефон, сказал поляку «полиция» и стал звонить. Поляк успокоился и стал фотографировать. В ГИБДД долго выясняли, где точно случилось происшествие, поняв, что это в зоне их ответственности, сказали: «вызов принят, ждите». Транспорт объезжал их по узкой полосе, но никто не нервничал — дело привычное.

Через полчаса поляк занервничал, старик позвонил снова, ему ответили, что машина выехала. Ещё через полчаса приехал молодой лейтенант, радостно спросил как дела и сразу же сказал старику, что он виновен. Тот возражал: «Это он в меня врезался, когда я стоял», — но лейтенант объяснил, что поляк шёл по своей полосе, а он должен был пропустить его, и что вообще в фуре водитель внизу справа ничего не видит. Посоветовал заполнить извещение о ДТП и разъехаться, при этом старику придётся заплатить 1000 штрафу.

Страховая компания старика сказала, что нужно брать справку о ДТП и Постановление о правонарушении. Когда он сказал об этом лейтенанту, тот ответил: «Тогда езжайте в отделение, в Тярлево». Узнав, что у них нет навигаторов, пытался долго объяснять, как туда ехать, но потом сжалился и велел ехать за ним.
Когда они приехали к отделению, лейтенант сдал их подполковнику и уехал. Была краткая беседа о сути происшествия и велено ждать. Первая содержательная беседа была уже около полуночи. Поляк хотел заполнять своё извещение по-польски, ему объяснили, что вызов переводчика — дело долгое. Английского поляк тоже не знал, но все же как-то они ему объяснили, что именно он должен написать, потом сами написали: «Я ехал прямо, помехи справа не видел», — и заставили его по буквам написать по-русски: «С моих слов верно». Этот процесс их очень увлёк, но потом они сказали «ждите», и забыли о всех.

Из-за наступления белых ночей и сдвига географического времени было ещё светло.
Отделение закрыли, но рядом стояла одноэтажная дежурка, в которой и оформлялись документы. Там было человек 10-15 таких же ожидающих. Кто прохаживался, кто стоял, было несколько стульев.
Стало темнеть, явно почувствовалась неистребимая в любую погоду, встроенная внутрь самого питерского воздуха неповторимая промозглость, холодный, пронизывающий тело и душу дух местности.
Поляк нервничал, он был с грузом, и ему нужно было выдерживать график. Старик спросил вышедшего курить сотрудника, долго ли ждать. Тот охотно стал рассказывать, что их службу сильно сократили, теперь их мало, а происшествий много. Без начальника оформить ничего нельзя, когда он приедет, тогда и будем оформлять. Где он? На вызове.

Появилось странное чувство отстранённости от происходящего, старик смотрел со стороны на всё это, как на представление, которое он должен досмотреть до конца.
Часа в 3 ночи начальство появилось, но снова засобиралось. Поляк подбежал и стал спрашивать, нельзя ли поскорее. Его отпустили, а остальным было велено снова ждать. Люди постепенно разошлись по машинам. Из времянки изредка выходил сотрудник, не спеша открывал багажник своей патрульной машины, вынимал оттуда провод, подключал его к торчавшей в стене розетке. В багажнике стоял принтер, распечатав что-то, он снова убирал провод, закрывал машину и шёл в дежурку.
Для ожидавших на улице был туалет в виде стандартных будок над стальным корытом, других потребностей у народа быть не должно.

Следующий раз начальство приехало около 6 утра, когда рассвело. По-видимому, пора было готовиться к сдаче смены и они стали вызывать ожидавших и оформлять документы. Сотрудник спросил старика, признает ли он себя виновным в ДТП. Старик ответил: «Если в меня врезались, когда я стоял, как я могу быть виновным?» — «В таком случае будем подавать на комиссию, это займёт много дней» — «А если соглашусь?» — «Получите справку о ДТП и предписание на штраф, и можете ехать с этим в страховую компанию по «КАСКО».

Старик согласился, получил через час документы и поехал по ещё спящему Пушкину.
Через несколько дней он приехал в страховую компанию, девушка задавала много вопросов, забрала документы и сказала, что ему позвонят о ремонте.

Ещё когда она говорила, он вдруг вспомнил, что ему помогли увидеть или показали когда-то раньше, год или два назад, эту девушку в ярком свете офиса, он вспомнил её вопросы, вспомнил, что тогда удивлялся, почему разговор идёт о Польше. Он видел её настроение, внимательные глаза, профессиональный, бесстрастный разговор, видел своё состояние, настроение. Он увидел тогда этот эпизод со всеми подробностями. Такое было уже не раз, но теперь у него сам собой возник вопрос: «Зачем мне это было показано? Зачем это всё произошло? Что я должен понять?»
Он понимал, что прошёл некоторую контрольную точку судьбы, и нет в этом ни его вины, ни его заслуги. Он считал, что давно понял устройство судьбы, основные принципы её действия. В той модели, которую он себе построил, судьба каждого из нас определена; но жёстко она закреплена только в некоторых контрольных точках, а в промежутке между ними нити судьбы очень эластичны, они позволяют значительную свободу действий. В этом промежутке переплетение нитей судьбы, её ткань складывается из наших желаний, стремлений, желаний и действий других людей, внешних обстоятельства. Эти нити ведут нас по жизни, без этого нам пришлось бы каждое мгновение делать выбор из множества вариантов, и жизнь была бы невозможна.

Для создания этой ткани, кажется, не требуется управления свыше, всё складывается само собой: пошёл дождь — зашёл в кафе, увидел стариков — вспомнил, что нужно позвонить матери, увидел знакомого — состоялся хороший разговор о прошлом, и т.д. Если иметь возможность видеть эту тонкую структуру судеб, можно узнать недалёкое будущее во всех подробностях.
Судьба всё равно приведёт нас к следующей контрольной точке, и спрос с нас не в том, почему мы попали в эту точку, а в том, что мы сделали, чем занимались, что постигли в этом промежутке для того, чтобы добиться своих желаний, найти своё предназначение, защитить достоинство своё и своего народа, как и зачем мы жили.
Те, кто ведёт нас по жизни, закладывают в ткань судьбы необходимые встречи, стечение неожиданных благоприятных или нет обстоятельств, поэтому им не нужно следить за нами постоянно, судьба сама выполнит заданное.

У людей нет практически шансов изменить свою судьбу, да и следует ли пытаться это делать, не зная своего предназначения, далёких последствий этого выбора. Но у нас есть абсолютная свобода нравственного выбора. В движении по ткани судьбы мы свободны любить или отвергать, сочувствовать людям или отворачиваться от них, постигать мир и восхищаться им или видеть только мерзости. Мы свободны активно действовать или рассуждать о рассуждениях других людей. Мы всё равно придём к смерти, у людей нет иного пути, но как, с чем придём — зависит от нас.
Старик считал, что это всё применимо и к народам, только нити судьбы прочнее, и точки закрепления находятся в пространстве судеб народов.

Всё это он уже давно знал, его личный опыт подтверждал это знание, но теперь, после этих ночных событий почему-то стала постепенно уходить уверенность в этом знании.

Через несколько дней он был в Великом Новгороде, среди идеального газона Кремля, пустого из-за холодной погоды, на пешеходном мосту над Волховом, на древнем берегу реки. Что — то мелькнуло в сознании, но нечётко, и улетучилось прежде, чем он запомнил мысль.
В холодном июньском Питере, на Старой деревне, пришло наконец чёткое понимание того, что над его знанием есть какое-то другое, вместить которое ему не по силам, и о котором он может только строить смутные догадки. Что это знание нам и не нужно, нам нужно жить в том, что нам дано.
Можно пытаться предвидеть будущее, но это занятие бесплодно. В этом мире всё связано и не так уж беспомощны наши чувства и молитвы. Из них, из этих чувств, желаний, наших понятий высоты и низости, наших нравственных оценок событий и людей складываются общие молитвы Небу; там, за пределами нашего понимания, складываются понятие того, какой путь нужен, отдельным людям, народам, складывается возможность изменения судьбы каждого и народов в целом.

Шел дождь, и люди спешили укрыться от него в транспорте. Взрослые крепкие мужчины восточного склада продавали на улице черешню. Подальше были видны новые высотки из голубого стекла. Молодежь радостно смеялась.

Нам следует жить в том мире, который нам дан, и нельзя пытаться оправдаться за свою пустую, никчёмную жизнь, за свои мерзости превратностями судьбы. Мы имеем право ошибаться, но не имеем права отстраняться от жизни. Душа обязана трудиться.