Искупление 137. Часть3. На краю чужого счастья

http://www.proza.ru/2015/09/24/1885

– Это ты… глупый… – проговорила она дрожащим голосом. – Ну, давай, будь благородным… Решил мне жизнь не портить, да? Всё останется, как есть? Хорошо, пусть останется. Я буду жить с тобой рядом и стареть. Через сколько лет ты сочтёшь, что мне уже нечего терять? Не нужен мне никто, Антон! Зачем мне свою душу ломать и искать кого-то, если я знаю своего единственного, нужного мне. С тех пор, как я стала осознавать себя, я видела тебя и папу. Я знаю, каким должен быть настоящий мужчина и знаю, какая это редкость. Какое счастье, что один из них со мной рядом – самый добрый, мудрый, самый лучший. Когда ты на меня смотришь, у меня аритмия начинается. А твои руки! Я могу любоваться ими бесконечно, какие они сильные, нежные, какие бережные. Знаешь, я обожаю болеть. Не надо объяснять почему? Когда я воображаю, что эти руки сжимают меня в объятиях, у меня перехватывает дыхание. Обними меня, Антон, сколько я могу жить иллюзиями? – Она заторопилась в ответ на его протестующий жест. – Погоди, наберись смелости поговорить со мной об этом. Прости, если причиняю тебе боль… но разве ты не устал жить на краю чужого счастья? Это не твоё окно в ночи, не твой очаг. Сколько можно тянуться к тому, что никогда не станет твоим?

Антон долго молчал, потом проговорил глухо:

– Сама поняла или подсказал кто?
– Я же не без глаз, – всё так же тихо ответила Анюта. – А чего не увидела – сердце подсказало.
– Ты умнее, чем я ожидал, – коротко усмехнулся Антон.
– Да, ты так старательно убеждаешь себя, что я несмышленыш, что почти веришь в это - «ах, малышка, ах, детка»! Тебе так удобнее.

– Ну, коль ты взрослая и такая умная… Ты не можешь ни понимать, что я могу… иметь отношения с кем угодно, но не с тобой…
– Почему? Психологический барьер? Как смотреть в глаза любимой женщине и просить руки её дочери? Вроде как изменять ей?
– Уж не ревнуешь ли ты? – поморщившись, горько усмехнулся Антон.

– Для этого надо быть совершенной идиоткой. Я знаю тебя, маму, отца. Я уверена, ты её даже не поцеловал ни разу… ну, может, как брат. Мама – она как солнышко. Как же можно её не любить? И как ревновать к солнышку? Неужели ты не понимаешь, какой счастливой можешь меня сделать? Я представить не могу, что мне надо уехать от мамы, от отца, войти в чей-то, совершенно чужой мне дом… И от одного тебя зависит сохранить для меня всё это. Почему ты не хочешь, чтобы я была счастлива?

– Анюта… если уж для тебя не секрет, что всю жизнь я люблю одну женщину… твою мать… Как же ты хочешь видеть меня своим мужем, если я люблю другую?

– Почему другую? Ты меня любишь. А мама… Это что-то другое. Я чувствую, но как объяснить… Если случится так, что она вдруг станет свободной, ты ведь не женишься на ней. Будешь всю жизнь рядом, самым верным другом, опорой, но не мужем.

Антон усмехнулся.

– Знаешь, я должна быть с тобой совсем честной… Помнишь меня лет в 13-14?
– Ещё бы! Твой переходный возраст!
– Антон, я тогда очень гадкой была? - виновато спросила Анюта.
– Ну, так уж я не сказал бы…
– Нет- нет, я знаю, я была чудовищем.
– Если честно, ты доставила мне немало горьких часов. Я не мог понять, за что ты вдруг стала так ненавидеть меня. Ты, как ёжик ощетинивалась колкостями, язвительностью, я стал для тебя врагом номер один.

– Ты прости, ладно?
Антон улыбнулся:
– К счастью, это не слишком долго продолжалось.

– Папа моей дури конец положил. Он-то безошибочный диагноз поставил. Всё было из-за того, что я впервые задумалась об отношениях между тобой и мамой. Что-то поняла, что-то дофантазировала. Короче, накрутила себе такого, что раздражалась на отца – как он может такое допускать, а тебя, действительно, ненавидела и любила одновременно, рвала сердце между любовью и ненавистью, места себе не находила, а выливалось всё на тебя. Теперь мне стыдно – это самое гадкое, что я сделала в жизни. А папа однажды зашёл ко мне после очередной, совершенно дикой выходки, положил передо мной книжку и сказал: «Пощади его». Я потом книжку эту, чуть ни каждую страницу улила слезами от стыда, от раскаяния, что мучила тебя, а ты терпел мои выходки. Если бы тогда меня кто-нибудь как следует, выпорол, я бы только благодарна была. А про тебя после той книжки я всё-всё поняла и полюбила… – Анюта искала слово. – Наверно, так религиозные фанатики своего Бога любят. А моё божество – ты.

– Что же это за книжка, что всё про меня объясняет?
– Не про тебя. Про одного русского писателя. Только после неё я поняла, что тебя не ненавидеть надо, а преклоняться перед тобой.

После длинной паузы Антон спросил, не глядя на Анюту:

– Отец что, догадывался… о твоих фантазиях в отношении меня?
– Боишься назвать вещи своими именами? – усмехнулась Анюта. – Что люблю тебя? Разумеется. Он всегда всё понимал про меня раньше меня самой. Ты же его знаешь.

– Да, действительно, я настолько знаю Глебова, что мог этот вопрос и не задавать. – Он провёл рукой по лицу, проговорил: – Всё же я здорово пьян. Я не должен был позволять тебе этот разговор. Наверно, я сказал что-то, о чём пожалею завтра. Но если даже не сказал – ты сказала… И я уже не смогу сделать вид, что ничего не случилось и между нами не может быть прежних отношений. Это плохо. – Он внимательно посмотрел на неё, провёл пальцем по щеке. – Не надо было тебе приезжать. Идём, я отвезу тебя домой. Не надо нам… лишнее это.

Он встал из кресла, и поспешно поднялась Анюта.
– Хорошо, – согласно кивнула она. – Я уйду. Но… награди меня за мою послушность… поцелуй меня.

Пальцы Антона сжали её плечи и резко отстранили от себя, будто Анютины губы уже коснулись его.

– Сумасбродка! Разумеется, ты привыкла получать любую игрушку, – твой отец слишком потакал обожаемому дитяти. Но я не игрушка, мои чувства – не предмет детских капризов!
– Вот именно! Я как раз и хочу, чтобы ты понял – это не детский каприз, я не ребёнок! Поцелуй меня, может, тогда ты почувствуешь во мне женщину!

Антон встряхнул её.
– Прекрати! Немедленно прекрати! Тебе будет стыдно!
Анюта закрыла лицо руками.

– Будет стыдно?.. А сейчас, думаешь… Всё не то, не так… Я вешаюсь на тебя от отчаяния… Потому что ты, любя меня – а ты любишь, я знаю. Но ты готов предать эту любовь, отказаться от меня – почему, Антон? Ради чего!? Кто этого от тебя требует!? Что мне ещё сделать, чтобы ты понял – не надо мне этой жертвы! Что я могу? – сквозь слёзы проговорила Анюта. – Я совсем даже не умная и на любой мой довод ты находишь своё «нет». Что я должна сделать? Мне стыдно… Прости…

http://www.proza.ru/2015/09/24/1965