Искупление 138. Часть третья. Как вы поспешили

http://www.proza.ru/2015/09/24/1906

Она больше не могла говорить, стояла, низко наклонив голову, прижав к лицу ладони, пытаясь задавить всхлипывания.

– Ну вот! Полночи доказывала, что уже большая, а плачешь совершенно по-детски. Взрослые женщины плачут молча и слёзы красиво струятся по их щекам.
– Не смей надо мной смеяться… знаток! – всхлипывая, но сердито сказала Анюта.
Вздохнув, Антон усадил её в кресло.

– Милый ребёнок. Раньше ты набивала себе шишки на лбу и училась твёрдо держаться на ногах. Отрицательные эмоции те же шишки – взрослей. Это полезно. – Антон намеренно говорил насмешливо, с ноткой цинизма – пусть она начнёт злиться, наконец, что ли…
 И не выдержал, не переломил себя до конца, присел на подлокотник кресла, провёл рукой по её волосам. – Успокойся… не плачь, не надо. Всё пройдет, все шишки заживут.

Она быстро подняла голову и у Антона сжалась сердце – Кирины широко открытые глаза смотрели на него, и это он позволил любимым глазам наполниться горечью слёз…

– Всё заживает, Антон? Всё? А твоя боль? Тебе больше не горько, что любимая женщина – не твоя? Ведь не проходит, если настоящеее, тебе ли не знать. Зачем ты мне этой боли желаешь?
– Анюта, – глухо сказал Антон, – это жестоко…
– Прости, – она сморщилась, – я не хотела… прости…

Он прижал её голову к груди, гладил волосы. Она затихла, только прерывистое дыхание опаляло ему грудь сквозь рубашку. Он чувствовал – она плакала беззвучно. Он и сам готов был заплакать, чтобы слезами излилась жгучая горечь. Что он завтра должен решить? Бросить в машину чемодан и бежать от этой девочки? Остаться? Один он мог бороться с собой, но против неё и себя – нет. Как всё было просто – он души не чаял в этой крошке с Кириными глазами. Брал её на руки – частичку Киры – и был от этого счастлив. В малышке он любил Киру. Теперь, когда любовь его получила столь мощную подпитку, – прикосновения, тепло маленького тельца, его аромат, – любовь овладела им, стала неодолимой. Он не мог противиться ей, когда приходил к Глебовым и навстречу ему несся этот комочек тепла и нежности, Малышка обвивала его ручонками, тыкалась мордашкой в шею, в щеку. Он не мог противиться, когда видел слёзки в прекрасных глазах и приходил облегчить боль, вылечить или просто успокоить. Да и не хотел бороться. А девочка росла. И когда он понял, что любовь его принадлежит не Кире, а девочке с пытливыми глазами, было уже поздно. Он вздохнул. Анюта медленно подняла лицо, потом руку, провела кончиками пальцев по щеке. Он отстранился.

– Анютка, лет через пятнадцать-двадцать я превращусь в развалину, а ты…

– Это целая вечность! – воскликнула она.

Антон дёрнулся было встать, но она сжала его руки, и снова заблестели в глазах слёзы. Но не они и не судорожно сжавшиеся пальцы остановили его – отчаяние в глазах, в задрожавших бровях, и он не встал, не отош–л, способный лишь на видимость протеста, когда сказал:

– Анютка… не железный же я…

Голос подвёл, и вместо насмешливой защитительной фразы получилось хрипло и умоляюще. Она не шевельнулась. Только глаза умоляли не оттолкнуть пренебрежительно, не отвернуться. Она перевела взгляд на губы Антона, и он медленно наклонился, коснулся её лба. Она судорожно вздохнула, как будто испугалась. И этот непроизвольный вздох сломал так старательно возводимую Антоном баррикаду и как вода из взорванной плотины, нахлынула на него безграничная нежность к этому чистому, доверчивому, юному существу, с которым всего несколько минут назад он так отчаянно сражался… Ладони скользнули на тонкие плечи, он склонился к раскрывшимся ему навстречу, припухлым от недавних слез губам…

***

Когда Виталий спустился, одетый к утренней пробежке, Анюта уже была внизу. Против обыкновения, она не заставила себя ждать.

– День начинается с приятного сюрприза, – улыбнулся Виталий. – Доброе утро, дочь.
– Привет, папа, – Анюта подставила ему щеку для поцелуя. – Помчались?

Трава была мокрой от ночного дождя, но небо сияло бездонной голубизной. На берегу озера они, как обычно, остановились полюбоваться причудливыми струями тумана над зеркальной гладью озера.

– Ночью сильно промокла?
– Нет, – машинально ответила Анюта и быстро обернулась. – А ты откуда знаешь?

Виталий засмеялся и, не отвечая, спросил:
– Где вы изволили быть ночью, сударыня?

Нюта на мгновение смешалась, но сейчас же снова прямо посмотрела на отца:
– Я была у Антона.

Несколько мгновений он с улыбкой смотрел на неё, потом неожиданно спросил:

– Ты счастлива?
– Папка! – изумлённо вскрикнула Анюта и вдруг подбежала к нему, обняла за шею, спрятала лицо на груди. – Папка, откуда ты всё всегда про меня знаешь?
– Ты моя частичка. И я тебя очень люблю.
– Ты лучший в мире папка! Я готова сама себе завидовать, что ты у меня такой. – Анют, – Глебов отстранил дочь. – Мама-то прежде меня должна была узнать.

Она замотала головой.

– Почему?
- Пап, я себя ужасно вела. Мама бы никогда так не сделала. Я очень стараюсь быть такой, как она, но на этот раз была безобразно хуже… Мне стыдно перед ней.

– Моя маленькая, глупенькая дочурка. Тебе нужно это пятнышко на твоём счастье? Пусть оно будет ослепительным и чистым. И неужели ты сомневаешься в маме? Она будет очень рада. И за тебя, и за Антона.
– Антон сегодня приедёт к тебе.

– Тем более. А знаешь, вчера поздно вечером звонил Алёша.
– Ой, что же ты молчал столько! Скоро он вернется?
– Теперь скоро. Вы с ним будто договорились, он тоже сообщил потрясающую новость. Твой брат женился и везет жену домой.

У Анюты приоткрылся рот от изумления.

– Алёшка?.. Женился?.. Почему?..
– Ты хотела сказать – почему там? Чтобы ей разрешили выезд.

Анюта радостно засмеялась:

– Папа, папулечка, как это здорово! У нас будет сразу две свадьбы! Папа, когда он приезжает? Я ужасно хочу поскорее увидеть его жену!
– Анютка, угомонись. Кстати, мама хотела тебя сразу же и сказать об этом, вечером. И обнаружила, что тебе нет.
– Папа, какая я счастливая!
– Мы с мамой тоже. Но как вы поспешили вырасти… Мы и не заметили, как это произошло. – Виталий вздохнул, но улыбка его была светлой.

http://www.proza.ru/2015/09/24/1981