Научи меня выжить Ч. 2. Гл. 23. Призрачный след

В пустую квартиру возвращаться не хотелось. Маша села в первый подошедший трамвай и устроилась на одиночном сидении в хвосте вагона. Хотелось осмыслить ситуацию.
Сашка, сестрёнка, единственный близкий человечек, - в беде. Как она попала в такую скверную историю? Случайно или ею кто-то руководил? Ведь она смогла сообщить о себе хотя бы и два слова, так почему не позвонит снова?

 Если этот Берцуев такой могущественный, то легко представить, что будет, когда похитителей найдут. Нет сомнения, что Сашу использовали в страшной афере. Где она, в конце концов, скрывается? Одни вопросы. Как размотать этот клубок?!

Трамвай размеренно бежал по маршруту. Пассажиры входили, выходили, менялись. Конец рабочего дня. Лица хмурые, сосредоточенные. У каждого свои заботы, а может, и проблемы. Не с кем поделиться, спросить совета. Кому нужны чужие сложности?
Постепенно заполнились все «сидячие» места. Маша уступила место какой-то старушке с большой сумкой и отошла на заднюю площадку вагона.

 Трамвай кидало на старых, давно не ремонтированных рельсах. Перестроечная сумятица выпячивалась везде: в разнопошибных безвкусных вывесках на иностранном языке, в ветшающих домах рядом с новоявленными, нелепо возвышающимися дворцами, в разбитых замусоренных остановках. А главное, не видно счастливых лиц. Разве что праздные тинейджеры ржут на лавочках с неизменной банкой пива в руках.

«Что у них произошло за неполных три недели, пока я была в санатории? – Маша прислонилась лбом к холодному стеклу, стремясь упорядочить воспалённые мысли. – Что не поделили Саша с Ольгой? Раньше у них были нормальные отношения. Должна быть причина, из-за которой Саша отказалась пожить у сестры.  Ольга чего-то не договаривает…

 А отчаянное, необъяснимое желание Александры уйти из жизни?.. Неужели Ольга с её педагогическим чутьём ничего не почуяла? Она была первая, с кем разговаривала Саша, когда пришла в себя. Что-то здесь кроется… Что?» Ситуация стала выходить из-под контроля, когда тётя Катя с Артёмом резко уехали в Киев. Ольга присутствовала при этом. Маша почувствовала, что нащупывает какие-то слабо осязаемые нити, которые ведут к разгадке, но самой не разобраться.

Трамвай уже описал круг и снова приближался к центру города, где стоял бывший бабушкин дом. Маша вышла на нужной остановке и направилась к нему. Только бы Ольга была дома!
Дверь открыла незнакомая девушка:
- Ольга Романовна? Да. Только что пришла. Подождите, пожалуйста. Маша присела на предложенный стул, осмотрелась.

Та же обстановка, те же картины и ковры, что и при бабушке, но что-то неуловимое, может, сам дух дома, развеялся, изменился. Тоскливо, больно подкатило к сердцу. Анна Георгиевна со своей волей, энергетикой вела хозяйство безукоризненно, с каким-то особенным шармом. При Ольге порядок соблюдался «приблизительный», квартирантки вносили элемент общежития.
 
Выбежала Наденька:
- Маша! – она бросилась к гостье с такой радостной непосредственностью, что та нежно расцеловала её. – Как хорошо, что ты пришла! У тебя уже ничего не болит?
- Почти. А ты уже первоклассница! Какие отметки приносишь?
- Нам только звёздочки и солнышки ставят…

В комнату стремительно вошла Ольга.
- Маша, почему ты не отвечаешь на звонки?! Я уже извелась!.. Наденька, пойди, включи чайник. Поставь, пожалуйста,  конфеты и рогалики… Я так виновата перед тобой, Маш! – воскликнула она, когда дочка нехотя вышла. - Как я проворонила её, идиотка! – Ольга, будто в мольбе, сцепила руки.
- Да, брось Оля! Сашка что задумает, всё равно сделает. Надо дознаться причины, тогда, может, что-то поймём. Я приехала, чтоб услышать твой подробный рассказ.

- О чём? Я уже всё рассказала. – Ольга выглядела растерянной.
- Мам, я приготовила! – снова явилась Наденька. Ей хотелось слышать, о чём говорят взрослые, участвовать в разговоре, что совсем не соответствовало  желанию матери.
- Умница моя! – вынужденно улыбнулась Ольга. – Пойдём пить чай!
Они перебрались на кухню.

- Совсем забыла сказать! Звонила Галия, она берёт Сашу с собой в Париж! Надо к декабрю подготовить документы…
- А почему ты Сашу не привезла с собой? – будто спохватившись, вклинилась Наденька.
Маша недоумённо подняла на Ольгу глаза. Ей показалось, что она участвует в какой-то дурной постановке, где все говорят не о том и не то.

- Саша в школе, - как само собой разумеющееся ответила за Машу Ольга и в довершение «сразила» сестру вопросом: - Тебя Андрей привёз?
- Нет, я на трамвае приехала! – в голосе Марии почувствовались нотки раздражения. – Давай поговорим серьёзно. Наденька, оставь нас, пожалуйста. Мне надо посекретничать с твоей мамой.
- В компании секретов нет, - обиженно пробурчала девочка, но поднялась и бросилась вон.

Ольга болезненно проводила её взглядом.
- Наденька ничего не знает, - виновато понизила она голос. – Она так любит Сашу! Как я ей скажу?
- Не знаю. Мне не до… выкрутасов, - в волнении Маша не смогла найти слово точнее. – Оля, давай вспомним, что было в тот… ужасный день. Я готовилась к выписке. Саша ко мне в больницу не пришла. Тогда тётку мою переклинило: она спешно собралась домой. Артём с ней. Ты… ты почему не осталась с Сашей ночевать?

- Я же говорила: заболела Наденька. Ветрянкой. Температура скакнула под сорок.
- А. Помню.
- Я объяснила Саше по телефону… Маш, она совершенно разумно отвечала. Она уверила, что не боится, и переночует сама! Маша, я не понимаю…
- Подожди! – Маша потёрла виски. – Что-то произошло перед этим. Она поругалась с тёткой? Представляешь, тётя Катя приняла увлечение Сашки братом за разврат!
 
- Артёмом? – судя по Ольгиным расширенным глазам, это была для неё новость.
Она сидела некоторое время, что-то соображая, потом, как под гипнозом, медленно произнесла:
- Саша накануне не ночевала дома. Из-за этого Екатерина Ивановна отложила выезд на сутки.
- Почему я об этом узнаю только сейчас? – Маша возвысила голос. – Где она  была? Как объяснила это?

Ольга вспомнила, какая растрёпанная пришла Сашка утром, как сцепились они с тёткой.
- Маша, они, в самом деле, поссорились. Саша не хотела ни с кем разговаривать. Я пыталась…
- Ясно… что ничего не ясно. Только она почему-то не хотела возвращаться домой. И теперь… её разыскивает милиция.
До Ольги не дошёл смысл этих слов. Она подумала, что Маша написала заявление на розыск.


Маша ещё не успела открыть замок квартиры, как услышала из-за двери требовательный телефонный звонок. Трепеща от надежды услышать Сашин голос, Маша вбежала, сорвала трубку:
- Алло!
- Привет, подруга! Тебе как в Кремль – не дозвониться!
Вика. Может, родила? Но спросить Маша не успела, Виктория смела все её мысли градом вопросов:

- Что у тебя с Андреем? Почему он ушёл? Что за допрос мне устроил Никита о каком-то стриптизе?
Будто воздух из проколотого шарика, Машу покинули последние силы. Она опустилась на канапе в прихожей, рука с трубкой безвольно упала на колени.
- Алло, алло! Маша! Нет, ты не молчи! Ты уж ответь мне, пожалуйста, что происходит?
Трубка кричала, разрывалась, казалось, даже подскакивает  на юбке.  Маша с видимым усилием поднесла её к уху.

- Вика, давай лучше поговорим о тебе. Может, ты уже мама? Тебе надо беречь нервы, они тебе ещё пригодятся.
- Ты что, мне ничего не расскажешь? – обиженно произнесла Виктория через небольшую паузу.
- А зачем?
- Разве я не болею тобой, как пёс чесоткой? Ты же осталась одна!
- Ты, как всегда, изрекаешь истины… Скажи лучше, ты слышала о таком… Берцуеве?

- А кто о нём не слышал? Счас только об нём и трындят!
- А что трындят?
- Ну… что сына похитили. А жену в дурдом упёк.
- Жену? В дурдом?! Зачем?
- Всё просто. Молодую нашёл – старую списал.
- Серьёзно? Ты откуда знаешь?
- Железно! У нас в шоу-бизнесе подруга этой его пассии работает.

Машу сразила новость. Определённые догадки зароились в голове. Но, конечно, надо проверить. Чтобы не показаться слишком заинтересованной, Маша перевела разговор на другое, постаралась успокоить подругу, что она без Андрея не умрёт, и закончила «болтовню».


Почти неделю, точнее шесть дней, Саша с Шуриком жили в хуторе. Обещание Степана не выполнялось, видимо Элеонору не удавалось освободить. Саша приуныла. Отношения с Шуриком были сдержанные. Правда, мальчишка постепенно к ней привыкал, и даже иногда они пускались в игру, в прятки или морской бой, но характер у Шурика был горделивый и злопамятный, насколько может быть горделивым и злопамятным детское сердечко.

Мать Степана Наида за время, пока дети у неё жили, два раза уходила куда-то с утра и приходила к вечеру с большой торбой, в которой была еда. Потом разводила во дворе костёр и варила похлёбку. И тогда далеко по степи, заглушая цикады, лилась песня. Голос у неё был сильный, молодой и звучал тоскливо, как журавлиный зов. Дети сидели, присмирев, и заворожено молчали.

- А почему вы живёте одна? – спросила как-то Саша, вороша палкой угольки костра. Вечера уже были холодные, но у костра тепло, и задушевные песни и близкие отчётливые звёзды, и чурбачки, на которых они сидели, располагали к беседе.
- А-яй, жемчужина моя! – покачала  Наида головой, глядя в огонь. – Мой народ – вольный. На одном месте ему тесно. И я когда-то с семьёй кочевала с табором.

- А что было потом? Расскажите! – попросила Саша. – Дядя Степан у вас – один?
- Один, золотая, как есть – один!
- А муж? Что с ним сталось?
- Ай да, нэ-нэ, нэ-нэ, красивый, молодой, - запела Наида, - ай да, нэ-нэ, нэ-нэ, гордый, удалой… Эх, убили злые люди, сердце моё. Грицко его звали.
- И вы ушли из табора? – допытывалась Саша.

Наида долго молчала, видно, вспоминая своё, давно минувшее, потом вздохнула:
- Ушла. Ноги у меня отнялись от горя. Стёпка малец ещё  был. Прибились вот к этому месту, яхонтовая моя! Красиво тут… Раздольно! Степь моя любимая, эх да, как скатерть разноцветная! – Наида тряхнула головой и снова затянула песню на непонятном языке.

Саше остро захотелось домой, в свою удобную постель. Шурик встал, отошёл к кустам, которые вырисовывались на фоне неба почти голыми ветками, вроде хотел найти сушняк. Саше почудилось, что он всхлипнул. Вспомнилось, что у Маши кончилась путёвка, и сегодня она должна вернуться домой. Всполошилась, наверное, ищет её. «Хоть бы к Лесниковым не пошла!» – неприятно кольнула мысль.

 Позвонить бы… Но откуда? В хуторе пять домов. И только два жилых. На другом краю посёлка дряхлые дед с бабкой. Больные, глухие. Вчера, когда Наиды не было дома,  Саша с Шуриком ходили к роднику и увидели у полуразвалившейся избушки эту странную пару. Они сидели на каком-то тряпье и выбивали из подсолнухов семечки.

- Бабушка! – окликнула старушку Саша. – Тут есть поблизости почта?
Но та испуганно посмотрела и ушла в своё убогое жилище. А дед показал, что он не слышит.
Шурка с сухими ветками в руках вышел в круг света, бросил их в костёр, отчего с новой силой пыхнул жар.

- Шурк, а давай завтра начнём плот строить? - сказала вдруг заговорщицки Саша, рассчитывая, что глуховатая Наида не услышит.- Я в сарае старые доски видела.
- Зачем?
- Как, зачем? Сделаем плот – будем плавать по речке Безымянке. Видел, в низах? Там и рыбы, небось, полно.

- На нём можно и домой уплыть! – загорелся новой идеей Шурка.
- И эй! Кто там домой сбежать собирается? – покачала головой со своего места старая Наида. – А ну айда спать!
«Вот тебе и глуховатая!» - изумилась Саша.