Настасьюшка

Недалеко от станции стоял одинокий дом. Он был низкий и побеленный, поэтому даже в ночи из-за своей белизны виден был издалека. Дом был старый, он пережил несколько поколений. Казалось, что всем своим остовом он врос в землю и крепко держится за неё. С одной стороны его разрастался великолепный сад, тоже старый; а по другую сторону от дома - дорога, уложенная булыжником. Она связывала все отдаленные и близлежащие деревни и посёлки, и город со станцией. Раньше какого-либо транспорта не было в этих местах, кроме лошадей с повозками. Иногда, что было очень редко, появлялся маленький такой автобус. Изредка можно было заметить какую- нибудь легковушку типа "Победы", видимо проезжал какой-то начальник. А ходили все пешком по несколько километров. Было тихо на улице, и только стук колёс, проносившихся мимо поездов тревожили эту благодать. 
Дом был разделён на две половины. В одной жила моя бабушка с семьёй. Когда-то давно, ещё до войны, к ней пришли двое - муж и жена, попросились на квартиру. Пообещали, что будут платить продуктами. Конечно же, бабушка пустила их, да и люди эти ей внушали доверие. Позже поговаривали, что приехали они с золотых приисков. Поселившись в другую половину дома, Анастасия Ивановна и Стратон Иванович дружно зажили. Жить стало веселее, доброта и забота исходила от этих людей. Сам дом ожил... 
До этого ночами было жутко. Часто прохожие заглядывали в окна. Был случай, когда через форточку срывали шторы. Наведывались бродячие цыгане и бездомные. Шло время, умер муж Анастасии Ивановны, и она больше времени стала проводить со мной, как нянька. Я любила ходить к ней на другую половину дома и смотреть, как она готовит на печке. Особенно запомнила, как она перерабатывала красные помидоры и перцы. Разливала она эту смесь, похожую на лечо, почему-то по бутылкам. Заполненные бутылки выстраивала вряд, вдоль стены. 
Света в доме не было, вечерами горела свеча, а Настасюшка, как её все звали, рассказывала мне сказки про взрослую жизнь. Горел огонь от свечи, блики его падали на лицо рассказчицы. А лицо у Настасюшки было смуглое: красивые, всегда молодые голубые глаза, они были настолько живые, что меня постоянно тянуло к ней. Высокая, стройная, она расчёсывала тёмные свои волосы на пробор. Носила всегда косыночку - ни назад повязывала, а под подбородок. Это была моя подруга, это был мой ангел-хранитель. 
Под окном, у дороги, у неё росла яблонька. Каждый год она плодоносила. Ах, какие яблоки были на ней, не описать! Они были рябые, то есть в крапинку, не очень красные. Конечно же сладкие и сочные, и пахли... ах! Запах травы вперемешку с дышащей после дождя землёй. 
И на эти яблочки находились охотники - ребята, но и взрослые не обходили стороной. Настасюшка каждую ночь до сбора урожая караулила свою яблоньку. Часто она брала меня с собой. Под яблоней стелила старые пальто, приносила подушки и еду. Это была варёная картошка и зелень, а ещё яйца. Никаких тебе сладостей. Да я и не помню, чтобы у нас дома были конфеты как сейчас у детей - постоянно. Сахар, вот это да. Он был такой сладкий... Помню, когда отец бывал в командировках, он всегда привозил в высоких коробках сахар кусочками и сливочное масло. Да ещё шоколадное - грамм по двести. А когда вытаскивал из огромного потертого чемодана всё это, всегда говорил маме: "это детям"...
Так вот, спали мы под яблонькой до утра, вдвоём, на свежем воздухе. Да, я спала, а Настасюшка, наверное нет. Бывали и набеги, но Настасюшка громко кричала и кидалась кочерыжками от подсолнухов. С вечера она вырывала созревшие подсолнухи с корнем, оставляя семечки, и несла в наше укрытие. И все разбегались не потому, что были напуганы, им не хотелось попадаться на глаза - могло быть наказание, да и как не стыдно? 
Уехали мы со станции Свобода в Сибирь, тогда я пошла в первый класс. Больше я никогда не видела нашу Настасюшку, хотя мои родные переписывались с ней, и я знала как она поживает, что смотрит за домом, оберегает его. А годы бегут, своё берут... 
Перед смертью Настасюшка съездила к брату, он у неё был каким-то ученым. Поговаривали, к поезду она шла с узелком, как будто отвозила ему золото. А может это и правда? После приезда она как-то быстро ушла в мир иной. Повзрослев, я много раз приезжала в родные пернаты, вспоминая чудное время, что прожито в таком месте не зря. Искала могилу моей Настасюшки, но нет её,- все быльём поросло.