Пирамида

 
      
   Пирамида.
 
Пролог.

     - Винсент, если ты сейчас хоть один шажок сделаешь, я тебя стукну! Слышишь?! – крикнул Лим Лане, и встал перед Винсом с таким видом, словно действительно собирался остановить его любой ценой.
     Кларисса с Айэном тоже подались вперёд - хотя, в принципе, всем было понятно, что если Творец сейчас прыгнет в энергоформу, остановить его не получится даже ценой собственной жизни. Однако Винс, к счастью, больше не двигался, просто стоял, пошатываясь, и в полной растерянности хлопал глазами - поэтому друзья просто взяли его за локти, и усадили на тахту.
- Лимми… Прости меня, Лимми… - еле слышно прошептал он.
- Винс, ты что, совсем сдурел?! – возмущённо заорал Лане, нависая над зажатым с двух сторон Творцом Мироздания. – Тебе все, включая Мирру, твердят, что ты не должен одушевлять Пирамиду своими силами! Да ещё и в таком свинском состоянии! Ты вообще, соображаешь, что творишь?
- Н-но ведь ты бы н-не ударил меня, правда? – заикаясь, невпопад спросил Винс, который явно ничего не соображал, кроме того, что лучший друг чуть не заехал ему по физиономии.
- Да пошёл ты! – раздосадовано бросил Лим, и отошёл к окну.
     Винс всхлипнул, посмотрел на Айэна, потом - на Клариссу, снова всхлипнул - и взмолился:
- Отпустите меня… Пожалуйста… Я н-никуда не уйду... Только дайте выпить...
- Да ну тебя! - отмахнулся Айэн, вставая и присоединяясь к Лиму.
     Властитель Хиэйри протянул Второму Хозяину Треугольника сигарету, чиркнул зажигалкой – и они оба закурили, демонстративно игнорируя невменяемого Творца. Тогда он повернулся к Клариссе, и, жалобно заглядывая в глаза, простонал:
- Помоги, прошу... Я, честное слово, много не выпью... Но мне очень надо... Клэр... Ты же понимаешь...
     Кларисса вздохнула, молча, подошла к шкафу, достала припрятанный остаток симпэйна, и отдала Винсу, потому что сейчас это, и впрямь, было единственным способом избавить от страданий и его, и окружающих. Он пробормотал: «Спасибо», - замахнул весь симпэйн одним глотком, повалился на спину и отключился.
- Чёртов алкаш, - беззлобно проворчал Айэн, помогая Клариссе снять с Винса ботинки и нормально его уложить. – А ведь он убеждал нас, что сможет одушевить Пирамиду, и не даст ей вытянуть его энергию дочиста! Что он сможет один контролировать весь процесс! И я ведь ему чуть было не поверил, представляете?
- Ну ты что, Айэн, первый день его знаешь? – фыркнул Лим. – У него же только на словах всё гладко, а на деле… Он же, почитай, месяц уже не просыхает!
- Но ведь делать-то всё равно что-то надо! – воскликнула Кларисса. –  Не можем же мы просто сидеть и ждать, пока Вселенная окончательно изменится, и все мы останемся за чертой «недостаточной материальности»!
- Не можем, - согласился Лим. – Но и сделать мы без Винса ничего не можем.
- Зря ты с Мариком поссорился, - вздохнул Айэн.
- Вот ещё только Марика нам сейчас не хватает! – с пол-оборота завёлся Лим. – Ты что, хочешь, чтобы он опять вмазал Винса какой-нибудь дрянью?!
- Да нет, я просто хочу, чтобы ему кто-нибудь капельницу поставил.
- Капельницу я и сам могу!
- А где ты детоксикатор возьмёшь?
- Ну… - замялся Лим, но тут вмешалась Клэр.
- Вообще-то, можно попросить Миэнири связаться с Кэйт, чтобы она как-нибудь добыла в клинике всё необходимое, - сказала она.
- Тайком? – изумился Айэн. – А если Марик узнает?
- Не узнает. Да и потом, просьба же будет исходить не от нас…
- Умно, - кивнул Лим. - Но вы же понимаете, что если Винс сам не признает необходимость лечения, его придётся силой под капельницу класть?
     Друзья не ответили, только отвели глаза. Класть несчастного Творца связанным под принудительный жёсткий детокс не хотелось никому - однако Властитель Хиэйри был прав. У привычной Вселенной оставалось не слишком-то много времени, чтобы ждать, когда Творец Мироздания выйдет из запоя сам.
    
***
     Первым необратимые перемены во Вселенной обнаружил Эрни Лански – то есть, конечно, не сами перемены, а просто некое загадочное смещение баланса подконтрольного ему мира, Миэрскерта. Вся энергия, которая регулировала мировые функциональные процессы, внезапно начала притягиваться ко второму энергоцентру, из-за чего первый чуть не обесточился, причём, буквально в течение суток.
     Эрни и Хафра, один – при помощи Экрана, а другой – при помощи своих способностей демиурга, кое-как перетянули часть энергии обратно, но она тут же снова потянулась ко второму энергоцентру, словно тот вдруг, почему-то, стал гораздо сильнее первого – а ведь энергоцентры Миэрскерта всегда были равнозначны!
     Энергеты попытались ещё раз выправить ситуацию, а потом – ещё, однако попытки с третьей им стало понятно, что остановить это «перетягивание» приблизительно так же сложно, как заставить воду течь снизу вверх. И тогда Эрни, с трудом выделив часть экранных ресурсов для связи с Треугольником, попытался обратиться со своей проблемой к Винсу - что, конечно же, было вполне логично, но, на деле, тоже оказалось достаточно сложно.
     После очередного возвращения огненных порталов на его запястья, Творец Мироздания две недели просидел на сильнейшем обезболивающем, а потом попытался самостоятельно с него сняться - и, как следствие, запил так, что довёл себя практически до полного самоотсутствия и личностного кризиса.
    Однако – надо отдать ему должное! – даже в таком состоянии Винсент понял, что с Миэрскертом происходит нечто неестественное, и, не будучи в силах сам что-либо предпринять, обратился к своему лучшему другу и гениальному экранщику Лиму Лане с просьбой проанализировать, что сейчас происходит в других мирах.
     То есть, как бы плохо Винс не соображал, а какое-то интуитивное подозрение насчёт глобальности надвигающейся катастрофы у него всё-таки было – и оно ничуть не его обмануло, ибо где-то под утро следующего дня его внезапно посетил Рыцарь Табу собственной персоной. И, как потом рассказывал несколько протрезвевший от страха Винсент, суть сказанного Смертью можно было свести к трём словам: собирайте манатки, ребята! Ибо Вселенная меняется, и скоро ни один из миров на данном уровне материальности не сможет считаться энергетически полноценным – а значит, грядёт хаос и разрушение всего, за что Боги, Демиурги и Клэйтэры так цеплялись, боролись, и что так пытались сохранить.
    По причине, неизвестной даже самому Рыцарю, некий весьма размытый жизненно-энергетический показатель, условно называемый продвинутыми энергетами «планкой средней материальности», резко подскочил вверх, и теперь, чтобы привычные миры могли продолжать существовать, нужно было либо экстренно повышать их уровни, либо бежать, куда глаза глядят.
    Но - куда можно было убежать из привычного Мироздания, из нормальной системы координат? Конечно, теоретически, где-то существовали миры иного уровня, более материальные – но о проникновении туда и речи быть не могло. Собственно, даже о существовании самих этих миров все и знали-то только потому, что мёртвые оттуда периодически попадали в Треугольник, (по праву сожженных заживо), да ещё здания, погибающие там, автоматически воскресали в Разрушенном Городе. А вот как попасть из средней материальности в высокую, да ещё и остаться в живых – таким вопросом никто никогда не задавался, и уж тем более - в масштабах эвакуации всех миров.
     В общем, положение казалось безнадёжным; к тому же, вечером того дня, когда к Винсу приходил Рыцарь, в Треугольник заявился Лане - и окончательно развеял у всех надежду на то, что всё ещё как-нибудь разрешится. Сам не свой от пережитого потрясения, Лим рассказал, что предположение Творца Мироздания полностью подтвердилось, и ахинея с энергоцентрами, в той или иной степени, творится практически везде. Немного больше повезло, разве что, тем мирам, где был всего один энергоцентр, например, той же Хиберде или Хиэйри – но и в них нормальные обменные процессы, от которых зависит баланс, сильно замедлились, а значит, рано или поздно, дело должно было кончиться либо взрывом энергоцентра, либо просто тихим распадом.
    На фоне этого Лим и Винс, под предлогом срочного «мозгового штурма», заперлись в подсобке маркиного кабака – но, само собой, не просто так, а в компании с весьма изрядным количеством симпэйна, и, в итоге, убрались так, что дверь пришлось выламывать, а обоих приятелей откачивать посредством промывания желудка.
    А на следующий день началось уже совершеннейшее безумие, ибо едва оклемавшийся Винсент вдруг заявил, что понял, как избежать катастрофы: мол, нужен просто альтернативный источник энергии для всех миров, который одним махом поднял бы уровень всего Мироздания до заданной планки. И по его, Творца Мироздания, мнению, такой источник, на самом деле, существует, просто его нужно одушевить, ибо этот источник – та самая Пирамида, которую когда-то создал Лим из своего Стекла Хора. Неудачная, неживая Пирамида, предмет настолько энергетически пустой, что поглощал любую энергию в любых количествах!
    Это, на первый взгляд, было абсолютно нелогично, да и на второй  – тоже. Кларисса и Лим обратились к Мирре, надеясь услышать хоть какое-то объяснение от другого участника Ликьюска Творящих - но Мирра, услышав об этом, только опечалилась и сказала, что у Винса серьёзные проблемы с головой. Она даже раскрыла всем его тайну, и рассказала, что Творец ходил навещать Пирамиду в Беловременье, пытался общаться с ней и уже давно мечтал одушевить. Мирра всячески отговаривала его, объясняла, что при первой же попытке он потратит столько энергии, что сам же в этой Пирамиде и останется; втолковывала, что, каким бы он ни был, он нужен Мирозданию человеком, а не кристаллическим устройством размером с пятиэтажный дом. И, в принципе, Винс с этим даже, вроде бы, соглашался, но... Что же произошло теперь?
    В тот же день Мирра связалась с ним, и попыталась выяснить, что за бред он несёт - однако Винс, с убеждённостью истинного сумасшедшего, заявил, что должен одушевить Пирамиду во что бы то ни стало, и никакие аргументы не смогут его переубедить. А в довершение картины своего безумия, он предложил ещё один, запасной вариант: мол, теоретически, можно вложить в Пирамиду энергию его «алмазных детей», двенадцати кристаллических артефактов, чтобы они стали её «единой душой».
    Это было уже явным свидетельством того, что Винс откровенно конфликтует с собой, ибо артефакты, вложившись в Пирамиду, просто перестали бы существовать. Мирра, которая прекрасно об этом знала, тут же спросила Винса, готов ли он пожертвовать жизнями «алмазных детей» - и растерявшийся Творец впал в такое отчаяние, что попросил Мирру задать этот вопрос Одной-из-Девяти. Так и сказал: «Как она скажет, так оно и будет».
    Из-за этого на следующий день был назначен ещё один «мозговой штурм», с участием Винса, Лима, Айэна, Клариссы и двух виртуальных участников, то есть, Мирры и Одной-из-Девяти, которая, конечно же, сразу отмела всяческую возможность уничтожения артефактов, даже при обретении ими нового качества. Впрочем, идея привлечь их к делу ей понравилась, и в итоге все решили, что Винсент должен действовать совместно со своими «алмазными детьми». То есть, одушевлять Пирамиду он мог так, как считал нужным – но только при том условии, что артефакты согласятся ему помогать. А, помимо этого, ему было выставлено ещё два необходимых условия: во-первых, в процессе одушевления Пирамиды он должен был быть абсолютно трезв, а во-вторых, при нём должен был находиться в Беловременьи некий «ассистент», который смог бы, в случае чего, подстраховать Винса и вернуть его в материальность.
    Тут, естественно, началось обсуждение, кто же должен быть этим самым «ассистентом» - и вот тут-то изрядно пьяного Винса переклинило. До этого он просто сидел молча, и покорно слушал, как друзья обсуждают, что он должен и чего не должен делать – а тут вдруг стукнул кулаком по колену и заявил, что всё, о чём они говорят, просто чушь собачья, потому что во Вселенной просто нет такого существа, которое могло бы силой вернуть Творца Мироздания из энергоформы в тело.
     После этого он послал всех к чёрту, встал и сказал, что идёт в Беловременье прямо сейчас - и, наверное, если бы Лим ему вовремя не пригрозил, мы все больше никогда бы его не увидели.

***
     А между тем, Винсент был, безусловно, прав насчёт принудительного возвращения его в тело. Процесс его спонтанной материализации был совершенно не изучен - да и, в принципе, не изучаем, потому что это было нечто такое, что происходило только с одним живым существом во всём Мироздании: с самим Винсом. Да, его можно было как-то «вытолкнуть» из Беловременья, чтобы процесс материализации запустился сам собой; по крайней мере, Клариссе, в её энергоформе, это однажды удалось. Однако в нынешней ситуации Клэр, как и все остальные боги и энергеты, была вынуждена неотрывно заниматься своими мирами, и сразу же после совместного «мозгового штурма» она вернулась на Хиберду, где и пропала на целые сутки, оставив умирающего с похмелья Винса на попечение Айэна.
     И вот тут-то неожиданно выяснилось, что Айэн, Второй Хозяин, оказался единственным энергетом, который не был занят ничем, кроме своей обычной, повседневной работы. Чёрный Треугольник не был миром в обычном понимании этого слова, поэтому перипетии «среднего уровня материальности» его никак не касались. И, в принципе, это было не удивительно - однако именно этот факт заставил Мирру задуматься о свойствах Треугольника, о его отношениях со своими Хозяевами - и вычислить кандидатуру единственно возможного «ассистента».
     Она изложила свои соображения Винсу - и он, наконец-то понял, что именно должен сделать.
- Айэн, нам нужно поговорить… - сказал он, приоткрывая дверь на кухню и нерешительно замирая, не переступив порога.
     Лучший друг перестал помешивать в кастрюле суп, обернулся и смерил Творца Мироздания усталым взглядом человека, который точно знает, зачем к нему пришли.
- Винс, если ты пришёл просить выпивку, то я тебе уже говорил: подожди до вечера.    
- Нет, Айэн… Мне, на самом деле, нужно с тобой поговорить… - смутившись, повторил Винс, и удивлённый Айэн всё-таки вышел в коридор, оставив готовку на Лека.
     Кроме того, он, сжалившись над Винсом, взял с собой фляжку с симпэйном: какие могли быть разговоры с человеком, которого трясло так, что зуб на зуб не попадал? Однако вреда от этого вышло гораздо больше, чем пользы.
     При виде фляжки похмельный Творец моментально утратил остатки самообладания, принялся слёзно благодарить Айэна, извиняться, клясться, что выпьет совсем немного - а сам, тем временем, так налёг на симпэйн, что последствия не заставили себя ждать: Винс резко захмелел, прислонился к решётке крыльца и уставился в никуда отсутствующим взглядом.
    Айэн вздохнул, и решил было, что разговор откладывается - однако, когда он прикурил две сигареты и протянул одну из них Винсу, тот обернулся к нему, и вдруг спросил заплетающимся языком:
- Слушай, Айэн, а ты всё ещё с кристаллами Треугольника общаешься?
    Не ожидавший этого, Второй Хозяин несколько опешил и переспросил:
- Что?
- Ну, камешки эти… Сталактиты, окалины… Ты с ними в контакте ведь?
- Да, конечно! Они помогают мне балансировать энергию Треугольника. Без них я бы не справился, наверное.
- А ты можешь слиться с ними… Ну… Воедино?
- Что значит – воедино?
- Войти в камни в волновом виде, - неожиданно чётко сформулировал Винс.   
- Это что, отдельно от тела, что ли?
- Нет… - помотал головой Винс. – Я имею в виду, целиком войти в камни, чтобы они приняли тебя в свою энергетическую среду… Трансформировали твою материальность, так сказать…
- Винс, ты что, бредишь? – обалдело вытаращился на него Айэн.
- Нет, - довольно уверенно ответил он. – Ты не смотри, что я пьяный… Я знаю, о чём говорю…
    Айэн некоторое время раздумывал, прикидывая свои шансы, а потом ответил:
- Ну, допустим, я могу попытаться. Могу поговорить на эту тему с самими камнями, чтобы Треугольник рассказал мне о моих возможностях в области физической энерготрансформации. Но скажи, ради богов, зачем тебе это? Это как-то связано с Пирамидой?
- Да, Айэн… Помнишь, Мирра сказала, что меня нужно будет подстраховать и вернуть в тело?
- Да, и я прекрасно понимаю, почему… Но послушай, не хочешь же ты сказать, что это должен сделать я? – изумился своей догадке Айэн.
- Именно!
- Но почему? Чем я лучше богов, демиургов и экранщиков? Что я могу такого, чего не может никто?
- Ты – мой мир, - очень просто ответил Винс. – Тот мир, который всегда возвращает меня в себя, в какую бы передрягу я не попал, в каком бы состоянии ни был… Ты – Треугольник, его кристаллы, вся его энергия… И страховать меня будешь не ты, Айэн, а весь Треугольник... Ты будешь только сознанием, которое заставит его на несколько минут вырваться в Беловременье и забрать меня…
     Второй Хозяин слушал, раскрыв рот. Догоревшая сигарета выпала у него из пальцев, но он этого даже не заметил, настолько остолбеняющим было то, что сейчас открыл ему Винсент. Мир, целый мир! Он, Айэн Файрин - не простой энергет, оказавшийся способным войти в контакт с кристаллами, не Клэйтэр, добровольно взявший на себя контроль над миром знакомого бога, и даже не воображаемая душа этого мира – а энергетический абсолютный разум, способный в одночасье направить вовне всю мощь вселенского концентратора! Да, такого реально не мог никто, даже сам Творец…
- А с Треугольником ничего не случится? – нерешительно спросил Айэн, когда немного оправился от первоначального шока.
- Вряд ли… Это же дело нескольких минут… Ну, одушевление, то есть… 
- Нескольких минут… - растерянно повторил Айэн. – Надо же…
     Он прикурил ещё две сигареты, и, потрясённо качая головой, погрузился в задумчивое молчание, наблюдая за тем, как Творец Мироздания курит, глядя на дым замутнённым, рассеянным взглядом.
     Вечно пьяный, страдающий потерей координации и провалами в памяти, странный человечек с фигуркой подростка, тонкие запястья которого охватывали, как кандалы, широченные браслеты из матового металла… Величайший и всемогущий бог Всемирной Боли, обладающий ипостасями Смерти, Разрушения и Хаоса, один из Девяти основателей Мироздания, Хранитель Порядка Вещей и всего сущего… Винсент Табу. Друг, которому нельзя было отказать в помощи – если уж она ему вообще потребовалась.               
     И Айэн, разумеется, не отказал. Он помог Винсу дойти до кровати, а когда тот заснул, сразу же отправился общаться с кристаллами – то есть, взял маленький фонарик и пошёл прямиком на Пепелище.
     Под Пепелищем, как знали все продвинутые «мусорщики» и даже некоторые энергеты, находилось обширное, как аэродром, подземелье, каменные своды которого опирались на толстенные и тоже каменные колонны. Камень был грубым, необработанным, замшелым, благодаря чему подземелье было больше похоже на заброшенную штольню, чем на подвальный этаж того здания, обгорелые стены которого находились снаружи.
    Здание играло роль портала для тех, кто попадал в Треугольник по праву сожжённых заживо - а его подземелье было жилищем огромного количества сталактитов и натёков загадочной, похожей на расплавленное стекло, окалины, которая каким-то образом просочилась сквозь плиты в те допотопные времена, когда нынешнего Мироздания ещё даже не существовало. По крайней мере, так гласила местная легенда – ибо откуда, на самом деле, взялось Пепелище, не знал никто.
    Залаз в подземелье мог найти далеко не каждый. Для этого нужно было осторожно пробраться через горы обугленных, скользких от плесени, брёвен, то проползая под ними, то перелезая через них, и дойти до самого дальнего угла здания, где находился прикрытый покорёженной металлической крышкой люк. Айэну это место показал Ворон – с непременным условием никогда не оставлять этот люк открытым, потому что кристаллам не нравится, когда в их дом проникает свет и мусор, который наносит ветер.
    Вспомнив о Вороне, Айэн подумал, что этому парню, наверное, гораздо проще было бы объединиться с кристаллами, чем даже Второму Хозяину: ведь, как-никак, именно Ворон когда-то объединил все камни Треугольника единой ментальной сетью, а Айэн уже, можно сказать, пришёл на готовое. Ему даже стало как-то неудобно, что он ничего не сказал Ворону про винсовское задание, но, с другой стороны, он не имел права подвергать человека неоправданному риску, ведь Ворон непременно полез бы помогать - и попробуй ему потом, объясни, что это дела богов…
    «Ладно, в конце концов, он сам всё узнает от камней, если они меня примут, - решил Айэн, спускаясь вниз по расшатанной чугунной лестнице. – А они меня наверняка примут, почему нет? Зиккурат же меня принял, да и Необитаемое - уже прямо как дом родной… Эх, Айэн, мог ли ты себе такое представить до того, как стал Файрином? Обычный мертвец, один из тысяч мертвецов… Почему ты, а?»
- Потому, что ты – это мы, - внезапно услышал он ответ на свой внутренний и явно риторический вопрос.
     Голос, до жути похожий на голос Рыцаря, звучал у него в голове – и как бы вокруг; определить его источник было абсолютно невозможно, однако это был не повод упускать такой шанс, и Айэн, осветив фонариком своды, настроился на ментальную связь с кристаллами и сказал:
- Благодарю. Я именно об этом и хотел с вами поговорить.
- Мы знаем, - снова всколыхнулся голос. – Творец предупредил нас.
     В мозгу Айэна пронеслась машинальная вспышка неуместного удивления тому, как это спящий Винс мог их предупредить – но Второй Хозяин моментально овладел собой и ничем не выдал своих эмоций, только спросил:
- И каково ваше мнение?
- Ты – это мы. Твоё мнение – наше мнение.
- Я готов. Примите меня.
- Выключи свет.
     «Так просто?!» - успел подумать Айэн – человек, в то время, как Айэн – Второй Хозяин уже нажал на кнопку фонарика, и, проваливаясь в темноту, ощутил, как перестаёт дышать, потому что у него больше нет лёгких.
     «Вот и всё», - отголоском вспыхнуло в голове, а потом и её не стало.

***
     - Где он?! Где Айэн?! Где он?! – снова и снова повторял Винсент, подбегая к стоящим в ларёчной очереди людям, хватая их за руки, за рукава курток, концы длинных шарфов…
     Люди пожимали плечами и отводили глаза; незнакомые и малознакомые крутили пальцем у виска, а некоторые, особенно пришлые энергеты, которых нелёгкая судьба занесла в эту очередь, брезгливо шарахались от пьяного, босого, полураздетого и явно неадекватного человека.
     Через некоторое время подошли «мусорщики», Муни и Доктор, переглянулись, отвели Винса в сторонку, усадили на лавку, и решили, для начала, одеть, потому что он был, как всегда, в одной рубашке и джинсах - а на улице было весьма холодно, даже снежок пролетал. Доктор, который никогда не ленился надеть лишний свитер, накинул Винсу на плечи своё пальто, а Муни вытащил из рюкзака рабочие ботинки с шерстяными носками, и натянул ему на ноги.
     Винс не сопротивлялся; казалось, он вообще ничего не понимал и не чувствовал, только поминутно всхлипывал и невнятно лепетал, что убил лучшего друга. А то, что Муни, «для сугреву», угостил его хиссом, и вовсе привело к тому, что Винс совершенно расклеился, и начал падать со скамейки. Друзья посмотрели на это, плюнули - и решили отвести его к Марке: не бросать же его было в таком виде на улице!
     Они привели Винса в забегаловку и сдали на руки Иштар, которая отвела его в подсобку, сняла с него чужое пальто и ботинки, уложила на тахту – а он, при этом, продолжал бормотать в каком-то полузабытьи: «Где Айэн? Где он?».
     Иштар сочла это весьма странным, кликнула с кухни Мэла, и спросила:
- Слушай, кто-нибудь видел сегодня Айэна?
- Я не видел. У него выходной. А что?
- Да тут Винс какую-то чушь несёт.
     Мэл покосился на Винса, прислушался - и озадаченно почесал в затылке.
- А больше он ничего не говорит?
- Нет. Ты же видишь, в каком он состоянии...
- Ну, попробуй у Лима спросить, где Айэн, - предложил Мэл. - А то вдруг, действительно, что-то серьёзное?
    Иштар кивнула, и вызвала по метальной связи Лима, который сразу же запустил экранный поиск по всем мирам. На это ушло около получаса - после чего Лане открыл портал прямо в подсобке, и немного недоумённо сообщил:
- Знаете, ребята, Айэн, вообще-то, в Треугольнике. Причём, с ним, вроде бы, всё в норме. Что у вас случилось-то?
     Иштар открыла было рот, чтобы ответить - и тут Винс, словно в припадке лунатизма, вскочил с тахты, и с воплем: «Где он?!!» - кинулся к Лиму, который находился не в комнате, а за окошком экранного портала. Это было так внезапно, что сориентироваться не успел никто, и Винс, традиционно, рухнул лицом вниз - однако, когда Мэл подхватил его под мышки, Лим уже стоял рядом, и не просто так, а с полотенцем наготове.
- Ты чего буянишь? – строго спросил он, помогая Мэлу усадить Винса обратно на тахту и вручая ему полотенце.
- Я… Н-ни… Н-ничего… - пробормотал тот, непослушными руками пытаясь вытереть - но на деле, только размазывая текущую из носа кровь. – Просто… Это я виноват… Что Айэн пропал…               
- Таааак… - протянул Лане, и, сложив руки на груди, окинул Винса пристальным, изучающим взглядом. – Во-первых, не елозь по роже полотенцем. Приложи и держи! А во-вторых - как ты мог потерять Айэна в своём собственном Треугольнике?
- Ну, видимо, он... Как бы... Здесь и нигде...
- Прекращай ерунду молоть, - нахмурился Лим. - Давай начистоту. Причём, без истерики и соплей. И дурачком не прикидывайся: я же вижу, что башка у тебя работает!
     Винс поднял на него затравленный взгляд, и признался:
- Я попросил его войти в камни… То есть, стать всем моим миром… И, видимо, он это сделал…
- Что?! – возмутился Лим. – А ты не подумал, что мир мог сделать его безличным?!
      Винс ахнул, и выронил полотенце; к счастью, кровь уже успела остановиться. А Лим продолжал:
- Ты вообще хоть когда-нибудь думаешь о последствиях?! Какого дьявола ты создаёшь новые проблемы, вместо того, чтобы разбираться со старыми?!
      И тут неожиданно вмешался Мэл.
- Погоди, Лим! – сказал он. – Чего ты разорался? Треугольник не может обезличить своего Хозяина, это бред. Так что, чем бы ни занимался сейчас Айэн – он всё ещё он. Просто…
- Что – просто?
- Просто ему наверняка нужно немного освоиться в новом качестве. Не каждый же день человек становится миром.
    Винсент посмотрел на Мэла с безграничным удивлением и благодарностью: он явно не рассчитывал на такое понимание и поддержку со стороны бывшего Второго!      
- Я очень хочу, чтобы ты был прав, Мэл… - шёпотом произнёс он.
- Прости меня, Винс, - пристыжено сказал Лим, мысленно проклиная себя за внезапную вспышку. - У меня что-то нервы ни к чёрту...
- Да ладно, Лимми... Я сам виноват... - вздохнул Винс. - Тут миры разваливаются, а я... Слушай, Мэл, а ты как думаешь, где Айэн?
      Мэл задумчиво покачал головой.
- Ну, если ты его в камни отправил - так это, наверное, проще у Ворона спросить. Он же с камнями в постоянном контакте, и если Айэн в камнях, то…
- Точно! Ворон! - потрясённо воскликнул Винс. - Ну что я за идиот!
     Лим только фыркнул. Ни слова не говоря, он залез обратно в свой портал, молниеносно пробежался пальцами по кнопкам экранного пульта - а спустя секунду из портала донёсся знакомый голос:
- Лим, привет. Что-то случилось?
- Случилось, ещё как случилось! – проворчал Лане. – Вылезай сюда, я тебя к Винсу переправлю.
- Куда?
- Да ё моё, к Марке!
- Я, вообще-то, туда могу и пешком прийти…
- Некогда! – отрезал Лим, и озадаченный Ворон, решив не препираться, шагнул вместе с молнитцем из портала в подсобку.
- Ну, вы даёте, ребята! – воскликнул он, оглядывая собравшихся. – Тут идти три квартала, а вы через Хиэйри прыгаете! И не жалко вам энергию на это тратить?
- Да чёрт с ней, - отмахнулся Лим. – Всё равно нам всем скоро крышка, а тут ещё и Айэн пропал…
- Почему – пропал? – удивился Ворон. – Я с ним буквально час назад разговаривал. У него с камнями Треугольника дела важные, да такие, что он совсем с ними воедино слился, а потому из-под Пепелища не вылезает, мол, нельзя сейчас контакт разрывать, Винс в любую секунду может дать сигнал действовать…
    Все дружно уставились на Винса - и тот, инстинктивно съёжившись под этими укоризненными взглядами, пробормотал:
- О, боги… Друзья... Простите меня, пожалуйста… Я совсем про это забыл...
- То есть?!
- Ну, я проснулся, опохмелился, попытался вызвать Айэна - и не смог с ним связаться… Не знаю, как так получилось… Простите…
     Друзья безнадёжно переглянулись; кто-то вздохнул, кто-то развёл руками – но все молчали, ибо в такой ситуации что-то говорить и даже возмущаться было уже совершенно бессмысленно. Винсент, Творец Мироздания, умудрился напиться до отсутствия простейших ментальных способностей! Отправил лучшего друга в камни, сказал ждать какого-то сигнала, тут же забыл про это – и не смог даже вызвать!
     «Однако, - подумал Лим. - Зачем он, всё-таки, его туда отправил? И Айэн ведь пошёл, как миленький - а ведь он же не дурак, он знает, когда можно верить Винсу, а когда – нет!»
     Властитель Хиэйри сел рядом с Винсом, положил ему руку на плечо, и сказал:
- Ладно, успокойся. Давай-ка всё сначала и по порядку. Значит, ты отправил Айэна в камни?
- Да…
- Зачем?
- Н-ну… Мы с Миррой немного подумали, и я решил, что… Айэн и есть тот самый человек, который смог бы меня подстраховать… - заикаясь и чуть не плача, ответил Творец Мироздания.
- Подстраховать?
- Да… Вытащить меня из Беловременья в тот момент, когда одушевление Пирамиды будет завершено…
- Айэн?! – почти хором воскликнули трое энергетов.
- Ну, не сам Айэн, а как бы… Как бы, весь Треугольник, просто направляемый его мыслью… Его личностью…
- Фантастика! - обалдело прошептал Ворон.
- Вот это масштаб! - недоверчиво покачал головой Мэл – однако Лим вовсе не разделял его недоверия.
     В голове Властителя Хиэйри пронёсся мгновенный, всеозаряющий вихрь логических сопоставлений – и Лим, не сдержавшись,  восхищённо воскликнул:
- Конечно, Винс! Всё правильно! Треугольник же не может не справиться с задачей! Он даже ошибиться, по идее, не может! Он затянет тебя, как соринку, и материализует автоматически, не задумываясь – ведь думать он тоже не может! Ну, наконец-то ты начал мыслить, как Творец!
     В искреннем порыве одобрения он радостно хлопнул Винса по плечу – однако тот только вздрогнул, покосился на друга и жалобно признался:
- Лимми, я, на самом деле, очень хреновый Творец…
- Ты что, опять каяться начинаешь? – с опаской взглянул на него Лане. – Ты это брось, Винс! У тебя всё получится!
- Я ничего не могу… Я даже не пить не могу…
     Винс надрывно всхлипнул, и, не зная, куда деваться от самого себя, уткнулся лицом в плечо Лима. 
- Ты погоди мне рубашку мочить, - беззлобно проворчал тот, обнимая несчастного Творца и гладя его по растрёпанным, грязным волосам. – Из запоя мы тебя выведем, не впервой. Мы тут с Миэнири и Кэйт раздобыли немного детоксикатора, так что, если ты не против…
- Я не против… - прошептал Винс, и, не в силах больше сдерживаться, окончательно разрыдался.
- Простите его, парни, - оправдывающимся тоном произнёс Лане, немного смущённо глядя на застывших Мэла и Ворона. – Он и так над собой колоссальное усилие сделал, я считаю. В его-то состоянии…
- Да ладно, Лимми, ничего страшного. Что мы, первый день его знаем? – махнул рукой Ворон, а Мэл только спросил:
- Ну что, забираешь его с собой?
- Конечно! - ответил Лим.
- Ну тогда я пойду, поработаю, а то Марка там, наверное, зашивается без меня.

***
     Однако энергетический детоксикатор, конечно же, не был панацеей от всех проблем Винса - а если начистоту, то даже наоборот. Резкая завязка обошлась ему очень дорого, причём, как физически, так и морально; подорванное наркотиками и тяжёлым запоем здоровье, судороги, галлюцинации, невыносимая головная боль - и, при этом, полная, внезапная ясность осознания предстоящего конца Мироздания, привели к тому, что у несчастного Творца попросту поехала крыша.
     Его постоянно швыряло из крайности в крайность, он то замыкался в молчаливой, бездеятельной депрессии, то вдруг начинал буянить, требовать, чтобы с него сняли ответственность, и пытаться покончить с собой. Он едва не сломал Экран, сунув в его корпус обе руки и схватившись за контакты; он разбил зеркало в ванной и попытался осколком перерезать вены; он тайком пробрался в лабораторию, схватил колбу с кислотой, и едва не выпил – и это ещё далеко не полный список его «подвигов». Сверхъестественная реакция Лима, который ни на секунду не оставлял Винса, конечно, спасала – но, в общем-то, неизвестно, чем бы всё это кончилось, если бы к исходу третьих суток в дело всё-таки не вмешалась Кларисса.
     Бросив, на свой страх и риск, Хиберду и Тиафиро, она просто закрылась с Винсом в одной из комнат хиэйрианского дворца примерно на сутки – а по истечению этого срока каким-то чудесным образом, (похоже, что без ямоллы тут не обошлось!), явила Мирозданию вполне нормального, и оттого напрочь шокированного своим поведением Творца.
- Лимми, Доэйли, простите меня, пожалуйста… Умоляю… - дрожащим голосом произнёс он, когда Клэр привела его в экранную.
    Ёжась под пристальными взглядами друзей, он сделал несколько нетвёрдых шагов, сел в кресло и замолчал, неподвижно уставившись на свои истерзанные руки. На нём не было ничего, кроме трусов и лимовской рабочей безрукавки, так что выглядел он, как ходячая галерея разнообразных шрамов, которые, причудливо пересекаясь и накладываясь, образовывали жуткий абстрактный рисунок. Его пепельные волосы беспорядочно спадали на лицо – однако даже сквозь них было заметно, как он нещадно кусает губы.       
     Кларисса пододвинула себе ещё одно кресло, села рядом, и, взяв Винса за руку, сказала:
- Не волнуйся, пожалуйста. Всё хорошо.
      Однако он только расстроено покачал головой.
- Нет, Клэр, всё совсем не хорошо… - сказал он. - Я даже не знаю, что со мной было всё это время… Как будто это вообще был не я… Мне можно не верить - но это правда…
- Перестань, Винс, - устало оборвал его Джойль. – Что толку от твоих оправданий? Скажи лучше, ты способен действовать?
- Конечно, я способен... - не совсем уверенно ответил он.
- Мы можем чем-то помочь? - спросил Лим, и, указав на мерцающий возле Экрана пирамидальный кристаллический артефакт, прибавил:
- И, кстати, он тоже этим интересуется. Ты с ним говорил?
     Артефакт вёл себя весьма беспокойно – по крайней мере, настолько, насколько вообще может проявлять беспокойство неподвижный предмет. По его граням то и дело пробегали голубые искры, и пульс его внутреннего свечения был весьма нестабилен, словно отбивал морзянку; к тому же, если хорошенько прислушаться, можно было уловить, как он легонько звенит – а ведь голоса артефактов можно было услышать только в пространстве Беловременья!
- Да, Лимми, я с ним говорил, он очень хочет поработать… - сказал Винс, однако в его словах был всё тот же оттенок неопределённости.
- А остальные?
- И остальные. Они готовы, но… Знаете, это ведь не самое главное, потому что… Перед началом одушевления мне нужно посоветоваться ещё кое с кем… И даже не посоветоваться, а… Предупредить и… Кое о чём попросить…
- Понятно, - вздохнул Лим, наконец-то догадавшись, в чём кроется истинная причина нерешительности Творца. – И кто же это?
- Капитан… - окончательно поникнув, признался Винсент.
     Друзья сочувствующе переглянулись. Про сложные отношения Винса и Капитана они знали не понаслышке ещё с тех времён, когда Хозяин Треугольника стал Учётчиком Ждущих, то есть, фактически, занял должность в команде Хозяина Беловременья – притом, что сам Капитан противился этому изо всех сил. Он, в своём божественном высокомерии, не слишком-то любил Винса, можно даже сказать, презирал – и не пытался этого скрывать. И, даже невзирая на то, что Винс оказался прекрасным Учётчиком, и Капитан, в итоге, был вынужден это признать, он всё равно избегал общения с Творцом Мироздания по причине глубокой личной неприязни – за которой, как предполагал Лим, по-прежнему скрывался элементарный страх. Конечно, Капитан уверял, что это неправда, но… Как бы то ни было, а факт оставался фактом: поговорить с Капитаном и уж, тем более, о чём-то его попросить, было для Винса делом до крайности непростым.
     Лим вздохнул, подошёл к нему и, положив руку на плечо, твёрдо сказал:
- Не переживай, Винс, я буду рядом. При мне он не осмелится тебя не выслушать. Хочешь, поговорим с ним прямо сейчас?
- Пожалуй… - впервые поднимая глаза на Лима, ответил Винс. – Но… Лимми, ты даже не представляешь, во что ввязываешься… 
- Это ещё почему? – нахмурился Лим. – Что, твоя просьба такая страшная?
- Да… Ты понимаешь, он должен эвакуироваться. Совсем ненадолго, пока я занимаюсь одушевлением Пирамиды, - обречённо сказал Винс.
- Эвакуироваться? То есть, покинуть Беловременье, пока ты там орудуешь? – обалдело переспросил Лим, а Доэйли даже присвистнул от удивления.
- Именно, - подтвердила Кларисса. – Мы с Винсом уже говорили об этом, и мне кажется, Капитан на такое ни за что не согласится.
- Никто бы  не согласился, - проворчал Лим. – Даже я, даже на секунду!    
- Лимми, ты не понял! – вскинулся в отчаянии Винс, рывком хватая друга за руку, словно опасаясь, что тот сейчас просто выйдет, хлопнув дверью. - Это вовсе не опасно для Беловременья, клянусь!
- Не опасно? А для чего тогда эвакуация?
- Ну, ты понимаешь, они же все – просто воплощения… А в процессе одушевления есть такой момент… Как бы это сказать… Момент истины, что ли. Когда ты объясняешь новому существу, кто оно есть – а оно стремится это понять, и для этого сканирует тебя и всех, кто оказался рядом… Оно просто сравнивает себя с другими, чтобы понять, кто оно…
- И что?
- А то, что Пирамида слишком сильна, и её неконтролируемое сканирование может привести к деэнергетизации сущностей и даже их развоплощению – не говоря уже о том, что, в итоге, та сила, которую представляет собой Капитан, может просто счесть действия Пирамиды нападением… И тогда Беловременье начнёт сопротивляться мне; Белый Треугольник начнёт сопротивляться Чёрному, понимаешь? А тут ещё Айэн со всей энергией моего мира явится меня вытаскивать из энергоформы! Представляешь, что будет?
     Винсент так разволновался, что уже почти кричал, вцепившись в руку Лима и сжимая её так сильно, что молнитцу, наверное, было довольно больно – но он даже виду не подал, просто ответил:
- Отлично представляю. В этом случае нам останется только гадать, что прикончит Мироздание раньше: энергетический дисбаланс или противостояние ваших Треугольников. И мне почему-то кажется, что вы будете первыми.
- Ты прав… - совершенно выдохшись, прошептал Винс – и ровно в этот момент, как гром среди ясного неба, за его спиной раздался голос Капитана:
- Ну, ничего себе, перспектива! Спасибо, что вообще решили поставить меня в известность!
    Лим резко развернулся, и увидел, что Капитан не только говорит, но и смотрит на них с Экрана – причём, смотрит с видом человека, внезапно обнаружившего пригретую на груди змею.
    Винсент, онемев от ужаса, сделал инстинктивную попытку спрятаться за спину Лане, Кларисса ахнула – и только Доэйли преспокойно продолжил набирать что-то на пульте, словно это не он только что сдал с потрохами своих лучших друзей.
- Ты что, лягушка допотопная, совсем офонарел?! – зашипел на него потрясённый таким самоуправством Лане.
- Нет, я просто решил, что вы, в данной ситуации, никогда не наберётесь смелости вызвать Капитана сами, - с хладнокровием, достойным лимовского ученика, ответил Джойль.
- А ну, убери лапы с консоли!!! – бросился к нему разъярённый молнитец – однако сделать ничего не успел, ибо Капитан уже шагнул ему навстречу из открытого переходного портала.
- А он у тебя способный, Лимми, - усмехнулся он.
- Не то слово, - мрачно откликнулся Властитель Хиэйри, замирая на месте и неохотно разжимая кулаки.
- И умный, - продолжал Кэп. – Ты его не бей, он всё правильно сделал. По крайней мере, теперь я знаю, что затевает ваше тайное общество поклонников Винса. А с какой целью, позвольте узнать?
    По тону Капитана можно было подумать, что он ёрничает, однако лицо его было таким суровым, каким его ещё, пожалуй, никто не видел. Даже Лим отступил на шаг обратно и снова положил руку на плечо Винса, словно инстинктивно искал защиты у того, кто только что прятался за его спиной.
    Кларисса посмотрела на них, оценила ситуацию, и решительно встала.
- Не наезжай, Капитан, это не конструктивно, - сказала она. - Всё, что мы делаем - мы делаем во имя спасения Мироздания, и я буду очень тебе признательна, если ты успокоишься и будешь нам помогать, а не мешать.
- А не мешать – это значит, уйти из собственного мира в момент, когда там творится чёрт те что? – скрестив руки на груди, поинтересовался он.
- Не чёрт те что, а одушевление Пирамиды.
- Но зачем вам она? Причём тут спасение Мироздания?
      Кларисса собралась с мыслями и принялась подробно пересказывать всё, что знала: о повышении «планки средней материальности», о том, как энергия во всех мирах перетягивается между энергоцентрами, о беспорядочном движении энергетических масс, вызванном, скорее всего, просто бессознательным стремлением самой материи как-то развиться, усовершенствоваться, выкрутиться из нынешней ситуации…
- Понимаешь, Кэп, материя ведь, сама по себе, без дополнительной подпитки, развиться до следующего уровня не может, для этого нужен серьёзный энергетический выброс, причём, не абы какой, а созидательный, то есть, направленный из Беловременья, а не из того же Чёрного Треугольника, например. Проще говоря, мирам нужен ресурс – а его в свободном распоряжении нет, да и взять его неоткуда, и только Пирамида, если её одушевить, сможет этот ресурс сгенерировать. Более того, она сможет его не только сгенерировать, но ещё и направить в нуждающиеся миры, ибо в этом будет заключаться её личная функция, смысл её существования…
    Капитан слушал Клариссу - и лицо его мрачнело с каждой секундой, а затем он и вовсе отвернулся ото всех, сунул руки в карманы своих идеально отглаженных, белых брюк, прошагал через всю экранную к окну и застыл, неподвижно уставившись в одну точку. У Клэр уже закончились все слова - а он так и стоял столбом, словно его ответа не сейчас ждали четверо напряжённых до крайности энергетов и Творец Мироздания.   
     В конце концов, Лим не выдержал, и спросил:
- Ты что, Кэп, язык проглотил? Тебе ж понятно, вроде, всё объяснили, а? Согласен ты, или нет?
- Я... Согласен, конечно… - каким-то не своим, тихим и охрипшим, голосом ответил Капитан. – Я, ребята, теперь не только на эвакуацию, я и на плаху согласен…
- Что? – переспросил Лим, обмениваясь недоумённым взглядом с Винсом и Клэр. – Какую ещё плаху? С чего бы это?
- Да с того, что это ведь я… - он запнулся, сглотнул, словно у него внезапно пересохло во рту – а потом обернулся к друзьям и выпалил:
- Это я виноват в том, что произошло с Мирозданием.
    Все ахнули, и уставились на Кэпа, как на диковинного зверя - а Винс, медленно, держась за подлокотники, встал, шагнул к нему и уставился прямо в глаза.
- Ты поднял планку энергоуровня? – потрясённо, словно сам был в шоке от своих слов, спросил он.
- Да.
- Но как?!      
- Сам догадайся, Творец…
- Ты что, уровень всего Беловременья повысил?
     Капитан кивнул - и Винсент растерянно оглянулся на друзей. От слабости его шатало, как пьяного, а в серо-небесных глазах, застыло онемелое, беспомощное непонимание: как так-то?
     Кларисса подошла, и обняла его, а Лим, который тоже прекрасно понимал, что творится у Винса в душе, сказал:
- Даже не думай себя обвинять! Ты тут совершенно не при чём!
     Но Творец только печально покачал головой.
- Да что теперь толку-то себя обвинять... Теперь уже без разницы, Лимми...
- Да как можно вообще повысить уровень Беловременья?! – неожиданно громко воскликнул Доэйли, к которому наконец-то вернулся дар речи. – Оно ведь даже не мир, а межмирье! Связующая ткань!
- Излишки образовались, - безо всякого выражения, ответил Кэп. – Я всю творящую энергию распределял по мирам, как положено, в должном объёме – но она всё равно оставалась в избытке. Отдать какому-то миру больше, чем положено, я не имел права – и просто не стал ничего делать. А эта энергия взяла, да и прижилась...
- Но ведь ты мог просто попросить меня забрать эти излишки, - заметил Винсент. – Я бы нашёл, что с ними делать.
- Ты?!
- Кэп, я, вообще-то, Творец Мироздания…
- Ты уж прости, но я об этом периодически забываю, - с самоубийственной честностью признался Хозяин Беловременья, и Винс обречённо понурился.
    Добравшись при помощи Клариссы до кресла, он сел, и уставившись на свои бледные до синевы, голые ноги, сказал:
- Да, Кэп, ты прав… Я и с самим собой-то не знаю, что делать… Даже собственные штаны не могу найти…
- Зато ты можешь одушевить Пирамиду! – решительно вмешался Лане, понимая, что разговор нужно срочно переводить в другое русло. – И к чёрту штаны! Они тебе в энергоформе не понадобятся!
    Винсент поднял голову, слегка нетвёрдым жестом отвёл с лица волосы, посмотрел на Лима – и вдруг… Улыбнулся. Неуверенно, почти незаметно, только уголки губ немного дрогнули – но все присутствующие при этом как-то сразу безотчётно расслабились, словно сложившаяся ситуация уже разрешилась и можно было больше не ждать конца.
     И Творец Мироздания, почувствовав это, снова встал, кивнул сам себе и сказал:
- Ну, значит, мне пора. Лим, свяжись с Айэном, пусть будет готов. Артефакты я сам заберу.               
               
***
     То, что сделал Творец в Беловременье, было не просто невероятно, это вообще практически не поддавалось ни описанию, ни сравнению, ибо Вселенная ещё не видала такого масштаба.
      Для начала, все действующие силы Белого Треугольника взяли Пирамиду в тройное кольцо. Во внешнем, самом большом по ширине, но самом слабом, по сути, кольце, находились энерговолны, так называемые Ждущие, которые ожидали распределения в лимбе под названием Беловременье. Винсент Табу, в одной из своих ипостасей являющийся Учётчиком Ждущих, обладал энергокодами всех волн – и они, конечно же, откликнулись на его призыв, создав неразрывную, непрерывно пульсирующую, текущую вокруг Пирамиды живую реку, сияющую всеми цветами спектра и издающую мелодичное, звенящее пение.
      Вторым кругом встали кристаллические артефакты, маленькие пирамидки, связанные тысячами тонких, но вполне видимых и очень прочных серебряных цепей чистой энергии. Они тоже пели, перекликаясь друг с другом, только их тональность была ниже, словно большой пчелиный рой гудел, и ярко-голубые молнии искрились на их острых гранях.
     А третьим кругом, самым ближним к Пирамиде, обнимающим её плотным, огненным потоком, был сам Винсент Табу, в самой страшной и деятельной из своих ипостасей – то есть, в полной энергоформе. Это уже было не божество, разделённое на четыре составляющих, не Творец Мироздания, и уж тем более, не Хозяин Треугольника – а только мыслящий шторм, в котором не было ничего, что могло бы заставить его задуматься или усомниться в правильности своих действий.
     Такого Винса никто из собравшихся у Экрана не знал – да и знать не мог, и от этого всем было не по себе. Лим безотчётно держал руку над пультом, словно готовился в любую секунду прервать трансляцию; Доэйли сидел рядом с ним на полу, неестественно выпрямившись и нервно барабаня по коленкам кончиками нереально длинных пальцев; Кларисса стояла, не моргая, и, забывшись, кусала ногти, а Капитан и вовсе сжался в кресле, обхватив себя руками за плечи, и почти не дыша.
     В не меньшем шоке были и все члены его команды, эвакуированные в данный момент на Хиэйри - а поскольку никто из них не решился пропустить такое зрелище, в экранной было просто не протолкнуться. Навигатор и Олха, десяток хомоптериксов, (птиц с человеческими лицами), Великий Змей... Все стояли и смотрели, разинув рты, как перетекали в разных направлениях энергопотоки, как сжимались, пульсируя, круги - а музыка энерговолн звенела всё громче, объединяясь с гудением артефактов и пламени в одну страшную, минималистскую симфонию, накаляя атмосферу до немыслимых, невыносимых пределов.
    Это продолжалось, по подсчётам Лима, ровно тридцать две минуты, по истечении которых на зрителей внезапно навалилась такая оглушительная тишина, словно у всех заложило уши. Все участники процесса, включая вечно подвижных Ждущих, резко остановились, всё Беловременье застыло, не застыла только огненная энерогформа Творца. Изогнувшись змеёй, она выпустила одновременно несколько тысяч протуберанцев, которые потянулись к Пирамиде, впились в неё со всех сторон - и насквозь прошили её кристаллическую плоть острыми, сияющими жалами.
     Раздался общий вздох; казалось, вздохнули не только зрители и волны, но и сама Пирамида, словно она была не искусственным сооружением из стекла Хора, а огромным животным вроде кита. И, хотя это, конечно же, была только иллюзия - она полностью отражала реальность, потому что Пирамида, хоть и не дышала, но, в буквальном смысле слова, ожила, замерцав всеми гранями.
     В ту же секунду волны рванули врассыпную, разлетевшись миллиардами брызг, как будто кто-то бросил камень в огромную радужную лужу. Артефакты разорвали круг и поплыли в стороны гораздо более степенно, но тоже с явной поспешностью - и не зря! У них было всего несколько мгновений до того, как Пирамида разразилась оглушительным звоном, полным отчаянной, смертной боли. Беловременье содрогнулось так, что даже энергоформу Творца на миг отбросило от Пирамиды, и острые жала протуберанцев вырвались из её тела - однако они тут же вытянулись и сомкнулись вокруг него огромной, пылающей клетью.
     Что произошло внутри этой клети, рассмотреть было почти невозможно; мерцание Пирамиды едва пробивалось сквозь огонь – однако ей там, судя по всему, быстро полегчало. Душераздирающий вопль утих, сменившись обыкновенным, свойственным работающим кристаллическим устройствам, мелодичным звоном; огненная клеть, слегка пульсируя, покачивалась в пространстве Беловременья, как некая чудовищная колыбель – но больше ничего не происходило.
     Вот только зрители прекрасно понимали, что это ещё далеко не финал спектакля. Лим сжал кулаки так, что побелели костяшки, и отчаянно простонал:
- Давай, Айэн! Давай, дорогой!
     Всё остальное Мироздание, казалось, задержало дыхание – и тут малюсенький, едва различимый треугольничек абсолютной тьмы вынырнул из ниоткуда прямо под огненной клетью, примерно по центру.
     Он был плоский, как виниловая пластинка – однако не прошло и минуты, как из его углов вытянулись длиннющие лепестки, которые, словно руки, ухватились за огненный контур клети и решительно потянули на себя. Это было так буквально, так просто, как, наверное, представлял себе это очень простой, по сути, человек – и онемевшие, боящиеся пошевелиться зрители мгновенно ожили, превратившись в оживлённых болельщиков.
     Особенно отличились хомоптериксы, которые сначала подняли настоящий гвалт, а потом и вовсе, повинуясь какому-то интуитивному порыву, хором начали обратный отсчёт, к которому, примерно на цифре «десять», присоединились уже все, включая Капитана. И, как следовало ожидать, с одновременным, исступлённым воплем: «НОЛЬ!» - огненная клеть разжалась, сократилась до линии, свернулась в сгусток, а потом и вовсе исчезла вместе с треугольником тьмы. В Беловременье стало, как прежде, сумеречно и пусто – не считая, конечно же, нового, удивительного существа, Пирамиды, сияющей нежными полутонами, тихо звенящей и честно генерирующей энергию.            
    Лим тут же произвёл примерные замеры её производительности – и, обернувшись к бледному, осунувшемуся Капитану, отчеканил:
- Трёхсотпроцентное превышение стандартного фона, Кэп! Пирамида, конечно, скоро откроет портал, но…
     Хозяин Беловременья не дал ему договорить, потому что мгновенно всё понял. Он вскочил, окинул безумным взглядом свою команду, и заорал, срывая голос:
- Лим, давай портал на корабль!!! Зависла, проклятая!!! Бегом, ребята!!! Навигатор, за мной!!! Змей, к Ждущим!!! Птицы, к артефактам!!! Пусть балансируют этот чёртов фон, как могут!!! Пусть готовят аварийные порталы!!!
     Разношёрстная орда Капитана ломанулась к Экрану с такой скоростью, что Лим едва успел открыть переход и пригнуться, чтобы его не сшибли. Через несколько секунд они уже совсем скрылись из виду, разлетевшись по своим делам – и только тогда Властитель Хиэйри, взволнованный, просветлённый и обалдевший, обернулся к друзьям и, улыбнувшись, уверенно произнёс:
- Она не зависла. У Винса всё чётко.

***
     И, конечно же, Лим знал, о чём говорил. Миры начали получать энергию ровно через час, как по расписанию, причём, вливания происходили предельно корректно – то есть, не толчками, а мелкими, осторожными дозами. Демиурги, боги  и Клэйтэры, ожидавшие неслабых потрясений и катастроф, были приятно удивлены тем, как органично эта энергия адаптировалась к ткани миров; она словно была создана для каждого мира индивидуально, а не произведена каким-то чуждым, неведомым устройством.
     Клэр, проведя на Хиберде и в Тиафиро около суток, убедилась в том, что её вмешательства вообще почти не требуется, ибо энергоцентры функционировали, как часы, наращивая внешний уровень и почти никак не влияя на внутренний, материальный. Конечно, с годами последствия глобальных изменений в Мироздании как-то должны были сказаться на жизни обитателей миров – но сейчас влияние извне могли заметить, разве что, очень продвинутые энергеты.
     И только один прискорбный факт категорически нарушал всеобщую идиллию - причём, факт этот был таков, что в сравнении с ним любой энергетический сбой показался бы Клариссе всего лишь досадной мелочью. Короче говоря, Винсент Табу так и не появился в Треугольнике. С ним, конечно, всякое бывало за его безумную и неправильную жизнь, в том числе, и продолжительные исчезновения аватара - но в этот раз он, вроде бы, не должен был исчезать, ведь из Беловременья его забирал сам Треугольник! Так что же случилось, если он не материализовал своего Хозяина?
     Кларисса вспомнила случай, когда Винсент, из-за сильной энергопотери завис в Мастерской - и подумала, что, возможно, Мастерская смогла бы что-то прояснить, вот только... Идти туда без Айэна казалось Клариссе самоуправством, а Айэн, после выхода «из камней», был сильно не в себе.
     Винс поручил своему Второму поистине нечеловеческую работу – и он выполнил её, несмотря ни на что. Он просидел в ледяном подземелье Пепелища почти шесть суток, и, хотя все физиологические процессы у него были сильно замедлены, это, всё-таки, был не полный анабиоз, так что, если бы не Ворон, который сообразил притащить Айэну несколько тёплых одеял, он мог бы вовсе не дотянуть до одушевления Пирамиды.
     Потом ему пришлось вложить все ментальные силы в то, чтобы направить Треугольник вовне - и он сделал волну Айэна частью собственной энергоформы. А поскольку Треугольник, как правило, не слишком-то церемонился со своими Хозяевами, он, в итоге, поступил с Айэном примерно так же, как всегда поступал с Винсом - то есть, спонтанно материализовал его на набережной, голого, полуживого и совершенно деморализованного.
    На следующий день Кларисса обнаружила его сидящим на заднем крыльце забегаловки в совершенно никакущем виде, попыталась с ним заговорить - но Айэн, кажется, даже не совсем понимал, кто перед ним, только поминутно извинялся и смотрел на Клэр так испуганно, словно ждал, что она его ударит.
    Тогда она позвала Ворона и попросила его помочь, потому что тащить Айэна было совсем не так легко, как тщедушного Винса - и Ворон, конечно, помог. А когда они привели Айэна в винсовскую мансарду и уложили спать, Ворон взял на кухне два стакана, достал из кармана фляжку хисса, налил себе и Клариссе, и сказал:
- Знаешь, когда его выбросило из энергоформы, его нашёл я. Он был, практически, как Винс, даже говорить не мог, пока не выпил. И до сих пор он только пьёт и почти не разговаривает.
- Дааа... - покачала головой Клэр. - Не ожидала я от него такого...
- Ну брось, он тоже человек, - отмахнулся Ворон.
- Да ладно, Ворон! Он же - Второй Хозяин! И в энергоформе он был не впервые. Что из-за этого с ума-то сходить?
- Я не думаю, что он из-за этого.
- А из-за чего тогда?
- Понимаешь, Треугольник же должен был Винса, судя по его же словам, автоматически в себя вернуть – а он не вернул… И теперь Айэн винит во всём себя.
- Почему? – удивилась Клэр.
- Ну, Треугольником-то, на тот момент, был он, - пожал плечами Ворон.
- Чушь! - хмуро отрезала богиня. - Треугольник был самим собой.
- Хм… - сказал Ворон, задумчиво глядя на Клариссу. - Да, наверное, ты права. Но боюсь, что он этого сейчас не поймет.
- И что же мне теперь, в Мастерскую одной идти? – в полной растерянности, спросила Клэр.
- Это уж ты как-нибудь сама реши. Ты же у нас богиня.
    Кларисса расстроено нахмурилась, и машинально протянула руку к стакану с хиссом. Она не слишком-то любила крепкие напитки, да и просто пить считала непродуктивным занятием, но сейчас… Сейчас нужно было думать о таких вещах, о которых на трезвую голову думать было просто невозможно. 
     Путь в Мастерскую лежал через Зиккурат; другого пути Клэр себе не представляла. Теоретически, нужно было войти в башню, подняться по лестнице до того уровня, до которого позволит собственная божественность, и открыть некую дверь, совершенно от балды - но, при этом, будучи в полной уверенности, что именно там находится Мастерская. И, возможно, это действительно сработает - однако... Что дальше-то? В предыдущий раз, когда они с Айэном были в Мастерской, он, по праву Второго Хозяина, призвал весь Скэрнуит, потому что Винс был его частью - а нынче... Даже если вообразить, что Клэр, как часть Ликьюска Творящих, имеет в Мастерской какие-то права - кого призывать-то? Рыцаря? Разрушителя?
    «О, боги! – вздохнула про себя Кларисса. – Час от часу не легче! Надо быть совсем ненормальной, чтобы захотеть встретиться с этой парочкой!».
     Не то, чтобы она уж очень их не любила; в конце концов, они не были ни злыми, ни добрыми, они были всего лишь функциями, и даже более того: функциями, стремящимися к волеизъявлению, а это был не самый худший вариант. Однако, чтобы они явились, нужно было искренне захотеть их увидеть - и вот с этим-то возникала серьёзная проблема.
     Да, Рыцарь был, наверное, самой рассудительной и справедливой Смертью из всех, что можно было себе вообразить – но всё равно он был Смертью, и захотеть его увидеть не смог бы ни один живой обитатель Вселенной. А значит, оставался Разрушитель, которого Клэр, хоть и боялась - но которому втайне всё-таки немного симпатизировала.
    Богиня решительно допила хисс, попрощалась с Вороном, вышла на тёмную, сырую, ветреную улицу, и отправилась в одинокое путешествие по Разрушенному Городу, продолжая думать о Разрушителе. Она убеждала себя, что безбашенный повелитель стихии, который когда-то «наградил» несчастного Винса огненными порталами, научился приносить с их помощью пользу, а потом однажды и вовсе взял эти порталы на себя, вместе со всей болью, которую они приносят, является самым человечным из всех двойников Винса. Она изо всех сил старалась не спугнуть это иллюзорное ощущение, поминутно затыкая трагические вопли инстинкта самосохранения - и, честно говоря, стакан хисса здорово в этом помогал.
    Когда она подходила к Зиккурату, она уже была почти уверена в том, что хочет видеть Разрушителя, и даже внутрь она вошла совершенно спокойно. А дальше начался Зиккурат, его бесконечные пролёты, его зияющие дырами, осыпающиеся ступени – и тьма.
    Поначалу, благодаря просачивающемуся с улицы свету, было ещё хоть что-то видно, но потом и этот свет постепенно пропал, ибо в видимом Зикурате было всего семь этажей, а выше начиналась полная неизвестность. Клэр даже, из любопытства, выглянула в окно - но за ним тоже был только мрак, который, казалось, слегка клубился, словно дым от потушенного ночного пожара. И никакого намёка на небо или землю, ничего.
    Затем окна на лестнице и вовсе пропали - но самым ужасным было то, что двери, на которые Клэр надеялась, так и не появились. Продвигаясь вверх наощупь, пролёт за пролётом, клетку за клеткой, богиня чувствовала каждый сантиметр стены – и она оставалась всё той же: однообразной, шершавой, пыльной, с облезающей пластами краской. Без какой-нибудь даже мало-мальской щели или дыры, в которую можно было бы пролезть.
    И только тогда, когда Клариссе уже начало казаться, что она идёт несколько часов, когда она совершенно выдохлась и практически впала в отчаяние, лестница наконец-то закончилась. На верхней клетке, по центру, стояла вертикальная, железная винтовая лесенка, очертания которой неожиданно оказались видны благодаря тому, что над ней был люк. Крышка его прилегала неплотно, и там, за ней, было явно светлее, чем здесь.
    Машинально поднимая уставшие ноги, цепляясь руками за шаткие, покрытые толстенным слоем пыли, перила, Кларисса преодолела лесенку, толкнула крышку люка – и увидела ровный, глубоко синий простор Мастерской, мерцающий миллиардами крошечных искорок. Этот простор был везде: вверху, внизу, по бокам; он окружал и словно бы обволакивал вершину Зиккурата, которая оказалась, всего-навсего, крошечной площадкой с низким кирпичным бортиком по краям.
   Богиня неожиданно почувствовала головокружение – а поскольку такое с ней было впервые в жизни, она осторожно опустилась на колени и села, приложив пальцы к вискам. Некоторое время она не двигалась, размышляя над своим положением, а затем, немного освоившись, осторожно подползла к краю площадки, и всё-таки посмотрела вниз. Башни под площадкой не обнаружилось.
- Надо же! - вслух сказала Клэр. – И что же теперь? Где ты, Разрушитель?
    И, видимо, её желание встретиться с Разрушителем, и впрямь, оказалось таким честным и сильным, что в ту же секунду на на общем фоне возник багровый, пылающий, разомкнутый Треугольник.
- Я здесь, - сказал он как-то слишком уж просто для такого фантастического объекта.
- Эээ… Привет… - растерялась от неожиданности Кларисса.
- Привет, - ответил он. - Ты чего сидишь? Прыгай!
- Что? – изумилась Клэр. – Куда прыгать? Зачем?
- В энергоформу прыгай. Ты что же, не знаешь, зачем пришла?
    Ей показалось, что Разрушитель усмехнулся, хотя уловить интонации в его голосе было невозможно.         
- Я к тебе пришла, - неожиданно для себя, сказала Клэр.
- Ко мне? Или, всё-таки, к нему? – поинтересовался Разрушитель - и вдруг повернулся вокруг оси, показав свою обратную сторону.
    С той стороны треугольник был вовсе не огненный, он был тёмный, безжизненый, словно обугленный - и Кларисса сразу всё поняла.
- Винс! – закричала она, вскочила, и, не раздумывая, прыгнула с площадки.
    Божественная сущность Клариссы, оказавшись в свободном пространстве Мастерской, сработала безупречно, и автоматически перешла в энергоформу. Полыхнул ослепительный, фосфорный, свет - а в следующую секунду Клэр, оглядев себя, увидела непрерывно движущуюся, зелёную, зеркальную ленту, расписанную текучим, переливающимся, живым орнаментом из треугольников.
    Она пошевелилась и почувствовала, как легко владеет этим энергетическим телом, этой приятной, плавной рекой; это было гораздо лучше, чем руки и ноги усталого аватара! И Кларисса, без колебаний, поступила так, как ей подсказывала божественная интуиция: то есть, развернулась во всю свою длину и устремилась прямо в центр сдвоенного Треугольника Творца и Разрушителя.   
    Лента протиснулась между двумя плоскостями, молниеносно отделив один Треугольник от другого, и принялась стремительно оплетать грани безжизненной, чёрной фигуры, не обращая ни малейшего внимания на то, что огненная сущность нещадно обжигала и задерживала её.
- Рано, Кларисса! Слишком рано! Ты не справишься! Вы оба не справитесь! – звенел в пространстве встревоженный голос, однако богиня уже не могла остановиться, и, в конце концов, Разрушитель отпустил её.
    Энергоформа Клариссы рванулась в сторону, потянула за собой Треугольник Винса, буквально оторвала его от Разрушителя, и бросилась обратно к Зиккурату – а точнее, к той малюсенькой точечке, к той площадке, которая, теоретически, всё ещё оставалась его вершиной.
    Кларисса не знала, что произойдёт, когда они достигнут этой точки – но она ничуть не ошиблась: портал в материальный мир, который она каким-то непонятным образом открыла, поднявшись наверх, до сих пор оставался открытым; мало того, сама площадка оказалась частью этого портала. Едва двое богов коснулись её, они мгновенно перешли из энергетического состояния в физическое, и Клэр, растрёпанная, усталая, сама не своя от всего произошедшего, оказалась сжимающей в объятьях почти бесчувственного, но вполне материального Винса. В джинсах и вечной парчовой рубашке, представьте себе! 
    Он даже успел спросить:
- Где я? Что случилось? – но ответить ему Кларисса не успела, потому что в этот момент Треугольник Разрушителя внезапно вспыхнул белым пламенем, и стал стремительно приближаться, увеличиваясь в размерах.
    Это происходило в полной тишине, отчего выглядело ещё более угрожающим. Клэр ужасно перепугалась, и заорала:
- Винс, бежим! - одновеременно с этим, наклоняясь, и изо всех сил дёргая крышку люка за ржавую скобу - но крышка, как назло, не открывалась, несмотря на то, что изнутри она распахнулась совершенно легко, без малейшего усилия!
     Кларисса, в отчаяннии, выругалась такими словами малинтокода, каких и знать-то не могла - и только тут Винс всё-таки сообразил, что надо помочь. Он встал на колени, тоже схватился за скобу - после чего крышка мгновенно поддалась, словно только этого и ждала. Тогда Клэр ухватила Винса за воротник, втолкнула в люк, влезла следом, захлопнула проклятущую крышку – и наступила полная темнота.
- Щора миэри муни… - выдохнула она, на ощупь обнимая Винса в тесноте винтовой лестницы. – Ты как? Живой?
- Н-не знаю…
- Идти можешь?
- Н-не знаю…
- Пойдём. Надо уходить отсюда.
         
 Постскриптум.
 
     Кларисса совершила чудо, недоступное ни человеческому, ни божественному пониманию; она сделала то, за что любой бог поплатился бы жизнью – и даже не заработала мало-мальски серьёзного энергетического истощения. Кажется, и Ликьюск Творящих, и всё Мироздание в целом относились к ней как-то по-особенному, хранили и любили её – притом, что Винсу все эти силы почему-то не делали никаких скидок и поблажек. Возможно потому, что этими силами был сам Винс, который себя не любил, не жалел, а порой, и просто ненавидел.
    Энергия, которую он затратил на воплощение Пирамиды, требовала немедленной компенсации; его личный запас был на пределе летаргии, а депрессия, вызванная чувством вины перед друзьями, Пирамидой и всем Мирозданием, (то есть, по сути, просто очередным крышесъездом), никак не способствовала восстановлению сил. К тому же, он, едва вернувшись, тут же снова запил, как проклятый, и его было страшно оставлять одного даже не минуту.
     Друзья по очереди помогали ему, передавая буквально с рук на руки – а потом вдруг случилось нечто, что можно было бы, в общем-то, назвать ещё одним чудом.
     Однажды дверь маркиной забегаловки распахнулась, и в полутёмное помещение, насквозь пропитанное запахами дешёвого табака, алкоголя и множества нетрезвых тел, вошёл Капитан Белого Треугольника, во всём своём великолепии. Посетители раскрыли от изумления рты - а Кэп прошествовал к стойке бара, непринуждённо облокотился на неё, не боясь испачкать рукав ослепительно-белого, шитого серебром, кителя, и спросил:
- Иштар, Винсент здесь?
- В подсобке был, - немного растерянно ответила Иштар.
- Мне нужно с ним поговорить.
- Знаешь, я не думаю, что сейчас подходящий для этого момент, - смутилась девушка.
- Это неважно, - отмахнулся Кэп, тряхнув небрежно собранной в пучок копной чёрных волос.
- Я имела в виду, что…
- Я знаю, что ты имела в виду. Мне неважно, насколько он пьян.
- Возможно, он считает иначе.
- Иштар, милая, я клянусь, что не стану выяснять с ним отношений. Я просто хочу ему кое-что предложить, для его же блага.
- Блага? – изумлённо переспросила Иштар.
     Капитан, заботящийся о благе Винса, был для неё – да и для остальных, в общем-то! – явлением абсолютно незнакомым, однако… Немного посомневавшись, Иштар всё-таки кивнула на дверь.
- Иди. Только, если он заснул, не буди его, ладно?
- Ладно, - улыбнулся Капитан, исчезая в коридоре.
     Винс не спал - но был уже, можно сказать, в состоянии полного нестояния. Он сидел на топчане, привалившись спиной к стене, и тупо смотрел перед собой, на почти пустую бутылку, которую держал руками и, одновременно, коленями. Увидев в дверях Капитана, он вздрогнул, испуганно прижал бутылку к себе, и попытался было спрятать её под расстёгнутую рубашку - но ничего не вышло, потому что руки его почти не слушались.
- Привет, - непринуждённо сказал Хозяин Беловременья, делая вид, что ничего не заметил.
- Привет, Кэп... Извини... - пролепетал Винс, кое-как пытаясь собраться с мыслями. - Кэп, я знаю, что должен заниматься Учётом… Ждущие ждут… Но… Завтра, умоляю… Я всё сделаю, всё…
- Успокойся, - отмахнулся Кэп. - Я пришёл не за этим.
    Винс уставился на него в полнейшем непонимании, и несколько секунд просто смотрел в упор, не зная, что сказать.
- А зачем ты пришёл? - в конце концов, спросил он. 
- Предложить тебе кое-что хочу, - ответил Кэп. - Просто по-дружески.
Так что попробуй абстрагироваться от мысли, что я – это я. Расслабься, выпей, если хочешь. 
    Винс недоуменно моргнул, и, перестав обнимать бутылку, сделал пару больших глотков.
- Хорошо, Кэп... - сказал он с нарочитой развязностью. - Я тебя слушаю...
     Хозяин Беловременья взял стул, сел напротив Винса и, принимая во внимание его состояние, начал с самой сути:
- Я хочу, чтобы ты навестил Пирамиду.
- Вот как?
- Да. Мне кажется, что это пойдёт тебе на пользу. В энергетическом смысле.
- Кэп, ты что, лечить меня вздумал? - болезненно скривился Винс. - Брось, Кэп… Пирамида не сделает меня лучше, чем я есть…
- Но она может облегчить твои мучения.
- Да что ты о них знаешь…
- Я – ничего, - поспешно согласился Капитан. – Зато она знает о тебе гораздо больше, я уверен. И она хочет тебе помочь.
     Творец помотал головой, горестно вздохнул, и машинально замахнул ещё симпэйна - а поскольку он был уже совсем пьян, то он сначала пролил мимо рта, потом попытался вытереться рубашкой, не выпуская из рук бутылку, и, как следствие, налил себе спирта прямо на защитный браслет. Капитан вздохнул, нахмурился - и вдруг опять сделал нечто такое, чего от него никто не смог бы ожидать: он встал, снял с крючка на стене полотенце, отобрал у Винса бутылку, взял его за руки и вытер браслет насухо.
- Я тоже хочу помочь тебе, Винс! – сказал он. - Ты меня слышишь?
     Но Винс его уже явно не слышал, он только издал невнятный, жалобный стон, и повалился навзничь. Последняя капля симпэйна сделала своё дело, отправив несчастного Творца в алкогольное небытие, так что Капитану оставалось только убираться восвояси.
     Однако Хозяин Беловременья был не из тех, кто так просто отступается от своей цели! Он приходил к Винсу несколько дней кряду, общался с ним, убеждал, привлёк к этому Лима, Айэна и Клариссу – и, в итоге, своего добился: Хозяин Треугольника взял себя в руки, и даже почти протрезвел. То есть, по крайней мере, не напился прямо с утра, а вместо этого сам пришёл в Беловременье – что, в принципе, уже было из разряда фантастики.
- Привет, Кэп… - отсутствующим голосом сказал он, открывая дверь каюты и замирая на пороге.
- Винс, ну, наконец-то! – совершенно искренне обрадовался Капитан, немедленно отвлекаясь от каких-то своих расчетов. – Чаю хочешь?
- Н-нет… Спасибо… - пробормотал Винс и всё-таки уцепился за дверь, потому что его явственно качнуло назад.
- Понятно, - вздохнул Кэп, подошёл и, настойчиво взяв Творца за локоть, заставил его зайти и сесть.
- Качает у тебя тут… - попытался было оправдаться Винс, но тут же пристыжено замолк: на самом деле, вся Вселенная знала, отчего его качает, и Хозяин Беловременья исключением отнюдь не был.
- Ты что, совсем не похмелялся? – прямо спросил он.
- Совсем… 
- Ну, это для тебя вредно. На вот, - с этими словами Капитан открыл шкаф и вынул бутылку хисса. – Но только один глоток, хорошо?
- Я так не умею…
- Да, я в курсе, - вздохнул тот. – Впрочем, ладно, не о том речь. Ты ведь пришёл к Пирамиде?
- Да… Я знаю, мне нужно с ней поговорить… Я понял это… Ты был прав… Но…
    Капитан заметил, что Хозяин Треугольника так жутко волнуется, что даже к хиссу не притрагивается, просто держит бутылку в дрожащей руке – и при этом продолжает говорить.
- Я… Понимаешь, я… Стесняюсь её, Кэп… Всё это одушевление… Это так бесцеремонно…
- Что за чушь, Винс? Что значит – бесцеремонно?
- Ну, я не то хотел сказать, конечно…
- Так что? Ты её стесняешься – или себя?
- Себя…
- Брось, ты же не стесняешься артефактов!   
- Артефакты – дети, Кэп… Родителей, знаешь ли, не выбирают… А Пирамида может просто не принять меня после всего, что я сделал…
- Да что ты такого сделал-то?
- Я сделал ей больно… Ведь становиться живым из неживого - больно… А жить - и вовсе…
- Ты знаешь что, Винсент… - Капитан ненадолго замешкался, подбирая слова, присел на корточки и сказал, глядя Творцу прямо в глаза:
- Ты не суди её по себе. Жить, конечно, больно, но не жить - ещё хуже. Не думаешь же ты, что, если бы Пирамиде предложили выбор: остаться бездушным, бесполезным предметом, или спасти Мироздание – она выбрала бы первое?
- У бездушных предметов нет выбора… - неуверенно ответил Винс, и вдруг, просветлев лицом, совершенно другим, решительным тоном, прибавил:
- Но вообще-то, ты прав, Кэп.
- Ну, слава богам! – с явным облегчением воскликнул тот, выпрямляясь и протягивая Винсу руку. – Так что, идёшь?
    Хозяин Треугольника кивнул, встал, отдал ему бутылку, из которой так и не выпил, после чего развернулся и стремительно, почти не шатаясь, вышел на палубу.
    Изумлённый, Капитан бросился за ним – но успел увидеть только то, как Творец Мироздания, легко перепрыгнув ограждение, шагнул за борт, и, сходу перейдя в энергоформу, растаял в окружающей пустоте.

                Мирра & Винсент Табу, июнь-сентябрь 2015г