Его спасала ночь, водка и песни Розенбаума

Чуть за тридцать, с недельной щетиной и полудетской улыбкой, он мог запросто обаять любую, стоило лишь затянуть: "На ковре из желтых листьев..." Мне же он напоминал отца. Кристально честный, причем степень этой честности возрастала с каждой выпитой стопкой. Прямолинейный. Такими людьми окружающие проверяются на вшивость. Настоящий. Самый настоящий, каким только можно быть в этом мире; впрочем, и "нельзя" не стало бы ему помехой.

Мне не довелось узнать, может ли он ненавидеть, но уверена абсолютно: любить он умеет. Стать родным ему человеком сложно, но скорей всего это того стоит.
В его глазах был свет. Искренний свет, который отличает живого человека от влачащего существование.

Его спасала водка и песни Розенбаума, насылающие тоску на окружающих. Кто знает, хотел бы он изменить что-либо в своей жизни; иногда казалось, его все более чем устраивает. Сквозь мальчишескую улыбку проглядывала нерастраченная нежность и теплота, обычно закрытая внешней грубостью и отстраненностью.

Он умел быть жестоким, но вряд ли хотел этого. В конце концов от лишних людей его спасала ночь, водка и песни Розенбаума.
А мне он до боли в сердце напоминал отца.