Барнаул - столица мира глава 4. Ночь со вторника н

Глава 4 НОЧЬ СО ВТОРНИКА НА СРЕДУ




Ante Lucem, экспозиция первая


Пит проснулся среди ночи. Разбудило его ощущение опасности. Жизнь приучила Виллиса, выработала в нем профессиональный навык просыпаться, если обостренное до невероятности, выдрессированное долгими годами игры со смертью чутье подавало тревожный знак: "Внимание! Опасность!"


Пит внутренне весь напрягся, разгоняя пивные испарения в голове, соображая, прислушиваясь к тому, что его разбудило, обвел глазами комнату. Ночной свет, просачивающийся сквозь шторы с улицы, рисовал зыбкую картину из колеблющихся световых пятен и теней. Пит сунул руку под подушку, взял "Зауэр", снял с предохранителя и, спустив ноги с кровати, стараясь не скрипеть пружинами, сел. Протянул руку к тумбочке, нашарил часы, поднес их к глазам. Светящиеся стрелки показывали 2 часа 11 минут. "Самый сон", — подумал Пит. Чувство опасности не проходило. Оно было зыбким, но довольно устойчивым, оно исходило из-за приоткрытой двери в гостиную.


Восприятие еще более обострилось, мозг окончательно избавился от остатков пивного тумана. Пит неслышно скользнул к двери. Щель между дверью и косяком ограничивала обзор. В нее просматривалась небольшая полутемная часть комнаты с шифоньером и слабо освещенный угол кресла. Пит прислушался. Никаких посторонних звуков, в номере по-ночному тихо.


Вдруг что-то мягко стукнуло с улицы в окно. По комнатам пронесся порыв ветра. И тут Пит увидел их.


Через гостиную, от окна к двери из номера, проплыло несколько темных силуэтов. Силуэты были абсолютно черными, черными, как сажа ночью, как самая черная краска, чернее некуда. Сначала, в ночной темноте, Пит не понял в чем дело, а потом, когда дошло, волосы его встали дыбом. Призраки неторопливо тянулись нескончаемой колонной через гостиную.


Пит, как человек, много за жизнь повидавший разного, не относился к суеверным и в чертовщину не верил, но подобрать какого-либо объяснения увиденному он не мог. В напряженной тишине, стоявшей в комнате, Питу казалось, что самые громкие звуки издает его собственное сердце. Оно громко бухало в груди, разгоняемое непонятно откуда взявшимся страхом. Такого с Питом еще не случалось. Он прижался спиной к стене и краем глаза смотрел в щель между дверью и косяком. Смотрел, смотрел, смотрел... Потом зачем-то начал считать и сбился со счета...
Черные фигуры беззвучно плыли через гостиную. В бесконечной колонне были мужчины, женщины, дети. Они все безмолвной чередой скользили в полумраке один за одним, их черные лица были подняты вверх, словно они все что-то там видели...


Пит смахнул рукой пот со лба и с удивлением увидел свой "Зауэр". О пистолете он успел забыть. Верное оружие матово отсвечивало в сумраке спальни. Пит озадаченно повертел его, не зная, что с ним делать. Стрелять — не стрелять? Сунуть назад под подушку или еще пригодится?.. Вдруг боковым зрением он заметил, что в спальне тоже что-то изменилось. Пит медленно повернул голову к окну.


Он был один. Он стоял, повернув в сторону Виллиса голову. Он смотрел на Пита. Пит чувствовал его взгляд. Он был невероятно черным с головы до ног, словно из самого глубокого бархатного мрака некий художник-шутник вырезал силуэт, сделал его объемным и поставил здесь, у окна, Питу на удивление. Детали лица не просматривались вообще, казалось, на месте лица просто черная плоскость, хотя легкий наклон головы позволял рассмотреть на фоне едва освещенной портьеры абрис лба, носа, подбородка — все как у людей. Каких-либо деталей одежды тоже не просматривалось, но по контурам видно было, что он одет, как и положено, в рубашку, брюки.


Первый страх прошел, и Пит пытался понять, когда и откуда он появился: не из воздуха же возник, не из лунного света?! А свет луны, пробиваясь в щель между портьерами, отбрасывал от черной фигуры зловещую длинную тень.


Пит покосился в гостиную, что там? Никого. Никто не появлялся. "Все прошли, что ли, так получается?" — Пит поднял пистолет, готовый в любой момент нажать курок, а левой рукой медленно-медленно дотянулся до выключателя и щелкнул кнопкой.


Вспыхнул свет. У окна — никого! Оторопевший Пит постоял несколько секунд, потом рывком распахнул дверь и выскочил в гостиную. Никого! Пит в два прыжка очутился у входной двери, повернул ключ, открывая замок...


"Стоп-стоп-стоп, — сказал он сам себе. — Дверь-то закрыта! Куда же они выходили?!" Пит выглянул в коридор. В самом конце коридора за столом, наполовину съехав с кресла, с запрокинутой головой, белела под ночником одинокая фигура дежурной. Руки ее безвольно свисали к полу, выставленная из-под стола нога была без туфли, вторая неловко подвернута под кресло.


"Наверное, ножом в спину или чем-то по затылку", — подумал Пит и по-кошачьи беззвучно подбежал к ней. Дежурная спала, еле слышно присвистывая. Пит в досаде сплюнул и вернулся в номер. Осмотрев идеально целое окно и закрытые форточки, он ущипнул себя: "Не бывает такого! Полная ерунда! Восьмой этаж, в конце-то концов! Пригрезилось, привиделось, причудилось! А иначе как?! Или эти лейтенанты в пиво мое подмешали нечто эдакое, бодрящее среди ночи?!"


Пит сел в кресло, достал из лежащей на столе пачки сигарету, нетерпеливо закурил. Подумав, включил в гостиной большой свет.


На нижних этажах зашумела какая-то компания, кто-то натужно запел цыганскую песню. Затем загудел лифт, и стало тихо. Минут через пять вновь загудел лифт, и несколько голосов шумно заговорили в коридоре:


"Где этот умник?" — "Надо же, додумался! Такой шалман навел!" — "А ты спишь, Маргарита?! У тебя под носом что хотят, то и вытворяют! Пойдем!" — "Где он? Нечего с ним чикаться!" — "Уволят тебя по статье! Вставай, вставай! Пошли с нами!"


Топот ног и возбужденные голоса приблизились, дверь распахнулась, и через порог ввалилась толпа. Дед вахтер без фуражки и без кителя яростно жестикулировал. Женщины, следовавшие за ним, чем-то наперебой возмущались. Дежурная Маргарита протирала заспанные глаза.


— Ты что ж это, мил человек?! — закричал вахтер чуть ли не на всю гостиницу.


Пит удивленно поднял брови.


— Навел тут к себе, понимаешь! Это у тебя цыганский табор гулял?


— Вселяют тут кого хотят без прописки! — закричала одна из женщин. — Вы еще пол-Барнаула к себе в номер ночевать приведите!


Дежурная Маргарита, как-то странно глядевшая на Виллиса, округлила глаза и, страшно завизжав, попятилась из дверей в коридор.


Ничего не понимая, Пит оглядел себя. "Ах ты, дьявол! В одних трусах сижу! — спохватился он, поиграл все еще не спрятанным пистолетом. — А-а, проклятье! Ну ясно". — Он сунул "Зауэр" во внутренний карман висевшего на стуле пиджака и спокойно спросил:
— Почему вы орете?


Служители гостиницы, медленно пятясь, с открытыми ртами испуганно смотрели на него.


— Вы почему без стука в номер врываетесь? — возмутился Пит.


Первым оправился вахтер.
— Маргарита!!! — заорал он, не сводя глаз с Виллиса. — Милицию зови, здесь банда!


В коридоре захлопали двери. Проснувшиеся постояльцы сбились в дверном проеме в плотную толпу и лезли друг другу на головы. Все кричали наперебой, абсолютно не слушая, кто что кому о чем говорит:


"Милицию зовите, вам говорят!.." — "Что произошло?.." — "Случилось что-то? Так милицию зовите!.." — "Видите — мужик в одних трусах, наверное, ограбили!"


Вдруг раздался твердый голос лейтенанта Кизерева:
— Здесь милиция! Что случилось? Пропустите-ка, елки-палки!.. — Он, растолкав толпу, пробился в номер. — В чем дело, Пит, тьфу ты, Боря?! Что тут? Где? Кто?


Он и оба товарища офицера быстро осмотрели номер, заглянули в шкаф и в ванную.


Пит не знал, что сказать. А толпа и дед вахтер принялись вразнобой объяснять про ограбление, про вселение, про разврат...


— Та-ак, — сказал Кизерев, затравленно озираясь, и неожиданно рявкнул: — Тихо!!!


Наступила тишина.


— Та-ак. Дед — останься. Так... Вы, женщины, что видели?


— Да ничего я не видела. Вот Иннокентьич разбудил, говорит...


— Ясно, — оборвал Кизерев. — Отдыхай, дочка. Кто еще ничего не видел?


Все молчали.


— Кто еще ничего не видел? — повторил он вопрос.


Все почему-то продолжали молчать, будто были главными свидетелями выдающегося события, все с любопытством глазели на Виллиса.


"О-о! А товарищ лейтенант, оказывается, большой мастер задавать сбивающие с толку вопросы", — подумал Пит.


— Гуляйте, товарищи! — объявил Кизерев. — Все — в номера! Расходитесь, что уставились?! Мужика в трусах не видели?!


— Ты понимаешь, Серега, — заговорил вахтер, — у него пистолет и эти... цыгане нажратые... толпою...


— Эх ты, дед! Ну что же ты, а? Так засветиться! Сере-е-га... Простота!— Кизерев укоризненно покачал головой. — Потом поговорим, потом все объясню, пока останься.


"Уж не тот ли это вахтер-интеллектуал, ставивший Бреннеру вопросы ребром?"— мелькнула у Пита мысль.


Тем временем товарищи офицеры успешно рассеивали толпу, прося граждан законно отдыхать без суеты и глупостей. Наконец, дверь удалось закрыть. В номере остались Кизерев, товарищи офицеры, Пит и дед вахтер, испускавший гневные взгляды.


Пит с удивлением заметил, что на кагэбэшниках, кроме трусов и оттопыривающихся пиджаков, ничего нет. Те тоже спохватились. Все захохотали. Напряжение обстановки спало, один вахтер продолжал нагнетать нервозность, дергая Кизерева за рукав и вскрикивая:
— Серега! Серега! Я тебе говорю, у него пистолет, и эти, толпой, всем шалманом... целая кодла... я же не первый год на службе... у меня глаз пристрелянный...


"Точно, это он, — знаток древнеегипетских трактатов, и он же — специалист по вакуумной физике",— подумал Пит.


Кизерев громко щелкнул пальцами, и дед замолк.


— Вот теперь давай по порядку. — Кизерев по-домашнему свободно расположился в кресле, закинув худые ноги одна на другую. — Итак?..


Дед поскреб за ухом.
— Это вот, да ведь оно как? Сижу я у Василия... Ты, Серега, знаешь его, сторож ночной в ресторане... Сижу, значит, сижу... А потом пошел на пост. Захожу в вестибюль — и что я слышу?! Цельный хор где-то песню горланит! Ясно-море, опять бордель устроили, водку пьянствуют, беспорядок нарушают... Я к лифтам, а они уже приехали — целая кодла цыган... И поют во всю мощь. Я, понятно, в одиночку против табора не полез. Я их по-доброму спрашиваю: "Где ж эт вы, дочки-сыночки, набрались посреди ночи?" А они как дадут мощи! Аж по перепонкам... Я тогда тактику малость изменяю. Последнего сцапал за пижнак, а он, пьянь бродячая, глазища из орбит выпучил, языком еле ворочает, мычит, ядрена корень, так нажрался! Я его по-хитрому на крючок: "Мил человек, где угощают? Мож мне осталось?" А он как рявкнет: "Вовсьмчетам!", и драть, зараза, из гостиницы.


Кизерев посмотрел на Пита. Пит пожал плечами и спросил:
— Вы не могли бы повторить, что вам сказало пьяное лицо цыганской национальности?


Вахтер ошарашенно посмотрел на Пита, пошевелил губами:
— Не-е, язык сломаешь, это по-ихнему, наверное, — и продолжил с прежним воодушевлением.— Я по этажам. Всех собрал — и сюда, чтобы с поличным и на корню пресечь... Маргарита дрыхнет, как убитая, еле растолкал! Мы в номер. Дверь не закрыта, видать, не успел, а сам в трусах и с пистолетом! Я и говорю...


— Все? — спросил строго Кизерев.


— Все-то оно все, дак я ж вот тута... здеся...


Кизерев громко щелкнул пальцами. Дед замолчал. Лейтенант повернулся к Питу.
— Ну что, Борек?


— Да я трезв, как стекло!— Пит нагнулся через стол к Кизереву.— Лучше бы вы там, в своем отделе кадров, людей тщательнее подбирали. Понапринимаете выживших из ума филеров... То у него в отчетах египетские жрецы, то он ас в английском, то он в вакуумной физике спец, то теперь цыгане шумною толпою... Поэт, одним словом. Ему бы не отчеты, стихи писать! — Пит затушил сигарету. — Ты бы его отпустил, в вестибюле на посту никого; цыгане, не дай бог, вернутся да украдут что-нибудь.


Кизерев махнул рукой вахтеру:
— Ладно, Иннокентьич, иди. Действительно, внизу никого, а ты здесь. Завтра на планерке поговорим.


Вахтер, расстроенно вздыхая, ушел.


Пит закрыл за ним дверь на ключ и, вернувшись, сел в кресло и заявил:
— Дело такое, мужики... Я сейчас сам все по порядку попытаюсь изложить. Надо досконально разобраться, а то мистика какая-то получается.— И он стал рассказывать о ночном происшествии.


Его очень внимательно слушали, не перебивали, обменивались то многозначительными, то недоверчивыми взглядами. Со стороны Кизерева были попытки влезть в рассказ с "не терпящими отлагательств" вопросами, но их пресекали в зачатии, предоставляя Питу возможность выложить историю до конца.
— ...и я не знаю, при чем здесь цыгане? — закончил рассказ Пит.


Кизерев закурил сигарету из его пачки.
— Ты знаешь, Пит, тьфу, Боря, ты с пистолетом, конечно, немного оплошал. Разговоров на неделю будет... И я не понял... Как это они без лиц были? Может, в масках?


— Ты думаешь, я сам понимаю? — Пит встал и заходил по комнате. — Может, они и в масках были... Да-а! Но тогда глаза бы блестели! В маске должны быть прорези для глаз, по крайней мере, так принято. А у них... хм... глубокая чернота, понимаешь?


Один из офицеров посмотрел на часы.


— Товарищ лейтенант, время позднее. Я так предлагаю: пусть товарищ э-э-э... все изложит на бумаге, только не сейчас, завтра, то есть, утром. Утром и обсудим на совещании. А ты, Коля, — он повернулся к соседу, — проверишь насчет цыган, по всем номерам проверишь. А сейчас пойдемте спать.


Кизерев встал:
— Есть идти спать, товарищ полковник.


Уже уходя, в дверях, полковник обернулся:
— И вы, товарищ... Вы извините, я путаюсь в ваших именах. Пит, Боря, Бровко, Виллис... Какое настоящее?


— Пит.


— И вы ложитесь спать, товарищ Пит.


Они ушли. Пит закрыл за ними дверь. "Кое-что выясняется, — подумал он. — Нет худа без добра! Один, оказывается, полковник, второй — Коля, а дед вахтер, как и предполагалось, наблюдатель".


— А цыгане-то, цыгане...— пропел он, прошлепав ладонями по груди и коленкам.— А закусывать-то надо...


Пит еще раз тщательнейшим образом обследовал весь номер, особенно то место, где стоял черный пришелец. Он даже попытался принять его позу. "Нет, что-то непонятное. Такого просто быть не может! Ну как так?! Вот здесь он стоял, вон там они через комнату колонной тянулись... или проплывали... или скользили... или... их, как дым сквозняком, вытягивало... Маразм какой-то! Все закрыто, и ни одного следа! Невероятно! Как такое возможно, а если возможно, то как?!"


Пит сел на кровати, увидел на тумбочке записку. "А что, если это тот самый "Полуночник-приемщик денег" приходил? С помощниками?.. Одному не унести... Ерунда! Тот не так придет. Тот отмычкой поскребется, ножичком блеснет в темноте. Нет, это не он. Ему еще рано, и он так не сможет, как эти... Дьявол! Надо, наверное, Кизереву сказать о записке? Или не говорить?"


Пит скинул тапочки и лег поперек кровати, заложив руки за голову, и пропел:
        — А где же ты, "приемщик"?..
          А что же вы, цыгане?..
          А кто же это был-то?..
          А кто к нам приходил?..


"А действительно, кто они? Настолько черные, что чернее некуда. И ведь тени от них были такие длинные, жуткие... И ведь звука шагов не было слышно. А они двигались, много их прошло. И что, ни один ногой не шаркнул? Мис-ти-ка! Дья-воль-щи-на! А еще вернее — после пива примерещилось. Лейтенанты подсыпали чего-нибудь психотропного... Конечно, подсыпали... Понамешают в пиво всякой отравы, а люди пей потом... Никакого порядка... Никакого..." — Мысли Пита смешались. Он вдруг увидел большую толпу абсолютно черных цыган, что-то поющих, впереди них стоял черный, как сажа, вахтер с мешком и говорил:
— Я приемщик денег, прием... Я приемщик, прием... Сдавайте деньги, сдавайте!..
Пит заснул.