На рынке наступил самый бойкий фруктовый сезон. Груши, виноград, сливы, дыни, арбузы, айва... Но люди спрашивали яблоки: кто-то ранетки – жёлтые, маленькие и медовые, кто-то белый налив, а кто румяные красные. Яблок таких не было ни на одном прилавке.
- Как же так, везде в садах ветки ломятся, а вы не продаёте. - Удивлялись все и уходили.
Торговки пожимали плечами, не торопились отвечать – торговали они привозными фруктами, а яблоки, которые спрашивали, росли в здешних краях. В маленьких огородах, да и то не в каждом, плодоносило по одной лишь яблоньке – хозяева не приносили такие яблоки на рынок, ели их сами, а торговал здесь из года в год один лишь человек – владел он огромным яблоневым садом, росли там как раз и жёлтые ранетки, и белый налив, и румяные красные. В эту осень он не появился на рынке. Проходили недели и осень уже была в разгаре... Яблоки его ждали, но напрасно.
- Помер наверно, старый ведь был, - предположила одна из торговок.
Звали её Фая и во всём всегда в жизни старалась она отыскать что-нибудь плохое. Об этом только и говорила.
- Кто знает, может и так, - согласилась с ней торговавшая за соседним прилавком.
Хоть она и представляла жизнь в более радужных тонах, подобные подозрения закрались и к ней. Звали её Галя, покупатели возле неё всегда выстраивались в очередь, брали полными сумками, и хоть обвешивала она непременно каждого, её любили, потому что она любила детей и всегда угощала их, если приходили они вместе с родителями на рынок.
- Послушай, давай сходим к нему в сад, - предложила Фая, - ведь яблоки там пропадут, мы хоть наберём да продадим немного.
- Пожалуй, здравая мысль, - одобрила Галя.
И вечером после очередного рыночного дня они отправились в сад.
Темнело рано. Пока они собирались, наступила ночь... В темноте долго шли пешком на окраину города – там, подальше от жадных взглядов, от токсинов автодорог и заводского смрада, раскинулся сад. Райский сад!
- Крадёмся, прямо как воры, уже и полночь наверно скоро, - шептала Фая.
- Мы и есть воры, - отвечала Галя.
Про себя думала она, что навряд ли сможет дотащить все сумки, которые взяла с собой, если их и правда получится наполнить яблоками.
Несмотря на темноту, в ясную лунную ночь через забор они увидели изобильно плодоносящие многочисленные деревья. В окнах дома не горел свет и было тихо, так что женщины смело вошли в калитку, запертую на одну щеколду.
- Давай выберем, какие вкусней, - предложила Фая.
Сорвала она уже одно яблоко и надкусила его.
- Да тут каждую ночь можно собирать, сколько унести сможем, и утром – на рынок, - радостно шептала она, жуя.
Стали они бродить по саду. Все яблоки были вкусными, ели их и никак не могли начать собирать. Держались рядом, хоть сад был и не безграничным, в темноте заблудиться можно было здесь запросто. И эта темнота, и лунная ночь как-то угнетающе давили – не привыкли обе брать чужое и аукать в этом саду ни за что не решились бы. Встретить здесь они вовсе никого не ожидали – разве что спящую ворону или бездомную кошку. И когда Фая споткнулась о ногу лежащего тут человека, вскрикнули все втроём – Фая, Галя и проснувшийся человек.
- Кто вы такие? - Прошептал он.
Женщины присмотрелись, но по голосу и по силуэту человек этот вовсе не походил на хозяина сада.
- Мы за яблоками, - признались тогда они.
- Я тоже, - сказал человек и приложил палец ко рту, - говорите шёпотом, иначе разбудите остальных.
- И много вас тут? - Прошептала Галя.
- Все за яблоками, - ответил человек.
- Что же, сами мы всем говорили, что хозяин сада умер, - заметила Галя, - вот люди и набежали за бесплатным.
Женщины присматривались к встреченному человеку – что-то знакомое чудилось обеим в нём.
- Что же вы тут ночуете-то? - Подивилась Галя, придумывая тему, чтобы завести разговор.
Интересно ей стало вдруг, какие люди ещё здесь есть и что вообще происходит в этом саду.
- А чо? - Переспросил человек. - Хотим вот и ночуем.
Теперь обе уже не сомневались – хорошо знали они его и много раз слышали этот голос, однако при каких обстоятельствах, не могли вспомнить. По всем признакам человек был ума недалёкого, в то же время обе были уверены – на рынок за фруктами такой к ним не приходил. Ему же эти вновь прибывшие были вовсе не интересны, и укрываясь фуфайкой, разбуженный ютился, чтобы снова заснуть.
Потом вдруг подул ветерок, лёгкий и тёплый. Ветки заколыхались, исчезли тени с его лица и луна осветила черты своим скромным светом. Торговки переглянулись. Теперь они узнали человека этого наверняка, однако не решались признаться самим себе и друг другу в своей догадке.
- Это же?.. - Начала Фая первой.
- Он самый, - согласилась Галя.
- Но не было ли у него брата-близнеца?
- У бывшего мэра нашего города? Нет, не было.
- Так неожиданно встретить его вот тут, под яблонями, закутанного в старую фуфайку и чокающего в ответ на наши расспросы.
- А-а, узнали меня, - пробормотал человек сквозь сон. - Но не навсегда я тут, верну себе ещё мэрское кресло. Когда-нибудь.
Вспомнили они его – видного и громкого, в официальном костюме, при галстуке.
- Как же он так опустился-то? - Подивилась Фая.
- Кто сказал «опустился»? - Торопливо забормотал мэр. - Я не опустился, я просто временно не при исполнении обязанностей.
Потом он всхрапнул, пукнул во сне и грезя там чем-то своим, пробормотал тихо, но торговки услышали.
- Пойдёмте ко мне, мои сладкие цыпочки.
Обе хихикнули и оставили спящего бывшего мэра храпеть в одиночестве. Сами отправились дальше – пора было в самом деле уже насобирать яблоки, пока не встретился тут кто-нибудь ещё, кто мог быть настроен менее доброжелательно, чем бывший мэр. Неизвестно, что ещё таил в себе этот сад. И охотницы за яблоками достали свои сумки.
В скором времени набрели они на небольшой сарайчик, но знали наверняка – хозяин сада отродясь не держал никакую скотину и строительством в силу своих лет не занимался. Осторожно прокрались, боясь наткнуться тут ещё на кого-нибудь. Заглянули внутрь – пахнуло на них перекисшими яблоками и гнилью, что-то скользкое попало под ногу одной из них, в испуге балансируя руками, схватилась она за стену, а там оказался выключатель – в тот же момент загорелась тусклая лампочка. Но и такого света оказалось достаточно, чтобы разглядеть всё, находящееся внутри.
- Ого, да это прямо винодельня! - Воскликнула Фая.
Конечно вполне серьёзно винодельней это помещение с трудом можно было назвать. Здесь когда-то хозяин сада делал яблочную настойку, типа бражки что ли – наполненные ею большие бутыли, всяческая посуда и приспособления находились тут, настойка видимо сохранилась ещё с прошлых лет – во многих бутылях она вспучилась и сильно забродила.
- Смотри, хорошая, - сказала Галя, отыскав одну прозрачную и без пены.
Направилась она к ёмкости с маленькой чашкой, которую тоже нашла тут – решила налить попробовать.
- Осторожно, не отравись, - шепнула Фая.
- Но отравлюсь, видать свежая, с минувшей осени наверно.
И она сделала из чашки несколько глотков.
- Хороша настойка, - протянула задумчиво.
Фая тоже осмелела, попробовала.
- У-у, недурно, - пробормотала она. - А послушай, давай заберём эту бутыль. Яблоки подождут, придём за ними завтра, снаружи я видела садовую тележку, поставим в неё бутыль и довезём без проблем. В ней литров двадцать не меньше, и здесь всё равно она ничья, а нам пригодится.
Галя молча согласилась.
Тележка, которую заприметила Фая снаружи, оказалась совсем старой, ржавой и со скрипучим колесом. Казалось, скрип пронзил весь сад. Торговки вздрогнули.
- Кто бы тут ни был ещё помимо этого недоумка, которого мы уже видели, все проснутся, - зашикала Фая, оставляя тележку.
- Может, эту бутыль и без нас кто-нибудь присмотрел, - сказала Галя, - вон как она стояла поодаль от остальных.
- Точно, просто не успели забрать.
- Скорей всего. Ой, а у меня есть масло от насморка, эвкалиптовое, можно смазать колесо и скрипеть не будет.
Фая хихикнула. Но затею одобрила.
Они смазали колесо – скрипеть оно перестало тотчас же. Тогда осторожно они погрузили на тележку бутыль, выключили в сарайчике свет, прикрыли дверь и покатили тележку по саду.
Везти бутыль с настойкой было вовсе не удобно – явно не для этого тележка предназначалась, а для предметов менее хрупких: для навоза там какого-нибудь или для мешков с листьями. Хоть яблони и росли далеко друг от друга и стволы их были видны, так что не наткнуться, корни их, местами оголённые, скрывались под опавшими листьями – тележка на них то и дело подскакивала, женщины ахали и торопились поймать съезжающую в сторону бутыль.
Проехали они мимо человека, который когда-то был мэром их города – он по-прежнему храпел и дамы с тележкой его не разбудили.
- Можно будет так возить и яблоки, - смекнула Галя, когда они уже вышли за пределы сада.
- Только бы не заметили до поры пропажу, а то будут караулить, - добавила Фая.
И они покатили по дороге.
Но была дорога эта неровной, с лёгким наклоном, вела вниз и чем дальше, тем круче становился спуск. Тележка с грузом разгонялась всё сильней. Две женщины, хоть и были привыкшими таскать тяжести в своей рыночной жизни, теперь запаниковали. Силились они тележку удержать, бежали за ней бегом, рискуя упасть, споткнувшись. Не останавливались, да и невозможно было остановиться. Неведомая сила увлекала за собой. И неведомая тайна затягивала в свой водоворот с каждым поворотом колеса. Но они не думали об этом, главным было сейчас другое – довезти до дома бутыль с вином целой, не разбить её.
«Никогда не думала, что под гору идти может быть намного тяжелей, чем взбираться вверх, - думала Галя, - не зря говорят, всё зависит от обстоятельств, выходит, всё и правда всегда зависит от обстоятельств».
...А тем временем лукавая Луна всё видела... Она всегда знала, что происходит в мире ночами, но никогда никому ни о чём не могла рассказать. Поэтому она оставляла послания своими бликами на воде маленького прудика, что находился тут же, неподалёку, за забором яблоневого сада – из этого пруда когда-то тот, кто продавал яблоки, брал воду, чтобы сполоснуть свой товар перед продажей, оттуда же поливал сад.
«Колесо судьбы невозможно остановить, - написала Луна в ту ночь, - куда мчится – неведомо».
Утреннее Солнце прочитало это послание на воде и потом целый день смеялось над такой лунной мудростью...
Яблочную настойку торговки довезли благополучно. Следующей ночью они решили сходить в сад теперь уже за яблоками – их по-прежнему спрашивали на рынке. А тот товар, который лежал на прилавках, привозной, покупали мало и нехотя.
Когда стемнело и город заснул, взяли они тележку, отправились в сад – пустую её катить было совсем легко, хоть и в гору.
- Как думаешь, пропажу заметили? Мэр нас выдал? - Гадала Фая.
- Навряд ли, он же спал, уверена, спросонья подумал, что мы приснились, - предположила Галя.
- Я тоже так полагаю, да и слепой он, раньше всё в очках ходил, мэром пока был, помнишь? Теперь может и не разглядел нас в темноте.
- Наверняка настойкой-то он очень даже увлекается.
- Несомненно, вон какой отёкший весь стал, - Фая фыркнула.
За разговором они быстро дошли до яблоневого сада. Смело вошли всё в ту же калитку... Яблок вокруг было полным-полно, они шумно падали с веток, досадно хрустели под ногами. Торговки стали собирать их в большие мешки, которые принесли с собой – опасались они бросать яблоки прямо в тележку, откуда они могли просыпаться. Везти же в завязанных мешках было гораздо удобней.
Вдруг обе услышали неожиданный звук... Сразу засмеялись. Кто-то неподалёку занимался сексом – может, под яблоней, или в винодельне, где были они вчера...
В эту ночь торговки взяли с собой фонарик, совсем маленький, со слабо светящей лампочкой, но ориентироваться с ним было всё же удобней. Посветили им. И заметили неподалёку шалаш – возле самого ствола раскидистой ранетки. Удобное место! Даже если полил бы дождь, не опавшие ещё листья уберегли бы прятавшихся в шалаше. Вчера торговки до сюда не дошли и теперь подивились, как основательно разместились люди в этом саду.
...Потом стоны страсти стихли, влюблённые о чём-то заворковали. Торговки не стали прислушиваться, обнаружили они здесь особенно вкусную медовую ранетку, принялись торопливо собирать, опасаясь, как бы влюблённые не вышли наружу, чтобы посмотреть на звёзды или ещё из-за какой-нибудь своей романтической ерунды. Но вскоре те замолчали. А потом снова забушевали страсти.
- Знаешь, я тут кое-что заприметила, - сказала вдруг Фая.
- Ещё вино? - Спросила Галя.
- Нет, посвети сюда.
И не дожидаясь, когда спутница её поймёт, куда направить свет, Фая взяла из её рук фонарь и посветила сама.
- Здесь яблоки, целые мешки, - сказала она, - надо попробовать, какие.
Хотя разумеется, можно было не сомневаться – вкусные, иначе их не стали бы собирать. Фая подошла совсем близко к шалашу, вовсе не боясь уже быть обнаруженной. Два огромных мешка стояли возле входа. Женщина развязала верёвки, посмотрела – ранетки. Надкусила по одной из каждого мешка.
- То, что надо, - сказала она.
Вдвоём с Галей, поднатужившись, перетащили они мешки в тележку.
- Не проще ли собирать те, что на деревьях, - заметила Галя, - похоже здесь немало людей обитает, своей бесцеремонностью мы их разозлим.
- Они этот сад не купили, - сказала Фая, - и потому тоже тут на птичьих правах. А собирать яблоки долго, и тоже нас может кто-нибудь заметить, да и лень как-то лазить тут ветки трясти.
Галя же любила собирать яблоки, ей казалось интересным пробовать разные на вкус, выбирать повкуснее, и с удовольствием она прогуляла бы тут всю ночь и ещё даже весь день... Однако сад этот как-то тревожно настораживал и остаться здесь без своей спутницы она бы не рискнула – вот если хоть краешком глаза удалось бы посмотреть, что происходило тут днём...
Два мешка, которые взяли торговки возле шалаша влюблённых, легко поместились на тележке – больше и не вошло бы. Сразу женщины поспешили покинуть сад. Зная, как быстро вращаются колёса, когда катятся под гору, надели они теперь обувь поустойчивей. Хоть яблоки были вовсе не хрупкой поклажей, но рассыпать их тоже вовсе не хотелось.
- Вроде второй раз под гору тележку катим, а всё равно прямо дух захватывает, - призналась Галя.
- А я не боюсь скорости, сколько раз меня судьба под гору толкала, в какие только канавы и овраги я не попадала, а всё выкарабкаться получалось, живучая видно, - похвастала Фая.
Галя промолчала, заботило её уже совсем другое – как будут делить они теперь эти яблоки. Ведь если рассыпать их на два прилавка, товар получится одинаковый, а это никуда не годилось. Вчера вино аккуратно разлили они себе поровну. Но его ведь не собирались продавать... Тогда Галя решила сегодняшний урожай уступить своей спутнице, этой давней знакомой, с которой бок-о-бок торговали они на рынке год за годом, а для себя насобирать яблоки следующей ночью. Сказала об этом Фае и попросила, чтобы та отправилась завтра вместе с ней. Фая охотно согласилась на такое предложение.
...Луна тем временем мерцала над городом. И над яблоневым садом, и над маленьким прудиком за забором... Луна видела всё, творившееся в ночи, знала множество чужих тайн, и наблюдала, наблюдала... Завидовала она без меры влюбленным в шалаше, хотя не могла видеть, что же они там такое делали. Но она знала – были они счастливы вполне, потому как редкость большая издавать такие счастливые звуки под сплетёнными в кучу сухими ветками. Луна тоже мечтала о любви, вокруг неё были звёзды, целые россыпи золотистых сияний, но она понимала, что звёзды для её любви слишком мелки, а кого ещё любить, она не ведала... Разве что Солнце, но с ним она никак не могла встретиться, а могла лишь оставлять ему свои ночные послания – на безмятежной глади загородного пруда. Не ведала она при этом, какие чувства испытывает её адресат...
«Расскажи мне, что творится под охапкой сухих веток, которые сверху сплетены вместе», - так Луна написала про шалаш. Эту её просьбу запорошили опавшие листья, и не сразу утреннее Солнце смогло прочитать послание. Оно прочитало и позавидовало – оказывалось, вовсе не всё освещает солнечный свет и тайное неведомое вершится ночью.
Третий раз торговки отправились в яблоневый сад – Луна за ними посматривала уже с любопытством.
- Интересно, что такого удивительного в этом саду и почему разные люди живут там и не уходят по своим домам, - сказала по дороге Галя.
- Тоже об этом думала, - поддержала тему Фая, - и что они там едят? Неужели одни только яблоки?
Спутница её улыбнулась такому будничному вопросу. Была она уверена, что ещё какие-нибудь обитатели есть в этом саду и все они на удивление счастливы – вот так запросто, без всяких разных дорогих вещей, под открытым небом.
- Но ненадолго они все там, - разрушила её красивые мысли Фая, - только до первых заморозков или до дождей, потом всех оттуда смоет, а яблоки пропадут, сгниют.
Грустно было такое представить, но Галя понимала – так и будет, яблок всех им не собрать, даже если приходить сюда каждую ночь, и без хозяина сада, который развозил яблоки по всей округе, этот чудный урожай пропадёт несомненно.
- Ты многим говорила, что хозяин сада умер, вот люди сюда и пришли, - упрекнула она Фаю.
Та хмыкнула.
- Хорошо хоть, не все знают, где находится это место, - сказала она.
- Да многие знают, весь город наверное знает, только не каждый ведь полезет в заброшенное владение.
...На пруду тем временем листья припорошили послание Солнца, которое оставило оно для Луны. Женщины не могли его прочитать, а Луна перечитала уже много раз и удивлялась, пыталась осмыслить... «Никогда невозможно понять кого-либо наверняка», - писало Солнце. И Луне лишь оставалось догадываться, как много интриг и тайн скрывал в себе день. Она бы тоже хотела хоть на минуточку заглянуть в те часы, в которых была не властна и не видима. Но это было невозможно, никак невозможно...
Вдруг плеск на пруду привлёк внимание торговок. Обе остановились, замерли. Плеск этот вовсе не могли создавать выныривающие рыбы или плавающие утки – не похоже было. Всё пространство озера хорошо освещала Луна... В её свете женщины и увидели девушку. Купалась она обнажённая, в её длинные волосы впутались водоросли... В одной руке девушка держала букет из цветов, растущих по болотистым берегам, другой рукой прижимала к груди охапку камышей. Внезапно она каким-то образом поняла, что за ней наблюдают, хотя торговки были далеко и притаились, не выказывали себя.
- Эй! - Девушка помахала им рукой, в которой держала цветы. - Вы ко мне? Подходите ближе, поплаваем!
И нырнула в воду – ни камышей, ни цветов уже не оказалось в её руках. Торговки, удивлённые нимало этим видением, стояли как две статуи.
- Не бойтесь, не утоплю, - продолжала купающаяся, - я только с мужчинами молодыми так балуюсь, а вы, две старухи, мне совсем не нужны.
Девушка засмеялась так звонко и поплыла так необычайно быстро, что женщины на берегу поверили – русалка.
- Вот видишь, не известно, что тут увидим, - шепнула Галя.
- Ага, недалёкого мэра и одержимых влюблённых уже видели, - хмыкнула Фая, - теперь волшебство продолжается.
- Проще бы подъехать сюда на машине с большим прицепом и насобирать яблоки за раз, сколько надо.
- Шум мотора сразу услышат, да и до утра мы можем прособирать этот прицеп.
За секунды девушка проплыла под водой и неожиданно вынырнула прямо возле торговок. Обе взвизгнули. Она рассмеялась и обрызгала их водой из пригоршней. А потом запела – звучно так, громко, что заслушаться можно было. Они попятились с намерением убежать – правда как-то жутко становилось от этой встречи с русалкой ночью за городом на пустынном пруду.
- Тётки, стойте, да подождите вы! - Закричала тогда она им вслед. - Я пошутила, разыграла вас, не русалка я вовсе.
Но они, испуганные, всё равно побежали, хотя услышали эти слова.
- Послушай, а я ведь её рассмотрела, - сообщила Фая уже без волнения. - Это булочница, та, что много лет торгует в лавке у входа на рынок. Да что там много лет, она всю жизнь, с юности там.
Галя задумалась и поняла, что тоже вспомнила это лицо. Булочница! Да, да, несомненно! Но как удивительно она преобразилась, как великолепно предстала в образе русалки. За прилавком же всегда стояла в своём накрахмаленном чепчике, бледная, не накрашенная... Когда не было покупателей, от скуки сотни раз на дню пересчитывала мелочь, а когда это занятие надоедало, перекладывала с полки на полку хлеб.
Теперь торговки вовсе не удивились её присутствию в этом саду – с хозяином сада у булочницы всегда были какие-то особенные отношения. Не родственница, не любовница, не подруга даже... Однако всегда она с трепетом замирала при его появлении в хлебной лавке. Любила она его навряд ли, потому что любить такого человека не мог никто и никогда.
Он был до невозможности требовательный к людям, злой, вспыльчивый, и при этом внешности такой безобразной, что ни одна женщина ни за какие деньги не согласилась бы даже его поцеловать. Но мечтал с юности жениться на самой красивой – такие лишь смеялись, принимая его приглашения на свидания, сами не приходили... Красота со временем стала его идолом, смыслом жизни, заветным маяком. Несчастный этот окружал себя красивыми вещами, тратил деньги исключительно на то, чтобы и мир вокруг сделать красивым. Но мир продолжал оставаться уродливым, как и он сам. В мире этом происходили некрасивые события, жили некрасивые люди, которые всё время попадались на глаза и никак невозможно было от них избавиться, и одевались эти люди некрасиво, и жили тоже как придётся... Тогда ещё в молодые годы решил человек этот посадить яблоневый сад. И посадил. Ведь даже в Раю росли яблони... Сад он тоже захотел иметь райский, самый красивый – нравились ему цветущие деревья, да и усыпанные спелыми яблоками тоже они были великолепны. Не пожалел человек сил и посвятил саду всю свою жизнь, состарился уже, когда сад наконец стал плодоносить. Но за долгие годы идеалам своим хозяин сада не изменил – жил он красиво и сад его получился красивым до умопомрачения... Однако по-прежнему человек этот оскорблял на улицах женщин, которые раздражали его взгляд, по-прежнему от градоправителей требовал чистоту на улицах и клумбы с цветами. Градоправители его не любили, а бывший мэр, тот, который храпел теперь в этом саду, и вовсе гнал своенравного прочь со всяческими его жалобами и прошениями. И только булочница всегда улыбалась этому искателю красоты. Тоже она грезила прекрасным и сама хотела быть красивой, но казалось ей это невозможной целью, и не пыталась она даже её достичь. Зато человек, посадивший сад, был в её глазах героем. Он заходил в хлебную лавку, всегда решительно распахивая дверь, окидывал взыскательным взглядом помещение... Придраться было не к чему – шторки висели изысканные и горшки с цветами стояли на подоконниках, а булки хлеба и вовсе были разложены словно на ярмарке.
- Мне пропечённый, но не подгоревший, ровный, без вмятин, и чтобы корочка была глянцевая, - говорил человек.
Булочница всегда мысленно улыбалась его требованиям – весь хлеб в её лавке всегда был вкуснейший и пышный, однако она ещё с утра всегда внимательно рассматривала каждую булку и оставляла этому придирчивому покупателю именно ту, которая непременно должна была ему понравиться. Всегда он выходил с хлебом довольный, а булочница восхищённо смотрела ему вслед...
Теперь и она вот нашла красоту – восторженная бродила по яблоневому саду, хозяин за которым уже не присматривал. Все рыночные торговки знали этот необычный хлебный роман, и эти две – Фая и Галя, тоже знали. Не переставали они дивиться встречам в саду, которые происходили ночь за ночью.
Пошли они следом за булочницей – в сад. Там она быстро затерялась между деревьев и не успели торговки догнать её, с ней поговорить.
...Тем временем на пруду стало совсем тихо. Вода мерцала в лунном свете и плавали сорванные на берегу цветы. Луна уже придумала, какое послание оставить. «То, что увидишь при свете Луны, ни за что не разглядеть при свете Солнца», - написала она, и осталась вполне горда своим остроумием. Никто из людей не смог бы прочитать послания этих двоих светил, все видели лишь блики, а что они таили в себе – простым было неведомо...
Торговки наконец занялись сбором яблок. Теперь они уже не сомневались – сад этот может удивить их ещё не раз, а приятным ли будет удивление, неизвестно. Поэтому решили не затягивать с главным – вдруг и вовсе что-нибудь помешает прийти сюда в следующую ночь.
«Интересно было бы остаться здесь до рассвета, - думала Галя, - при свете дня яблоки собирать удобней, да и любопытно узнать, что влечёт сюда всех этих людей, которые живут тут и не спешат уходить».
...Шалаш влюблённых по-прежнему источал сладострастные звуки, а бывший мэр их города теперь похрапывал возле винодельни...
Вдруг они услышали плачь – тихий, но тревожный и жалобный до невозможности. Торговки переглянулись в нерешительности – в другой ситуации они без сомнения бросились бы на помощь плачущему, а если помощь оказалась бы не нужна, непременно постарались бы хоть утешить. Но здесь, в этом таинственном месте, ночью, они на минуту замешкались. Плакала женщина – всхлипы были то громче, то тише. Подумав немного ещё, торговки всё-таки направились в её сторону.
Находилась плачущая совсем рядом, и посветив фонариком, Галя выхватила в темноте её силуэт. Та встрепенулась, перестала рыдать и даже будто обрадовалась внезапному появлению этих двоих.
- Я заблудилась, заблудилась, - говорила она дрожащим голосом и тянула к ним свои руки.
- Но это же не лес, не тайга какая-то, а всего лишь сад, - сказала Фая.
- Знаю я, знаю, - ответила плачущая, - но я заблудилась и в этом саду, и в этой ночи, и вообще в жизни.
- Тогда понятно, - согласилась Галя, и чуть тише пояснила своей спутнице, - я её узнала.
Да и Фая тоже разглядела эту заблудившуюся – знал её весь город, и были времена, когда лицо её украшало театральные афиши, а сама она, гордая и недоступная красавица, грезила всемирной славой. Благосклонность же проявляла только к самым знатным поклонникам. Хозяин этого сада в те годы был молод, и не было у него ещё никакого сада, зато томилась нерастраченная любовь в сердце, и любовь эту хотел он подарить лишь ей – недоступной красавице. Приносил ворохи цветов, назначал свидания... Но цветы вяли, а к назначенному времени красавица не являлась. Преследовал он её годами – порой вовсе не рассчитывая на взаимность, а страстно желая посмотреть, полюбоваться красотой. Она кокетничала, жеманилась, всё больше и больше сводя с ума. А он, как охотник, в своём азарте не мог остановиться. Даже зимой до полуночи дежурил под её окнами. Кожа его от мороза становилась отталкивающе бурой и грубой, от простуды голос хрипел, однако насколько хватало сил, шёл человек за своей мечтой. В своих отчаянных стремлениях к красоте готов он был на любые жертвы...
Торговки смотрели теперь на эту состарившуюся красавицу с сожалением. Время прикоснулось к ней пока ещё вежливо и аккуратно, но всё равно уже померкло прежнее очарование.
- Я считала себя счастливицей, любимицей судьбы, - плакала она, - на самом же деле я обычная женщина, и вовсе даже нисколечко не счастливая. Посмотрите, во что я превратилась!
И она протянула к торговкам руки, по-прежнему изысканно худые, только теперь от их бархата не осталось и следа – кожа высохла, покрылась морщинами. Краска уже с трудом скрывала седину волос, и фальшивый искусственный румянец был вовсе не похож на розовый персик.
- Красоту не надо беречь, ей надо делиться, - продолжала она, в голосе её не сохранились прежние звенящие нотки, напоминавшие когда-то перезвон колокольчиков. - Ах, как много было у меня поклонников, но ни с кем не поделилась я своей красотой, никому не подарила себя, и детей не нарожала, фигуру берегла. А что дети? Дети это молодость! Вечная молодость и вечная красота! Не стремилась я к этому, думала – всегда любоваться будут только мной. И что? И всё! Любоваться нечем! Старость приходит, не спрашивая разрешения, и заставляет делиться с ней самым ценным. Да что там делиться?!. Я отдала почти всё! Всё, что имела.
Торговки не знали, как утешить плачущую. Были они тоже уже вовсе не молоды, однако никогда красотой не отличались, так что жалеть им особенно было нечего. Не понимали они теперь таких нелепых чужих страданий, и потому ушли, оставили эту состарившуюся красавицу горевать в одиночестве.
В ту ночь они собирали яблоки несколько часов и уже не выбирали, знали – все тут вкусные, брали подряд, потому что покупатели радовались любым из здешнего сада.
Целыми днями теперь возле их прилавков толпились люди – раскупали любимые яблочки килограммами – было всё равно, кто привёз, кто насобирал их, и где тот человек, который вырастил дивный яблоневый сад. Забыли все даже, как некоторое время назад говорили им, что яблок этих больше не будет на рынке, и что тот, кто продавал их, умер и сад его теперь заброшен. Но разве можно забросить сад? Яблони сами цветут и сами плодоносят, а ухода им нужно совсем чуть-чуть или и не надо никакого вовсе.
- Когда появится сам хозяин сада? - Спрашивали торговок перекупщики. - Он всегда продавал нам яблоки.
Каждую осень скупали они урожай полными прицепами и везли по всей округе, по другим городам. Но где находится сад не знали, не местные были, и хозяин сада сам выгружал им яблоки.
Торговки пожимали плечами на их вопросы – что оставалось им ещё?
- Как дозвониться до него или где с ним встретиться? - Спрашивали те снова.
Разумеется, не было ответа и на этот вопрос.
- Но вы то где его нашли и где взяли яблоки? - Кричали приехавшие уже выходя из себя.
Торговки всячески уклонялись от ответа.
Торговля теперь шла бойко, так что делали они вид, будто не слышат и некогда им отвечать. Да им и правда было некогда. Прибыль за несколько дней получилась у них такой большой, какой не было за весь месяц накануне.
- Надо каждую ночь ходить за яблоками, - предложила Фая, - маловато нам одной тележки, на день едва хватает.
- Хорошо бы по две тележки за ночь собирать, - добавила Галя, - начнутся дожди и всё, пропадут яблоки, сгниют.
- Можно попробовать постараться.
- Эх, нет у нас мужиков, а то запросто перетаскали бы весь урожай.
- Да, и кому только они достаются – красавицы одинокие, и некрасавицы тоже.
- Наторгуем с тобой за осень, разбогатеем, начнём новую жизнь.
- Да можно разве разбогатеть на яблоках?
- А почему бы и нет? Даже на навозе люди богатеют.
- И что мы с тобой делать будем – старые, одинокие и богатые?
- А что делал тот человек, которые продавал яблоки? Он просто жил, и мы просто жить будем.
- Так не получится, он то вон какой сад вырастил, конечно, там вполне можно было просто жить, а у нас квартирки в захолустье, в четырёх-то стенах всю зиму сидеть с ума сойдём.
- Яблоки и посушить можно, а зимой сухими торговать, и варенья, компоты приготовить на продажу.
- Приготовим непременно... Интересно вот, те люди, которые живут в саду, тоже наверно что-то там делают.
- Ага, вино наверно. Или может пьют то, которое там сохранилось. Эх, долго ли они планируют там оставаться? Я бы тоже поселилась, да боязно как-то с чужими.
- Мы видели уже многих, мэра нашего бывшего, булочницу и ту, что красавицей была когда-то, слышали голоса влюблённых, причём уверена я, что там, в шалаше, была какая-то другая женщина, но никак не булочница и не эта старая красавица.
- Какая нам разница и что за дело до них. Главное каждую ночь набирать яблок побольше.
В ближайшую ночь они снова отправились в сад.
Солнце светило весь день накануне, стояло на удивление тёплое, безоблачное бабье лето. Деревья не спешили сбрасывать листву, распускались последние осенние цветы – пахло листьями, цветами и туманами... Солнце, размышлявшее целый день над посланием Луны, тоже оставило на чистой воде пруда свой привет. «То, что увидишь при свете Солнца ни за что не разглядеть при свете Луны», - написало оно. И теперь, обменявшись этими двусмысленными и по-своему верными мыслями, оба светила пунктуально проходили свой путь по небосводу. Луна убывала, однако это ничуть не мешало ей наблюдать за творящимся в ночи...
Уже привычной дорогой женщины дошли до сада, будто до своего собственного. Вошли в калитку, стали собирать яблоки. Хоть и росло тут деревьев множество и казалось, не закончится урожай вовсе, некоторые яблони, самые вкусные, стояли уже без плодов, и под ногами хрустело всё реже. Торговки торопились, в эту ночь думали они наполнить тележку дважды.
Вдруг снова ощутили чьё-то присутствие. К неожиданностям они стали уже привыкать, поэтому не вздрогнули, услышав рядом голос.
- Эй, тётки, чего яблоки воруете? - Гаркнул какой-то мужчина.
Голос показался незнакомым, он не принадлежал мэру, значит появилось новое лицо...
Фая посветила фонариком. К стволу огромной раскидистой яблони прислонился парень, или даже молодой мужчина лет двадцати пяти. Он улыбался и тоже грыз яблоко. А иначе зачем ещё было находиться в этом саду, если не есть яблоки безостановочно...
- Тётки, вы кто такие и по какому праву собираете яблоки в саду моего отца? - Спросил он грозно.
Услышав такие слова, торговки чуть присели, напугавшись нешуточно – встретился им теперь вовсе не пришлый человек, случайно, как и они, забрёл который в сад, а наследник, новый настоящий хозяин сада.
Однако спустя несколько секунд Фая снова посветила фонариком, на этот раз выхватывая из темноты только лицо говорившего.
- Назваться-то хоть кем можно, хоть колобком, - сказала она, - а с чего мы должны тебе верить? Бродишь тут ночью, яблоки грызёшь.
- Это я так сад сторожу.
- Сторожить собаки должны, а у тебя вон пол-сада уже обобрали.
- Мне особо-то и не жалко, пусть собирают. Одному разве съесть всё это? А продавать я не мастер.
- Зачем тогда воровками нас называешь?
- Воровки вы и есть, без разрешения шастаете тут.
- Стало быть, другие все разрешение спросили?
- Конечно.
- Тогда и мы спрашиваем. Можно яблоки пособирать?
- Можно!
- Вот и отлично, вот и договорились.
Мужчина скрылся за стволом дерева, в траву полетел огрызок, а потом захрустело новое яблоко.
- Странный какой-то, - сказала Галя.
- Ещё бы не быть ему странным с таким-то папашей, - заметила Фая.
Была она закоренелая сплетница и знала в городе всё обо всех, или по крайней мере о тех, кто был на виду. Галя не слышала историю этого парня и спутница её стала тогда рассказывать...
Отец его, этот своенравный искатель красоты, устав преследовать первую городскую красавицу, однажды всё-таки женился. Жена его тоже была очень красивой женщиной – красота ведь, по большому счёту, не такая уж редкость, и если присмотреться, красивых лиц и красивых людей очень даже много вокруг. Родила ему жена в первый же год сына, потрясающего такого ангелочка – новорожденные наверно все прелестны. Папаша был счастлив в этой своей семейной идиллии. Нянчился с малышом, думая, что не просто ангел вырастет из него, а может быть даже бог. Но полагать так с его стороны было наивно – у природы свои законы... Мальчик рос и год за годом всё меньше походил на ангела. А потом и вовсе стал дурнеть. Папаша его приходил в ярость каждый раз, когда видел этого своего отпрыска. Больше детей в семье не родилось, но и такого продолжателя рода искателю красоты было совсем не надо. Прогнал он тогда жену вместе с сыном из дому и стали они нищенствовать.
- Послушай, я знаю, помню эту женщину с ребёнком. - Сказала Галя. - Всегда они ходили по рынку и просили что-нибудь поесть. Но я никогда не задумывалась, кто это.
- Вот, теперь узнала.
- Мальчик этот, сын его, нигде не учился, в школу его не взяли, посчитали за дурочка.
- Он не дурачок, просто у него свой взгляд на мир и на эту жизнь – по другому и быть не может, когда человека считают никчёмным только потому, что внешность его подкачала. Что поделать, красота это дар природы, но на всех видно не хватает таких подарков.
- Точно! Взять к примеру хозяина этого сада!
- Зато какой у него сад!
И дальше обе замолчали, молча стали собирать яблоки.
В эту ночь у них быстро получилось набрать полную тележку. Пришли они за яблоками и во второй раз...
Приближался рассвет, и хоть светало уже по-осеннему поздно, птицы, предчувствуя утро, по своему летнему расписанию начинали разноголосый концерт. Одной подпевала другая, в их дуэт вливалась третья, а четвёртая спешила перекричать этих троих. Изредка каркали просыпающиеся вороны – как без них. «Вороны есть везде, даже наверно в Раю без них не обходится», - думала Галя. Птиц она любила с детства, всегда прислушивалась к их голосам, надеялась услышать какое-нибудь особенное пение, ведь и имя у неё было тоже не совсем простое, а птичье какое-то – Галя, Галка, Галчонок – так называли её в детстве, и когда она была совсем маленькой, думала, что и она тоже птица: вырастет, будут у неё крылья и она полетит. Однако выросла, но не улетела – некуда было, и оказалась вовсе не птицей, вполне обыкновенной женщиной, немного несчастной даже, с неустроенной судьбой. Быть может поэтому так любила она детей – ведь своих не имела, и не могла спокойно смотреть на малышей, когда приходили они с родителями на рынок, всегда угощала их хотя бы маленькой ранеткой...
Думала Галя порой, слушая пение птиц, что если и правда души переселяются, так здорово было бы в следующий раз родиться птицей... И петь бы, и летать! Здесь, в этом яблоневом саду, странное ощущение посещало её порой. Казалось – она и есть птица. И теперь началась её совсем другая жизнь, потому что это и есть уже настоящий Рай...
Сбор яблок увлекал, поддавшись житейскому азарту, прикидывала она однако наравне с Фаей, как бы с помощью яблок разбогатеть. В саду они теперь уже совершенно освоились и бродили уверенные, что никто их отсюда не прогонит – ведь ничего они не делали недозволенного, сам новый хозяин, молодой наследник, разрешил им оставаться здесь и собирать яблоки.
Потом они набрели на целую свалку сельскохозяйственных принадлежностей: лопаты, грабли, шланги, лейки...
- На кой чёрт весь этот хлам в яблоневом саду? - Подивилась Фая.
Она наткнулась на кучу в потёмках и ударилась, загремела металлом.
- А как же в саду без этого! - Заметила Галя.
Хотя конечно невозможно было из лейки поливать яблони и ни к чему было копать возле деревьев землю лопатами. Видимо потому всё это и было свалено в кучу.
- О, а вот это стоящая вещь и я понимаю, почему она тут! - Воскликнула Фая, доставая из кучи косу.
Фонарик свой она прикрепила к ветке на дереве и его свет попадал в самый раз на кучу.
- Трава здесь высоченная, и коса прямо очень кстати, - сказала Фая, размахивая найденным орудием.
- Косят летом, когда трава сочная, - заметила Галя, - чего сено-то крушить.
Однако Фаю было не остановить. Увлечённая своим нелепым занятием, углублялась она в сад. Галя усмехнулась, смысла не было никакого в том, чтобы косить солому, она и не поддавалась, но яблоки в высокой густой сухой траве правда было трудно искать – часто они попадались уже подгнившие, и насобирав в темноте все подряд, наутро женщины внимательно их разбирали, чтобы продавать только хорошие.
Вдруг в глубине сада раздался крик – дикий, истошный, душераздирающий.
«Кого-то убили», - решила Галя и сердце её застучало часто-часто... Несомненно это Фая на кого-то нарвалась своей косой. Сердцебиение усилилось, а потом стало жарко, ещё жарче, и – в следующую минуту – холодно, совсем холодно. Галя чувствовала, как капельки пота выступают на её лице, а потом целая ледяная струя побежала по спине от затылка. И она пошла туда, где кричали...
Там не смолкали – голосили и голосили. «Даже если кого-то ранило, рана может быть очень сильной, ведь коса острая, - размышляла Галя, - так что навряд ли получится подручными средствами остановить кровотечение».
...Приближаясь, поняла она, что кричит состарившаяся красавица, хотя голос её можно было узнать с трудом – столько в нём появилось необыкновенного ужаса, который прежде она ни за что не сыграла бы ни в одном спектакле. Однако Галя вдруг подумала, что раненый человек не стал бы так голосить ни в коем случае – силы его быстро истощились бы и крик перешёл бы в стон. Женщина же та продолжала кричать.
Когда Галя дошла до места действия, оказалось, что всяческие её волнения напрасны и здесь никого не ранили, никто не истекал кровью, не умирал.
- Это смерть моя пришла, смерть, у неё коса, - шептала испугавшаяся, когда уставала кричать, - я знаю, смерть ходит с косой и вот она пришла за мной, или я сошла с ума и это мне мерещится.
Крик её переходил в хохот, а хохот – в шёпот, и всем этим своим спектаклем она растревожила весь сад – огоньки фонариков замелькали со всех сторон, разные люди пришли туда, где кричали. Галя понимала – теперь их увидят все, хотя и не боялась, высматривала в темноте молодого владельца сада. Фая поспешила избавиться от своего пугающего орудия – косы, поставила её, прислонила к дереву, и попыталась успокоить кричавшую. Но та не смолкала.
- Ага, вот вы попались, - сказал уже совсем близко мужской голос.
Многочисленные фонари освещали здесь всё пространство и двух охотниц за яблоками теперь окружили.
- Попались? Но что мы такое сделали? - Воскликнула Фая.
- Во-первых, вы украли нашу тележку, - сказал всё тот же мужской голос.
Это говорил бывший мэр их города, в саду он тоже стремился быть главным, однако выглядел при этом как-то нелепо, так что здешние люди не особенно обращали на него внимание.
- А ещё забрали мешки с яблоками, которые насобирали мы, - заметил другой мужчина.
Лицо его торговкам было незнакомо и предположили они, что это влюблённый из здешнего шалаша, ведь яблоки они брали именно оттуда.
- Да и вы в общем-то никто в этом саду, - попыталась оправдаться Фая.
Но люди лишь засмеялись от её слов.
- Нам разрешил собирать яблоки молодой хозяин сада, - заметила Галя.
Тот стоял тут же, молчал и не пытался вступиться за пойманных.
- Яблоки ни при чём, но вы забрали нашу тележку, - продолжал мэр, - и за эти дни без неё мы ужас как намаялись.
- Надо придумать им какое-нибудь наказание, - заметил влюблённый из шалаша.
- Да что возиться, пусть проваливают отсюда немедленно и не портят нам праздник!
Это сказала старая красавица.
Торговки переглянулись, не могли они догадаться, какой такой праздник отмечали здесь все эти люди.
Дальше люди стали спорить между собой – голоса разделились: одни требовали наказания, другие предлагали отпустить попавшихся. Их не выпускали из своего окружения, так что Фая и Галя чувствовали себя прямо пленницами. Защищаться они уже не пытались, в общем-то здешние обитатели были правы – и тележку у них забрали втихаря, и мешки с собранными яблоками, да и являлись торговки сюда ночью, что очень походило на воровство, но с другой стороны, ведь яблоки собирать здесь разрешил им новый хозяин сада.
- Да какой я хозяин, вовсе не настоящий! - Усмехался он тем временем. - Ведь отец меня прогнал и за всю жизнь так и не признал за своего, хотя видел меня часто на улице, но яблочком даже ни разу не угостил, ни разу не поздоровался.
Спорившие люди вскоре перешли на крик, торговки даже напугались – вдруг придумают для них и правда какое наказание, в саду этом сотворить можно было что угодно. В бледном свете фонарей рассматривали пойманные собравшихся тут...
Громче всех кричал мэр, нёс всякую околесицу, и хоть получалось у него перекричать остальных, люди не слушали. На нём была та же фуфайка, которой прикрывался он во время сна, и подивились торговки такой его перемене – казался человек этот прежде, когда занимал пост мэра, очень здравым, степенным, и навряд ли подозревали горожане, что всегда читал он по бумаге заготовленный для него текст. Сейчас он вообще выглядел недалёким, ограниченным, с разной своей придурью и мелочными суждениями...
Влюблённые показались какими-то чересчур нервными, и хоть обнимались они беззастенчиво, можно было не сомневаться – вовсе они не любят друг друга, а вся их любовь просто показушная мишура...
Старая красавица наконец успокоилась, больше не кричала и не причитала, однако лицо её от недавнего испуга будто бы стало ещё старее и седины прибавилось...
Одна лишь булочница отличалась от всех, была обворожительна – казалось, подальше от своей булочной раскрыла она для себя другой, новый и удивительный мир, который прежде был недосягаем, ведь не выходила она совсем никуда из-за своего прилавка...
А молодой наследник не принимал участие в споре. Он вообще вёл себя, как не от мира сего – забрался на дерево и сидя на толстой ветке, посматривал на всех беззаботно и болтал ногами словно ребёнок.
Спорившие наконец решили подбросить монетку, чтобы не было обидно проигравшим и чтобы не случился у них раздор с победившими. Доверили ответственное дело мэру, да он и сам своей напористостью не позволил бы никому другому это сделать... Подкинул, поймал, раскрыл ладонь. Торговки замерли. Кто-то зааплодировал, кто-то вздохнул. Торговки перевели дыхание. Они чётко знали, кто за что высказывался, и по реакции людей поняли, как в отношении их распорядилась судьба.
- Всё, проваливайте отсюда, - буркнул мэр, - чтобы не вздумали больше появляться.
И люди расступились, выпуская Фаю и Галю из своего окружения.
Они покинули сад на этот раз без яблок и без тележки. Обе молчали, каждая думала о своём... А Луна, наблюдавшая всю ночь за происходящим в саду, на этот раз не оставила Солнцу никаких посланий. Вода в пруду затаилась, не было слышно ни всплесков, ни шорохов камышей, лишь без причины проснувшаяся водомерка металась из стороны в сторону, да лёгкий ветерок срывал бережно по одному листочку и бросал их поочерёдно в пруд; некоторые не долетали, оставались на берегу, но ветер подхватывал их позже и тоже бросал в воду.
Яблок торговкам хватило на два дня, потом снова прибыль стала уменьшаться – покупали изредка и по чуть-чуть.
- Что у наших горожан за яблочный ажиотаж, - дивилась Фая, - ведь и другие фрукты тоже очень вкусные: и сливы, и груши, и айва.
- Это тот, кто продавал яблоки, приучил, что они всегда самые вкусные и не сыщешь ничего ароматней и слаще ни в каких чужих краях. - Сказала Галя.
- Любопытно, на что тратил он свои денежки, а нам вот так уже и не доведётся разбогатеть.
- Да, за привозной-то товар самим ещё платить надо, а яблоки бесплатные, собирай да продавай.
Спустя несколько дней совсем загрустили они за своими прилавками. Протирали арбузы, перебирали от сгнивших ягод виноград. Молчали, думали. Покупатели их вновь спрашивали про яблоки, но торговки лишь пожимали плечами и говорили – «кончились, съели». А что ещё они могли ответить?
- Послушай, это совсем никуда не годится, - сказала наконец Фая, - без яблок не торгуем мы совсем.
- Что поделать, - ответила Галя.
- Не будь трусихой, а то и поделать, что надо снова идти в сад.
- Была бы рада, но не рискну.
- Да что нам сделает в конце концов эта кучка недотёп.
- Кто их знает, что они могут сделать.
- Проберёмся с другой стороны, сломаем забор, ведь сад огромный, и навряд ли они весь его обходят каждый день. К тому же ветрено уже, к похолоданию наверно, а начнутся дожди и яблоки все пропадут.
- Хорошо, давай пойдём, только раздобудем под них какую-нибудь тару вместительную, ведь тележки у нас больше нет.
- У меня есть рюкзак и сумка на колёсах, возьми с собой тоже что-нибудь наподобие и много сможем натаскать, если ещё и по несколько раз за ночь ходить будем.
Так они и решили, в следующую ночь уже отправились за яблоками.
...Все эти дни Солнце и Луна не обменивались посланиями, они просто наблюдали за миром, но при этом думали и размышляли, собираясь когда-нибудь всё-таки сказать ещё своё слово...
Фая предусмотрительно вооружилась инструментами.
- Выдернем гвозди из забора и пролезем в щель, - пояснила она.
С такой преградой они действительно справились легко – забор был старым и некоторые доски стали трухлявыми, так что выдернуть из них гвозди оказалось не сложно даже женскими руками.
- Вот мы и снова тут! - Воскликнула Галя, не понимая, почему такая радость вдруг излилась из её груди.
В этой части сада раскидистые ветки яблонь надламывались от тяжести плодов, и правда они были ещё не тронутыми, может даже не пробовали их здешние обитатели. Галя стала трясти одно из деревьев, а Фая другое, но яблоки не падали, как сильно бы ни старались женщины. «Похоже, какой-то поздний сорт», - догадались они и стали наклонять ветки. Но те росли слишком высоко и никак их было не достать, одно лишь яблочко получилось сорвать. Фая откусила.
- Вкусно, - сказала она, - такой сорт до зимы долежит, не испортится, побольше наберём, хорошо торговля пойдёт.
- Как их набрать-то? Лестницу надо, по-другому не получится.
- Можно пилой. В такую ветреную погоду никто не услышит. Вон как завывает, и листья шумят, только действовать надо быстро – спилить, собрать, исчезнуть.
- Тогда в рюкзаки не войдёт, пусть сосед с прицепом приезжает. За одну ночь всё и вывезем.
После этого разговора торговки ушли из сада ни с чем, однако воодушевлённые своим планом и предстоящей бойкой торговлей.
Следующей ночью всё сложилось один к одному – и звёзды, и сосед с прицепом, и ветер с шелестом листвы. Мужские руки теперь оказались очень кстати – и спилить получилось быстро, и яблоки насобирать. С горкой аж прицеп набрали, так что с трудом накрыли его сверху.
- Всё, больше сюда не придём, - сказала Фая.
Радовалась она, торговля была смыслом её жизни. А Галя немного взгрустнула – нравилось ей бродить в этом саду, пробовать и собирать яблоки, однако понимала она – нельзя сюда больше возвращаться. И хотя от прицепа с яблоками конечно же они совсем не разбогатели бы, здравый смысл почему-то не возобладал, а хотелось лишь продавать и считать выручку.
...Луна в ту ночь снова написала послание Солнцу: «Мы сами придумываем свою жизнь и свою роль в ней, сами рисуем себе райские сады или спиливаем в них деревья»... Луна предполагала – Солнце будет думать долго, прежде чем ответить. Или вообще не ответит, не найдёт, что написать...
Люди в яблоневом саду слышали странные звуки, не так уж сильно заглушал их ветер и шум листвы. Однако никто не отправился посмотреть, что происходит. Бывший мэр города спал теперь, прислонившись к тележке, чтобы никто больше её не забрал, нравилось ему целыми днями катать эту ржавую колымагу то пустую, то наполненную яблоками – и не труд это был вовсе, и думать не надо. Яблоки накладывали в тележку влюблённые, а две женщины – булочница и старая красавица – в винодельне чистили их, резали, раскладывали по бутылям, чтобы сделать настойку. Но разумеется, происходило это днём. Ночью, когда пилили в саду яблони, все спали, лишь влюблённые в какой-то миг потянулись друг к другу с намерением заняться сексом, но передумали, заснули снова.
...Солнце утром прочитало послание Луны и ответило тотчас же, не раздумывая – видимо тема интересная и важная заинтриговала. Оно написало: «Жизнь это праздник, весь мир – райский сад, просто люди зачем-то в нём выискивают тележки потяжелей и пилят яблони с самыми вкусными яблоками – чтобы и другим они не достались и сами они чтобы поели их только в один сезон»...
Жизнь для собравшихся в саду в эти дни действительно была праздником.
Яблони, бушующие красками, радовали взгляды, а яблоки, сладкие и спелые, насыщали – совсем не хотелось есть больше ничего. Тёплое бабье лето лучами солнца разливалось по саду, целыми днями здесь чарующе пели птицы и казалось – жизнь, её мгновения, замерли, остановились, и нет больше на всей планете ничего кроме этого райского места... Влюблённым здесь не надо было спешить утрами на работу, и бесконечно долго лежали они в объятиях друг друга, булочница забыла про свой хлеб, а состарившаяся красавица – про жалостливые ахи и вздохи, которые слышала последнее время за спиной. Мэр здесь тоже мог расслабиться – никто не обвинял его в воровстве и взяточничестве. А сын хозяина сада и вовсе чувствовал отдохновение – прежде он был изгоем, теперь же всё отцовское владение принадлежало ему. В общем, все в саду ощущали себя иначе и по-другому – люди изменились и им было хорошо от этого. Яркие краски полыхали вокруг – листья, яблоки, солнце! Дивились теперь здешние обитатели, зачем раньше раскрашивали они жизнь свою серыми оттенками, когда мир оказывается мог быть таким нарядным и праздничным. Мэр с радостью здесь возил тележку, состарившаяся красавица не смотрелась в зеркало, булочница каждую минуту восхищалась этим великолепным миром, а влюблённых никто тут не спрашивал, когда же состоится у них свадьба...
Потом настал день, когда захотели все они углубиться в сад – туда, где ещё не были. Яблоки вблизи собрали подчистую, и даже сами удивлялись, как это сразу не исследовали тут всё вокруг.
- Да, задержались мы в этом саду. - Заговорила булочница, когда отправились они все вместе к дальнему забору сада. - Я всего только шла сюда, чтобы справиться о хозяине, да яблок немного попросить, каждую осень покупала у него, ела целыми днями и варенье варила.
- Я шла за яблоками, чтобы пирог испечь, - сказала влюблённая, прижимаясь к своему избраннику, - да вот осталась здесь и любимый мой пришёл меня искать.
- Мне яблоки вовсе были не нужны, - призналась красавица, горюющая по своей утраченной молодости, - думала, если любил хозяин сада меня так сильно раньше, то сейчас хотя бы соглашусь стать ему женой.
Сын его рассмеялся.
- Глупая ты женщина, - сказал он, - папаня мой ни за что не женился бы на старухе, говорят, уже совсем немощный по-прежнему грезил он молодыми красавицами.
- Нелепый это культ красоты и молодости, - заметила обиженно состарившаяся красавица.
- Как ни крути, а красоты вокруг много, - ответил ей парень, - и наравне с такими уродами как я, непременно рождаются и ангелы, и боги.
- Ты не урод. Или ты так пошутил?
- Не пошутил, просто вся моя жизнь как шутка, глупая, бессмысленная и не смешная.
- Зачем вы, ребятки, о грустном? Яблочки лучше поешьте! - Перебил их мэр. - Я вот вовсе шёл сюда, чтобы купить весь сад, но решил – незачем деньги тратить, и так здесь можно устроиться с комфортом.
- Но не на весь год, - возразили сразу несколько голосов.
- А круглый год мне и не надо, главное – когда яблочки есть.
Привычным уже движением он поднял яблоко из травы, надкусил.
- Ого, какие вкусные в этой части сада растут, идём туда, - сказал он и махнул рукой вдаль, - из таких варенье будет вкуснейшее, да и крепкие они, не сгниют, всю зиму пролежат.
Идущие ускорили тогда шаг...
Не прошло минуты, как оказались у забора, увидели спиленные деревья.
- Вот и пришли, - выдохнув, всплеснула руками булочница и села на тонкий пенёк.
- Постарался тут кто-то бесстыже, - заворчал мэр, подбирая из травы яблоки, которые валялись кое-где.
Ветер к этому дню уже стих, однако принёс с собой похолодание, и люди ёжились, понимая, что недолго им осталось находиться в этом райском месте.
- Разберём сейчас по домам сделанную настойку, - подытожили влюблённые, - и оставим весь сад на произвол судьбы.
- Сад уже давно оставили на такой произвол, - строго заметил молодой хозяин, - вырубить весь у меня руки не поднимаются, а так хотелось бы, чтобы не лазили сюда всякие.
- Больше не залезут, брать тут нечего, - сказала булочница, - жалко мне его, того, кто продавал яблоки, такой роскошный сад посадил, вырастил, и ушло всё вслед за ним.
Мэр тем временем не сетовал впустую, стал он собирать ветки, складывать в кучу для костра.
- Замёрз, ой, замёрз, - приговаривал он, потом спросил, - а печёные яблоки кто-нибудь пробовал?
Но никто не пробовал и все заинтересовались.
- Давайте тогда напечём, - предложил он, - деликатес это, полакомимся хоть напоследок, здесь в траве можно насобирать немного, напечь хватит, воришки небрежные были, не всё собрали, нам оставили.
И они принялись собирать – кто ветки да сучья, кто яблоки...
А Солнце, поглядывая за ними, догадывалось – никогда им с Луной не понять друг друга: в разных красках действительно всё виделось по-разному, и Солнце совсем не представляло, как это, когда темно. Знало оно – в скором времени закроют от него тучи этот сад, не будет ему уже видно ни этих людей, ни послания Луны на пруду. Однако свет вокруг него не померкнет, и пока оно светит, не настанет ночь...
Костёр вспыхнул не сразу, ветки были сырые и долго не загорались. Потом сели все вокруг, приготовили яблочки, чтобы испечь, и только сейчас почувствовали, как сильно голодны, потому что очень давно не ели по-настоящему. На яблочной диете недолго можно было продержаться.
- Хоть и впустую мы тут с вами дни коротали, бездельничали, а жизнь казалась какой-то особенной, и даже смысл в ней как будто был, - призналась булочница.
- Смысл всегда есть в жизни, - заметил мэр.
- Ха, это интересно, - сказал тогда молодой хозяин сада, - а в чём вот к примеру ваш смысл жизни?
Мэр смутился, задумался.
- Когда на посту был, заботился о благополучии людей, - ответил он наконец.
- Так прямо и заботился?
- А как же.
- Я так вам скажу, всю жизнь вы ищите для себя местечко потеплее. Так у вас дома может холодно? Тогда поменяйте батареи.
Мэр хмыкнул, отвернулся. А все остальные, сидящие у костра, задумались: что же для них главное и зачем они живут. Однако дерзкий парень не дал им сказать, и не дал подумать – за них он знал всё наперёд. Повернулся к влюблённым.
- Для вас вот смысл партию себе найти повыгодней, мужчине – чтобы красавицу, перед друзьями козырять, женщине – чтобы денежный мешок, тоже чтобы козырять, так что всё существо сводится к одному – поиск козыря.
Влюблённые посмотрели на него искоса, однако видимо в словах этих была доля правды, не нашли они, что возразить, промолчали, только руки их, сплетённые в этот момент, разъединились.
- А ты, булочница, что задумалась, приуныла? - Продолжал дальше молодой хозяин. - Думаешь, ты для чего-то особенного создана? Думаешь, миссия твоя – искать красоту? Ошибаешься. Таковая была лишь у моего отца. А тебе просто не повезло в жизни. Искала ты кусок хлеба, заработок, работу, что же, поздравляю, нашла, теперь у тебя очень много хлеба, особенно если разрезать его на куски. Ха! Разжалобила ты судьбу, как могла.
Булочница и без того была особой с предрассудками и неудовлетворёнными желаниями, а теперь ещё и такое разоблачение услышала в свой адрес. Взгрустнулось ей и теперь уже вовсе не осталось никакого смысла находиться в этом саду – из яблоневого рая, из забытья будто вернулась она уже в реальность, осознала, кто такая сама и какова её жизнь.
Тоже она ничего не ответила молодому хозяину сада, а стала слушать, что скажет он последней из здесь присутствовавших – состарившейся красавице. Тот действительно повернулся к ней.
- Ты, старая, и вовсе смешна, - сказал он, - хочешь, чтобы весь мир вокруг тебя вращался, а так не бывает. Хоть какая ты будешь знаменитая, планета вокруг солнца вращается, а солнце не превзойдёшь.
Услышав такую жестокую правду, женщина вспыхнула, однако тоже промолчала.
Зато вселенское светило заслушалось этим разговором – ведь люди завели речь и о нём. Хотело бы Солнце послушать, что станут говорить они ещё, однако приближался вечер и пора уже было ему скрыться за горизонтом. Тогда оно оставило послание Луне: «Расскажи мне, что произойдёт ночью». Написало так и скрылось. Стало темнеть.
К этому времени люди возле костра испекли яблоки, поели, но расходиться не хотели и продолжали сидеть, глядя на тлеющие угли, иногда собирали понемногу ветки, подкладывали, костёр снова разгорался. Ложиться спать в эту ночь было холодно, и все понимали – завтра здесь уже никого из них не будет. Птицы тоже заканчивали свои арии. Некоторые напоследок кричали особенно громко, словно вслед уходящему бабьему лету, пытались остановить его, просили «не уходи».
- Вот ведь как, у каждой птицы, у каждого зверя свой голос, всего лишь несколько звуков, а им всё понятно, - заметил молодой наследник, - люди же напридумывали себе всяческих слов и путаются в них, всё говорят, говорят. Нет, чтобы тоже так же – «мяу» и договорились.
Собравшиеся невольно улыбнулись.
- Так вот оно единственное, что понимают все и что людей объединяет – улыбка, - заметила булочница, воспрянув от своей задумчивости.
- Мудро, - ответил парень, и тоже улыбнулся, - правда порой не нужны бывают слова, с улыбкой и без них всё понятно.
И люди замолчали. Костёр ещё потрескивал в темноте, а птицы все заснули.
Вдруг какая-то бесформенная тень проскользнула сначала в одну сторону, потом в другую... Согнутый силуэт, спина с горбинкой и неестественно длинные руки... Все узнали эту тень, вздрогнули. И не могло увиденное быть миражом, рядом оно было, отчётливое, как тень своя собственная.
- Вот и папаша явился, - хихикнул дерзкий парень, повернувшись вслед удаляющейся тени.
Однако всем стало не до смеха – люди встрепенулись, напугались, повскакивали... Удивились они видению и загрустили, застыдились оттого, что поглядел, узнал теперь призрак, во что превратили его сад.
- Торопится. Хоть остановился бы, поговорил. - Цинично заметил его сын. - А давайте мы с ним сами заговорим, попросим, пусть замолвит за нас на небесах словечко, да и так просто поболтаем, у всех же наверняка есть, что спросить у заоблачного посланника, ведь все хоть каким-то образом обижены на судьбу.
Первым эту идею подхватил мэр – видимо призраки ему были нипочём, встречал он в своей жизни личностей и похлеще.
- Хотел бы я знать, - заговорил он, - почему в карьере своей политической не пошёл дальше, не стал, к примеру, губернатором или может даже помощником президента, а вернулся на то положение, в котором был, теперь вот вообще безработный.
- Однако, деньги есть, сад этот купить хотели, - заметил парень.
- А видали вы хоть одного бывшего мэра, у которого не было бы денег? - Многозначительно подмигнул он.
На мэрский вопрос несомненно вполне мог ответить любой из присутствовавших, но все промолчали – видели, какой недалёкий он человек, и понимали – должность мэра занимал для чьей-то выгоды, с чьего-то распоряжения.
Дальше какое-то время все сидели тихо, робели задавать вопросы – боялись услышать правду, ведь со стороны всегда всё виднее и ближе к истине. Потом осмелели влюблённые.
- Интересно нам знать, почему до сих пор мы не поженились, хотя давно уже думаем об этом и планируем всё в подробностях.
Люди у костра промолчали, знали они тоже ответ и на этот вопрос, потому что бросалось в глаза – пара эта совсем не любили друг друга: женщина была недостаточно красива, мужчина недостаточно богат, в них проскальзывала эта неудовлетворённость, это желание большего и мысль о том, что каждый достоин лучшего – эмоции их выглядели показушными, а ночные страсти доведёнными до предела из последних сил... Что же, любой выбор всегда таит в себе хотя бы несколько крупиц разочарования.
Следующей хотела заговорить булочница, но не успела, перебила её состарившаяся красавица.
- Хочу я знать, когда же наконец стану известной и богатой, - сказала она, - и стоит ли мне продолжать ждать, или может напрасно я трачу время.
Все от её вопроса многозначительно опустили взгляд, зная, что во всём мире требуют к красоте непременно прилагать молодость – тогда, при благоприятных обстоятельствах, гарантированы и успех, и богатство.
Булочница теперь решила вообще ничего не спрашивать, хотя интересно ей было узнать, почему судьба привела её в магазин несмотря на то, что в жизни оставалось множество разных других возможностей. Наверняка на этот вопрос тоже имелся какой-то банальный ответ, который она сама просто не понимала, но со стороны который был очевиден.
Все замолчали, тогда снова заговорил молодой хозяин сада.
- А я бы вот хотел спросить, стала бы моя судьба иной, если родился бы я у других родителей, и действительно ли я в чём-то виноват в жизни? Или они виноваты?
Однако вопрос этот был сложным, и никто на него не знал ответа.
Вдруг в той стороне, куда скрылась тень, раздался громкий хруст веток.
Люди у костра вздрогнули... Теперь им было не до философствований, все мысли спутались и забыли они вовсе, о чём только что говорили. Из ряда вон это было – тень призрака уже не стеснялась и вела себя по-хозяйски. И хоть сад этот когда-то принадлежал человеку, чья тень сейчас бродила тут, явившись с того света, он был вовсе не вправе здесь вольничать.
...Хруст слышался всё ближе и все замерли с трепетом. Только появления призрака сейчас и не хватало! Звёздная лунная ночь... И этот сад, и вся обстановка вполне располагали к такой встрече. Потом отчётливо люди стали различать шаги, понимали все – если приближение и дальше будет столь стремительным, увидят они незваного перед собой уже через несколько минут.
Но вот и он.
- О, какая встреча! - Первым оживился мэр, встрепенулся, пришёл в себя. - А мы то было уже подумывали тут всякое.
- Что вы подумывали? - Спросил человек, был это городской нищий, и все собравшиеся у костра, узнав его, понемногу выходили из оцепенения.
- Каким ветром занесло? - Поинтересовался молодой хозяин сада.
- Да вот, за яблочками зашёл, - ответил человек, - всегда меня ими угощал хозяин, а нынче не угостил, пришлось самому собирать.
И он показал карманы, битком набитые яблоками – в брюках и в куртке.
- А вы, гляжу, тут совсем освоились, - заметил нищий, окидывая взглядом срубленные стволы, костровище и собравшихся.
- Так нету хозяина-то, помер, - сообщил мэр.
- Не шутите так, это не смешно, - заметил нищий.
- Мы и не шутим, - сказала булочница.
- Да хватит уже вам всем, сейчас только говорил с ним в саду, разрешил он мне яблок нарвать, - сказал нищий.
Все вздрогнули. Получалось, нищий тоже видел призрака и даже говорил с ним.
- Пойдёмте, постучим к нему в дом, он откроет, - предложил он, - вы не стучали?
Но они не стучали. Им просто сказали, что хозяин сада умер, и без всяких вопросов они поверили... Теперь все встали и словно под гипнозом последовали за нищим через весь сад.
По дороге он говорил без умолку, ощущая себя в центре внимания.
- Одна яблоня осталась нетронутая, хозяин ею особенно дорожил, - рассказывал он, - первый год она цвела, но очень обильно, а яблочки вкуснейшие, таких никогда не едал я: и красивые, и наливные, один к одному, будто с картинки – дошёл хозяин до совершенства в поисках своего идеала, и хоть женщиной самой красивой не довелось ему обладать, зато яблочки – хоть куда! А чем они хуже женщины? Тоже румяные и тоже сладкие.
Идущие следом за нищим уже без особого внимания слушали его болтовню, все с напряжённым волнением думали о том, откроют ли им сейчас дверь...
Вот они прошли уже весь сад, дошли до дома... За время, что находились они тут, к дому не приближались ни разу, и теперь с любопытством осматривались, хотя при свете луны не слишком многое можно было рассмотреть...
Дом был не новый, но крепкий, не большой, но словно игрушечный, в самый раз для одного жильца. Плющ, обвивающий веранду, уже пожелтел, а цветы на клумбах возле дома ещё радовали взгляд. Вроде никаких изысков, никакого ощущения величия, грандиозности, однако чувствовалось – это и есть та гармоничная красота, которую ищут люди и не находят. Один лишь единственный человек нашёл – всю жизнь искал и нашёл! Хотя может кому-то тут и не понравилось бы, ведь у всех свой вкус и каждый грезит своим нереальным идеалом. А может и реальным, смотря кто насколько мудр, умён и умеет находить среди бесконечного многообразия самое ценное.
Нищий подошёл первым к двери, громко постучал.
К неописуемому изумлению собравшихся вскоре за дверью послышались шаги, потом появился он – хозяин райского сада.
- Ого, живой! - Воскликнул мэр и кинулся к нему с протянутой для рукопожатия рукой. - Что же прятался, не выходил? Мы думали тебя нет уже.
- Старый я стал, вот и не выходил, - ответил человек, - сил совсем нет за садом следить да яблоки собирать, а вы вот помогли, молодцы.
- Да уж, молодцы, весь сад разорили, - сказала булочница, - ни урожая теперь, ни деревьев.
- И ты здесь, моя хорошая, - заметил человек булочницу, - давно не был у тебя в лавке и не приду уже верно больше, занеси мне когда-нибудь булку хлеба, ту самую, которую оставляешь всегда для меня, попышней и пропечённую.
- Обязательно занесу! - С радостью воскликнула булочница.
По-прежнему смотрела она на человека этого как на героя и готова, видимо, была поклоняться ему бесконечно.
- И ты здесь, моя состарившаяся любовь, - кивнул хозяин сада красавице, - и ты, - кивнул он своему сыну, - первыми прибежали на моё добро.
Названные двое опустили взгляд. А старый хозяин яблоневого сада продолжал говорить, видимо уже из последних сил.
- Да я не ругаю вас, не сетую, и про спиленные деревья знаю, но мне теперь уже всё равно, или даже нет, хорошо, что кто-то спилил их... Есть теперь у меня дрова на то время, когда похолодает. Много дров, я думаю, мне уже не пригодится... А яблоню ту не трогайте, последнюю оставшуюся, мою любимицу, я сам с неё соберу плоды, дорогая она моему сердцу особенно – вся моя любовь к этому миру в ней, все мои поиски идеала. Яблоками этими и проживу, многого мне теперь не надо. Суетимся мы всю жизнь ради непонятно чего, а жизнь-то она до небывалого проста... Простая, красивая и яркая, только окружающее вынуждает нас становиться серой толпой, и люди становятся таковой. Но если из Рая изгнали нас за съеденный заветный плод, то почему бы не отыскать такое же заветное здесь, в этом мире? И тогда со спокойной душой уже переместиться в Рай...
Старый сгорбленный человек замолчал.
Нищий протянул яблоко с той заветной яблони... Искатель красоты взял, надкусил. Вкусное оно было, человек заулыбался, жуя. Потом протянул руку, чтобы взять у нищего ещё. Тот охотно отдал все.
...Луна, наблюдая за происходящим, всё сильней и сильней уменьшалась, становилась половинчатой, и дивилась она тому, какие странные и мелкие эти люди в своих поисках и стремлениях – все смотрят себе под ноги, ищут там что-то в траве или смотрят друг на друга, а нет чтобы просто поднять голову, и вот она перед ними предстанет – Луна, а вместе с ней и ночь во всей красе. Так могло бы сказать и Солнце, однако Луна не поделилась с ним своими размышлениями, напрасно каждое утро заглядывало оно в пруд в ожидании послания...
Люди, которые всё бабье лето провели в яблоневом саду, ещё на некоторое время задержались там. Теперь они не собирали яблоки, они стерегли ту яблоню, которой особенно дорожил хозяин сада – ни одно яблочко не должны были больше сорвать посторонние люди, и сами они не рвали, не ели, сколь сильным не было бы искушение. Горевали они – райский яблоневый сад погибал... А ещё понимали – здесь, как в настоящем Раю, остался для них тот самый главный запретный плод, который они и не готовы были вкусить, и ни за что не стали бы вкушать.
На рынке наступил самый бойкий фруктовый сезон. Груши, виноград, сливы, дыни, арбузы, айва... Но люди спрашивали яблоки: кто-то ранетки – жёлтые, маленькие и медовые, кто-то белый налив, а кто румяные красные. Яблок таких не было ни на одном прилавке.
- Как же так, везде в садах ветки ломятся, а вы не продаёте. - Удивлялись все и уходили.
Торговки пожимали плечами, не торопились отвечать – торговали они привозными фруктами, а яблоки, которые спрашивали, росли в здешних краях. В маленьких огородах, да и то не в каждом, плодоносило по одной лишь яблоньке – хозяева не приносили такие яблоки на рынок, ели их сами, а торговал здесь из года в год один лишь человек – владел он огромным яблоневым садом, росли там как раз и жёлтые ранетки, и белый налив, и румяные красные. В эту осень он не появился на рынке. Проходили недели и осень уже была в разгаре... Яблоки его ждали, но напрасно.
- Помер наверно, старый ведь был, - предположила одна из торговок.
Звали её Фая и во всём всегда в жизни старалась она отыскать что-нибудь плохое. Об этом только и говорила.
- Кто знает, может и так, - согласилась с ней торговавшая за соседним прилавком.
Хоть она и представляла жизнь в более радужных тонах, подобные подозрения закрались и к ней. Звали её Галя, покупатели возле неё всегда выстраивались в очередь, брали полными сумками, и хоть обвешивала она непременно каждого, её любили, потому что она любила детей и всегда угощала их, если приходили они вместе с родителями на рынок.
- Послушай, давай сходим к нему в сад, - предложила Фая, - ведь яблоки там пропадут, мы хоть наберём да продадим немного.
- Пожалуй, здравая мысль, - одобрила Галя.
И вечером после очередного рыночного дня они отправились в сад.
Темнело рано. Пока они собирались, наступила ночь... В темноте долго шли пешком на окраину города – там, подальше от жадных взглядов, от токсинов автодорог и заводского смрада, раскинулся сад. Райский сад!
- Крадёмся, прямо как воры, уже и полночь наверно скоро, - шептала Фая.
- Мы и есть воры, - отвечала Галя.
Про себя думала она, что навряд ли сможет дотащить все сумки, которые взяла с собой, если их и правда получится наполнить яблоками.
Несмотря на темноту, в ясную лунную ночь через забор они увидели изобильно плодоносящие многочисленные деревья. В окнах дома не горел свет и было тихо, так что женщины смело вошли в калитку, запертую на одну щеколду.
- Давай выберем, какие вкусней, - предложила Фая.
Сорвала она уже одно яблоко и надкусила его.
- Да тут каждую ночь можно собирать, сколько унести сможем, и утром – на рынок, - радостно шептала она, жуя.
Стали они бродить по саду. Все яблоки были вкусными, ели их и никак не могли начать собирать. Держались рядом, хоть сад был и не безграничным, в темноте заблудиться можно было здесь запросто. И эта темнота, и лунная ночь как-то угнетающе давили – не привыкли обе брать чужое и аукать в этом саду ни за что не решились бы. Встретить здесь они вовсе никого не ожидали – разве что спящую ворону или бездомную кошку. И когда Фая споткнулась о ногу лежащего тут человека, вскрикнули все втроём – Фая, Галя и проснувшийся человек.
- Кто вы такие? - Прошептал он.
Женщины присмотрелись, но по голосу и по силуэту человек этот вовсе не походил на хозяина сада.
- Мы за яблоками, - признались тогда они.
- Я тоже, - сказал человек и приложил палец ко рту, - говорите шёпотом, иначе разбудите остальных.
- И много вас тут? - Прошептала Галя.
- Все за яблоками, - ответил человек.
- Что же, сами мы всем говорили, что хозяин сада умер, - заметила Галя, - вот люди и набежали за бесплатным.
Женщины присматривались к встреченному человеку – что-то знакомое чудилось обеим в нём.
- Что же вы тут ночуете-то? - Подивилась Галя, придумывая тему, чтобы завести разговор.
Интересно ей стало вдруг, какие люди ещё здесь есть и что вообще происходит в этом саду.
- А чо? - Переспросил человек. - Хотим вот и ночуем.
Теперь обе уже не сомневались – хорошо знали они его и много раз слышали этот голос, однако при каких обстоятельствах, не могли вспомнить. По всем признакам человек был ума недалёкого, в то же время обе были уверены – на рынок за фруктами такой к ним не приходил. Ему же эти вновь прибывшие были вовсе не интересны, и укрываясь фуфайкой, разбуженный ютился, чтобы снова заснуть.
Потом вдруг подул ветерок, лёгкий и тёплый. Ветки заколыхались, исчезли тени с его лица и луна осветила черты своим скромным светом. Торговки переглянулись. Теперь они узнали человека этого наверняка, однако не решались признаться самим себе и друг другу в своей догадке.
- Это же?.. - Начала Фая первой.
- Он самый, - согласилась Галя.
- Но не было ли у него брата-близнеца?
- У бывшего мэра нашего города? Нет, не было.
- Так неожиданно встретить его вот тут, под яблонями, закутанного в старую фуфайку и чокающего в ответ на наши расспросы.
- А-а, узнали меня, - пробормотал человек сквозь сон. - Но не навсегда я тут, верну себе ещё мэрское кресло. Когда-нибудь.
Вспомнили они его – видного и громкого, в официальном костюме, при галстуке.
- Как же он так опустился-то? - Подивилась Фая.
- Кто сказал «опустился»? - Торопливо забормотал мэр. - Я не опустился, я просто временно не при исполнении обязанностей.
Потом он всхрапнул, пукнул во сне и грезя там чем-то своим, пробормотал тихо, но торговки услышали.
- Пойдёмте ко мне, мои сладкие цыпочки.
Обе хихикнули и оставили спящего бывшего мэра храпеть в одиночестве. Сами отправились дальше – пора было в самом деле уже насобирать яблоки, пока не встретился тут кто-нибудь ещё, кто мог быть настроен менее доброжелательно, чем бывший мэр. Неизвестно, что ещё таил в себе этот сад. И охотницы за яблоками достали свои сумки.
В скором времени набрели они на небольшой сарайчик, но знали наверняка – хозяин сада отродясь не держал никакую скотину и строительством в силу своих лет не занимался. Осторожно прокрались, боясь наткнуться тут ещё на кого-нибудь. Заглянули внутрь – пахнуло на них перекисшими яблоками и гнилью, что-то скользкое попало под ногу одной из них, в испуге балансируя руками, схватилась она за стену, а там оказался выключатель – в тот же момент загорелась тусклая лампочка. Но и такого света оказалось достаточно, чтобы разглядеть всё, находящееся внутри.
- Ого, да это прямо винодельня! - Воскликнула Фая.
Конечно вполне серьёзно винодельней это помещение с трудом можно было назвать. Здесь когда-то хозяин сада делал яблочную настойку, типа бражки что ли – наполненные ею большие бутыли, всяческая посуда и приспособления находились тут, настойка видимо сохранилась ещё с прошлых лет – во многих бутылях она вспучилась и сильно забродила.
- Смотри, хорошая, - сказала Галя, отыскав одну прозрачную и без пены.
Направилась она к ёмкости с маленькой чашкой, которую тоже нашла тут – решила налить попробовать.
- Осторожно, не отравись, - шепнула Фая.
- Но отравлюсь, видать свежая, с минувшей осени наверно.
И она сделала из чашки несколько глотков.
- Хороша настойка, - протянула задумчиво.
Фая тоже осмелела, попробовала.
- У-у, недурно, - пробормотала она. - А послушай, давай заберём эту бутыль. Яблоки подождут, придём за ними завтра, снаружи я видела садовую тележку, поставим в неё бутыль и довезём без проблем. В ней литров двадцать не меньше, и здесь всё равно она ничья, а нам пригодится.
Галя молча согласилась.
Тележка, которую заприметила Фая снаружи, оказалась совсем старой, ржавой и со скрипучим колесом. Казалось, скрип пронзил весь сад. Торговки вздрогнули.
- Кто бы тут ни был ещё помимо этого недоумка, которого мы уже видели, все проснутся, - зашикала Фая, оставляя тележку.
- Может, эту бутыль и без нас кто-нибудь присмотрел, - сказала Галя, - вон как она стояла поодаль от остальных.
- Точно, просто не успели забрать.
- Скорей всего. Ой, а у меня есть масло от насморка, эвкалиптовое, можно смазать колесо и скрипеть не будет.
Фая хихикнула. Но затею одобрила.
Они смазали колесо – скрипеть оно перестало тотчас же. Тогда осторожно они погрузили на тележку бутыль, выключили в сарайчике свет, прикрыли дверь и покатили тележку по саду.
Везти бутыль с настойкой было вовсе не удобно – явно не для этого тележка предназначалась, а для предметов менее хрупких: для навоза там какого-нибудь или для мешков с листьями. Хоть яблони и росли далеко друг от друга и стволы их были видны, так что не наткнуться, корни их, местами оголённые, скрывались под опавшими листьями – тележка на них то и дело подскакивала, женщины ахали и торопились поймать съезжающую в сторону бутыль.
Проехали они мимо человека, который когда-то был мэром их города – он по-прежнему храпел и дамы с тележкой его не разбудили.
- Можно будет так возить и яблоки, - смекнула Галя, когда они уже вышли за пределы сада.
- Только бы не заметили до поры пропажу, а то будут караулить, - добавила Фая.
И они покатили по дороге.
Но была дорога эта неровной, с лёгким наклоном, вела вниз и чем дальше, тем круче становился спуск. Тележка с грузом разгонялась всё сильней. Две женщины, хоть и были привыкшими таскать тяжести в своей рыночной жизни, теперь запаниковали. Силились они тележку удержать, бежали за ней бегом, рискуя упасть, споткнувшись. Не останавливались, да и невозможно было остановиться. Неведомая сила увлекала за собой. И неведомая тайна затягивала в свой водоворот с каждым поворотом колеса. Но они не думали об этом, главным было сейчас другое – довезти до дома бутыль с вином целой, не разбить её.
«Никогда не думала, что под гору идти может быть намного тяжелей, чем взбираться вверх, - думала Галя, - не зря говорят, всё зависит от обстоятельств, выходит, всё и правда всегда зависит от обстоятельств».
...А тем временем лукавая Луна всё видела... Она всегда знала, что происходит в мире ночами, но никогда никому ни о чём не могла рассказать. Поэтому она оставляла послания своими бликами на воде маленького прудика, что находился тут же, неподалёку, за забором яблоневого сада – из этого пруда когда-то тот, кто продавал яблоки, брал воду, чтобы сполоснуть свой товар перед продажей, оттуда же поливал сад.
«Колесо судьбы невозможно остановить, - написала Луна в ту ночь, - куда мчится – неведомо».
Утреннее Солнце прочитало это послание на воде и потом целый день смеялось над такой лунной мудростью...
Яблочную настойку торговки довезли благополучно. Следующей ночью они решили сходить в сад теперь уже за яблоками – их по-прежнему спрашивали на рынке. А тот товар, который лежал на прилавках, привозной, покупали мало и нехотя.
Когда стемнело и город заснул, взяли они тележку, отправились в сад – пустую её катить было совсем легко, хоть и в гору.
- Как думаешь, пропажу заметили? Мэр нас выдал? - Гадала Фая.
- Навряд ли, он же спал, уверена, спросонья подумал, что мы приснились, - предположила Галя.
- Я тоже так полагаю, да и слепой он, раньше всё в очках ходил, мэром пока был, помнишь? Теперь может и не разглядел нас в темноте.
- Наверняка настойкой-то он очень даже увлекается.
- Несомненно, вон какой отёкший весь стал, - Фая фыркнула.
За разговором они быстро дошли до яблоневого сада. Смело вошли всё в ту же калитку... Яблок вокруг было полным-полно, они шумно падали с веток, досадно хрустели под ногами. Торговки стали собирать их в большие мешки, которые принесли с собой – опасались они бросать яблоки прямо в тележку, откуда они могли просыпаться. Везти же в завязанных мешках было гораздо удобней.
Вдруг обе услышали неожиданный звук... Сразу засмеялись. Кто-то неподалёку занимался сексом – может, под яблоней, или в винодельне, где были они вчера...
В эту ночь торговки взяли с собой фонарик, совсем маленький, со слабо светящей лампочкой, но ориентироваться с ним было всё же удобней. Посветили им. И заметили неподалёку шалаш – возле самого ствола раскидистой ранетки. Удобное место! Даже если полил бы дождь, не опавшие ещё листья уберегли бы прятавшихся в шалаше. Вчера торговки до сюда не дошли и теперь подивились, как основательно разместились люди в этом саду.
...Потом стоны страсти стихли, влюблённые о чём-то заворковали. Торговки не стали прислушиваться, обнаружили они здесь особенно вкусную медовую ранетку, принялись торопливо собирать, опасаясь, как бы влюблённые не вышли наружу, чтобы посмотреть на звёзды или ещё из-за какой-нибудь своей романтической ерунды. Но вскоре те замолчали. А потом снова забушевали страсти.
- Знаешь, я тут кое-что заприметила, - сказала вдруг Фая.
- Ещё вино? - Спросила Галя.
- Нет, посвети сюда.
И не дожидаясь, когда спутница её поймёт, куда направить свет, Фая взяла из её рук фонарь и посветила сама.
- Здесь яблоки, целые мешки, - сказала она, - надо попробовать, какие.
Хотя разумеется, можно было не сомневаться – вкусные, иначе их не стали бы собирать. Фая подошла совсем близко к шалашу, вовсе не боясь уже быть обнаруженной. Два огромных мешка стояли возле входа. Женщина развязала верёвки, посмотрела – ранетки. Надкусила по одной из каждого мешка.
- То, что надо, - сказала она.
Вдвоём с Галей, поднатужившись, перетащили они мешки в тележку.
- Не проще ли собирать те, что на деревьях, - заметила Галя, - похоже здесь немало людей обитает, своей бесцеремонностью мы их разозлим.
- Они этот сад не купили, - сказала Фая, - и потому тоже тут на птичьих правах. А собирать яблоки долго, и тоже нас может кто-нибудь заметить, да и лень как-то лазить тут ветки трясти.
Галя же любила собирать яблоки, ей казалось интересным пробовать разные на вкус, выбирать повкуснее, и с удовольствием она прогуляла бы тут всю ночь и ещё даже весь день... Однако сад этот как-то тревожно настораживал и остаться здесь без своей спутницы она бы не рискнула – вот если хоть краешком глаза удалось бы посмотреть, что происходило тут днём...
Два мешка, которые взяли торговки возле шалаша влюблённых, легко поместились на тележке – больше и не вошло бы. Сразу женщины поспешили покинуть сад. Зная, как быстро вращаются колёса, когда катятся под гору, надели они теперь обувь поустойчивей. Хоть яблоки были вовсе не хрупкой поклажей, но рассыпать их тоже вовсе не хотелось.
- Вроде второй раз под гору тележку катим, а всё равно прямо дух захватывает, - призналась Галя.
- А я не боюсь скорости, сколько раз меня судьба под гору толкала, в какие только канавы и овраги я не попадала, а всё выкарабкаться получалось, живучая видно, - похвастала Фая.
Галя промолчала, заботило её уже совсем другое – как будут делить они теперь эти яблоки. Ведь если рассыпать их на два прилавка, товар получится одинаковый, а это никуда не годилось. Вчера вино аккуратно разлили они себе поровну. Но его ведь не собирались продавать... Тогда Галя решила сегодняшний урожай уступить своей спутнице, этой давней знакомой, с которой бок-о-бок торговали они на рынке год за годом, а для себя насобирать яблоки следующей ночью. Сказала об этом Фае и попросила, чтобы та отправилась завтра вместе с ней. Фая охотно согласилась на такое предложение.
...Луна тем временем мерцала над городом. И над яблоневым садом, и над маленьким прудиком за забором... Луна видела всё, творившееся в ночи, знала множество чужих тайн, и наблюдала, наблюдала... Завидовала она без меры влюбленным в шалаше, хотя не могла видеть, что же они там такое делали. Но она знала – были они счастливы вполне, потому как редкость большая издавать такие счастливые звуки под сплетёнными в кучу сухими ветками. Луна тоже мечтала о любви, вокруг неё были звёзды, целые россыпи золотистых сияний, но она понимала, что звёзды для её любви слишком мелки, а кого ещё любить, она не ведала... Разве что Солнце, но с ним она никак не могла встретиться, а могла лишь оставлять ему свои ночные послания – на безмятежной глади загородного пруда. Не ведала она при этом, какие чувства испытывает её адресат...
«Расскажи мне, что творится под охапкой сухих веток, которые сверху сплетены вместе», - так Луна написала про шалаш. Эту её просьбу запорошили опавшие листья, и не сразу утреннее Солнце смогло прочитать послание. Оно прочитало и позавидовало – оказывалось, вовсе не всё освещает солнечный свет и тайное неведомое вершится ночью.
Третий раз торговки отправились в яблоневый сад – Луна за ними посматривала уже с любопытством.
- Интересно, что такого удивительного в этом саду и почему разные люди живут там и не уходят по своим домам, - сказала по дороге Галя.
- Тоже об этом думала, - поддержала тему Фая, - и что они там едят? Неужели одни только яблоки?
Спутница её улыбнулась такому будничному вопросу. Была она уверена, что ещё какие-нибудь обитатели есть в этом саду и все они на удивление счастливы – вот так запросто, без всяких разных дорогих вещей, под открытым небом.
- Но ненадолго они все там, - разрушила её красивые мысли Фая, - только до первых заморозков или до дождей, потом всех оттуда смоет, а яблоки пропадут, сгниют.
Грустно было такое представить, но Галя понимала – так и будет, яблок всех им не собрать, даже если приходить сюда каждую ночь, и без хозяина сада, который развозил яблоки по всей округе, этот чудный урожай пропадёт несомненно.
- Ты многим говорила, что хозяин сада умер, вот люди сюда и пришли, - упрекнула она Фаю.
Та хмыкнула.
- Хорошо хоть, не все знают, где находится это место, - сказала она.
- Да многие знают, весь город наверное знает, только не каждый ведь полезет в заброшенное владение.
...На пруду тем временем листья припорошили послание Солнца, которое оставило оно для Луны. Женщины не могли его прочитать, а Луна перечитала уже много раз и удивлялась, пыталась осмыслить... «Никогда невозможно понять кого-либо наверняка», - писало Солнце. И Луне лишь оставалось догадываться, как много интриг и тайн скрывал в себе день. Она бы тоже хотела хоть на минуточку заглянуть в те часы, в которых была не властна и не видима. Но это было невозможно, никак невозможно...
Вдруг плеск на пруду привлёк внимание торговок. Обе остановились, замерли. Плеск этот вовсе не могли создавать выныривающие рыбы или плавающие утки – не похоже было. Всё пространство озера хорошо освещала Луна... В её свете женщины и увидели девушку. Купалась она обнажённая, в её длинные волосы впутались водоросли... В одной руке девушка держала букет из цветов, растущих по болотистым берегам, другой рукой прижимала к груди охапку камышей. Внезапно она каким-то образом поняла, что за ней наблюдают, хотя торговки были далеко и притаились, не выказывали себя.
- Эй! - Девушка помахала им рукой, в которой держала цветы. - Вы ко мне? Подходите ближе, поплаваем!
И нырнула в воду – ни камышей, ни цветов уже не оказалось в её руках. Торговки, удивлённые нимало этим видением, стояли как две статуи.
- Не бойтесь, не утоплю, - продолжала купающаяся, - я только с мужчинами молодыми так балуюсь, а вы, две старухи, мне совсем не нужны.
Девушка засмеялась так звонко и поплыла так необычайно быстро, что женщины на берегу поверили – русалка.
- Вот видишь, не известно, что тут увидим, - шепнула Галя.
- Ага, недалёкого мэра и одержимых влюблённых уже видели, - хмыкнула Фая, - теперь волшебство продолжается.
- Проще бы подъехать сюда на машине с большим прицепом и насобирать яблоки за раз, сколько надо.
- Шум мотора сразу услышат, да и до утра мы можем прособирать этот прицеп.
За секунды девушка проплыла под водой и неожиданно вынырнула прямо возле торговок. Обе взвизгнули. Она рассмеялась и обрызгала их водой из пригоршней. А потом запела – звучно так, громко, что заслушаться можно было. Они попятились с намерением убежать – правда как-то жутко становилось от этой встречи с русалкой ночью за городом на пустынном пруду.
- Тётки, стойте, да подождите вы! - Закричала тогда она им вслед. - Я пошутила, разыграла вас, не русалка я вовсе.
Но они, испуганные, всё равно побежали, хотя услышали эти слова.
- Послушай, а я ведь её рассмотрела, - сообщила Фая уже без волнения. - Это булочница, та, что много лет торгует в лавке у входа на рынок. Да что там много лет, она всю жизнь, с юности там.
Галя задумалась и поняла, что тоже вспомнила это лицо. Булочница! Да, да, несомненно! Но как удивительно она преобразилась, как великолепно предстала в образе русалки. За прилавком же всегда стояла в своём накрахмаленном чепчике, бледная, не накрашенная... Когда не было покупателей, от скуки сотни раз на дню пересчитывала мелочь, а когда это занятие надоедало, перекладывала с полки на полку хлеб.
Теперь торговки вовсе не удивились её присутствию в этом саду – с хозяином сада у булочницы всегда были какие-то особенные отношения. Не родственница, не любовница, не подруга даже... Однако всегда она с трепетом замирала при его появлении в хлебной лавке. Любила она его навряд ли, потому что любить такого человека не мог никто и никогда.
Он был до невозможности требовательный к людям, злой, вспыльчивый, и при этом внешности такой безобразной, что ни одна женщина ни за какие деньги не согласилась бы даже его поцеловать. Но мечтал с юности жениться на самой красивой – такие лишь смеялись, принимая его приглашения на свидания, сами не приходили... Красота со временем стала его идолом, смыслом жизни, заветным маяком. Несчастный этот окружал себя красивыми вещами, тратил деньги исключительно на то, чтобы и мир вокруг сделать красивым. Но мир продолжал оставаться уродливым, как и он сам. В мире этом происходили некрасивые события, жили некрасивые люди, которые всё время попадались на глаза и никак невозможно было от них избавиться, и одевались эти люди некрасиво, и жили тоже как придётся... Тогда ещё в молодые годы решил человек этот посадить яблоневый сад. И посадил. Ведь даже в Раю росли яблони... Сад он тоже захотел иметь райский, самый красивый – нравились ему цветущие деревья, да и усыпанные спелыми яблоками тоже они были великолепны. Не пожалел человек сил и посвятил саду всю свою жизнь, состарился уже, когда сад наконец стал плодоносить. Но за долгие годы идеалам своим хозяин сада не изменил – жил он красиво и сад его получился красивым до умопомрачения... Однако по-прежнему человек этот оскорблял на улицах женщин, которые раздражали его взгляд, по-прежнему от градоправителей требовал чистоту на улицах и клумбы с цветами. Градоправители его не любили, а бывший мэр, тот, который храпел теперь в этом саду, и вовсе гнал своенравного прочь со всяческими его жалобами и прошениями. И только булочница всегда улыбалась этому искателю красоты. Тоже она грезила прекрасным и сама хотела быть красивой, но казалось ей это невозможной целью, и не пыталась она даже её достичь. Зато человек, посадивший сад, был в её глазах героем. Он заходил в хлебную лавку, всегда решительно распахивая дверь, окидывал взыскательным взглядом помещение... Придраться было не к чему – шторки висели изысканные и горшки с цветами стояли на подоконниках, а булки хлеба и вовсе были разложены словно на ярмарке.
- Мне пропечённый, но не подгоревший, ровный, без вмятин, и чтобы корочка была глянцевая, - говорил человек.
Булочница всегда мысленно улыбалась его требованиям – весь хлеб в её лавке всегда был вкуснейший и пышный, однако она ещё с утра всегда внимательно рассматривала каждую булку и оставляла этому придирчивому покупателю именно ту, которая непременно должна была ему понравиться. Всегда он выходил с хлебом довольный, а булочница восхищённо смотрела ему вслед...
Теперь и она вот нашла красоту – восторженная бродила по яблоневому саду, хозяин за которым уже не присматривал. Все рыночные торговки знали этот необычный хлебный роман, и эти две – Фая и Галя, тоже знали. Не переставали они дивиться встречам в саду, которые происходили ночь за ночью.
Пошли они следом за булочницей – в сад. Там она быстро затерялась между деревьев и не успели торговки догнать её, с ней поговорить.
...Тем временем на пруду стало совсем тихо. Вода мерцала в лунном свете и плавали сорванные на берегу цветы. Луна уже придумала, какое послание оставить. «То, что увидишь при свете Луны, ни за что не разглядеть при свете Солнца», - написала она, и осталась вполне горда своим остроумием. Никто из людей не смог бы прочитать послания этих двоих светил, все видели лишь блики, а что они таили в себе – простым было неведомо...
Торговки наконец занялись сбором яблок. Теперь они уже не сомневались – сад этот может удивить их ещё не раз, а приятным ли будет удивление, неизвестно. Поэтому решили не затягивать с главным – вдруг и вовсе что-нибудь помешает прийти сюда в следующую ночь.
«Интересно было бы остаться здесь до рассвета, - думала Галя, - при свете дня яблоки собирать удобней, да и любопытно узнать, что влечёт сюда всех этих людей, которые живут тут и не спешат уходить».
...Шалаш влюблённых по-прежнему источал сладострастные звуки, а бывший мэр их города теперь похрапывал возле винодельни...
Вдруг они услышали плачь – тихий, но тревожный и жалобный до невозможности. Торговки переглянулись в нерешительности – в другой ситуации они без сомнения бросились бы на помощь плачущему, а если помощь оказалась бы не нужна, непременно постарались бы хоть утешить. Но здесь, в этом таинственном месте, ночью, они на минуту замешкались. Плакала женщина – всхлипы были то громче, то тише. Подумав немного ещё, торговки всё-таки направились в её сторону.
Находилась плачущая совсем рядом, и посветив фонариком, Галя выхватила в темноте её силуэт. Та встрепенулась, перестала рыдать и даже будто обрадовалась внезапному появлению этих двоих.
- Я заблудилась, заблудилась, - говорила она дрожащим голосом и тянула к ним свои руки.
- Но это же не лес, не тайга какая-то, а всего лишь сад, - сказала Фая.
- Знаю я, знаю, - ответила плачущая, - но я заблудилась и в этом саду, и в этой ночи, и вообще в жизни.
- Тогда понятно, - согласилась Галя, и чуть тише пояснила своей спутнице, - я её узнала.
Да и Фая тоже разглядела эту заблудившуюся – знал её весь город, и были времена, когда лицо её украшало театральные афиши, а сама она, гордая и недоступная красавица, грезила всемирной славой. Благосклонность же проявляла только к самым знатным поклонникам. Хозяин этого сада в те годы был молод, и не было у него ещё никакого сада, зато томилась нерастраченная любовь в сердце, и любовь эту хотел он подарить лишь ей – недоступной красавице. Приносил ворохи цветов, назначал свидания... Но цветы вяли, а к назначенному времени красавица не являлась. Преследовал он её годами – порой вовсе не рассчитывая на взаимность, а страстно желая посмотреть, полюбоваться красотой. Она кокетничала, жеманилась, всё больше и больше сводя с ума. А он, как охотник, в своём азарте не мог остановиться. Даже зимой до полуночи дежурил под её окнами. Кожа его от мороза становилась отталкивающе бурой и грубой, от простуды голос хрипел, однако насколько хватало сил, шёл человек за своей мечтой. В своих отчаянных стремлениях к красоте готов он был на любые жертвы...
Торговки смотрели теперь на эту состарившуюся красавицу с сожалением. Время прикоснулось к ней пока ещё вежливо и аккуратно, но всё равно уже померкло прежнее очарование.
- Я считала себя счастливицей, любимицей судьбы, - плакала она, - на самом же деле я обычная женщина, и вовсе даже нисколечко не счастливая. Посмотрите, во что я превратилась!
И она протянула к торговкам руки, по-прежнему изысканно худые, только теперь от их бархата не осталось и следа – кожа высохла, покрылась морщинами. Краска уже с трудом скрывала седину волос, и фальшивый искусственный румянец был вовсе не похож на розовый персик.
- Красоту не надо беречь, ей надо делиться, - продолжала она, в голосе её не сохранились прежние звенящие нотки, напоминавшие когда-то перезвон колокольчиков. - Ах, как много было у меня поклонников, но ни с кем не поделилась я своей красотой, никому не подарила себя, и детей не нарожала, фигуру берегла. А что дети? Дети это молодость! Вечная молодость и вечная красота! Не стремилась я к этому, думала – всегда любоваться будут только мной. И что? И всё! Любоваться нечем! Старость приходит, не спрашивая разрешения, и заставляет делиться с ней самым ценным. Да что там делиться?!. Я отдала почти всё! Всё, что имела.
Торговки не знали, как утешить плачущую. Были они тоже уже вовсе не молоды, однако никогда красотой не отличались, так что жалеть им особенно было нечего. Не понимали они теперь таких нелепых чужих страданий, и потому ушли, оставили эту состарившуюся красавицу горевать в одиночестве.
В ту ночь они собирали яблоки несколько часов и уже не выбирали, знали – все тут вкусные, брали подряд, потому что покупатели радовались любым из здешнего сада.
Целыми днями теперь возле их прилавков толпились люди – раскупали любимые яблочки килограммами – было всё равно, кто привёз, кто насобирал их, и где тот человек, который вырастил дивный яблоневый сад. Забыли все даже, как некоторое время назад говорили им, что яблок этих больше не будет на рынке, и что тот, кто продавал их, умер и сад его теперь заброшен. Но разве можно забросить сад? Яблони сами цветут и сами плодоносят, а ухода им нужно совсем чуть-чуть или и не надо никакого вовсе.
- Когда появится сам хозяин сада? - Спрашивали торговок перекупщики. - Он всегда продавал нам яблоки.
Каждую осень скупали они урожай полными прицепами и везли по всей округе, по другим городам. Но где находится сад не знали, не местные были, и хозяин сада сам выгружал им яблоки.
Торговки пожимали плечами на их вопросы – что оставалось им ещё?
- Как дозвониться до него или где с ним встретиться? - Спрашивали те снова.
Разумеется, не было ответа и на этот вопрос.
- Но вы то где его нашли и где взяли яблоки? - Кричали приехавшие уже выходя из себя.
Торговки всячески уклонялись от ответа.
Торговля теперь шла бойко, так что делали они вид, будто не слышат и некогда им отвечать. Да им и правда было некогда. Прибыль за несколько дней получилась у них такой большой, какой не было за весь месяц накануне.
- Надо каждую ночь ходить за яблоками, - предложила Фая, - маловато нам одной тележки, на день едва хватает.
- Хорошо бы по две тележки за ночь собирать, - добавила Галя, - начнутся дожди и всё, пропадут яблоки, сгниют.
- Можно попробовать постараться.
- Эх, нет у нас мужиков, а то запросто перетаскали бы весь урожай.
- Да, и кому только они достаются – красавицы одинокие, и некрасавицы тоже.
- Наторгуем с тобой за осень, разбогатеем, начнём новую жизнь.
- Да можно разве разбогатеть на яблоках?
- А почему бы и нет? Даже на навозе люди богатеют.
- И что мы с тобой делать будем – старые, одинокие и богатые?
- А что делал тот человек, которые продавал яблоки? Он просто жил, и мы просто жить будем.
- Так не получится, он то вон какой сад вырастил, конечно, там вполне можно было просто жить, а у нас квартирки в захолустье, в четырёх-то стенах всю зиму сидеть с ума сойдём.
- Яблоки и посушить можно, а зимой сухими торговать, и варенья, компоты приготовить на продажу.
- Приготовим непременно... Интересно вот, те люди, которые живут в саду, тоже наверно что-то там делают.
- Ага, вино наверно. Или может пьют то, которое там сохранилось. Эх, долго ли они планируют там оставаться? Я бы тоже поселилась, да боязно как-то с чужими.
- Мы видели уже многих, мэра нашего бывшего, булочницу и ту, что красавицей была когда-то, слышали голоса влюблённых, причём уверена я, что там, в шалаше, была какая-то другая женщина, но никак не булочница и не эта старая красавица.
- Какая нам разница и что за дело до них. Главное каждую ночь набирать яблок побольше.
В ближайшую ночь они снова отправились в сад.
Солнце светило весь день накануне, стояло на удивление тёплое, безоблачное бабье лето. Деревья не спешили сбрасывать листву, распускались последние осенние цветы – пахло листьями, цветами и туманами... Солнце, размышлявшее целый день над посланием Луны, тоже оставило на чистой воде пруда свой привет. «То, что увидишь при свете Солнца ни за что не разглядеть при свете Луны», - написало оно. И теперь, обменявшись этими двусмысленными и по-своему верными мыслями, оба светила пунктуально проходили свой путь по небосводу. Луна убывала, однако это ничуть не мешало ей наблюдать за творящимся в ночи...
Уже привычной дорогой женщины дошли до сада, будто до своего собственного. Вошли в калитку, стали собирать яблоки. Хоть и росло тут деревьев множество и казалось, не закончится урожай вовсе, некоторые яблони, самые вкусные, стояли уже без плодов, и под ногами хрустело всё реже. Торговки торопились, в эту ночь думали они наполнить тележку дважды.
Вдруг снова ощутили чьё-то присутствие. К неожиданностям они стали уже привыкать, поэтому не вздрогнули, услышав рядом голос.
- Эй, тётки, чего яблоки воруете? - Гаркнул какой-то мужчина.
Голос показался незнакомым, он не принадлежал мэру, значит появилось новое лицо...
Фая посветила фонариком. К стволу огромной раскидистой яблони прислонился парень, или даже молодой мужчина лет двадцати пяти. Он улыбался и тоже грыз яблоко. А иначе зачем ещё было находиться в этом саду, если не есть яблоки безостановочно...
- Тётки, вы кто такие и по какому праву собираете яблоки в саду моего отца? - Спросил он грозно.
Услышав такие слова, торговки чуть присели, напугавшись нешуточно – встретился им теперь вовсе не пришлый человек, случайно, как и они, забрёл который в сад, а наследник, новый настоящий хозяин сада.
Однако спустя несколько секунд Фая снова посветила фонариком, на этот раз выхватывая из темноты только лицо говорившего.
- Назваться-то хоть кем можно, хоть колобком, - сказала она, - а с чего мы должны тебе верить? Бродишь тут ночью, яблоки грызёшь.
- Это я так сад сторожу.
- Сторожить собаки должны, а у тебя вон пол-сада уже обобрали.
- Мне особо-то и не жалко, пусть собирают. Одному разве съесть всё это? А продавать я не мастер.
- Зачем тогда воровками нас называешь?
- Воровки вы и есть, без разрешения шастаете тут.
- Стало быть, другие все разрешение спросили?
- Конечно.
- Тогда и мы спрашиваем. Можно яблоки пособирать?
- Можно!
- Вот и отлично, вот и договорились.
Мужчина скрылся за стволом дерева, в траву полетел огрызок, а потом захрустело новое яблоко.
- Странный какой-то, - сказала Галя.
- Ещё бы не быть ему странным с таким-то папашей, - заметила Фая.
Была она закоренелая сплетница и знала в городе всё обо всех, или по крайней мере о тех, кто был на виду. Галя не слышала историю этого парня и спутница её стала тогда рассказывать...
Отец его, этот своенравный искатель красоты, устав преследовать первую городскую красавицу, однажды всё-таки женился. Жена его тоже была очень красивой женщиной – красота ведь, по большому счёту, не такая уж редкость, и если присмотреться, красивых лиц и красивых людей очень даже много вокруг. Родила ему жена в первый же год сына, потрясающего такого ангелочка – новорожденные наверно все прелестны. Папаша был счастлив в этой своей семейной идиллии. Нянчился с малышом, думая, что не просто ангел вырастет из него, а может быть даже бог. Но полагать так с его стороны было наивно – у природы свои законы... Мальчик рос и год за годом всё меньше походил на ангела. А потом и вовсе стал дурнеть. Папаша его приходил в ярость каждый раз, когда видел этого своего отпрыска. Больше детей в семье не родилось, но и такого продолжателя рода искателю красоты было совсем не надо. Прогнал он тогда жену вместе с сыном из дому и стали они нищенствовать.
- Послушай, я знаю, помню эту женщину с ребёнком. - Сказала Галя. - Всегда они ходили по рынку и просили что-нибудь поесть. Но я никогда не задумывалась, кто это.
- Вот, теперь узнала.
- Мальчик этот, сын его, нигде не учился, в школу его не взяли, посчитали за дурочка.
- Он не дурачок, просто у него свой взгляд на мир и на эту жизнь – по другому и быть не может, когда человека считают никчёмным только потому, что внешность его подкачала. Что поделать, красота это дар природы, но на всех видно не хватает таких подарков.
- Точно! Взять к примеру хозяина этого сада!
- Зато какой у него сад!
И дальше обе замолчали, молча стали собирать яблоки.
В эту ночь у них быстро получилось набрать полную тележку. Пришли они за яблоками и во второй раз...
Приближался рассвет, и хоть светало уже по-осеннему поздно, птицы, предчувствуя утро, по своему летнему расписанию начинали разноголосый концерт. Одной подпевала другая, в их дуэт вливалась третья, а четвёртая спешила перекричать этих троих. Изредка каркали просыпающиеся вороны – как без них. «Вороны есть везде, даже наверно в Раю без них не обходится», - думала Галя. Птиц она любила с детства, всегда прислушивалась к их голосам, надеялась услышать какое-нибудь особенное пение, ведь и имя у неё было тоже не совсем простое, а птичье какое-то – Галя, Галка, Галчонок – так называли её в детстве, и когда она была совсем маленькой, думала, что и она тоже птица: вырастет, будут у неё крылья и она полетит. Однако выросла, но не улетела – некуда было, и оказалась вовсе не птицей, вполне обыкновенной женщиной, немного несчастной даже, с неустроенной судьбой. Быть может поэтому так любила она детей – ведь своих не имела, и не могла спокойно смотреть на малышей, когда приходили они с родителями на рынок, всегда угощала их хотя бы маленькой ранеткой...
Думала Галя порой, слушая пение птиц, что если и правда души переселяются, так здорово было бы в следующий раз родиться птицей... И петь бы, и летать! Здесь, в этом яблоневом саду, странное ощущение посещало её порой. Казалось – она и есть птица. И теперь началась её совсем другая жизнь, потому что это и есть уже настоящий Рай...
Сбор яблок увлекал, поддавшись житейскому азарту, прикидывала она однако наравне с Фаей, как бы с помощью яблок разбогатеть. В саду они теперь уже совершенно освоились и бродили уверенные, что никто их отсюда не прогонит – ведь ничего они не делали недозволенного, сам новый хозяин, молодой наследник, разрешил им оставаться здесь и собирать яблоки.
Потом они набрели на целую свалку сельскохозяйственных принадлежностей: лопаты, грабли, шланги, лейки...
- На кой чёрт весь этот хлам в яблоневом саду? - Подивилась Фая.
Она наткнулась на кучу в потёмках и ударилась, загремела металлом.
- А как же в саду без этого! - Заметила Галя.
Хотя конечно невозможно было из лейки поливать яблони и ни к чему было копать возле деревьев землю лопатами. Видимо потому всё это и было свалено в кучу.
- О, а вот это стоящая вещь и я понимаю, почему она тут! - Воскликнула Фая, доставая из кучи косу.
Фонарик свой она прикрепила к ветке на дереве и его свет попадал в самый раз на кучу.
- Трава здесь высоченная, и коса прямо очень кстати, - сказала Фая, размахивая найденным орудием.
- Косят летом, когда трава сочная, - заметила Галя, - чего сено-то крушить.
Однако Фаю было не остановить. Увлечённая своим нелепым занятием, углублялась она в сад. Галя усмехнулась, смысла не было никакого в том, чтобы косить солому, она и не поддавалась, но яблоки в высокой густой сухой траве правда было трудно искать – часто они попадались уже подгнившие, и насобирав в темноте все подряд, наутро женщины внимательно их разбирали, чтобы продавать только хорошие.
Вдруг в глубине сада раздался крик – дикий, истошный, душераздирающий.
«Кого-то убили», - решила Галя и сердце её застучало часто-часто... Несомненно это Фая на кого-то нарвалась своей косой. Сердцебиение усилилось, а потом стало жарко, ещё жарче, и – в следующую минуту – холодно, совсем холодно. Галя чувствовала, как капельки пота выступают на её лице, а потом целая ледяная струя побежала по спине от затылка. И она пошла туда, где кричали...
Там не смолкали – голосили и голосили. «Даже если кого-то ранило, рана может быть очень сильной, ведь коса острая, - размышляла Галя, - так что навряд ли получится подручными средствами остановить кровотечение».
...Приближаясь, поняла она, что кричит состарившаяся красавица, хотя голос её можно было узнать с трудом – столько в нём появилось необыкновенного ужаса, который прежде она ни за что не сыграла бы ни в одном спектакле. Однако Галя вдруг подумала, что раненый человек не стал бы так голосить ни в коем случае – силы его быстро истощились бы и крик перешёл бы в стон. Женщина же та продолжала кричать.
Когда Галя дошла до места действия, оказалось, что всяческие её волнения напрасны и здесь никого не ранили, никто не истекал кровью, не умирал.
- Это смерть моя пришла, смерть, у неё коса, - шептала испугавшаяся, когда уставала кричать, - я знаю, смерть ходит с косой и вот она пришла за мной, или я сошла с ума и это мне мерещится.
Крик её переходил в хохот, а хохот – в шёпот, и всем этим своим спектаклем она растревожила весь сад – огоньки фонариков замелькали со всех сторон, разные люди пришли туда, где кричали. Галя понимала – теперь их увидят все, хотя и не боялась, высматривала в темноте молодого владельца сада. Фая поспешила избавиться от своего пугающего орудия – косы, поставила её, прислонила к дереву, и попыталась успокоить кричавшую. Но та не смолкала.
- Ага, вот вы попались, - сказал уже совсем близко мужской голос.
Многочисленные фонари освещали здесь всё пространство и двух охотниц за яблоками теперь окружили.
- Попались? Но что мы такое сделали? - Воскликнула Фая.
- Во-первых, вы украли нашу тележку, - сказал всё тот же мужской голос.
Это говорил бывший мэр их города, в саду он тоже стремился быть главным, однако выглядел при этом как-то нелепо, так что здешние люди не особенно обращали на него внимание.
- А ещё забрали мешки с яблоками, которые насобирали мы, - заметил другой мужчина.
Лицо его торговкам было незнакомо и предположили они, что это влюблённый из здешнего шалаша, ведь яблоки они брали именно оттуда.
- Да и вы в общем-то никто в этом саду, - попыталась оправдаться Фая.
Но люди лишь засмеялись от её слов.
- Нам разрешил собирать яблоки молодой хозяин сада, - заметила Галя.
Тот стоял тут же, молчал и не пытался вступиться за пойманных.
- Яблоки ни при чём, но вы забрали нашу тележку, - продолжал мэр, - и за эти дни без неё мы ужас как намаялись.
- Надо придумать им какое-нибудь наказание, - заметил влюблённый из шалаша.
- Да что возиться, пусть проваливают отсюда немедленно и не портят нам праздник!
Это сказала старая красавица.
Торговки переглянулись, не могли они догадаться, какой такой праздник отмечали здесь все эти люди.
Дальше люди стали спорить между собой – голоса разделились: одни требовали наказания, другие предлагали отпустить попавшихся. Их не выпускали из своего окружения, так что Фая и Галя чувствовали себя прямо пленницами. Защищаться они уже не пытались, в общем-то здешние обитатели были правы – и тележку у них забрали втихаря, и мешки с собранными яблоками, да и являлись торговки сюда ночью, что очень походило на воровство, но с другой стороны, ведь яблоки собирать здесь разрешил им новый хозяин сада.
- Да какой я хозяин, вовсе не настоящий! - Усмехался он тем временем. - Ведь отец меня прогнал и за всю жизнь так и не признал за своего, хотя видел меня часто на улице, но яблочком даже ни разу не угостил, ни разу не поздоровался.
Спорившие люди вскоре перешли на крик, торговки даже напугались – вдруг придумают для них и правда какое наказание, в саду этом сотворить можно было что угодно. В бледном свете фонарей рассматривали пойманные собравшихся тут...
Громче всех кричал мэр, нёс всякую околесицу, и хоть получалось у него перекричать остальных, люди не слушали. На нём была та же фуфайка, которой прикрывался он во время сна, и подивились торговки такой его перемене – казался человек этот прежде, когда занимал пост мэра, очень здравым, степенным, и навряд ли подозревали горожане, что всегда читал он по бумаге заготовленный для него текст. Сейчас он вообще выглядел недалёким, ограниченным, с разной своей придурью и мелочными суждениями...
Влюблённые показались какими-то чересчур нервными, и хоть обнимались они беззастенчиво, можно было не сомневаться – вовсе они не любят друг друга, а вся их любовь просто показушная мишура...
Старая красавица наконец успокоилась, больше не кричала и не причитала, однако лицо её от недавнего испуга будто бы стало ещё старее и седины прибавилось...
Одна лишь булочница отличалась от всех, была обворожительна – казалось, подальше от своей булочной раскрыла она для себя другой, новый и удивительный мир, который прежде был недосягаем, ведь не выходила она совсем никуда из-за своего прилавка...
А молодой наследник не принимал участие в споре. Он вообще вёл себя, как не от мира сего – забрался на дерево и сидя на толстой ветке, посматривал на всех беззаботно и болтал ногами словно ребёнок.
Спорившие наконец решили подбросить монетку, чтобы не было обидно проигравшим и чтобы не случился у них раздор с победившими. Доверили ответственное дело мэру, да он и сам своей напористостью не позволил бы никому другому это сделать... Подкинул, поймал, раскрыл ладонь. Торговки замерли. Кто-то зааплодировал, кто-то вздохнул. Торговки перевели дыхание. Они чётко знали, кто за что высказывался, и по реакции людей поняли, как в отношении их распорядилась судьба.
- Всё, проваливайте отсюда, - буркнул мэр, - чтобы не вздумали больше появляться.
И люди расступились, выпуская Фаю и Галю из своего окружения.
Они покинули сад на этот раз без яблок и без тележки. Обе молчали, каждая думала о своём... А Луна, наблюдавшая всю ночь за происходящим в саду, на этот раз не оставила Солнцу никаких посланий. Вода в пруду затаилась, не было слышно ни всплесков, ни шорохов камышей, лишь без причины проснувшаяся водомерка металась из стороны в сторону, да лёгкий ветерок срывал бережно по одному листочку и бросал их поочерёдно в пруд; некоторые не долетали, оставались на берегу, но ветер подхватывал их позже и тоже бросал в воду.
Яблок торговкам хватило на два дня, потом снова прибыль стала уменьшаться – покупали изредка и по чуть-чуть.
- Что у наших горожан за яблочный ажиотаж, - дивилась Фая, - ведь и другие фрукты тоже очень вкусные: и сливы, и груши, и айва.
- Это тот, кто продавал яблоки, приучил, что они всегда самые вкусные и не сыщешь ничего ароматней и слаще ни в каких чужих краях. - Сказала Галя.
- Любопытно, на что тратил он свои денежки, а нам вот так уже и не доведётся разбогатеть.
- Да, за привозной-то товар самим ещё платить надо, а яблоки бесплатные, собирай да продавай.
Спустя несколько дней совсем загрустили они за своими прилавками. Протирали арбузы, перебирали от сгнивших ягод виноград. Молчали, думали. Покупатели их вновь спрашивали про яблоки, но торговки лишь пожимали плечами и говорили – «кончились, съели». А что ещё они могли ответить?
- Послушай, это совсем никуда не годится, - сказала наконец Фая, - без яблок не торгуем мы совсем.
- Что поделать, - ответила Галя.
- Не будь трусихой, а то и поделать, что надо снова идти в сад.
- Была бы рада, но не рискну.
- Да что нам сделает в конце концов эта кучка недотёп.
- Кто их знает, что они могут сделать.
- Проберёмся с другой стороны, сломаем забор, ведь сад огромный, и навряд ли они весь его обходят каждый день. К тому же ветрено уже, к похолоданию наверно, а начнутся дожди и яблоки все пропадут.
- Хорошо, давай пойдём, только раздобудем под них какую-нибудь тару вместительную, ведь тележки у нас больше нет.
- У меня есть рюкзак и сумка на колёсах, возьми с собой тоже что-нибудь наподобие и много сможем натаскать, если ещё и по несколько раз за ночь ходить будем.
Так они и решили, в следующую ночь уже отправились за яблоками.
...Все эти дни Солнце и Луна не обменивались посланиями, они просто наблюдали за миром, но при этом думали и размышляли, собираясь когда-нибудь всё-таки сказать ещё своё слово...
Фая предусмотрительно вооружилась инструментами.
- Выдернем гвозди из забора и пролезем в щель, - пояснила она.
С такой преградой они действительно справились легко – забор был старым и некоторые доски стали трухлявыми, так что выдернуть из них гвозди оказалось не сложно даже женскими руками.
- Вот мы и снова тут! - Воскликнула Галя, не понимая, почему такая радость вдруг излилась из её груди.
В этой части сада раскидистые ветки яблонь надламывались от тяжести плодов, и правда они были ещё не тронутыми, может даже не пробовали их здешние обитатели. Галя стала трясти одно из деревьев, а Фая другое, но яблоки не падали, как сильно бы ни старались женщины. «Похоже, какой-то поздний сорт», - догадались они и стали наклонять ветки. Но те росли слишком высоко и никак их было не достать, одно лишь яблочко получилось сорвать. Фая откусила.
- Вкусно, - сказала она, - такой сорт до зимы долежит, не испортится, побольше наберём, хорошо торговля пойдёт.
- Как их набрать-то? Лестницу надо, по-другому не получится.
- Можно пилой. В такую ветреную погоду никто не услышит. Вон как завывает, и листья шумят, только действовать надо быстро – спилить, собрать, исчезнуть.
- Тогда в рюкзаки не войдёт, пусть сосед с прицепом приезжает. За одну ночь всё и вывезем.
После этого разговора торговки ушли из сада ни с чем, однако воодушевлённые своим планом и предстоящей бойкой торговлей.
Следующей ночью всё сложилось один к одному – и звёзды, и сосед с прицепом, и ветер с шелестом листвы. Мужские руки теперь оказались очень кстати – и спилить получилось быстро, и яблоки насобирать. С горкой аж прицеп набрали, так что с трудом накрыли его сверху.
- Всё, больше сюда не придём, - сказала Фая.
Радовалась она, торговля была смыслом её жизни. А Галя немного взгрустнула – нравилось ей бродить в этом саду, пробовать и собирать яблоки, однако понимала она – нельзя сюда больше возвращаться. И хотя от прицепа с яблоками конечно же они совсем не разбогатели бы, здравый смысл почему-то не возобладал, а хотелось лишь продавать и считать выручку.
...Луна в ту ночь снова написала послание Солнцу: «Мы сами придумываем свою жизнь и свою роль в ней, сами рисуем себе райские сады или спиливаем в них деревья»... Луна предполагала – Солнце будет думать долго, прежде чем ответить. Или вообще не ответит, не найдёт, что написать...
Люди в яблоневом саду слышали странные звуки, не так уж сильно заглушал их ветер и шум листвы. Однако никто не отправился посмотреть, что происходит. Бывший мэр города спал теперь, прислонившись к тележке, чтобы никто больше её не забрал, нравилось ему целыми днями катать эту ржавую колымагу то пустую, то наполненную яблоками – и не труд это был вовсе, и думать не надо. Яблоки накладывали в тележку влюблённые, а две женщины – булочница и старая красавица – в винодельне чистили их, резали, раскладывали по бутылям, чтобы сделать настойку. Но разумеется, происходило это днём. Ночью, когда пилили в саду яблони, все спали, лишь влюблённые в какой-то миг потянулись друг к другу с намерением заняться сексом, но передумали, заснули снова.
...Солнце утром прочитало послание Луны и ответило тотчас же, не раздумывая – видимо тема интересная и важная заинтриговала. Оно написало: «Жизнь это праздник, весь мир – райский сад, просто люди зачем-то в нём выискивают тележки потяжелей и пилят яблони с самыми вкусными яблоками – чтобы и другим они не достались и сами они чтобы поели их только в один сезон»...
Жизнь для собравшихся в саду в эти дни действительно была праздником.
Яблони, бушующие красками, радовали взгляды, а яблоки, сладкие и спелые, насыщали – совсем не хотелось есть больше ничего. Тёплое бабье лето лучами солнца разливалось по саду, целыми днями здесь чарующе пели птицы и казалось – жизнь, её мгновения, замерли, остановились, и нет больше на всей планете ничего кроме этого райского места... Влюблённым здесь не надо было спешить утрами на работу, и бесконечно долго лежали они в объятиях друг друга, булочница забыла про свой хлеб, а состарившаяся красавица – про жалостливые ахи и вздохи, которые слышала последнее время за спиной. Мэр здесь тоже мог расслабиться – никто не обвинял его в воровстве и взяточничестве. А сын хозяина сада и вовсе чувствовал отдохновение – прежде он был изгоем, теперь же всё отцовское владение принадлежало ему. В общем, все в саду ощущали себя иначе и по-другому – люди изменились и им было хорошо от этого. Яркие краски полыхали вокруг – листья, яблоки, солнце! Дивились теперь здешние обитатели, зачем раньше раскрашивали они жизнь свою серыми оттенками, когда мир оказывается мог быть таким нарядным и праздничным. Мэр с радостью здесь возил тележку, состарившаяся красавица не смотрелась в зеркало, булочница каждую минуту восхищалась этим великолепным миром, а влюблённых никто тут не спрашивал, когда же состоится у них свадьба...
Потом настал день, когда захотели все они углубиться в сад – туда, где ещё не были. Яблоки вблизи собрали подчистую, и даже сами удивлялись, как это сразу не исследовали тут всё вокруг.
- Да, задержались мы в этом саду. - Заговорила булочница, когда отправились они все вместе к дальнему забору сада. - Я всего только шла сюда, чтобы справиться о хозяине, да яблок немного попросить, каждую осень покупала у него, ела целыми днями и варенье варила.
- Я шла за яблоками, чтобы пирог испечь, - сказала влюблённая, прижимаясь к своему избраннику, - да вот осталась здесь и любимый мой пришёл меня искать.
- Мне яблоки вовсе были не нужны, - призналась красавица, горюющая по своей утраченной молодости, - думала, если любил хозяин сада меня так сильно раньше, то сейчас хотя бы соглашусь стать ему женой.
Сын его рассмеялся.
- Глупая ты женщина, - сказал он, - папаня мой ни за что не женился бы на старухе, говорят, уже совсем немощный по-прежнему грезил он молодыми красавицами.
- Нелепый это культ красоты и молодости, - заметила обиженно состарившаяся красавица.
- Как ни крути, а красоты вокруг много, - ответил ей парень, - и наравне с такими уродами как я, непременно рождаются и ангелы, и боги.
- Ты не урод. Или ты так пошутил?
- Не пошутил, просто вся моя жизнь как шутка, глупая, бессмысленная и не смешная.
- Зачем вы, ребятки, о грустном? Яблочки лучше поешьте! - Перебил их мэр. - Я вот вовсе шёл сюда, чтобы купить весь сад, но решил – незачем деньги тратить, и так здесь можно устроиться с комфортом.
- Но не на весь год, - возразили сразу несколько голосов.
- А круглый год мне и не надо, главное – когда яблочки есть.
Привычным уже движением он поднял яблоко из травы, надкусил.
- Ого, какие вкусные в этой части сада растут, идём туда, - сказал он и махнул рукой вдаль, - из таких варенье будет вкуснейшее, да и крепкие они, не сгниют, всю зиму пролежат.
Идущие ускорили тогда шаг...
Не прошло минуты, как оказались у забора, увидели спиленные деревья.
- Вот и пришли, - выдохнув, всплеснула руками булочница и села на тонкий пенёк.
- Постарался тут кто-то бесстыже, - заворчал мэр, подбирая из травы яблоки, которые валялись кое-где.
Ветер к этому дню уже стих, однако принёс с собой похолодание, и люди ёжились, понимая, что недолго им осталось находиться в этом райском месте.
- Разберём сейчас по домам сделанную настойку, - подытожили влюблённые, - и оставим весь сад на произвол судьбы.
- Сад уже давно оставили на такой произвол, - строго заметил молодой хозяин, - вырубить весь у меня руки не поднимаются, а так хотелось бы, чтобы не лазили сюда всякие.
- Больше не залезут, брать тут нечего, - сказала булочница, - жалко мне его, того, кто продавал яблоки, такой роскошный сад посадил, вырастил, и ушло всё вслед за ним.
Мэр тем временем не сетовал впустую, стал он собирать ветки, складывать в кучу для костра.
- Замёрз, ой, замёрз, - приговаривал он, потом спросил, - а печёные яблоки кто-нибудь пробовал?
Но никто не пробовал и все заинтересовались.
- Давайте тогда напечём, - предложил он, - деликатес это, полакомимся хоть напоследок, здесь в траве можно насобирать немного, напечь хватит, воришки небрежные были, не всё собрали, нам оставили.
И они принялись собирать – кто ветки да сучья, кто яблоки...
А Солнце, поглядывая за ними, догадывалось – никогда им с Луной не понять друг друга: в разных красках действительно всё виделось по-разному, и Солнце совсем не представляло, как это, когда темно. Знало оно – в скором времени закроют от него тучи этот сад, не будет ему уже видно ни этих людей, ни послания Луны на пруду. Однако свет вокруг него не померкнет, и пока оно светит, не настанет ночь...
Костёр вспыхнул не сразу, ветки были сырые и долго не загорались. Потом сели все вокруг, приготовили яблочки, чтобы испечь, и только сейчас почувствовали, как сильно голодны, потому что очень давно не ели по-настоящему. На яблочной диете недолго можно было продержаться.
- Хоть и впустую мы тут с вами дни коротали, бездельничали, а жизнь казалась какой-то особенной, и даже смысл в ней как будто был, - призналась булочница.
- Смысл всегда есть в жизни, - заметил мэр.
- Ха, это интересно, - сказал тогда молодой хозяин сада, - а в чём вот к примеру ваш смысл жизни?
Мэр смутился, задумался.
- Когда на посту был, заботился о благополучии людей, - ответил он наконец.
- Так прямо и заботился?
- А как же.
- Я так вам скажу, всю жизнь вы ищите для себя местечко потеплее. Так у вас дома может холодно? Тогда поменяйте батареи.
Мэр хмыкнул, отвернулся. А все остальные, сидящие у костра, задумались: что же для них главное и зачем они живут. Однако дерзкий парень не дал им сказать, и не дал подумать – за них он знал всё наперёд. Повернулся к влюблённым.
- Для вас вот смысл партию себе найти повыгодней, мужчине – чтобы красавицу, перед друзьями козырять, женщине – чтобы денежный мешок, тоже чтобы козырять, так что всё существо сводится к одному – поиск козыря.
Влюблённые посмотрели на него искоса, однако видимо в словах этих была доля правды, не нашли они, что возразить, промолчали, только руки их, сплетённые в этот момент, разъединились.
- А ты, булочница, что задумалась, приуныла? - Продолжал дальше молодой хозяин. - Думаешь, ты для чего-то особенного создана? Думаешь, миссия твоя – искать красоту? Ошибаешься. Таковая была лишь у моего отца. А тебе просто не повезло в жизни. Искала ты кусок хлеба, заработок, работу, что же, поздравляю, нашла, теперь у тебя очень много хлеба, особенно если разрезать его на куски. Ха! Разжалобила ты судьбу, как могла.
Булочница и без того была особой с предрассудками и неудовлетворёнными желаниями, а теперь ещё и такое разоблачение услышала в свой адрес. Взгрустнулось ей и теперь уже вовсе не осталось никакого смысла находиться в этом саду – из яблоневого рая, из забытья будто вернулась она уже в реальность, осознала, кто такая сама и какова её жизнь.
Тоже она ничего не ответила молодому хозяину сада, а стала слушать, что скажет он последней из здесь присутствовавших – состарившейся красавице. Тот действительно повернулся к ней.
- Ты, старая, и вовсе смешна, - сказал он, - хочешь, чтобы весь мир вокруг тебя вращался, а так не бывает. Хоть какая ты будешь знаменитая, планета вокруг солнца вращается, а солнце не превзойдёшь.
Услышав такую жестокую правду, женщина вспыхнула, однако тоже промолчала.
Зато вселенское светило заслушалось этим разговором – ведь люди завели речь и о нём. Хотело бы Солнце послушать, что станут говорить они ещё, однако приближался вечер и пора уже было ему скрыться за горизонтом. Тогда оно оставило послание Луне: «Расскажи мне, что произойдёт ночью». Написало так и скрылось. Стало темнеть.
К этому времени люди возле костра испекли яблоки, поели, но расходиться не хотели и продолжали сидеть, глядя на тлеющие угли, иногда собирали понемногу ветки, подкладывали, костёр снова разгорался. Ложиться спать в эту ночь было холодно, и все понимали – завтра здесь уже никого из них не будет. Птицы тоже заканчивали свои арии. Некоторые напоследок кричали особенно громко, словно вслед уходящему бабьему лету, пытались остановить его, просили «не уходи».
- Вот ведь как, у каждой птицы, у каждого зверя свой голос, всего лишь несколько звуков, а им всё понятно, - заметил молодой наследник, - люди же напридумывали себе всяческих слов и путаются в них, всё говорят, говорят. Нет, чтобы тоже так же – «мяу» и договорились.
Собравшиеся невольно улыбнулись.
- Так вот оно единственное, что понимают все и что людей объединяет – улыбка, - заметила булочница, воспрянув от своей задумчивости.
- Мудро, - ответил парень, и тоже улыбнулся, - правда порой не нужны бывают слова, с улыбкой и без них всё понятно.
И люди замолчали. Костёр ещё потрескивал в темноте, а птицы все заснули.
Вдруг какая-то бесформенная тень проскользнула сначала в одну сторону, потом в другую... Согнутый силуэт, спина с горбинкой и неестественно длинные руки... Все узнали эту тень, вздрогнули. И не могло увиденное быть миражом, рядом оно было, отчётливое, как тень своя собственная.
- Вот и папаша явился, - хихикнул дерзкий парень, повернувшись вслед удаляющейся тени.
Однако всем стало не до смеха – люди встрепенулись, напугались, повскакивали... Удивились они видению и загрустили, застыдились оттого, что поглядел, узнал теперь призрак, во что превратили его сад.
- Торопится. Хоть остановился бы, поговорил. - Цинично заметил его сын. - А давайте мы с ним сами заговорим, попросим, пусть замолвит за нас на небесах словечко, да и так просто поболтаем, у всех же наверняка есть, что спросить у заоблачного посланника, ведь все хоть каким-то образом обижены на судьбу.
Первым эту идею подхватил мэр – видимо призраки ему были нипочём, встречал он в своей жизни личностей и похлеще.
- Хотел бы я знать, - заговорил он, - почему в карьере своей политической не пошёл дальше, не стал, к примеру, губернатором или может даже помощником президента, а вернулся на то положение, в котором был, теперь вот вообще безработный.
- Однако, деньги есть, сад этот купить хотели, - заметил парень.
- А видали вы хоть одного бывшего мэра, у которого не было бы денег? - Многозначительно подмигнул он.
На мэрский вопрос несомненно вполне мог ответить любой из присутствовавших, но все промолчали – видели, какой недалёкий он человек, и понимали – должность мэра занимал для чьей-то выгоды, с чьего-то распоряжения.
Дальше какое-то время все сидели тихо, робели задавать вопросы – боялись услышать правду, ведь со стороны всегда всё виднее и ближе к истине. Потом осмелели влюблённые.
- Интересно нам знать, почему до сих пор мы не поженились, хотя давно уже думаем об этом и планируем всё в подробностях.
Люди у костра промолчали, знали они тоже ответ и на этот вопрос, потому что бросалось в глаза – пара эта совсем не любили друг друга: женщина была недостаточно красива, мужчина недостаточно богат, в них проскальзывала эта неудовлетворённость, это желание большего и мысль о том, что каждый достоин лучшего – эмоции их выглядели показушными, а ночные страсти доведёнными до предела из последних сил... Что же, любой выбор всегда таит в себе хотя бы несколько крупиц разочарования.
Следующей хотела заговорить булочница, но не успела, перебила её состарившаяся красавица.
- Хочу я знать, когда же наконец стану известной и богатой, - сказала она, - и стоит ли мне продолжать ждать, или может напрасно я трачу время.
Все от её вопроса многозначительно опустили взгляд, зная, что во всём мире требуют к красоте непременно прилагать молодость – тогда, при благоприятных обстоятельствах, гарантированы и успех, и богатство.
Булочница теперь решила вообще ничего не спрашивать, хотя интересно ей было узнать, почему судьба привела её в магазин несмотря на то, что в жизни оставалось множество разных других возможностей. Наверняка на этот вопрос тоже имелся какой-то банальный ответ, который она сама просто не понимала, но со стороны который был очевиден.
Все замолчали, тогда снова заговорил молодой хозяин сада.
- А я бы вот хотел спросить, стала бы моя судьба иной, если родился бы я у других родителей, и действительно ли я в чём-то виноват в жизни? Или они виноваты?
Однако вопрос этот был сложным, и никто на него не знал ответа.
Вдруг в той стороне, куда скрылась тень, раздался громкий хруст веток.
Люди у костра вздрогнули... Теперь им было не до философствований, все мысли спутались и забыли они вовсе, о чём только что говорили. Из ряда вон это было – тень призрака уже не стеснялась и вела себя по-хозяйски. И хоть сад этот когда-то принадлежал человеку, чья тень сейчас бродила тут, явившись с того света, он был вовсе не вправе здесь вольничать.
...Хруст слышался всё ближе и все замерли с трепетом. Только появления призрака сейчас и не хватало! Звёздная лунная ночь... И этот сад, и вся обстановка вполне располагали к такой встрече. Потом отчётливо люди стали различать шаги, понимали все – если приближение и дальше будет столь стремительным, увидят они незваного перед собой уже через несколько минут.
Но вот и он.
- О, какая встреча! - Первым оживился мэр, встрепенулся, пришёл в себя. - А мы то было уже подумывали тут всякое.
- Что вы подумывали? - Спросил человек, был это городской нищий, и все собравшиеся у костра, узнав его, понемногу выходили из оцепенения.
- Каким ветром занесло? - Поинтересовался молодой хозяин сада.
- Да вот, за яблочками зашёл, - ответил человек, - всегда меня ими угощал хозяин, а нынче не угостил, пришлось самому собирать.
И он показал карманы, битком набитые яблоками – в брюках и в куртке.
- А вы, гляжу, тут совсем освоились, - заметил нищий, окидывая взглядом срубленные стволы, костровище и собравшихся.
- Так нету хозяина-то, помер, - сообщил мэр.
- Не шутите так, это не смешно, - заметил нищий.
- Мы и не шутим, - сказала булочница.
- Да хватит уже вам всем, сейчас только говорил с ним в саду, разрешил он мне яблок нарвать, - сказал нищий.
Все вздрогнули. Получалось, нищий тоже видел призрака и даже говорил с ним.
- Пойдёмте, постучим к нему в дом, он откроет, - предложил он, - вы не стучали?
Но они не стучали. Им просто сказали, что хозяин сада умер, и без всяких вопросов они поверили... Теперь все встали и словно под гипнозом последовали за нищим через весь сад.
По дороге он говорил без умолку, ощущая себя в центре внимания.
- Одна яблоня осталась нетронутая, хозяин ею особенно дорожил, - рассказывал он, - первый год она цвела, но очень обильно, а яблочки вкуснейшие, таких никогда не едал я: и красивые, и наливные, один к одному, будто с картинки – дошёл хозяин до совершенства в поисках своего идеала, и хоть женщиной самой красивой не довелось ему обладать, зато яблочки – хоть куда! А чем они хуже женщины? Тоже румяные и тоже сладкие.
Идущие следом за нищим уже без особого внимания слушали его болтовню, все с напряжённым волнением думали о том, откроют ли им сейчас дверь...
Вот они прошли уже весь сад, дошли до дома... За время, что находились они тут, к дому не приближались ни разу, и теперь с любопытством осматривались, хотя при свете луны не слишком многое можно было рассмотреть...
Дом был не новый, но крепкий, не большой, но словно игрушечный, в самый раз для одного жильца. Плющ, обвивающий веранду, уже пожелтел, а цветы на клумбах возле дома ещё радовали взгляд. Вроде никаких изысков, никакого ощущения величия, грандиозности, однако чувствовалось – это и есть та гармоничная красота, которую ищут люди и не находят. Один лишь единственный человек нашёл – всю жизнь искал и нашёл! Хотя может кому-то тут и не понравилось бы, ведь у всех свой вкус и каждый грезит своим нереальным идеалом. А может и реальным, смотря кто насколько мудр, умён и умеет находить среди бесконечного многообразия самое ценное.
Нищий подошёл первым к двери, громко постучал.
К неописуемому изумлению собравшихся вскоре за дверью послышались шаги, потом появился он – хозяин райского сада.
- Ого, живой! - Воскликнул мэр и кинулся к нему с протянутой для рукопожатия рукой. - Что же прятался, не выходил? Мы думали тебя нет уже.
- Старый я стал, вот и не выходил, - ответил человек, - сил совсем нет за садом следить да яблоки собирать, а вы вот помогли, молодцы.
- Да уж, молодцы, весь сад разорили, - сказала булочница, - ни урожая теперь, ни деревьев.
- И ты здесь, моя хорошая, - заметил человек булочницу, - давно не был у тебя в лавке и не приду уже верно больше, занеси мне когда-нибудь булку хлеба, ту самую, которую оставляешь всегда для меня, попышней и пропечённую.
- Обязательно занесу! - С радостью воскликнула булочница.
По-прежнему смотрела она на человека этого как на героя и готова, видимо, была поклоняться ему бесконечно.
- И ты здесь, моя состарившаяся любовь, - кивнул хозяин сада красавице, - и ты, - кивнул он своему сыну, - первыми прибежали на моё добро.
Названные двое опустили взгляд. А старый хозяин яблоневого сада продолжал говорить, видимо уже из последних сил.
- Да я не ругаю вас, не сетую, и про спиленные деревья знаю, но мне теперь уже всё равно, или даже нет, хорошо, что кто-то спилил их... Есть теперь у меня дрова на то время, когда похолодает. Много дров, я думаю, мне уже не пригодится... А яблоню ту не трогайте, последнюю оставшуюся, мою любимицу, я сам с неё соберу плоды, дорогая она моему сердцу особенно – вся моя любовь к этому миру в ней, все мои поиски идеала. Яблоками этими и проживу, многого мне теперь не надо. Суетимся мы всю жизнь ради непонятно чего, а жизнь-то она до небывалого проста... Простая, красивая и яркая, только окружающее вынуждает нас становиться серой толпой, и люди становятся таковой. Но если из Рая изгнали нас за съеденный заветный плод, то почему бы не отыскать такое же заветное здесь, в этом мире? И тогда со спокойной душой уже переместиться в Рай...
Старый сгорбленный человек замолчал.
Нищий протянул яблоко с той заветной яблони... Искатель красоты взял, надкусил. Вкусное оно было, человек заулыбался, жуя. Потом протянул руку, чтобы взять у нищего ещё. Тот охотно отдал все.
...Луна, наблюдая за происходящим, всё сильней и сильней уменьшалась, становилась половинчатой, и дивилась она тому, какие странные и мелкие эти люди в своих поисках и стремлениях – все смотрят себе под ноги, ищут там что-то в траве или смотрят друг на друга, а нет чтобы просто поднять голову, и вот она перед ними предстанет – Луна, а вместе с ней и ночь во всей красе. Так могло бы сказать и Солнце, однако Луна не поделилась с ним своими размышлениями, напрасно каждое утро заглядывало оно в пруд в ожидании послания...
Люди, которые всё бабье лето провели в яблоневом саду, ещё на некоторое время задержались там. Теперь они не собирали яблоки, они стерегли ту яблоню, которой особенно дорожил хозяин сада – ни одно яблочко не должны были больше сорвать посторонние люди, и сами они не рвали, не ели, сколь сильным не было бы искушение. Горевали они – райский яблоневый сад погибал... А ещё понимали – здесь, как в настоящем Раю, остался для них тот самый главный запретный плод, который они и не готовы были вкусить, и ни за что не стали бы вкушать.
На рынке наступил самый бойкий фруктовый сезон. Груши, виноград, сливы, дыни, арбузы, айва... Но люди спрашивали яблоки: кто-то ранетки – жёлтые, маленькие и медовые, кто-то белый налив, а кто румяные красные. Яблок таких не было ни на одном прилавке.
- Как же так, везде в садах ветки ломятся, а вы не продаёте. - Удивлялись все и уходили.
Торговки пожимали плечами, не торопились отвечать – торговали они привозными фруктами, а яблоки, которые спрашивали, росли в здешних краях. В маленьких огородах, да и то не в каждом, плодоносило по одной лишь яблоньке – хозяева не приносили такие яблоки на рынок, ели их сами, а торговал здесь из года в год один лишь человек – владел он огромным яблоневым садом, росли там как раз и жёлтые ранетки, и белый налив, и румяные красные. В эту осень он не появился на рынке. Проходили недели и осень уже была в разгаре... Яблоки его ждали, но напрасно.
- Помер наверно, старый ведь был, - предположила одна из торговок.
Звали её Фая и во всём всегда в жизни старалась она отыскать что-нибудь плохое. Об этом только и говорила.
- Кто знает, может и так, - согласилась с ней торговавшая за соседним прилавком.
Хоть она и представляла жизнь в более радужных тонах, подобные подозрения закрались и к ней. Звали её Галя, покупатели возле неё всегда выстраивались в очередь, брали полными сумками, и хоть обвешивала она непременно каждого, её любили, потому что она любила детей и всегда угощала их, если приходили они вместе с родителями на рынок.
- Послушай, давай сходим к нему в сад, - предложила Фая, - ведь яблоки там пропадут, мы хоть наберём да продадим немного.
- Пожалуй, здравая мысль, - одобрила Галя.
И вечером после очередного рыночного дня они отправились в сад.
Темнело рано. Пока они собирались, наступила ночь... В темноте долго шли пешком на окраину города – там, подальше от жадных взглядов, от токсинов автодорог и заводского смрада, раскинулся сад. Райский сад!
- Крадёмся, прямо как воры, уже и полночь наверно скоро, - шептала Фая.
- Мы и есть воры, - отвечала Галя.
Про себя думала она, что навряд ли сможет дотащить все сумки, которые взяла с собой, если их и правда получится наполнить яблоками.
Несмотря на темноту, в ясную лунную ночь через забор они увидели изобильно плодоносящие многочисленные деревья. В окнах дома не горел свет и было тихо, так что женщины смело вошли в калитку, запертую на одну щеколду.
- Давай выберем, какие вкусней, - предложила Фая.
Сорвала она уже одно яблоко и надкусила его.
- Да тут каждую ночь можно собирать, сколько унести сможем, и утром – на рынок, - радостно шептала она, жуя.
Стали они бродить по саду. Все яблоки были вкусными, ели их и никак не могли начать собирать. Держались рядом, хоть сад был и не безграничным, в темноте заблудиться можно было здесь запросто. И эта темнота, и лунная ночь как-то угнетающе давили – не привыкли обе брать чужое и аукать в этом саду ни за что не решились бы. Встретить здесь они вовсе никого не ожидали – разве что спящую ворону или бездомную кошку. И когда Фая споткнулась о ногу лежащего тут человека, вскрикнули все втроём – Фая, Галя и проснувшийся человек.
- Кто вы такие? - Прошептал он.
Женщины присмотрелись, но по голосу и по силуэту человек этот вовсе не походил на хозяина сада.
- Мы за яблоками, - признались тогда они.
- Я тоже, - сказал человек и приложил палец ко рту, - говорите шёпотом, иначе разбудите остальных.
- И много вас тут? - Прошептала Галя.
- Все за яблоками, - ответил человек.
- Что же, сами мы всем говорили, что хозяин сада умер, - заметила Галя, - вот люди и набежали за бесплатным.
Женщины присматривались к встреченному человеку – что-то знакомое чудилось обеим в нём.
- Что же вы тут ночуете-то? - Подивилась Галя, придумывая тему, чтобы завести разговор.
Интересно ей стало вдруг, какие люди ещё здесь есть и что вообще происходит в этом саду.
- А чо? - Переспросил человек. - Хотим вот и ночуем.
Теперь обе уже не сомневались – хорошо знали они его и много раз слышали этот голос, однако при каких обстоятельствах, не могли вспомнить. По всем признакам человек был ума недалёкого, в то же время обе были уверены – на рынок за фруктами такой к ним не приходил. Ему же эти вновь прибывшие были вовсе не интересны, и укрываясь фуфайкой, разбуженный ютился, чтобы снова заснуть.
Потом вдруг подул ветерок, лёгкий и тёплый. Ветки заколыхались, исчезли тени с его лица и луна осветила черты своим скромным светом. Торговки переглянулись. Теперь они узнали человека этого наверняка, однако не решались признаться самим себе и друг другу в своей догадке.
- Это же?.. - Начала Фая первой.
- Он самый, - согласилась Галя.
- Но не было ли у него брата-близнеца?
- У бывшего мэра нашего города? Нет, не было.
- Так неожиданно встретить его вот тут, под яблонями, закутанного в старую фуфайку и чокающего в ответ на наши расспросы.
- А-а, узнали меня, - пробормотал человек сквозь сон. - Но не навсегда я тут, верну себе ещё мэрское кресло. Когда-нибудь.
Вспомнили они его – видного и громкого, в официальном костюме, при галстуке.
- Как же он так опустился-то? - Подивилась Фая.
- Кто сказал «опустился»? - Торопливо забормотал мэр. - Я не опустился, я просто временно не при исполнении обязанностей.
Потом он всхрапнул, пукнул во сне и грезя там чем-то своим, пробормотал тихо, но торговки услышали.
- Пойдёмте ко мне, мои сладкие цыпочки.
Обе хихикнули и оставили спящего бывшего мэра храпеть в одиночестве. Сами отправились дальше – пора было в самом деле уже насобирать яблоки, пока не встретился тут кто-нибудь ещё, кто мог быть настроен менее доброжелательно, чем бывший мэр. Неизвестно, что ещё таил в себе этот сад. И охотницы за яблоками достали свои сумки.
В скором времени набрели они на небольшой сарайчик, но знали наверняка – хозяин сада отродясь не держал никакую скотину и строительством в силу своих лет не занимался. Осторожно прокрались, боясь наткнуться тут ещё на кого-нибудь. Заглянули внутрь – пахнуло на них перекисшими яблоками и гнилью, что-то скользкое попало под ногу одной из них, в испуге балансируя руками, схватилась она за стену, а там оказался выключатель – в тот же момент загорелась тусклая лампочка. Но и такого света оказалось достаточно, чтобы разглядеть всё, находящееся внутри.
- Ого, да это прямо винодельня! - Воскликнула Фая.
Конечно вполне серьёзно винодельней это помещение с трудом можно было назвать. Здесь когда-то хозяин сада делал яблочную настойку, типа бражки что ли – наполненные ею большие бутыли, всяческая посуда и приспособления находились тут, настойка видимо сохранилась ещё с прошлых лет – во многих бутылях она вспучилась и сильно забродила.
- Смотри, хорошая, - сказала Галя, отыскав одну прозрачную и без пены.
Направилась она к ёмкости с маленькой чашкой, которую тоже нашла тут – решила налить попробовать.
- Осторожно, не отравись, - шепнула Фая.
- Но отравлюсь, видать свежая, с минувшей осени наверно.
И она сделала из чашки несколько глотков.
- Хороша настойка, - протянула задумчиво.
Фая тоже осмелела, попробовала.
- У-у, недурно, - пробормотала она. - А послушай, давай заберём эту бутыль. Яблоки подождут, придём за ними завтра, снаружи я видела садовую тележку, поставим в неё бутыль и довезём без проблем. В ней литров двадцать не меньше, и здесь всё равно она ничья, а нам пригодится.
Галя молча согласилась.
Тележка, которую заприметила Фая снаружи, оказалась совсем старой, ржавой и со скрипучим колесом. Казалось, скрип пронзил весь сад. Торговки вздрогнули.
- Кто бы тут ни был ещё помимо этого недоумка, которого мы уже видели, все проснутся, - зашикала Фая, оставляя тележку.
- Может, эту бутыль и без нас кто-нибудь присмотрел, - сказала Галя, - вон как она стояла поодаль от остальных.
- Точно, просто не успели забрать.
- Скорей всего. Ой, а у меня есть масло от насморка, эвкалиптовое, можно смазать колесо и скрипеть не будет.
Фая хихикнула. Но затею одобрила.
Они смазали колесо – скрипеть оно перестало тотчас же. Тогда осторожно они погрузили на тележку бутыль, выключили в сарайчике свет, прикрыли дверь и покатили тележку по саду.
Везти бутыль с настойкой было вовсе не удобно – явно не для этого тележка предназначалась, а для предметов менее хрупких: для навоза там какого-нибудь или для мешков с листьями. Хоть яблони и росли далеко друг от друга и стволы их были видны, так что не наткнуться, корни их, местами оголённые, скрывались под опавшими листьями – тележка на них то и дело подскакивала, женщины ахали и торопились поймать съезжающую в сторону бутыль.
Проехали они мимо человека, который когда-то был мэром их города – он по-прежнему храпел и дамы с тележкой его не разбудили.
- Можно будет так возить и яблоки, - смекнула Галя, когда они уже вышли за пределы сада.
- Только бы не заметили до поры пропажу, а то будут караулить, - добавила Фая.
И они покатили по дороге.
Но была дорога эта неровной, с лёгким наклоном, вела вниз и чем дальше, тем круче становился спуск. Тележка с грузом разгонялась всё сильней. Две женщины, хоть и были привыкшими таскать тяжести в своей рыночной жизни, теперь запаниковали. Силились они тележку удержать, бежали за ней бегом, рискуя упасть, споткнувшись. Не останавливались, да и невозможно было остановиться. Неведомая сила увлекала за собой. И неведомая тайна затягивала в свой водоворот с каждым поворотом колеса. Но они не думали об этом, главным было сейчас другое – довезти до дома бутыль с вином целой, не разбить её.
«Никогда не думала, что под гору идти может быть намного тяжелей, чем взбираться вверх, - думала Галя, - не зря говорят, всё зависит от обстоятельств, выходит, всё и правда всегда зависит от обстоятельств».
...А тем временем лукавая Луна всё видела... Она всегда знала, что происходит в мире ночами, но никогда никому ни о чём не могла рассказать. Поэтому она оставляла послания своими бликами на воде маленького прудика, что находился тут же, неподалёку, за забором яблоневого сада – из этого пруда когда-то тот, кто продавал яблоки, брал воду, чтобы сполоснуть свой товар перед продажей, оттуда же поливал сад.
«Колесо судьбы невозможно остановить, - написала Луна в ту ночь, - куда мчится – неведомо».
Утреннее Солнце прочитало это послание на воде и потом целый день смеялось над такой лунной мудростью...
Яблочную настойку торговки довезли благополучно. Следующей ночью они решили сходить в сад теперь уже за яблоками – их по-прежнему спрашивали на рынке. А тот товар, который лежал на прилавках, привозной, покупали мало и нехотя.
Когда стемнело и город заснул, взяли они тележку, отправились в сад – пустую её катить было совсем легко, хоть и в гору.
- Как думаешь, пропажу заметили? Мэр нас выдал? - Гадала Фая.
- Навряд ли, он же спал, уверена, спросонья подумал, что мы приснились, - предположила Галя.
- Я тоже так полагаю, да и слепой он, раньше всё в очках ходил, мэром пока был, помнишь? Теперь может и не разглядел нас в темноте.
- Наверняка настойкой-то он очень даже увлекается.
- Несомненно, вон какой отёкший весь стал, - Фая фыркнула.
За разговором они быстро дошли до яблоневого сада. Смело вошли всё в ту же калитку... Яблок вокруг было полным-полно, они шумно падали с веток, досадно хрустели под ногами. Торговки стали собирать их в большие мешки, которые принесли с собой – опасались они бросать яблоки прямо в тележку, откуда они могли просыпаться. Везти же в завязанных мешках было гораздо удобней.
Вдруг обе услышали неожиданный звук... Сразу засмеялись. Кто-то неподалёку занимался сексом – может, под яблоней, или в винодельне, где были они вчера...
В эту ночь торговки взяли с собой фонарик, совсем маленький, со слабо светящей лампочкой, но ориентироваться с ним было всё же удобней. Посветили им. И заметили неподалёку шалаш – возле самого ствола раскидистой ранетки. Удобное место! Даже если полил бы дождь, не опавшие ещё листья уберегли бы прятавшихся в шалаше. Вчера торговки до сюда не дошли и теперь подивились, как основательно разместились люди в этом саду.
...Потом стоны страсти стихли, влюблённые о чём-то заворковали. Торговки не стали прислушиваться, обнаружили они здесь особенно вкусную медовую ранетку, принялись торопливо собирать, опасаясь, как бы влюблённые не вышли наружу, чтобы посмотреть на звёзды или ещё из-за какой-нибудь своей романтической ерунды. Но вскоре те замолчали. А потом снова забушевали страсти.
- Знаешь, я тут кое-что заприметила, - сказала вдруг Фая.
- Ещё вино? - Спросила Галя.
- Нет, посвети сюда.
И не дожидаясь, когда спутница её поймёт, куда направить свет, Фая взяла из её рук фонарь и посветила сама.
- Здесь яблоки, целые мешки, - сказала она, - надо попробовать, какие.
Хотя разумеется, можно было не сомневаться – вкусные, иначе их не стали бы собирать. Фая подошла совсем близко к шалашу, вовсе не боясь уже быть обнаруженной. Два огромных мешка стояли возле входа. Женщина развязала верёвки, посмотрела – ранетки. Надкусила по одной из каждого мешка.
- То, что надо, - сказала она.
Вдвоём с Галей, поднатужившись, перетащили они мешки в тележку.
- Не проще ли собирать те, что на деревьях, - заметила Галя, - похоже здесь немало людей обитает, своей бесцеремонностью мы их разозлим.
- Они этот сад не купили, - сказала Фая, - и потому тоже тут на птичьих правах. А собирать яблоки долго, и тоже нас может кто-нибудь заметить, да и лень как-то лазить тут ветки трясти.
Галя же любила собирать яблоки, ей казалось интересным пробовать разные на вкус, выбирать повкуснее, и с удовольствием она прогуляла бы тут всю ночь и ещё даже весь день... Однако сад этот как-то тревожно настораживал и остаться здесь без своей спутницы она бы не рискнула – вот если хоть краешком глаза удалось бы посмотреть, что происходило тут днём...
Два мешка, которые взяли торговки возле шалаша влюблённых, легко поместились на тележке – больше и не вошло бы. Сразу женщины поспешили покинуть сад. Зная, как быстро вращаются колёса, когда катятся под гору, надели они теперь обувь поустойчивей. Хоть яблоки были вовсе не хрупкой поклажей, но рассыпать их тоже вовсе не хотелось.
- Вроде второй раз под гору тележку катим, а всё равно прямо дух захватывает, - призналась Галя.
- А я не боюсь скорости, сколько раз меня судьба под гору толкала, в какие только канавы и овраги я не попадала, а всё выкарабкаться получалось, живучая видно, - похвастала Фая.
Галя промолчала, заботило её уже совсем другое – как будут делить они теперь эти яблоки. Ведь если рассыпать их на два прилавка, товар получится одинаковый, а это никуда не годилось. Вчера вино аккуратно разлили они себе поровну. Но его ведь не собирались продавать... Тогда Галя решила сегодняшний урожай уступить своей спутнице, этой давней знакомой, с которой бок-о-бок торговали они на рынке год за годом, а для себя насобирать яблоки следующей ночью. Сказала об этом Фае и попросила, чтобы та отправилась завтра вместе с ней. Фая охотно согласилась на такое предложение.
...Луна тем временем мерцала над городом. И над яблоневым садом, и над маленьким прудиком за забором... Луна видела всё, творившееся в ночи, знала множество чужих тайн, и наблюдала, наблюдала... Завидовала она без меры влюбленным в шалаше, хотя не могла видеть, что же они там такое делали. Но она знала – были они счастливы вполне, потому как редкость большая издавать такие счастливые звуки под сплетёнными в кучу сухими ветками. Луна тоже мечтала о любви, вокруг неё были звёзды, целые россыпи золотистых сияний, но она понимала, что звёзды для её любви слишком мелки, а кого ещё любить, она не ведала... Разве что Солнце, но с ним она никак не могла встретиться, а могла лишь оставлять ему свои ночные послания – на безмятежной глади загородного пруда. Не ведала она при этом, какие чувства испытывает её адресат...
«Расскажи мне, что творится под охапкой сухих веток, которые сверху сплетены вместе», - так Луна написала про шалаш. Эту её просьбу запорошили опавшие листья, и не сразу утреннее Солнце смогло прочитать послание. Оно прочитало и позавидовало – оказывалось, вовсе не всё освещает солнечный свет и тайное неведомое вершится ночью.
Третий раз торговки отправились в яблоневый сад – Луна за ними посматривала уже с любопытством.
- Интересно, что такого удивительного в этом саду и почему разные люди живут там и не уходят по своим домам, - сказала по дороге Галя.
- Тоже об этом думала, - поддержала тему Фая, - и что они там едят? Неужели одни только яблоки?
Спутница её улыбнулась такому будничному вопросу. Была она уверена, что ещё какие-нибудь обитатели есть в этом саду и все они на удивление счастливы – вот так запросто, без всяких разных дорогих вещей, под открытым небом.
- Но ненадолго они все там, - разрушила её красивые мысли Фая, - только до первых заморозков или до дождей, потом всех оттуда смоет, а яблоки пропадут, сгниют.
Грустно было такое представить, но Галя понимала – так и будет, яблок всех им не собрать, даже если приходить сюда каждую ночь, и без хозяина сада, который развозил яблоки по всей округе, этот чудный урожай пропадёт несомненно.
- Ты многим говорила, что хозяин сада умер, вот люди сюда и пришли, - упрекнула она Фаю.
Та хмыкнула.
- Хорошо хоть, не все знают, где находится это место, - сказала она.
- Да многие знают, весь город наверное знает, только не каждый ведь полезет в заброшенное владение.
...На пруду тем временем листья припорошили послание Солнца, которое оставило оно для Луны. Женщины не могли его прочитать, а Луна перечитала уже много раз и удивлялась, пыталась осмыслить... «Никогда невозможно понять кого-либо наверняка», - писало Солнце. И Луне лишь оставалось догадываться, как много интриг и тайн скрывал в себе день. Она бы тоже хотела хоть на минуточку заглянуть в те часы, в которых была не властна и не видима. Но это было невозможно, никак невозможно...
Вдруг плеск на пруду привлёк внимание торговок. Обе остановились, замерли. Плеск этот вовсе не могли создавать выныривающие рыбы или плавающие утки – не похоже было. Всё пространство озера хорошо освещала Луна... В её свете женщины и увидели девушку. Купалась она обнажённая, в её длинные волосы впутались водоросли... В одной руке девушка держала букет из цветов, растущих по болотистым берегам, другой рукой прижимала к груди охапку камышей. Внезапно она каким-то образом поняла, что за ней наблюдают, хотя торговки были далеко и притаились, не выказывали себя.
- Эй! - Девушка помахала им рукой, в которой держала цветы. - Вы ко мне? Подходите ближе, поплаваем!
И нырнула в воду – ни камышей, ни цветов уже не оказалось в её руках. Торговки, удивлённые нимало этим видением, стояли как две статуи.
- Не бойтесь, не утоплю, - продолжала купающаяся, - я только с мужчинами молодыми так балуюсь, а вы, две старухи, мне совсем не нужны.
Девушка засмеялась так звонко и поплыла так необычайно быстро, что женщины на берегу поверили – русалка.
- Вот видишь, не известно, что тут увидим, - шепнула Галя.
- Ага, недалёкого мэра и одержимых влюблённых уже видели, - хмыкнула Фая, - теперь волшебство продолжается.
- Проще бы подъехать сюда на машине с большим прицепом и насобирать яблоки за раз, сколько надо.
- Шум мотора сразу услышат, да и до утра мы можем прособирать этот прицеп.
За секунды девушка проплыла под водой и неожиданно вынырнула прямо возле торговок. Обе взвизгнули. Она рассмеялась и обрызгала их водой из пригоршней. А потом запела – звучно так, громко, что заслушаться можно было. Они попятились с намерением убежать – правда как-то жутко становилось от этой встречи с русалкой ночью за городом на пустынном пруду.
- Тётки, стойте, да подождите вы! - Закричала тогда она им вслед. - Я пошутила, разыграла вас, не русалка я вовсе.
Но они, испуганные, всё равно побежали, хотя услышали эти слова.
- Послушай, а я ведь её рассмотрела, - сообщила Фая уже без волнения. - Это булочница, та, что много лет торгует в лавке у входа на рынок. Да что там много лет, она всю жизнь, с юности там.
Галя задумалась и поняла, что тоже вспомнила это лицо. Булочница! Да, да, несомненно! Но как удивительно она преобразилась, как великолепно предстала в образе русалки. За прилавком же всегда стояла в своём накрахмаленном чепчике, бледная, не накрашенная... Когда не было покупателей, от скуки сотни раз на дню пересчитывала мелочь, а когда это занятие надоедало, перекладывала с полки на полку хлеб.
Теперь торговки вовсе не удивились её присутствию в этом саду – с хозяином сада у булочницы всегда были какие-то особенные отношения. Не родственница, не любовница, не подруга даже... Однако всегда она с трепетом замирала при его появлении в хлебной лавке. Любила она его навряд ли, потому что любить такого человека не мог никто и никогда.
Он был до невозможности требовательный к людям, злой, вспыльчивый, и при этом внешности такой безобразной, что ни одна женщина ни за какие деньги не согласилась бы даже его поцеловать. Но мечтал с юности жениться на самой красивой – такие лишь смеялись, принимая его приглашения на свидания, сами не приходили... Красота со временем стала его идолом, смыслом жизни, заветным маяком. Несчастный этот окружал себя красивыми вещами, тратил деньги исключительно на то, чтобы и мир вокруг сделать красивым. Но мир продолжал оставаться уродливым, как и он сам. В мире этом происходили некрасивые события, жили некрасивые люди, которые всё время попадались на глаза и никак невозможно было от них избавиться, и одевались эти люди некрасиво, и жили тоже как придётся... Тогда ещё в молодые годы решил человек этот посадить яблоневый сад. И посадил. Ведь даже в Раю росли яблони... Сад он тоже захотел иметь райский, самый красивый – нравились ему цветущие деревья, да и усыпанные спелыми яблоками тоже они были великолепны. Не пожалел человек сил и посвятил саду всю свою жизнь, состарился уже, когда сад наконец стал плодоносить. Но за долгие годы идеалам своим хозяин сада не изменил – жил он красиво и сад его получился красивым до умопомрачения... Однако по-прежнему человек этот оскорблял на улицах женщин, которые раздражали его взгляд, по-прежнему от градоправителей требовал чистоту на улицах и клумбы с цветами. Градоправители его не любили, а бывший мэр, тот, который храпел теперь в этом саду, и вовсе гнал своенравного прочь со всяческими его жалобами и прошениями. И только булочница всегда улыбалась этому искателю красоты. Тоже она грезила прекрасным и сама хотела быть красивой, но казалось ей это невозможной целью, и не пыталась она даже её достичь. Зато человек, посадивший сад, был в её глазах героем. Он заходил в хлебную лавку, всегда решительно распахивая дверь, окидывал взыскательным взглядом помещение... Придраться было не к чему – шторки висели изысканные и горшки с цветами стояли на подоконниках, а булки хлеба и вовсе были разложены словно на ярмарке.
- Мне пропечённый, но не подгоревший, ровный, без вмятин, и чтобы корочка была глянцевая, - говорил человек.
Булочница всегда мысленно улыбалась его требованиям – весь хлеб в её лавке всегда был вкуснейший и пышный, однако она ещё с утра всегда внимательно рассматривала каждую булку и оставляла этому придирчивому покупателю именно ту, которая непременно должна была ему понравиться. Всегда он выходил с хлебом довольный, а булочница восхищённо смотрела ему вслед...
Теперь и она вот нашла красоту – восторженная бродила по яблоневому саду, хозяин за которым уже не присматривал. Все рыночные торговки знали этот необычный хлебный роман, и эти две – Фая и Галя, тоже знали. Не переставали они дивиться встречам в саду, которые происходили ночь за ночью.
Пошли они следом за булочницей – в сад. Там она быстро затерялась между деревьев и не успели торговки догнать её, с ней поговорить.
...Тем временем на пруду стало совсем тихо. Вода мерцала в лунном свете и плавали сорванные на берегу цветы. Луна уже придумала, какое послание оставить. «То, что увидишь при свете Луны, ни за что не разглядеть при свете Солнца», - написала она, и осталась вполне горда своим остроумием. Никто из людей не смог бы прочитать послания этих двоих светил, все видели лишь блики, а что они таили в себе – простым было неведомо...
Торговки наконец занялись сбором яблок. Теперь они уже не сомневались – сад этот может удивить их ещё не раз, а приятным ли будет удивление, неизвестно. Поэтому решили не затягивать с главным – вдруг и вовсе что-нибудь помешает прийти сюда в следующую ночь.
«Интересно было бы остаться здесь до рассвета, - думала Галя, - при свете дня яблоки собирать удобней, да и любопытно узнать, что влечёт сюда всех этих людей, которые живут тут и не спешат уходить».
...Шалаш влюблённых по-прежнему источал сладострастные звуки, а бывший мэр их города теперь похрапывал возле винодельни...
Вдруг они услышали плачь – тихий, но тревожный и жалобный до невозможности. Торговки переглянулись в нерешительности – в другой ситуации они без сомнения бросились бы на помощь плачущему, а если помощь оказалась бы не нужна, непременно постарались бы хоть утешить. Но здесь, в этом таинственном месте, ночью, они на минуту замешкались. Плакала женщина – всхлипы были то громче, то тише. Подумав немного ещё, торговки всё-таки направились в её сторону.
Находилась плачущая совсем рядом, и посветив фонариком, Галя выхватила в темноте её силуэт. Та встрепенулась, перестала рыдать и даже будто обрадовалась внезапному появлению этих двоих.
- Я заблудилась, заблудилась, - говорила она дрожащим голосом и тянула к ним свои руки.
- Но это же не лес, не тайга какая-то, а всего лишь сад, - сказала Фая.
- Знаю я, знаю, - ответила плачущая, - но я заблудилась и в этом саду, и в этой ночи, и вообще в жизни.
- Тогда понятно, - согласилась Галя, и чуть тише пояснила своей спутнице, - я её узнала.
Да и Фая тоже разглядела эту заблудившуюся – знал её весь город, и были времена, когда лицо её украшало театральные афиши, а сама она, гордая и недоступная красавица, грезила всемирной славой. Благосклонность же проявляла только к самым знатным поклонникам. Хозяин этого сада в те годы был молод, и не было у него ещё никакого сада, зато томилась нерастраченная любовь в сердце, и любовь эту хотел он подарить лишь ей – недоступной красавице. Приносил ворохи цветов, назначал свидания... Но цветы вяли, а к назначенному времени красавица не являлась. Преследовал он её годами – порой вовсе не рассчитывая на взаимность, а страстно желая посмотреть, полюбоваться красотой. Она кокетничала, жеманилась, всё больше и больше сводя с ума. А он, как охотник, в своём азарте не мог остановиться. Даже зимой до полуночи дежурил под её окнами. Кожа его от мороза становилась отталкивающе бурой и грубой, от простуды голос хрипел, однако насколько хватало сил, шёл человек за своей мечтой. В своих отчаянных стремлениях к красоте готов он был на любые жертвы...
Торговки смотрели теперь на эту состарившуюся красавицу с сожалением. Время прикоснулось к ней пока ещё вежливо и аккуратно, но всё равно уже померкло прежнее очарование.
- Я считала себя счастливицей, любимицей судьбы, - плакала она, - на самом же деле я обычная женщина, и вовсе даже нисколечко не счастливая. Посмотрите, во что я превратилась!
И она протянула к торговкам руки, по-прежнему изысканно худые, только теперь от их бархата не осталось и следа – кожа высохла, покрылась морщинами. Краска уже с трудом скрывала седину волос, и фальшивый искусственный румянец был вовсе не похож на розовый персик.
- Красоту не надо беречь, ей надо делиться, - продолжала она, в голосе её не сохранились прежние звенящие нотки, напоминавшие когда-то перезвон колокольчиков. - Ах, как много было у меня поклонников, но ни с кем не поделилась я своей красотой, никому не подарила себя, и детей не нарожала, фигуру берегла. А что дети? Дети это молодость! Вечная молодость и вечная красота! Не стремилась я к этому, думала – всегда любоваться будут только мной. И что? И всё! Любоваться нечем! Старость приходит, не спрашивая разрешения, и заставляет делиться с ней самым ценным. Да что там делиться?!. Я отдала почти всё! Всё, что имела.
Торговки не знали, как утешить плачущую. Были они тоже уже вовсе не молоды, однако никогда красотой не отличались, так что жалеть им особенно было нечего. Не понимали они теперь таких нелепых чужих страданий, и потому ушли, оставили эту состарившуюся красавицу горевать в одиночестве.
В ту ночь они собирали яблоки несколько часов и уже не выбирали, знали – все тут вкусные, брали подряд, потому что покупатели радовались любым из здешнего сада.
Целыми днями теперь возле их прилавков толпились люди – раскупали любимые яблочки килограммами – было всё равно, кто привёз, кто насобирал их, и где тот человек, который вырастил дивный яблоневый сад. Забыли все даже, как некоторое время назад говорили им, что яблок этих больше не будет на рынке, и что тот, кто продавал их, умер и сад его теперь заброшен. Но разве можно забросить сад? Яблони сами цветут и сами плодоносят, а ухода им нужно совсем чуть-чуть или и не надо никакого вовсе.
- Когда появится сам хозяин сада? - Спрашивали торговок перекупщики. - Он всегда продавал нам яблоки.
Каждую осень скупали они урожай полными прицепами и везли по всей округе, по другим городам. Но где находится сад не знали, не местные были, и хозяин сада сам выгружал им яблоки.
Торговки пожимали плечами на их вопросы – что оставалось им ещё?
- Как дозвониться до него или где с ним встретиться? - Спрашивали те снова.
Разумеется, не было ответа и на этот вопрос.
- Но вы то где его нашли и где взяли яблоки? - Кричали приехавшие уже выходя из себя.
Торговки всячески уклонялись от ответа.
Торговля теперь шла бойко, так что делали они вид, будто не слышат и некогда им отвечать. Да им и правда было некогда. Прибыль за несколько дней получилась у них такой большой, какой не было за весь месяц накануне.
- Надо каждую ночь ходить за яблоками, - предложила Фая, - маловато нам одной тележки, на день едва хватает.
- Хорошо бы по две тележки за ночь собирать, - добавила Галя, - начнутся дожди и всё, пропадут яблоки, сгниют.
- Можно попробовать постараться.
- Эх, нет у нас мужиков, а то запросто перетаскали бы весь урожай.
- Да, и кому только они достаются – красавицы одинокие, и некрасавицы тоже.
- Наторгуем с тобой за осень, разбогатеем, начнём новую жизнь.
- Да можно разве разбогатеть на яблоках?
- А почему бы и нет? Даже на навозе люди богатеют.
- И что мы с тобой делать будем – старые, одинокие и богатые?
- А что делал тот человек, которые продавал яблоки? Он просто жил, и мы просто жить будем.
- Так не получится, он то вон какой сад вырастил, конечно, там вполне можно было просто жить, а у нас квартирки в захолустье, в четырёх-то стенах всю зиму сидеть с ума сойдём.
- Яблоки и посушить можно, а зимой сухими торговать, и варенья, компоты приготовить на продажу.
- Приготовим непременно... Интересно вот, те люди, которые живут в саду, тоже наверно что-то там делают.
- Ага, вино наверно. Или может пьют то, которое там сохранилось. Эх, долго ли они планируют там оставаться? Я бы тоже поселилась, да боязно как-то с чужими.
- Мы видели уже многих, мэра нашего бывшего, булочницу и ту, что красавицей была когда-то, слышали голоса влюблённых, причём уверена я, что там, в шалаше, была какая-то другая женщина, но никак не булочница и не эта старая красавица.
- Какая нам разница и что за дело до них. Главное каждую ночь набирать яблок побольше.
В ближайшую ночь они снова отправились в сад.
Солнце светило весь день накануне, стояло на удивление тёплое, безоблачное бабье лето. Деревья не спешили сбрасывать листву, распускались последние осенние цветы – пахло листьями, цветами и туманами... Солнце, размышлявшее целый день над посланием Луны, тоже оставило на чистой воде пруда свой привет. «То, что увидишь при свете Солнца ни за что не разглядеть при свете Луны», - написало оно. И теперь, обменявшись этими двусмысленными и по-своему верными мыслями, оба светила пунктуально проходили свой путь по небосводу. Луна убывала, однако это ничуть не мешало ей наблюдать за творящимся в ночи...
Уже привычной дорогой женщины дошли до сада, будто до своего собственного. Вошли в калитку, стали собирать яблоки. Хоть и росло тут деревьев множество и казалось, не закончится урожай вовсе, некоторые яблони, самые вкусные, стояли уже без плодов, и под ногами хрустело всё реже. Торговки торопились, в эту ночь думали они наполнить тележку дважды.
Вдруг снова ощутили чьё-то присутствие. К неожиданностям они стали уже привыкать, поэтому не вздрогнули, услышав рядом голос.
- Эй, тётки, чего яблоки воруете? - Гаркнул какой-то мужчина.
Голос показался незнакомым, он не принадлежал мэру, значит появилось новое лицо...
Фая посветила фонариком. К стволу огромной раскидистой яблони прислонился парень, или даже молодой мужчина лет двадцати пяти. Он улыбался и тоже грыз яблоко. А иначе зачем ещё было находиться в этом саду, если не есть яблоки безостановочно...
- Тётки, вы кто такие и по какому праву собираете яблоки в саду моего отца? - Спросил он грозно.
Услышав такие слова, торговки чуть присели, напугавшись нешуточно – встретился им теперь вовсе не пришлый человек, случайно, как и они, забрёл который в сад, а наследник, новый настоящий хозяин сада.
Однако спустя несколько секунд Фая снова посветила фонариком, на этот раз выхватывая из темноты только лицо говорившего.
- Назваться-то хоть кем можно, хоть колобком, - сказала она, - а с чего мы должны тебе верить? Бродишь тут ночью, яблоки грызёшь.
- Это я так сад сторожу.
- Сторожить собаки должны, а у тебя вон пол-сада уже обобрали.
- Мне особо-то и не жалко, пусть собирают. Одному разве съесть всё это? А продавать я не мастер.
- Зачем тогда воровками нас называешь?
- Воровки вы и есть, без разрешения шастаете тут.
- Стало быть, другие все разрешение спросили?
- Конечно.
- Тогда и мы спрашиваем. Можно яблоки пособирать?
- Можно!
- Вот и отлично, вот и договорились.
Мужчина скрылся за стволом дерева, в траву полетел огрызок, а потом захрустело новое яблоко.
- Странный какой-то, - сказала Галя.
- Ещё бы не быть ему странным с таким-то папашей, - заметила Фая.
Была она закоренелая сплетница и знала в городе всё обо всех, или по крайней мере о тех, кто был на виду. Галя не слышала историю этого парня и спутница её стала тогда рассказывать...
Отец его, этот своенравный искатель красоты, устав преследовать первую городскую красавицу, однажды всё-таки женился. Жена его тоже была очень красивой женщиной – красота ведь, по большому счёту, не такая уж редкость, и если присмотреться, красивых лиц и красивых людей очень даже много вокруг. Родила ему жена в первый же год сына, потрясающего такого ангелочка – новорожденные наверно все прелестны. Папаша был счастлив в этой своей семейной идиллии. Нянчился с малышом, думая, что не просто ангел вырастет из него, а может быть даже бог. Но полагать так с его стороны было наивно – у природы свои законы... Мальчик рос и год за годом всё меньше походил на ангела. А потом и вовсе стал дурнеть. Папаша его приходил в ярость каждый раз, когда видел этого своего отпрыска. Больше детей в семье не родилось, но и такого продолжателя рода искателю красоты было совсем не надо. Прогнал он тогда жену вместе с сыном из дому и стали они нищенствовать.
- Послушай, я знаю, помню эту женщину с ребёнком. - Сказала Галя. - Всегда они ходили по рынку и просили что-нибудь поесть. Но я никогда не задумывалась, кто это.
- Вот, теперь узнала.
- Мальчик этот, сын его, нигде не учился, в школу его не взяли, посчитали за дурочка.
- Он не дурачок, просто у него свой взгляд на мир и на эту жизнь – по другому и быть не может, когда человека считают никчёмным только потому, что внешность его подкачала. Что поделать, красота это дар природы, но на всех видно не хватает таких подарков.
- Точно! Взять к примеру хозяина этого сада!
- Зато какой у него сад!
И дальше обе замолчали, молча стали собирать яблоки.
В эту ночь у них быстро получилось набрать полную тележку. Пришли они за яблоками и во второй раз...
Приближался рассвет, и хоть светало уже по-осеннему поздно, птицы, предчувствуя утро, по своему летнему расписанию начинали разноголосый концерт. Одной подпевала другая, в их дуэт вливалась третья, а четвёртая спешила перекричать этих троих. Изредка каркали просыпающиеся вороны – как без них. «Вороны есть везде, даже наверно в Раю без них не обходится», - думала Галя. Птиц она любила с детства, всегда прислушивалась к их голосам, надеялась услышать какое-нибудь особенное пение, ведь и имя у неё было тоже не совсем простое, а птичье какое-то – Галя, Галка, Галчонок – так называли её в детстве, и когда она была совсем маленькой, думала, что и она тоже птица: вырастет, будут у неё крылья и она полетит. Однако выросла, но не улетела – некуда было, и оказалась вовсе не птицей, вполне обыкновенной женщиной, немного несчастной даже, с неустроенной судьбой. Быть может поэтому так любила она детей – ведь своих не имела, и не могла спокойно смотреть на малышей, когда приходили они с родителями на рынок, всегда угощала их хотя бы маленькой ранеткой...
Думала Галя порой, слушая пение птиц, что если и правда души переселяются, так здорово было бы в следующий раз родиться птицей... И петь бы, и летать! Здесь, в этом яблоневом саду, странное ощущение посещало её порой. Казалось – она и есть птица. И теперь началась её совсем другая жизнь, потому что это и есть уже настоящий Рай...
Сбор яблок увлекал, поддавшись житейскому азарту, прикидывала она однако наравне с Фаей, как бы с помощью яблок разбогатеть. В саду они теперь уже совершенно освоились и бродили уверенные, что никто их отсюда не прогонит – ведь ничего они не делали недозволенного, сам новый хозяин, молодой наследник, разрешил им оставаться здесь и собирать яблоки.
Потом они набрели на целую свалку сельскохозяйственных принадлежностей: лопаты, грабли, шланги, лейки...
- На кой чёрт весь этот хлам в яблоневом саду? - Подивилась Фая.
Она наткнулась на кучу в потёмках и ударилась, загремела металлом.
- А как же в саду без этого! - Заметила Галя.
Хотя конечно невозможно было из лейки поливать яблони и ни к чему было копать возле деревьев землю лопатами. Видимо потому всё это и было свалено в кучу.
- О, а вот это стоящая вещь и я понимаю, почему она тут! - Воскликнула Фая, доставая из кучи косу.
Фонарик свой она прикрепила к ветке на дереве и его свет попадал в самый раз на кучу.
- Трава здесь высоченная, и коса прямо очень кстати, - сказала Фая, размахивая найденным орудием.
- Косят летом, когда трава сочная, - заметила Галя, - чего сено-то крушить.
Однако Фаю было не остановить. Увлечённая своим нелепым занятием, углублялась она в сад. Галя усмехнулась, смысла не было никакого в том, чтобы косить солому, она и не поддавалась, но яблоки в высокой густой сухой траве правда было трудно искать – часто они попадались уже подгнившие, и насобирав в темноте все подряд, наутро женщины внимательно их разбирали, чтобы продавать только хорошие.
Вдруг в глубине сада раздался крик – дикий, истошный, душераздирающий.
«Кого-то убили», - решила Галя и сердце её застучало часто-часто... Несомненно это Фая на кого-то нарвалась своей косой. Сердцебиение усилилось, а потом стало жарко, ещё жарче, и – в следующую минуту – холодно, совсем холодно. Галя чувствовала, как капельки пота выступают на её лице, а потом целая ледяная струя побежала по спине от затылка. И она пошла туда, где кричали...
Там не смолкали – голосили и голосили. «Даже если кого-то ранило, рана может быть очень сильной, ведь коса острая, - размышляла Галя, - так что навряд ли получится подручными средствами остановить кровотечение».
...Приближаясь, поняла она, что кричит состарившаяся красавица, хотя голос её можно было узнать с трудом – столько в нём появилось необыкновенного ужаса, который прежде она ни за что не сыграла бы ни в одном спектакле. Однако Галя вдруг подумала, что раненый человек не стал бы так голосить ни в коем случае – силы его быстро истощились бы и крик перешёл бы в стон. Женщина же та продолжала кричать.
Когда Галя дошла до места действия, оказалось, что всяческие её волнения напрасны и здесь никого не ранили, никто не истекал кровью, не умирал.
- Это смерть моя пришла, смерть, у неё коса, - шептала испугавшаяся, когда уставала кричать, - я знаю, смерть ходит с косой и вот она пришла за мной, или я сошла с ума и это мне мерещится.
Крик её переходил в хохот, а хохот – в шёпот, и всем этим своим спектаклем она растревожила весь сад – огоньки фонариков замелькали со всех сторон, разные люди пришли туда, где кричали. Галя понимала – теперь их увидят все, хотя и не боялась, высматривала в темноте молодого владельца сада. Фая поспешила избавиться от своего пугающего орудия – косы, поставила её, прислонила к дереву, и попыталась успокоить кричавшую. Но та не смолкала.
- Ага, вот вы попались, - сказал уже совсем близко мужской голос.
Многочисленные фонари освещали здесь всё пространство и двух охотниц за яблоками теперь окружили.
- Попались? Но что мы такое сделали? - Воскликнула Фая.
- Во-первых, вы украли нашу тележку, - сказал всё тот же мужской голос.
Это говорил бывший мэр их города, в саду он тоже стремился быть главным, однако выглядел при этом как-то нелепо, так что здешние люди не особенно обращали на него внимание.
- А ещё забрали мешки с яблоками, которые насобирали мы, - заметил другой мужчина.
Лицо его торговкам было незнакомо и предположили они, что это влюблённый из здешнего шалаша, ведь яблоки они брали именно оттуда.
- Да и вы в общем-то никто в этом саду, - попыталась оправдаться Фая.
Но люди лишь засмеялись от её слов.
- Нам разрешил собирать яблоки молодой хозяин сада, - заметила Галя.
Тот стоял тут же, молчал и не пытался вступиться за пойманных.
- Яблоки ни при чём, но вы забрали нашу тележку, - продолжал мэр, - и за эти дни без неё мы ужас как намаялись.
- Надо придумать им какое-нибудь наказание, - заметил влюблённый из шалаша.
- Да что возиться, пусть проваливают отсюда немедленно и не портят нам праздник!
Это сказала старая красавица.
Торговки переглянулись, не могли они догадаться, какой такой праздник отмечали здесь все эти люди.
Дальше люди стали спорить между собой – голоса разделились: одни требовали наказания, другие предлагали отпустить попавшихся. Их не выпускали из своего окружения, так что Фая и Галя чувствовали себя прямо пленницами. Защищаться они уже не пытались, в общем-то здешние обитатели были правы – и тележку у них забрали втихаря, и мешки с собранными яблоками, да и являлись торговки сюда ночью, что очень походило на воровство, но с другой стороны, ведь яблоки собирать здесь разрешил им новый хозяин сада.
- Да какой я хозяин, вовсе не настоящий! - Усмехался он тем временем. - Ведь отец меня прогнал и за всю жизнь так и не признал за своего, хотя видел меня часто на улице, но яблочком даже ни разу не угостил, ни разу не поздоровался.
Спорившие люди вскоре перешли на крик, торговки даже напугались – вдруг придумают для них и правда какое наказание, в саду этом сотворить можно было что угодно. В бледном свете фонарей рассматривали пойманные собравшихся тут...
Громче всех кричал мэр, нёс всякую околесицу, и хоть получалось у него перекричать остальных, люди не слушали. На нём была та же фуфайка, которой прикрывался он во время сна, и подивились торговки такой его перемене – казался человек этот прежде, когда занимал пост мэра, очень здравым, степенным, и навряд ли подозревали горожане, что всегда читал он по бумаге заготовленный для него текст. Сейчас он вообще выглядел недалёким, ограниченным, с разной своей придурью и мелочными суждениями...
Влюблённые показались какими-то чересчур нервными, и хоть обнимались они беззастенчиво, можно было не сомневаться – вовсе они не любят друг друга, а вся их любовь просто показушная мишура...
Старая красавица наконец успокоилась, больше не кричала и не причитала, однако лицо её от недавнего испуга будто бы стало ещё старее и седины прибавилось...
Одна лишь булочница отличалась от всех, была обворожительна – казалось, подальше от своей булочной раскрыла она для себя другой, новый и удивительный мир, который прежде был недосягаем, ведь не выходила она совсем никуда из-за своего прилавка...
А молодой наследник не принимал участие в споре. Он вообще вёл себя, как не от мира сего – забрался на дерево и сидя на толстой ветке, посматривал на всех беззаботно и болтал ногами словно ребёнок.
Спорившие наконец решили подбросить монетку, чтобы не было обидно проигравшим и чтобы не случился у них раздор с победившими. Доверили ответственное дело мэру, да он и сам своей напористостью не позволил бы никому другому это сделать... Подкинул, поймал, раскрыл ладонь. Торговки замерли. Кто-то зааплодировал, кто-то вздохнул. Торговки перевели дыхание. Они чётко знали, кто за что высказывался, и по реакции людей поняли, как в отношении их распорядилась судьба.
- Всё, проваливайте отсюда, - буркнул мэр, - чтобы не вздумали больше появляться.
И люди расступились, выпуская Фаю и Галю из своего окружения.
Они покинули сад на этот раз без яблок и без тележки. Обе молчали, каждая думала о своём... А Луна, наблюдавшая всю ночь за происходящим в саду, на этот раз не оставила Солнцу никаких посланий. Вода в пруду затаилась, не было слышно ни всплесков, ни шорохов камышей, лишь без причины проснувшаяся водомерка металась из стороны в сторону, да лёгкий ветерок срывал бережно по одному листочку и бросал их поочерёдно в пруд; некоторые не долетали, оставались на берегу, но ветер подхватывал их позже и тоже бросал в воду.
Яблок торговкам хватило на два дня, потом снова прибыль стала уменьшаться – покупали изредка и по чуть-чуть.
- Что у наших горожан за яблочный ажиотаж, - дивилась Фая, - ведь и другие фрукты тоже очень вкусные: и сливы, и груши, и айва.
- Это тот, кто продавал яблоки, приучил, что они всегда самые вкусные и не сыщешь ничего ароматней и слаще ни в каких чужих краях. - Сказала Галя.
- Любопытно, на что тратил он свои денежки, а нам вот так уже и не доведётся разбогатеть.
- Да, за привозной-то товар самим ещё платить надо, а яблоки бесплатные, собирай да продавай.
Спустя несколько дней совсем загрустили они за своими прилавками. Протирали арбузы, перебирали от сгнивших ягод виноград. Молчали, думали. Покупатели их вновь спрашивали про яблоки, но торговки лишь пожимали плечами и говорили – «кончились, съели». А что ещё они могли ответить?
- Послушай, это совсем никуда не годится, - сказала наконец Фая, - без яблок не торгуем мы совсем.
- Что поделать, - ответила Галя.
- Не будь трусихой, а то и поделать, что надо снова идти в сад.
- Была бы рада, но не рискну.
- Да что нам сделает в конце концов эта кучка недотёп.
- Кто их знает, что они могут сделать.
- Проберёмся с другой стороны, сломаем забор, ведь сад огромный, и навряд ли они весь его обходят каждый день. К тому же ветрено уже, к похолоданию наверно, а начнутся дожди и яблоки все пропадут.
- Хорошо, давай пойдём, только раздобудем под них какую-нибудь тару вместительную, ведь тележки у нас больше нет.
- У меня есть рюкзак и сумка на колёсах, возьми с собой тоже что-нибудь наподобие и много сможем натаскать, если ещё и по несколько раз за ночь ходить будем.
Так они и решили, в следующую ночь уже отправились за яблоками.
...Все эти дни Солнце и Луна не обменивались посланиями, они просто наблюдали за миром, но при этом думали и размышляли, собираясь когда-нибудь всё-таки сказать ещё своё слово...
Фая предусмотрительно вооружилась инструментами.
- Выдернем гвозди из забора и пролезем в щель, - пояснила она.
С такой преградой они действительно справились легко – забор был старым и некоторые доски стали трухлявыми, так что выдернуть из них гвозди оказалось не сложно даже женскими руками.
- Вот мы и снова тут! - Воскликнула Галя, не понимая, почему такая радость вдруг излилась из её груди.
В этой части сада раскидистые ветки яблонь надламывались от тяжести плодов, и правда они были ещё не тронутыми, может даже не пробовали их здешние обитатели. Галя стала трясти одно из деревьев, а Фая другое, но яблоки не падали, как сильно бы ни старались женщины. «Похоже, какой-то поздний сорт», - догадались они и стали наклонять ветки. Но те росли слишком высоко и никак их было не достать, одно лишь яблочко получилось сорвать. Фая откусила.
- Вкусно, - сказала она, - такой сорт до зимы долежит, не испортится, побольше наберём, хорошо торговля пойдёт.
- Как их набрать-то? Лестницу надо, по-другому не получится.
- Можно пилой. В такую ветреную погоду никто не услышит. Вон как завывает, и листья шумят, только действовать надо быстро – спилить, собрать, исчезнуть.
- Тогда в рюкзаки не войдёт, пусть сосед с прицепом приезжает. За одну ночь всё и вывезем.
После этого разговора торговки ушли из сада ни с чем, однако воодушевлённые своим планом и предстоящей бойкой торговлей.
Следующей ночью всё сложилось один к одному – и звёзды, и сосед с прицепом, и ветер с шелестом листвы. Мужские руки теперь оказались очень кстати – и спилить получилось быстро, и яблоки насобирать. С горкой аж прицеп набрали, так что с трудом накрыли его сверху.
- Всё, больше сюда не придём, - сказала Фая.
Радовалась она, торговля была смыслом её жизни. А Галя немного взгрустнула – нравилось ей бродить в этом саду, пробовать и собирать яблоки, однако понимала она – нельзя сюда больше возвращаться. И хотя от прицепа с яблоками конечно же они совсем не разбогатели бы, здравый смысл почему-то не возобладал, а хотелось лишь продавать и считать выручку.
...Луна в ту ночь снова написала послание Солнцу: «Мы сами придумываем свою жизнь и свою роль в ней, сами рисуем себе райские сады или спиливаем в них деревья»... Луна предполагала – Солнце будет думать долго, прежде чем ответить. Или вообще не ответит, не найдёт, что написать...
Люди в яблоневом саду слышали странные звуки, не так уж сильно заглушал их ветер и шум листвы. Однако никто не отправился посмотреть, что происходит. Бывший мэр города спал теперь, прислонившись к тележке, чтобы никто больше её не забрал, нравилось ему целыми днями катать эту ржавую колымагу то пустую, то наполненную яблоками – и не труд это был вовсе, и думать не надо. Яблоки накладывали в тележку влюблённые, а две женщины – булочница и старая красавица – в винодельне чистили их, резали, раскладывали по бутылям, чтобы сделать настойку. Но разумеется, происходило это днём. Ночью, когда пилили в саду яблони, все спали, лишь влюблённые в какой-то миг потянулись друг к другу с намерением заняться сексом, но передумали, заснули снова.
...Солнце утром прочитало послание Луны и ответило тотчас же, не раздумывая – видимо тема интересная и важная заинтриговала. Оно написало: «Жизнь это праздник, весь мир – райский сад, просто люди зачем-то в нём выискивают тележки потяжелей и пилят яблони с самыми вкусными яблоками – чтобы и другим они не достались и сами они чтобы поели их только в один сезон»...
Жизнь для собравшихся в саду в эти дни действительно была праздником.
Яблони, бушующие красками, радовали взгляды, а яблоки, сладкие и спелые, насыщали – совсем не хотелось есть больше ничего. Тёплое бабье лето лучами солнца разливалось по саду, целыми днями здесь чарующе пели птицы и казалось – жизнь, её мгновения, замерли, остановились, и нет больше на всей планете ничего кроме этого райского места... Влюблённым здесь не надо было спешить утрами на работу, и бесконечно долго лежали они в объятиях друг друга, булочница забыла про свой хлеб, а состарившаяся красавица – про жалостливые ахи и вздохи, которые слышала последнее время за спиной. Мэр здесь тоже мог расслабиться – никто не обвинял его в воровстве и взяточничестве. А сын хозяина сада и вовсе чувствовал отдохновение – прежде он был изгоем, теперь же всё отцовское владение принадлежало ему. В общем, все в саду ощущали себя иначе и по-другому – люди изменились и им было хорошо от этого. Яркие краски полыхали вокруг – листья, яблоки, солнце! Дивились теперь здешние обитатели, зачем раньше раскрашивали они жизнь свою серыми оттенками, когда мир оказывается мог быть таким нарядным и праздничным. Мэр с радостью здесь возил тележку, состарившаяся красавица не смотрелась в зеркало, булочница каждую минуту восхищалась этим великолепным миром, а влюблённых никто тут не спрашивал, когда же состоится у них свадьба...
Потом настал день, когда захотели все они углубиться в сад – туда, где ещё не были. Яблоки вблизи собрали подчистую, и даже сами удивлялись, как это сразу не исследовали тут всё вокруг.
- Да, задержались мы в этом саду. - Заговорила булочница, когда отправились они все вместе к дальнему забору сада. - Я всего только шла сюда, чтобы справиться о хозяине, да яблок немного попросить, каждую осень покупала у него, ела целыми днями и варенье варила.
- Я шла за яблоками, чтобы пирог испечь, - сказала влюблённая, прижимаясь к своему избраннику, - да вот осталась здесь и любимый мой пришёл меня искать.
- Мне яблоки вовсе были не нужны, - призналась красавица, горюющая по своей утраченной молодости, - думала, если любил хозяин сада меня так сильно раньше, то сейчас хотя бы соглашусь стать ему женой.
Сын его рассмеялся.
- Глупая ты женщина, - сказал он, - папаня мой ни за что не женился бы на старухе, говорят, уже совсем немощный по-прежнему грезил он молодыми красавицами.
- Нелепый это культ красоты и молодости, - заметила обиженно состарившаяся красавица.
- Как ни крути, а красоты вокруг много, - ответил ей парень, - и наравне с такими уродами как я, непременно рождаются и ангелы, и боги.
- Ты не урод. Или ты так пошутил?
- Не пошутил, просто вся моя жизнь как шутка, глупая, бессмысленная и не смешная.
- Зачем вы, ребятки, о грустном? Яблочки лучше поешьте! - Перебил их мэр. - Я вот вовсе шёл сюда, чтобы купить весь сад, но решил – незачем деньги тратить, и так здесь можно устроиться с комфортом.
- Но не на весь год, - возразили сразу несколько голосов.
- А круглый год мне и не надо, главное – когда яблочки есть.
Привычным уже движением он поднял яблоко из травы, надкусил.
- Ого, какие вкусные в этой части сада растут, идём туда, - сказал он и махнул рукой вдаль, - из таких варенье будет вкуснейшее, да и крепкие они, не сгниют, всю зиму пролежат.
Идущие ускорили тогда шаг...
Не прошло минуты, как оказались у забора, увидели спиленные деревья.
- Вот и пришли, - выдохнув, всплеснула руками булочница и села на тонкий пенёк.
- Постарался тут кто-то бесстыже, - заворчал мэр, подбирая из травы яблоки, которые валялись кое-где.
Ветер к этому дню уже стих, однако принёс с собой похолодание, и люди ёжились, понимая, что недолго им осталось находиться в этом райском месте.
- Разберём сейчас по домам сделанную настойку, - подытожили влюблённые, - и оставим весь сад на произвол судьбы.
- Сад уже давно оставили на такой произвол, - строго заметил молодой хозяин, - вырубить весь у меня руки не поднимаются, а так хотелось бы, чтобы не лазили сюда всякие.
- Больше не залезут, брать тут нечего, - сказала булочница, - жалко мне его, того, кто продавал яблоки, такой роскошный сад посадил, вырастил, и ушло всё вслед за ним.
Мэр тем временем не сетовал впустую, стал он собирать ветки, складывать в кучу для костра.
- Замёрз, ой, замёрз, - приговаривал он, потом спросил, - а печёные яблоки кто-нибудь пробовал?
Но никто не пробовал и все заинтересовались.
- Давайте тогда напечём, - предложил он, - деликатес это, полакомимся хоть напоследок, здесь в траве можно насобирать немного, напечь хватит, воришки небрежные были, не всё собрали, нам оставили.
И они принялись собирать – кто ветки да сучья, кто яблоки...
А Солнце, поглядывая за ними, догадывалось – никогда им с Луной не понять друг друга: в разных красках действительно всё виделось по-разному, и Солнце совсем не представляло, как это, когда темно. Знало оно – в скором времени закроют от него тучи этот сад, не будет ему уже видно ни этих людей, ни послания Луны на пруду. Однако свет вокруг него не померкнет, и пока оно светит, не настанет ночь...
Костёр вспыхнул не сразу, ветки были сырые и долго не загорались. Потом сели все вокруг, приготовили яблочки, чтобы испечь, и только сейчас почувствовали, как сильно голодны, потому что очень давно не ели по-настоящему. На яблочной диете недолго можно было продержаться.
- Хоть и впустую мы тут с вами дни коротали, бездельничали, а жизнь казалась какой-то особенной, и даже смысл в ней как будто был, - призналась булочница.
- Смысл всегда есть в жизни, - заметил мэр.
- Ха, это интересно, - сказал тогда молодой хозяин сада, - а в чём вот к примеру ваш смысл жизни?
Мэр смутился, задумался.
- Когда на посту был, заботился о благополучии людей, - ответил он наконец.
- Так прямо и заботился?
- А как же.
- Я так вам скажу, всю жизнь вы ищите для себя местечко потеплее. Так у вас дома может холодно? Тогда поменяйте батареи.
Мэр хмыкнул, отвернулся. А все остальные, сидящие у костра, задумались: что же для них главное и зачем они живут. Однако дерзкий парень не дал им сказать, и не дал подумать – за них он знал всё наперёд. Повернулся к влюблённым.
- Для вас вот смысл партию себе найти повыгодней, мужчине – чтобы красавицу, перед друзьями козырять, женщине – чтобы денежный мешок, тоже чтобы козырять, так что всё существо сводится к одному – поиск козыря.
Влюблённые посмотрели на него искоса, однако видимо в словах этих была доля правды, не нашли они, что возразить, промолчали, только руки их, сплетённые в этот момент, разъединились.
- А ты, булочница, что задумалась, приуныла? - Продолжал дальше молодой хозяин. - Думаешь, ты для чего-то особенного создана? Думаешь, миссия твоя – искать красоту? Ошибаешься. Таковая была лишь у моего отца. А тебе просто не повезло в жизни. Искала ты кусок хлеба, заработок, работу, что же, поздравляю, нашла, теперь у тебя очень много хлеба, особенно если разрезать его на куски. Ха! Разжалобила ты судьбу, как могла.
Булочница и без того была особой с предрассудками и неудовлетворёнными желаниями, а теперь ещё и такое разоблачение услышала в свой адрес. Взгрустнулось ей и теперь уже вовсе не осталось никакого смысла находиться в этом саду – из яблоневого рая, из забытья будто вернулась она уже в реальность, осознала, кто такая сама и какова её жизнь.
Тоже она ничего не ответила молодому хозяину сада, а стала слушать, что скажет он последней из здесь присутствовавших – состарившейся красавице. Тот действительно повернулся к ней.
- Ты, старая, и вовсе смешна, - сказал он, - хочешь, чтобы весь мир вокруг тебя вращался, а так не бывает. Хоть какая ты будешь знаменитая, планета вокруг солнца вращается, а солнце не превзойдёшь.
Услышав такую жестокую правду, женщина вспыхнула, однако тоже промолчала.
Зато вселенское светило заслушалось этим разговором – ведь люди завели речь и о нём. Хотело бы Солнце послушать, что станут говорить они ещё, однако приближался вечер и пора уже было ему скрыться за горизонтом. Тогда оно оставило послание Луне: «Расскажи мне, что произойдёт ночью». Написало так и скрылось. Стало темнеть.
К этому времени люди возле костра испекли яблоки, поели, но расходиться не хотели и продолжали сидеть, глядя на тлеющие угли, иногда собирали понемногу ветки, подкладывали, костёр снова разгорался. Ложиться спать в эту ночь было холодно, и все понимали – завтра здесь уже никого из них не будет. Птицы тоже заканчивали свои арии. Некоторые напоследок кричали особенно громко, словно вслед уходящему бабьему лету, пытались остановить его, просили «не уходи».
- Вот ведь как, у каждой птицы, у каждого зверя свой голос, всего лишь несколько звуков, а им всё понятно, - заметил молодой наследник, - люди же напридумывали себе всяческих слов и путаются в них, всё говорят, говорят. Нет, чтобы тоже так же – «мяу» и договорились.
Собравшиеся невольно улыбнулись.
- Так вот оно единственное, что понимают все и что людей объединяет – улыбка, - заметила булочница, воспрянув от своей задумчивости.
- Мудро, - ответил парень, и тоже улыбнулся, - правда порой не нужны бывают слова, с улыбкой и без них всё понятно.
И люди замолчали. Костёр ещё потрескивал в темноте, а птицы все заснули.
Вдруг какая-то бесформенная тень проскользнула сначала в одну сторону, потом в другую... Согнутый силуэт, спина с горбинкой и неестественно длинные руки... Все узнали эту тень, вздрогнули. И не могло увиденное быть миражом, рядом оно было, отчётливое, как тень своя собственная.
- Вот и папаша явился, - хихикнул дерзкий парень, повернувшись вслед удаляющейся тени.
Однако всем стало не до смеха – люди встрепенулись, напугались, повскакивали... Удивились они видению и загрустили, застыдились оттого, что поглядел, узнал теперь призрак, во что превратили его сад.
- Торопится. Хоть остановился бы, поговорил. - Цинично заметил его сын. - А давайте мы с ним сами заговорим, попросим, пусть замолвит за нас на небесах словечко, да и так просто поболтаем, у всех же наверняка есть, что спросить у заоблачного посланника, ведь все хоть каким-то образом обижены на судьбу.
Первым эту идею подхватил мэр – видимо призраки ему были нипочём, встречал он в своей жизни личностей и похлеще.
- Хотел бы я знать, - заговорил он, - почему в карьере своей политической не пошёл дальше, не стал, к примеру, губернатором или может даже помощником президента, а вернулся на то положение, в котором был, теперь вот вообще безработный.
- Однако, деньги есть, сад этот купить хотели, - заметил парень.
- А видали вы хоть одного бывшего мэра, у которого не было бы денег? - Многозначительно подмигнул он.
На мэрский вопрос несомненно вполне мог ответить любой из присутствовавших, но все промолчали – видели, какой недалёкий он человек, и понимали – должность мэра занимал для чьей-то выгоды, с чьего-то распоряжения.
Дальше какое-то время все сидели тихо, робели задавать вопросы – боялись услышать правду, ведь со стороны всегда всё виднее и ближе к истине. Потом осмелели влюблённые.
- Интересно нам знать, почему до сих пор мы не поженились, хотя давно уже думаем об этом и планируем всё в подробностях.
Люди у костра промолчали, знали они тоже ответ и на этот вопрос, потому что бросалось в глаза – пара эта совсем не любили друг друга: женщина была недостаточно красива, мужчина недостаточно богат, в них проскальзывала эта неудовлетворённость, это желание большего и мысль о том, что каждый достоин лучшего – эмоции их выглядели показушными, а ночные страсти доведёнными до предела из последних сил... Что же, любой выбор всегда таит в себе хотя бы несколько крупиц разочарования.
Следующей хотела заговорить булочница, но не успела, перебила её состарившаяся красавица.
- Хочу я знать, когда же наконец стану известной и богатой, - сказала она, - и стоит ли мне продолжать ждать, или может напрасно я трачу время.
Все от её вопроса многозначительно опустили взгляд, зная, что во всём мире требуют к красоте непременно прилагать молодость – тогда, при благоприятных обстоятельствах, гарантированы и успех, и богатство.
Булочница теперь решила вообще ничего не спрашивать, хотя интересно ей было узнать, почему судьба привела её в магазин несмотря на то, что в жизни оставалось множество разных других возможностей. Наверняка на этот вопрос тоже имелся какой-то банальный ответ, который она сама просто не понимала, но со стороны который был очевиден.
Все замолчали, тогда снова заговорил молодой хозяин сада.
- А я бы вот хотел спросить, стала бы моя судьба иной, если родился бы я у других родителей, и действительно ли я в чём-то виноват в жизни? Или они виноваты?
Однако вопрос этот был сложным, и никто на него не знал ответа.
Вдруг в той стороне, куда скрылась тень, раздался громкий хруст веток.
Люди у костра вздрогнули... Теперь им было не до философствований, все мысли спутались и забыли они вовсе, о чём только что говорили. Из ряда вон это было – тень призрака уже не стеснялась и вела себя по-хозяйски. И хоть сад этот когда-то принадлежал человеку, чья тень сейчас бродила тут, явившись с того света, он был вовсе не вправе здесь вольничать.
...Хруст слышался всё ближе и все замерли с трепетом. Только появления призрака сейчас и не хватало! Звёздная лунная ночь... И этот сад, и вся обстановка вполне располагали к такой встрече. Потом отчётливо люди стали различать шаги, понимали все – если приближение и дальше будет столь стремительным, увидят они незваного перед собой уже через несколько минут.
Но вот и он.
- О, какая встреча! - Первым оживился мэр, встрепенулся, пришёл в себя. - А мы то было уже подумывали тут всякое.
- Что вы подумывали? - Спросил человек, был это городской нищий, и все собравшиеся у костра, узнав его, понемногу выходили из оцепенения.
- Каким ветром занесло? - Поинтересовался молодой хозяин сада.
- Да вот, за яблочками зашёл, - ответил человек, - всегда меня ими угощал хозяин, а нынче не угостил, пришлось самому собирать.
И он показал карманы, битком набитые яблоками – в брюках и в куртке.
- А вы, гляжу, тут совсем освоились, - заметил нищий, окидывая взглядом срубленные стволы, костровище и собравшихся.
- Так нету хозяина-то, помер, - сообщил мэр.
- Не шутите так, это не смешно, - заметил нищий.
- Мы и не шутим, - сказала булочница.
- Да хватит уже вам всем, сейчас только говорил с ним в саду, разрешил он мне яблок нарвать, - сказал нищий.
Все вздрогнули. Получалось, нищий тоже видел призрака и даже говорил с ним.
- Пойдёмте, постучим к нему в дом, он откроет, - предложил он, - вы не стучали?
Но они не стучали. Им просто сказали, что хозяин сада умер, и без всяких вопросов они поверили... Теперь все встали и словно под гипнозом последовали за нищим через весь сад.
По дороге он говорил без умолку, ощущая себя в центре внимания.
- Одна яблоня осталась нетронутая, хозяин ею особенно дорожил, - рассказывал он, - первый год она цвела, но очень обильно, а яблочки вкуснейшие, таких никогда не едал я: и красивые, и наливные, один к одному, будто с картинки – дошёл хозяин до совершенства в поисках своего идеала, и хоть женщиной самой красивой не довелось ему обладать, зато яблочки – хоть куда! А чем они хуже женщины? Тоже румяные и тоже сладкие.
Идущие следом за нищим уже без особого внимания слушали его болтовню, все с напряжённым волнением думали о том, откроют ли им сейчас дверь...
Вот они прошли уже весь сад, дошли до дома... За время, что находились они тут, к дому не приближались ни разу, и теперь с любопытством осматривались, хотя при свете луны не слишком многое можно было рассмотреть...
Дом был не новый, но крепкий, не большой, но словно игрушечный, в самый раз для одного жильца. Плющ, обвивающий веранду, уже пожелтел, а цветы на клумбах возле дома ещё радовали взгляд. Вроде никаких изысков, никакого ощущения величия, грандиозности, однако чувствовалось – это и есть та гармоничная красота, которую ищут люди и не находят. Один лишь единственный человек нашёл – всю жизнь искал и нашёл! Хотя может кому-то тут и не понравилось бы, ведь у всех свой вкус и каждый грезит своим нереальным идеалом. А может и реальным, смотря кто насколько мудр, умён и умеет находить среди бесконечного многообразия самое ценное.
Нищий подошёл первым к двери, громко постучал.
К неописуемому изумлению собравшихся вскоре за дверью послышались шаги, потом появился он – хозяин райского сада.
- Ого, живой! - Воскликнул мэр и кинулся к нему с протянутой для рукопожатия рукой. - Что же прятался, не выходил? Мы думали тебя нет уже.
- Старый я стал, вот и не выходил, - ответил человек, - сил совсем нет за садом следить да яблоки собирать, а вы вот помогли, молодцы.
- Да уж, молодцы, весь сад разорили, - сказала булочница, - ни урожая теперь, ни деревьев.
- И ты здесь, моя хорошая, - заметил человек булочницу, - давно не был у тебя в лавке и не приду уже верно больше, занеси мне когда-нибудь булку хлеба, ту самую, которую оставляешь всегда для меня, попышней и пропечённую.
- Обязательно занесу! - С радостью воскликнула булочница.
По-прежнему смотрела она на человека этого как на героя и готова, видимо, была поклоняться ему бесконечно.
- И ты здесь, моя состарившаяся любовь, - кивнул хозяин сада красавице, - и ты, - кивнул он своему сыну, - первыми прибежали на моё добро.
Названные двое опустили взгляд. А старый хозяин яблоневого сада продолжал говорить, видимо уже из последних сил.
- Да я не ругаю вас, не сетую, и про спиленные деревья знаю, но мне теперь уже всё равно, или даже нет, хорошо, что кто-то спилил их... Есть теперь у меня дрова на то время, когда похолодает. Много дров, я думаю, мне уже не пригодится... А яблоню ту не трогайте, последнюю оставшуюся, мою любимицу, я сам с неё соберу плоды, дорогая она моему сердцу особенно – вся моя любовь к этому миру в ней, все мои поиски идеала. Яблоками этими и проживу, многого мне теперь не надо. Суетимся мы всю жизнь ради непонятно чего, а жизнь-то она до небывалого проста... Простая, красивая и яркая, только окружающее вынуждает нас становиться серой толпой, и люди становятся таковой. Но если из Рая изгнали нас за съеденный заветный плод, то почему бы не отыскать такое же заветное здесь, в этом мире? И тогда со спокойной душой уже переместиться в Рай...
Старый сгорбленный человек замолчал.
Нищий протянул яблоко с той заветной яблони... Искатель красоты взял, надкусил. Вкусное оно было, человек заулыбался, жуя. Потом протянул руку, чтобы взять у нищего ещё. Тот охотно отдал все.
...Луна, наблюдая за происходящим, всё сильней и сильней уменьшалась, становилась половинчатой, и дивилась она тому, какие странные и мелкие эти люди в своих поисках и стремлениях – все смотрят себе под ноги, ищут там что-то в траве или смотрят друг на друга, а нет чтобы просто поднять голову, и вот она перед ними предстанет – Луна, а вместе с ней и ночь во всей красе. Так могло бы сказать и Солнце, однако Луна не поделилась с ним своими размышлениями, напрасно каждое утро заглядывало оно в пруд в ожидании послания...
Люди, которые всё бабье лето провели в яблоневом саду, ещё на некоторое время задержались там. Теперь они не собирали яблоки, они стерегли ту яблоню, которой особенно дорожил хозяин сада – ни одно яблочко не должны были больше сорвать посторонние люди, и сами они не рвали, не ели, сколь сильным не было бы искушение. Горевали они – райский яблоневый сад погибал... А ещё понимали – здесь, как в настоящем Раю, остался для них тот самый главный запретный плод, который они и не готовы были вкусить, и ни за что не стали бы вкушать.
Он продавал яблоки
© Copyright: Анна Абаимова, 2015
Свидетельство о публикации №215092501234
Свидетельство о публикации №215092501234
Рецензии