Бегущие стрелки. 8

Головная боль.
Смотреть снизу-вверх, когда в лицо бьют громадные капли дождя на само деле так просто. Так бессмысленно. Я шел по улице перегруженный собственными мыслями, но стоило начаться летнему, такому долгожданному дождику, как я сразу же остановился.
Постарался утонуть в нем. Хоть на секунду погрузиться в прохладу и влагу.
Смыть с себя грязь проблем и остаться таким же грязным.
Мой учитель в университете, тот, которого я запомнил лучше всех, часто любил говорить, что люди отличаются от свиней лишь одним фактором. У них нет одного позвонка в шее, и поэтому они не могут смотреть на небеса.
Он считал что только способность воспринимать реальность сквозь призму повседневности, находя в эмоциях и чувствах искру творчества, то чем можно поделиться, само желание делиться - и есть человечность.
А еще он имел ввиду, что небо чертовски красиво.
И я склонен соглашаться с ним. Питерское небо. Дождливое и высокое. Далекое и пустынное. Самое любимое и близкое, несмотря ни на что
Люди снуют по улице взад-вперед, не пытаясь останавливаться и смотреть наверх. Кто-то смотрит в свои смартфоны, кто-то на часы, или просто в экран находящийся перед глазами. Они видят погоду в своих электронных устройствах, и испытывают от нее только дискомфорт.
Никто не хочет заменять свое собственное чистое небо на случайную красоту, которая по воле свыше переменила голубую бездну, на серую, плачущую стену. Потому они бежали мимо, стараясь укрыться и не портить свою одежду.
Они не хотели болеть и не хотели никаких проблем. А мне было плевать. Плевать как всегда, потому, что как обычно мне некуда было торопиться. Меня никто не ждал дома, и я не торопился на тот свет.
Азын рассказал мне куда идти.
Он рассказал мне больше чем я хотел. Он хотел жить и действительно боялся меня. Сила горгульи, забравшая его силы и стеревшая темноту, практически убившая его самого, заставила его сдаться.
Он не боялся смерти, но он очень боялся остаться совсем один по ту сторону. Каждый испугался бы этого.
Он долго корчился от боли, пытаясь подняться на ноги. Он стоял прислоненный к стене в тот момент, когда я покрывал клеёнкой кресло в своей машине, чтобы усадить его рядом со мной и довести до ближайшей больницы. Его губы тряслись, но он произносил слова одно за другим.
Он старался говорить отстранённо, заменяя термины близкими понятиями, менял ударения, словно кто-то мог отследить его по тем словам что он говорит.
“Парни они дикие, далекие от местного менталитета, но скрываются от кого-то. Меня вывел мой мама на них. Думал все хорошо будет, так и оказалось. Подселили в меня кого-то, ну ты, я так понимаю в курсе. Я вообще ни при чем был”.
Так и хотелось его ударить. Но переборол себя. Выше старался быть, чем глупые человеческие эмоции. Не все раздражающее заслуживает удара… если бы я говорил себе это чаще, не было бы у меня столько поломанной электроники.
“Живут они не в центре, боятся какой-то странной энергии которая там гуляет. Часто говорили про это. Планировали что-то. Это ты хотел? Мог бы сразу же и спрашивать об этом, я бы ответил. Сам их… очень люблю. Дорогие мне люди… но плохие… очень”
Хотел я ему дать еще раз в челюсть, и сказать, чтобы про наркобаронов лучше выкладывал, но решил, что с него и так хватит. Перегнул я палку.
После этого он назвал имена и сдал все адреса.
Все квартиры на окраинах, но не в новостройках, а в старых панельных домах, которые строились для простых, не богатых людей в то время, когда о богатстве никто и помыслить не мог.
Я повозил его еще немного по району, стараясь понять - живой, или помрет все же, а когда понял, что тяжело ему сдерживать свой желудок, отвез его к больнице и высадил. Медики реалисты, но может и среди них какой-нибудь лекарь расчудесный найдется. Приложит свои руки, помолится, да залечит его болячки.
Он просил не оставлять там. Говорил, что не пустят его, потому что без прописки живет. Вот только я знал, что есть у него прописка, что живет он тут с рождения. Не хотел его бросать, но и проблем лишних не искал.
“Справишься”, - сказал ему на последок и поехал в участок.
Вчера я не выспался. Всю ночь проверял имена по социальным сетям, интернету и просто по базе данных. Пытался понять кто эти люди, чем они живут, чем промышляют и к чему на самом деле стремятся.
В социальных сетях не нашел ни одного. Могли скрываться под псевдонимами, или вообще не иметь интернет-страниц, это не удивительно, многие люди старались не использовать, или использовать по минимуму социальные медиа, с тех пор как это прекратило быть модным.
Многие просто не любили быть публичными личностями. Это не мудрено, ведь люди, стоящие на вершине какой-то теневой организации, еще и судя по всему магической, не могли быть публичными.
Я проверил данные прописок и после этого уже не смог отправиться спать на диване.
На мигающем экране компьютера все до единой квартиры значились как пустующие. Их не заселяли при сдаче домов. Это было крайне странно.
Все бы ничего, у строительных компаний часто остаются «лишние квартиры», которые по какой-то причине не были проданы, они очень часто остаются пустыми и разыгрываются в качестве рекламной компании. Вот только дома были совсем не новостройки, все до единого они были построены в советском союзе, в простых панельных домах.
Я конечно слышал и раньше про то, что некоторые квартиры в советских домах, построенных в спальных районах отдавались под временные магазины, вот только даже их в последствии заселили, восстановив божеский вид. Энергетика магазина конечно оставалась, вот только кому есть дело до энергетики, когда тебе место для построения жизни дают.
В итоге я начал копать, бывает ли такое - никогда не заселенные хрущевки. Искал везде где мог, по всем базам, старым газетам и интернету. Искал на форумах, ссорился, получал удовольствие.
Не бывает такого.
С утра понял что надо ехать на места и смотреть, иначе ничего не понять и не разобраться. Я сел в машину и долго искал необходимые дома во дворах незнакомых районов.
Звонил начальник. Я говорил что веду расследование по последнему делу, слал его к черту по поводу Азына, говорил что тот заслужил пожизненное, и мои кулаки тоже. Тот потребовал полный отчет.
Сдал меня гад.
Дождь бил в лицо, а я стоял на улице, тупо глядя в небеса. Где же этот дом? Почему не найти тебя? Ладно квартиру спрятать, замуровать. Но уж спрятать целый заселенный дом, это что-то из области фентезийной магии. Такой, которая ничем не ограниченна и никем не отслеживается.
Солнце пробило один лучик света сквозь тучи и он ударил мне в глаз. Инстинктивно пришлось повернуть голову в сторону и дернуться.
Я открыл глаза и увидел перед собой тот самый дом который я искал. Иногда ничего нигде и не прячут, ты просто сам накручиваешь себя на столько, что не находишь иного ответа, кроме как тупиковый.
Оставалось только зайти.
Я достал смартфон и проверил номер квартиры, убедил себя в том, что помню где она. Посмотрел наверх, пригляделся, она должна быть на третьем этаже сбоку дома.
Смотрю и вижу - пустая. Окна старинные, облупившиеся, советские, совершенно не подходящие к современности.
Пустынная и одинокая снаружи. А весь остальной дом?
Самый обычный дом, почти везде стеклопакеты, где побогаче - хороший евроремонт, где победнее тоже свои преимущества есть, винтажные занавесочки, мерцающие телевизоры.
Дождь все еще лил. Мокро и противно, но внутрь я не торопился. Что-то останавливало, тянуло назад так, будто на шею был надет ошейник с поводком.
Дождь был очень к месту. Он выворачивал мой внутренний мир наружу и требовал двигаться вперед, не мокнуть под собой. Крутой полицейский боится зайти в пустую квартиру? Может запросить ордер? Позвать кого-то из парней с собой, наверняка начальник кого-нибудь может послать.
Я куда-то тороплюсь?
Да друг, ты торопишься. Когда все возможные связи с чем-то запредельным пропадают, а мир не становиться тут же нормальным, значит проблема в тебе. Может сумасшествие, а может и прав был Зорий: пришло время перемен.
Нет времени ждать.
Я пнул дверь и она тут же открылась. Нет домофона? В наши дни очень сложно найти дом в котором нет домофона. Люди всегда гнались за комфортом и всегда предпочитали безопасность, какой бы призрачной она не была.
В тот день, когда действительно нужна помощь, никто не окажется рядом.
Я медленно перебирал ногами по ступенькам, привыкая к узким ступеням старой пятиэтажной хрущевки. Ничего о Питерского величия в ней не было, разве что только старинность конструкции и энергетика.
Чистый подъезд. Старый, но чистый. Люди старались украсить его сами, выставляя столы, стулья, кресла и цветы в подъезд, видимо иногда собираясь на нейтральной территории. Сами стены этой лестничной площадки пытались говорить. Они хотели рассказать новому гостю о том, что тут было до его прихода, вот только не умели.
Дом был не такой старый, как дома в центре города, но повидал он возможно не меньше страхов, ссор, людей, готовых на все ради того, чтобы хоть чуточку улучшить свою собственную жизнь.
Все было пропитано эмоциями. Теми, с которыми люди уходят на работу, боясь однажды не вернуться домой. При том страх этот не привязан к их собственной жизни, напротив, многие давно устали пялится в свои громадные телевизоры, устали убеждать самих себя что есть еще свет впереди, они боятся за своих близких.
Правильно делают.
Еще никогда я не поднимался на третий этаж так долго. Сначала я решил, что собственные страхи останавливают меня, однако потом понял, что реальная причина в самом доме. Он не хотел чтобы я посещал странную одинокую квартиру на третьем этаже. Вот почему я не встретил никого из жителей этого дома. Что-то не хотело чтобы я раскрывал тайну.
Это могло значить только: необходимо поторопиться.
Я сжал всю свою волю в кулак и начал перебирать ногами быстрее. Вернее, попробовал делать это быстрее. Одна ступала за другой, находясь в моей власти, действуя вместе они перемещались по ступенькам вверх.
Еще немного и я буду там.
Я вижу дверь. Старая, деревянная и советская. Идиот! Как мне ее открывать то? Ударом ноги конечно можно, но слишком неадекватно. Никто не станет прикрывать мое поведение, потому что некому. Начальник не станет, для него я и так головная боль.
Решение было одно. Я вежливо постучал.
- Ты идиот! - крикнул кто-то. Я мгновенно обернулся в поисках источника голоса. Это был странный лысый мужик в матроске.
Я тупо посмотрел на него, а он резко выскочил из собственной квартиры и схватив меня за шею потащил к себе в квартиру. Я не успел даже и сообразить. Как он умудрился это провернуть, особенно учитывая, что ростом он был сильно ниже меня я не понимал, и удивленно моргал глазами.
Только мы пересекли черту его квартиры, и дверь за спиной захлопнулась он отпустил меня, и посмотрел мне в глаза самым серьезным из взглядов. В горле пробежал комок, после чего я почувствовал себя маленьким ребенком.
Я - взрослый мужик, полицейский, разбивающий лица преступникам!
- Ты че к ней приперся?! Ты сдохнуть решил посреди дня?!
Я не понимал что он говорит, и старался передать это мимикой.
- О чем вы гражданин? - спросил я и потянулся в карман за документами. Однако человек стоящий передо мной обратил внимание не на них, а на символ вышитый на моем внутреннем кармане.
- Бальтазар гребанный! Ты что ли из наших? Из отдела? Живой? Какими судьбами? - мужчина резко изменился в лице и хлопнул меня по плечу, - представишься?