Вилли с хоккейной клюшкой

Вилли возвращался домой. Это была ночь. Он нес хоккейную клюшку наперевес. На голове была шляпа. Но так только казалось из далека, а на самом деле это была не шляпа, а колпак с бубенцами. В ночной тишине они звенели, как тамбурин в чьих-то трясущихся руках. А Вилли подбирал какие-то слова и вплетал их в этот звон. В левом голенище его синего резинового сапога плескалась какая-то жидкость во фляжке. Скорее всего это был вьетнамский спирт. Обычная дань современной моде. Нет, моды бывают разные. Если сегодня модно слушать шансон, то в то же время может быть модно носить фляжку с вьетнамским спиртом в голенище левого синего резинового сапога. Хоккейная клюшка к этому не имеет отношения. Она придавала виду Вилли одновременно экстравагантности и банальности. Это нужно для баланса. Мне трудно объяснить. Если не понятно, то и не поймешь. Такой заманчивый закоулок ума.
А Вилли был человеком банальным. Он, по сути, передвигался банально посредством ног. Даром, что в сапоге плескалась жидкость. Сначала ставил одну ногу, потом другую. Потом наоборот, и так далее. Темнота молча расступалась перед банальным молодцом. Из темноты парка тускло блеснули глаза.
- Меня зовут Линда. – процитировала Линда заранее приготовленный текст.
- Ладно. А я Вилли с хоккейной клюшкой. – сказал Вилли.
- Что это с тобой? Кто эти парни? – спросил Вилли, заметив с двух сторон от нее мрачных персонажей в черных балахонах. Они не приветливо зыркали на него из под капюшонов.
Линда посмотрела на Вилли. Ее рот был полуоткрыт. Она тяжело дышала. Вилли оценивающе изучал ситуацию. Она больна и очень серьезно. Это было очевидно. Он потыкал хоккейной клюшкой в одного мрачного субъекта. Но выяснить что-то оказалось не так просто. Он взвалил Линду себе на плечо, на другое плечо он закинул клюшку. Так он пошел дальше. Темные сущности потянулись следом. В это время начинался дождь. Один из редких фонарей ласково прикоснулся к Вилли своим рассеянным желтым светом.
* * *
Здесь следовало бы изменить название. Потому что Вилли больше не был с хоккейной клюшкой, так как потерял ее по пути. И вообще, он здорово измотался. Ноша оказалась не такой легкой, как могло показаться. А идти нужно было довольно долго. Он шел сначала сорок дней. Потом, когда черные капюшоны отстали, он семь дней отдохнул. На восьмой день его и Линду окружили новые тени. Они двинулись дальше. Она могла идти сама. Но была настолько беспечна, что Вилли было бы проще снова нести ее на плечах, чем, не спуская с нее глаз и не видя дороги, спотыкаться и падать, разбивать себе руки и колени. Так они прошли еще сорок дней.
* * *
- Вилли, ты – мой хозяин! – заявила она.
Вилли молчал. Он смотрел с любопытством и умилением. В дверь постучали. Он не открыл, а выстрелил в дверь примерно на уровне живота. С той стороны что-то шумно рухнуло.
- Мы должны идти. – сказал Вилли.
- А что ты делал, до того, как встретил меня? – спросила она, когда они пробирались сквозь очередной город.
- Я ходил с хоккейной клюшкой. – ответил он.
Когда они двигались по тропе геологов, они встретили Карла. Он куда-то спешил и выглядел довольно пыльным и уставшим. Карл вытер своей длинной бородой пот с лица. Посмотрев на Линду, покивал, и сказал:
- Аулфидарзейн, фрау Линда. До скорой встречи…
Они не прошли еще и половины тропы геологов, когда Линда засобиралась. Она вскользь взглянула на Вилли широко раскрытыми глазами, открытым ртом поймала воздух напоследок, словно хотела нырнуть. И исчезла. Вилли остался один. Он огляделся. Черные тени вокруг стремительно теряя интерес начали расходиться в разные стороны.
- Аулфидарзейн, фрау Линда. До встречи… - сказал Вилли.
Он устало опустился и сел на тротуар. Мимо шли вечерние люди, гудели и светили фарами проезжающие желтые такси. Собирался дождь.