Реинкарнация. Лучше не помнить

Я очень много читаю, но больше, чем книги, я люблю читать сообщения глупых людей на форумах. Самая главная тема, на которую я могла бы написать книгу – реинкарнация. Как часто я видела заголовки «Кем ты был в прошлой жизни», «Как вспомнить прошлую жизнь», «Как заставить душу открыть свои прошлые воплощения» и так далее. Для многих эти темы безумно интересны и познавательны, существуют даже книги «профессоров», которые общались с «ангелами» и вели, так скажем, интервью. На самом деле профессора были обычными мошенниками, мечтающими заработать денег, а ангелы представлялись либо плодом воображения, либо белочкой, посещающей бедолаг. В общем, за вранье нынче хорошо платят.

Если бы у меня была возможность поговорить с любым человеком, сидящим на глупых форумах, я бы сказала каждому, что помнить свои прошлые жизни – пытка. Мне двадцать лет, пять из которых я пролежала в психушке. С самого своего рождения я видела странные картинки, словно кадры из фильма, но в них была я. На мне была маска другого человека, я была другого пола, возраста и национальности, но под этой маской я видела себя. В детстве мне казалось, что это обычные сны, которые я могу видеть даже днем. Поначалу меня забавляло это, ведь сидя за маленьким стульчиком, уплетая кашу, я смотрела сон.
Был период, когда видения покинули меня, сначала я расстроилась, но вскоре поняла, что с их исчезновением я стала себя лучше чувствовать. Я спокойно спала ночью, не чувствовала тяжести в голове и у меня не болели глаза, как это было обычно, когда дневные сны приходили ко мне.

Счастливая жизнь длилась до двенадцати лет, когда все пошло не так и видения вернулись. Я тут же рассказала обо всем родителям, даже заикнулась о том, что подобное случалось и раньше, но рассказывать об этом не хотелось. Родители ударились в панику, записали меня ко всевозможным врачам, в том числе и мозгоправам. Не вдаваясь в подробности: анализы были в норме, но психическое состояние вызывало тревогу. И, как это подобает хорошим родителям, меня отправили на лечение.
В психбольнице я пролежала пять лет, со мной работали специалисты, приводили эзотериков, но все сводилось к тому, что никто не знал, что со мной происходит. Через два года лечения я поняла, что это не сны, а воспоминания, но я не сразу осознала, что они мои. Да, одна моя сторона все понимала и пыталась убедить в том же вторую сторону, но я так боялась связать все воедино. Боялась признаться самой себе в том, что я помню свои жизни, в том, что я самый ужасный человек на планете.

Все думают, что это здорово, помнить свои прежние жизни. Ты видишь мир иначе, помнишь былые ошибки и понимаешь, что будет, если пойти по тому же пути, а что будет, если ты выберешь другую дорогу. Я помню свои ошибки, помню все слова хорошие и плохие, свои действия, я помню все это. Каждая деталь врезается в мой мозг, разрывает голову, сознание и мое сердце. Ночью я слышу, как кричит моя душа, чувствую ее боль. Она пытается бороться, пытается уйти и забыть, но не выходит. Она боится, страдает, а я не могу ничего сделать.
Прошлая жизнь не помогает мне жить в настоящем. Но что она помогает избежать былых ошибок, это верно. Я обхожу те ошибки стороной, я не повторяю того, что делала когда-то.

Я была серийным убийцей, не раз и даже не два. Я помню свои жертвы, помню лица, их имена и последние слова, что слышала от них перед их смертью. Я чувствую тепло каждого тела, вижу их лица и затухающий взгляд. Они смотрят на меня, шевелят губами, и хоть я не слышу слов, но я их знаю, они всегда одни и те же. Они не понимают, почему я выбрала их, почему я это делаю, пытаются откупиться. Но мне не нужны деньги, мне нужно убийство. Нужно почувствовать, как от моего желания зависит чья-то жизнь. Почувствовать страх, трепет и отчаяние, я для них божество. Я решаю, что делать дальше, убить или отпустить. Но я никогда и никого не отпускала.
Столько личин, столько имен и крови на руках. Почти во всех моих жизнях обо мне не говорили на улицах, обо мне не писали в газетах, я не была такой известной как Джек Потрошитель или Черный Георгин, но обо мне знали. На моих руках тысячи убийств, я была безликим убийцей, которому не дали прозвища. Я была тенью, залетающей в дома и выполняющей свой долг. Я была такой легкой, что могла совершить несколько убийств за одну ночь, но обо мне не знали.

Мои первые убийства происходили в семнадцатом веке. Я была во многих городах и поселениях, жертвы ничем не походили друг на друга, а потому убийства не могли связать, я уходила сухой.
Череда событий из моей прошлой жизни плотно осела в моем настоящем, я помнила то, что случалось века назад, но постепенно забывала о том, что случилось год или два тому назад. Я была убийцей мужчин и женщин, была насильником, грабителем, но одно имя, о котором слышали все, заставляло кипеть кровь в моих жилах.
В интернете так мало сведений о Кливлендском мяснике, никто не знает ни его имени, ни его возраста, ничего. Никто и не представляет, как много я могу рассказать об этом убийце. Я могла назвать поименно всех его жертв, описать их лица, может быть, даже вспомнить, во что они были одеты. Я могла назвать фамилию убийцы, его рост, вес, любимый цвет и сезон года. Я знала о нем все, он был мной, а я была им. Мои руки помнят то, что делал он. Иногда, засыпая, мне кажется, что я все еще в Кливленде. Вот я брожу по улицам, ничем не примечательный мужчина, мне за тридцать, походка слегка кривая, все из-за травмы в детстве. Я примечаю жертву, иду за ней, а потом скрываюсь. Это как игра в салки, нужно подождать, чтобы выиграть.
Я помню, как меня раздражали заголовки газет, гласящие, что они нашли подозреваемых, что скоро все закончится и люди могут не бояться. Фрэнк Долезел обычный болван, он не был причастен к моим жертвам, было безумно обидно, когда полиция решила, что он это я. Но признаться честно, он сыграл в моей истории хорошую роль, когда мужчину поймали, то власти слегка расслабились, а потому у меня снова начались трудовые будни.
После того, как Фрэнк умер, обнаружились доказательства того, что Кливлендский мясник это доктор Фрэнсис Э. Свини. Но это опять было неверно. Хоть Фрэнсис и добровольно сдался, он был никем. Он лишь хотел славы, хотел, чтобы о нем говорили. Но на его руках не было крови моих жертв, возможно, он сам убил кого-то, но он был никем. Обычный уличный убийца. А я была мясником, я расправлялась с телами жертв за считанные минуты, у меня была своя мясная лавка. Разрубленные тела, десятки, а затем и сотни. Полиция не могла опознать тела, нет головы – нет личности. Но я знала всех. Тела и головы многих были закопаны по всему штату Огайо. Возможно, спустя какие-то столетия их найдут, объявят о находке по телевизору, а возможно и нет. Прошло слишком много времени, чтобы бередить старые раны. Все считают, что убийца мертв, а значит, Кливлендский мясник ничто иное как обычная байка, которой можно попугать своих друзей.

После того, как я вышла из больницы, дала себе обещание, что никогда не заговорю о прежних жизнях ни с кем, в том числе и с собой. Я запретила даже себе говорить о прошлом вслух, старалась запретить думать об этом. Но память действует слишком непредсказуемо. С каждым днем я помнила все больше, воспоминания будто кто-то подкрашивал и толкал ко мне, чтобы я получала их снова и снова.
Я не могла жить как все, я не была как все. Рутинные заботы лишь выводили меня из себя, заставляя думать о том, что я делала когда-то. Тысяча девятьсот тридцатый год, год когда на свет вышел новый убийца, которого так никто и не поймал.
Моя жизнь была для меня пыткой, каждый день я думала лишь о том, что хочу все прекратить. Прекратить жить и дышать, я не могла жить с грузом прошлой жизни. Я не могла свыкнуться с тем, что когда-то моя душа была в теле убийцы. Она все видела, чувствовала, позволяла это делала, ведь она не могла защититься, не могла противостоять. А теперь я видела все эти ужасы, что пережила она. Такая израненная и хрупкая.
Говорят, что если человек совершит грех, то его душа больше никогда не реинкарнирует, это все неправда. После многовекового опыта, могу сделать вывод, что здесь все работает наоборот. Чем больше грехов на тебе, тем больше ты будешь гнить на Земле. Возможно, кто-то думает очистить душу, что после очередной жизни она исправится, смоет грязь и кровь, превратится во что-то светлое и беззащитное. Но мои жизни повторялись вновь и вновь. Убийства, убийства, еще больше убийств.
 
Я не хотела помнить себя, думать о том, что хоть как-то замешана в совершенных поступках. Я не хотела думать о том, что Земля это не Рай,  и не Ад, это Чистилище. Здесь обитают лишь те, кто не заслуживает места в Раю, для кого даже Ад не годится. Чтобы идти дальше мы должны очиститься, я должна очиститься. Но меня разрывает изнутри снова и снова. Я не могу спать, есть, не могу закрывать глаза, потому что вижу лишь красный цвет. Море крови, части тел и глаза, ясные, молящие, а затем мертвые глаза.

Сейчас мне двадцать лет, я все еще не могу смириться с прошлым, но и не могу наложить на себя руки. Может быть, я слишком слаба для этого, а может, хочу исправиться. Я хочу исправиться, я должна, мне это необходимо. Я пытаюсь подавить воспоминания, пытаюсь не слышать крики и не чувствовать чужие ногти, впивающиеся мне в кожу. Пытаюсь жить или просто существовать. Сейчас две тысячи пятнадцатый год, надеюсь, что это будет моя последняя жизнь. Надеюсь, что я больше никогда не вернусь на Землю. Надеюсь, что в этот раз мне дадут нормальное прозвище.