Глава 1. Эта целебная женская дружба

Вот так просто – взял и загулял.  Появилась на работе красивая барышня, и Паши в семье не стало. Словом, и семьи-то в полном смысле у Паши с Олей пока еще не было, поженились и жили в свое удовольствие – дети не входили в Пашины планы, а Оля устала настаивать.  «В конце концов, так ли это плохо – пожить для себя, а потом родить ребеночка, когда действительно созреем?» - Оля пыталась оправдать позицию мужа.
Жили-не тужили, пока не появилась красавица Машенька, Мариечка – новая Пашина сослуживица. Коллега – да, новая, но знакомая – очень даже старая: Маша была школьной Пашиной любовью, потом как-то разошлись их пути-дороги и вдруг…  Так часто бывает, что после школы тесно общавшиеся друг с другом люди совершенно разбегаются на время институтской учебы и прочих поисков себя, а потом встречаются как сотрудники одной и той же компании, или в раздевалке детсадовской группы, приводя детей, да мало ли где еще.
Вот так вернулась в Пашину жизнь Мария, ставшая уже давно воспоминанием, которое всплывало в памяти разве что, когда он открывал школьный альбом, чтобы показать его то одним, то другим гостям.
Понятное дело, встреча была захватывающей:
- Какие люди! Вот это да!
- Маша… неожиданно… как ты? Прекрасно выглядишь, как всегда, между прочим. – Сначала невинно, просто констатация факта.
- Вот, теперь я ваш новый экономист, пока на испытательном сроке.
- О! Какой такой испытательный срок? Сейчас всё устроим!
И каждый день кофе в курилке вместе – а когда же еще расскажешь друг другу обо всем, где бывали, что видали.
Ничего такого, но обручальное кольцо Паша почему-то снял – «Жмёт, нужно пойти в мастерскую, раскатать на размер».  Конечно, сейчас некогда, конечно, в самое ближайшее время…
- Так давай я занесу в мастерскую, у меня недалеко от работы есть, - предложила Оля.
- Надо же примерить, чтобы на тот размер сделали, я сам.
А потом забылось. У Оли тоже было много работы, у нее престижная профессия, сейчас есть у дизайнеров возможность немножко денежек скосить, вот и старается Оля, помогает мужу подкопить им на квартирку получше – когда-то всё-таки появятся у них детки… «Когда-то… Бог знает, когда это будет, дождусь ли? Время идёт, чай не двадцать пять уже», - думала Оля.  Ничего не предвещало, что настроение у мужа изменится. Он и раньше постоянно задерживался на работе, а теперь ещё и по выходным стал там пропадать. Но Оля видела – Паша старается обеспечить их семью. И денег на всякие приятные вещи стал ей подбрасывать, раньше этого не было так часто. А сейчас:
- Слушай  зайка, мне нужно в субботу выйти, в понедельник серьёзные переговоры,  надо подготовиться, прозондировать почву как следует. Вот, чтобы тебе не было скучно – сходи в салон,  например. Или с Наташкой в баню?
- Спасибо, милый, ты здорово придумал – мы давно с Наташкой собирались поболтать. - И Олечка, довольная, шла к маникюрше, а потом с подругой на пиццу или действительно, в баню. «Какой он у меня замечательный, Пашка!» - думала она, - «Не заставляет дома сидеть, заботится так обо мне!»
***
Не станем углубляться в описание всего, что происходило, и каким образом Ольга  узнала об измене мужа. Подозрения появились давно, еще когда в глазах у Паши появился странноватый блеск:
-Олька, представляешь, кто к нам работать пришел?
Тогда Оля отмахнулась от подозрения и переключилась на друзей, которые у них гостили: две молодые пары коротали зимний вечер, мечтая, куда полетят отдыхать летом. Наташа с Андреем хотели в Турцию, а Оля мечтала о Болгарии, почему-то думая, что это замечательное  место для отдыха с детьми. «Многие с отдыха деток «привозят», - думалось ей, - «у моря так романтично, уютно, радостно…»
На море Паша улетел с Марией. Более того, собираясь, он совершенно честно сказал об этом Ольге:
- Я больше не могу придумать ничего такого, что бы нас с тобой связывало. Похоже, у нас нет будущего. Мне надо подумать.
***
Когда закрывается дверь за человеком, оставляющим тебя на краю пропасти, имя которой – неизвестность, оставаться одной совершенно невыносимо.  Жизнелюбивый характер Оли спас ее, и она стремглав бросилась прочь из дома, не позволив жалости к себе охватить её сердце. И она, схватив сумочку и зонтик, побежала…  нет, не с Наташкой в баню, а к Марине.
С Мариной ее связывала нежная детская дружба, еще со времен детсада. Несмотря на то, что с Наташкой  сегодня у Оли было куда больше общего – они часто бывали друг у друга в гостях, обсуждали моду, ходили на шейпинг и в баню, в общем, коротали вечера, когда мужья задерживались на работе, - сейчас ей захотелось видеть именно Марину.  Ту самую Маринку, с которой они в детском саду, спрятавшись под кустом волчих ягод, выдергивали друг у дружки молочные зубы связанной в узелок травинкой, а потом хоронили их под деревом. Одно только это сделало их кровными сестрами, - а кому еще можно доверить вырвать у себя молочный зуб?
По дороге Оля вспомнила еще одно… У Маринки был медвежонок. Такой ярко-оранжевый, старый-престарый. Более всех сокровищ хотелось Оле обладать этим мишкой. Даже найденный однажды в клумбе кошелек, туго набитый яркими разноцветными бусинками, перестал греть Олину душу, когда Маринка принесла в садик этого мишку.
Всё дело было в тряпочке, которая торчала из подпоротого мишкиного бока. Такой красивой тряпочки Оленька не видела никогда, а все лоскутки, которые хранила мама в большом мешке, стоявшем внутри швейной машинки, стали давным-давно самыми привычными и обыкновенными, и годились разве что на платья куклам. А тот прекрасный лоскуток, который торчал из Маринкиного медвежонка, совершенно однозначно обещал: если этого медвежонка распороть, там, внутри непременно будут  несметные сокровища,  заполучив которые, Олечка станет самой счастливой девочкой на свете – отныне и навсегда!
И вот однажды, в день своего рождения, Олечка пришла в детский сад с большим мешком конфет для всех ребят, полная надежды: сегодня непременно случится Чудо! Маринка стояла напротив, улыбаясь, и прятала что-то за спиной. Олечка насыпала лучшей подруге полные карманы конфет и вдруг увидела оранжевую лапу,  которая выглядывала из-за подружкиной спины. От предвкушения радости у девочки захватило дух.
- А это тебе! – сказала Марина, протягивая Оле медвежонка.
Девчонки тотчас же безжалостно-хищно распотрошили бедолагу.
Да, да, наши ожидания – суть источник наших разочарований. Мишка был набит старыми серыми скучными тряпками, которыми разве что пыль с пианино стирать – и то противно. Утешившись конфетами, девочки о мишке вскоре забыли.
Ах, детство, детство… Оля тортик, конечно, купила – Марина очень любит, «Киевский». Но горечь, пропитавшую сегодня ее сердце, просто так не прогнать, даже если к тортику взять шампанского. Такой красивый, успешный и очень благополучный на вид для многих людей, их с Пашей брак оказался… Оля была шокирована этим сравнением, но вдруг ей открылось, что их с мужем общение было набито битком вещами совершенно неинтересными, пустыми. Как вдруг такие вещи, как совместный отдых на море, вечеринки, посиделки с друзьями, походы и вылазки в кино и даже любимая работа  - вызвали у Оли те же чувства, что и старые скучные лоскутки внутри распоротого медвежонка, она и сама не успела сообразить. Вроде бы, нормальные грани человеческой жизни: отдых, развлечения, общение с друзьями, работа – всё это так нужно и так важно – но почему не радует ничто? Почему Паша ушёл? Он тоже так чувствует?
 Чтобы прогнать эти мысли, Оля пыталась сама с собой шутить, острословить в мысленных диалогах, представлять себя стоиком, которого не сломить никаким тяжелым известием – что поделать, привычка, присущая нам, гордым, молодым, самонадеянным. Да и нужно было как-то сохранить приличный вид по дороге к подруге, всё-таки, люди вокруг.
Как назло, навстречу Оле шли одна за одной счастливые парочки, в обнимку, за ручку, с колясочками.  А город пестрел рекламой летнего отдыха: он и она на фоне моря.
Но когда Марина открыла дверь, Оля без лишних слов бросилась  в её объятия и разрыдалась:
- У Паши другая женщина.
Подруги простояли обнявшись долго, пока болтушка Марина сообразила, что сегодня ее задача – исключительно слушать. Поэтому она молча увлекла Олю в кухню и поставила чайник. Конечно, Оля рассказывала. Плакала и говорила, без остановки: как он мог, я не верю, так жалко семью, как меня так угораздило, что теперь делать? Марина не смела даже пытаться что-то сказать, ни в поддержку Оли, ни в оценку Пашиных действий, пока Оля  попросту не выдохлась. Тогда Марина обняла подругу и, поглаживая ее по голове, сказала:
- Оль… ты вот что… ты в Церковь сходи, поставь за вас с Пашей свечку. Чтобы Бог сохранил вашу семью, а там видно будет.
В принципе, Олиной натуре это не было противно, наоборот, она была весьма внимательна к проявлениям в жизни «неизведанной» её стороны. Множество примет, поверий и убеждений руководили ее повседневностью.  Как-то, помнится, когда у них с Пашей что-то не заладилось, ей попалась книжка про фэн-шуй, и деятельная Оля быстренько затеяла дома перестановку по этой чудесной китайской системе, сулившей богатство и семейное благополучие. И ведь правда, Паша как-то враз стал снова ласковым, как в медовый месяц, а вскоре его пригласили занять серьёзную должность в международной компании, той самой. Согласно сотням разных примет, Оля никогда не передавала ничего через порог;  когда ей кто-либо давал деньги, требовала, чтобы их положили на стол и ни в коем случае не брала их из рук в руки;  даже обходила стороной черных кошек. Вот такие невинные глупости, - думала Ольга, но кто знает, может, кстати, благодаря им у них с Пашей всё так благополучно складывается… Складывалось. А теперь – всё это похоже на сон, сейчас Оля ущипнет себя и проснется. Тщетно. Срочно, срочно нажать «бэкспейс» на клавиатуре и стереть этот кошмар! Не выходит… Delete, Cancel  -нет, поздно, поздно.  Всё, что произошло – произошло здесь, в реальности.  Паша летит в самолете с Марией, и ни в какую не в деловую командировку. Оле очень хотелось бы придумать что-то вроде командировки, и у нее бы наверняка это получилось, но Паша так прямо и сказал:
- Нас ничего больше не связывает, к тому же я люблю другую.  Я не могу больше с тобой, мне не нравится, как ты готовишь, как ты болтаешь по телефону.  Мне не нравится музыка, которую ты слушаешь, раздражает звук твоих шагов, твоего дыхания, твои запахи.
Это было так больно, как сильно порезаться ножом. Сразу же – какой-то горячий всполох, кровь приливает к вискам, становится жарко и голова вот-вот лопнет; а потом – кровь выстреливает из раны, забрызгивает платье (вот, ну висит же зачем-то фартук в кухне, а  опять  забыла надеть!), ее стираешь кухонным полотенцем, а она снова заливает руку. Вот-вот потеряешь сознание, но не позволяешь себе этого; и наконец-то рана начинает нестерпимо болеть.
Оля снова заплакала, но как раз чай подоспел, и Марина стала разливать его в чашки, нарезать «Киевский» торт, раскладывать в блюдца.
- Ай, что с той свечки, - всхлипывая, сказала Оля. – Но пойду, наверное, поставлю. Просто он такие вещи сказал, что после этого я видеть его не хочу. И потерять не могу. Как так? Я не понимаю, что мне делать теперь.
Женская дружба – великая вещь. Сколькими закадычными подругами всех времен и народов проверено, что любое горе дамские посиделки за чайком с тортиком утешат, утихомирят, а то и в смешную историю обратят. А уж если не чай, а кофе с коньяком или бокальчик вина, то это уже серьёзная терапия получается! Уж в чувства приведет и на ноги поставит – факт, по крайней мере, на пару часов.
Неважно, что там будет, когда Оля выйдет на улицу и за ней закроется дверь Маринкиной квартиры, но сейчас извечный женский диалог на тему «все мужики – козлы» очень в тему. Так  невыносимо жаль себя, так жаль вспоминать о том, что Оле всегда хотелось детей, и чем больше, тем лучше, а Паша все просил подождать, пожить для себя, стать на ноги. Жаль было совместных усилий, планов, надежд.
Себя жаль…
И Оля то плакала, то смеялась подружкиным шуткам, то на мгновение успокаивалась, утешая себя надеждой, когда Марина говорила:
-  Ему лучше тебя не найти. Поймёт, что ты лучше всех, и вернется. Всё-таки семья, Оль. Ломать – не строить. Начни со свечки, Бог всё-таки всё видит.