Последняя любовь Заключительная часть

ПОСЛЕДНЯЯ ЛЮБОВЬ

ГЛАВА ПЯТАЯ
ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ

«ВЗРЫВ»



Она терпела неделю. Затем в доме что-то произошло. Даже Андрей, отличавшийся редкой ненаблюдательностью, и то заметил неладное: Сандро ходит все время, как в воду опущенная, Сандро и Мария Николаевна вдруг ни с того, ни с сего стали избегать друг друга, в доме совсем прекратились разговоры о предстоящей свадьбе. А Мария Николаевна, к тому же, начала избегать и сторониться его, Андрея, своего любимого будущего зятя, к которому еще вчера так благоволила.

Андрей недоумевал, терялся в догадках, но все же считал, что дело выеденного яйца не стоит и речь, по-видимому, идет об обычных женских разногласиях по поводу будущего свадебного церемониала. Одной хочется так, другой этак, и они никак не придут к общему мнению. Он не мог предполагать, что дело гораздо серьезнее, что речь идет об отмене свадьбы и что настаивает на этой отмене именно Сандро, и что мать старается изо всех сил переубедить дочь в ее решении.

 Он недоучел силу характера Сандро, мощи ее оскорбленного женского достоинства и уязвленного женского самолюбия. Маленькая, тоненькая, хрупкая и такая слабенькая на вид Сандро показала редкою величие духа, такую гордую и цельную любовь, что впору было преклонить перед ней коле ни. Конечно же, здесь сказали свое веское слово и юношеский максимализм Сандро, и детская бескомпромиссность, и ограниченность жизненного опыта, выражающаяся в непонимании сложностей отношений между мужчиной и женщиной, где именно женская мягкость, женское умение сглаживать острые углы и колючки характеров, женская терпи мость и женская видимость покорности позволяет делать с мужчинами невозможное.

Как бы то ни было, но Сандро не захотела делить свое семейное счастье с какой-то там, неизвестной ей Зиной. Ей нужен был Андрей весь, целиком, без остатка и сразу. Другого варианта своего счастья, альтернативного развития хода событий, допускающего постепенное вытеснение образа Зины из сердца Андрея и завоевание его любви уже в семейной обстановке Сандро не допускала. Или - или. Или все, или ни- чего. Мы - люди гордые , нам подачек не надо, проживем и так. И несмотря на все усилия матери Сандро всё-таки решила свадьбы не делать и забрать заявление из ЗАГСа

Андрей узнал о решении Сандро последним, в один из выходных дней второй половины декабря. Утром он проснулся поздно и один. Сандро рядом не было. Она уже встала. Вчера вечером Андрей долго просидел на кухне с ее отцом. Они распили бутылку коньяка и долго разговаривали. О чем именно, сейчас даже трудно и вспомнить. Так, обо всем понемножку. А точнее о жизни. Тем более, что отец в молодости, перед тем, как уйти на партийную работу, поработал немного в геологической экспедиции после окончания университета и у них нашлись общие точки соприкосновения.

Им было о чем поговорить. Разговор этот почему-то взбудоражил Андрея, взволновал его. Может потому, что вспомнилось прошлое и ниточка памяти потом потянулась от Якутии к Малоярославцу, далее через Москву с Литинститутом к Лебедяни и естественно остановилась на Зине. И сразу же сладко-сладко заныло его сердце. На душе стало светло и грустно. Защипало глаза и по тянуло на лирику, на стихи. Андрей вдруг разоткровенничался и рас- сказал отцу Сандро о своем увлечении поэзией, о своем стихотворчестве и потом долго читал свои стихи. Отец Сандро плакал, смеялся, обнимал Андрея и называл его поэтом. Расстались они поздно ночью сов сем друзьями.

Андрей лег спать и сразу же провалился в черноту, в кошмар своих сновидений. К нему вновь приходила Зина и он вновь бежал за ней, умоляя вернуться. Бежал, задыхаясь, скользя, падая, поднимаясь и сно ва падая. А она уходила от него все дальше и дальше, пока не исчезла совсем из вида где-то в туманной дали. И тогда он упал на землю лицом в пыльную траву и заплакал отчаянно и горько, безнадежно и зло, проклиная свою «разнесчастную» судьбу и никак не складывающуюся жизнь.

Но на этот раз он не проснулся от своих криков. Проснулась Сандро. И сидела на кровати, поджав под себя ноги, кусая губы и напряженно думая о чем-то своем. Потом она встала и ушла на кухню и просидела там о до утра, куря одну сигарету за другой. К утру она решилась окон окончательно и бесповоротно. Решение было написано на ее лице. И И когда мать утром зашла на кухню и увидела ее, она все сразу поняла Она подошла к дочери, обняла ее, прижала к себе и спросила:
       -- Так значит все?
       -- Все! - сказала твердо Сандро.
Мария Николаевна сокрушенно покачала головой:
       -- Что, опять ее звал?
       -- Да, мама, - не сказала, а глухо выдохнула Сандро, - почти всю ночь...
       -- Мнда-а, - протянула Мария Николаевна, - исто-ория-я...
Она наклонилась к дочери, поцеловала ее у голову и тяжело вздохнула
       -- Господи, да за что же нам все это..! 
Сандро недовольно сморщилась:
       -- Мама, не надо. Еще причитаний здесь не хватало...
Мария Николаевна осторожно глянула на нее:
       -- Дочь, а может ты спешишь все-таки? Парень то он неплохой. И вины его здесь особой нет...

Сандро судорожным движением рук сжала свои виски и глухим, напряженным голосом произнесла:
       -- Ма-ма, ну, не могу я так больше. Пойми. Не могу. Он меня целует, обнимает, а зовет ее. Ты понимаешь, что это такое для меня?! Он меня ночью обнимает, ласкает, а шепчет мне на ухо ее имя! Это же как обухом по голове!! Я же человек все-таки... Я ведь женщина… Женщина... Как же мне жить с ним?! И это все больше и больше... Это не проходит у него... Сначала так не было у него. Это  потом все появилось.

       -- Да разве я не понимаю, дочь, - опять вздохнула Мария Николаев- на, - Я все понимаю. Только вот не по-людски все это. Несерьезно как-то. Захотели пожениться - расхотели. Подали заявление – забрали заявление. Не нравится мне все это. Что-то здесь не так...
       -- А мне, думаешь, нравится? - с надрывом в голосе почти выкрикну ла Сандро, - ведь я люблю его, мама, понимаешь - люблю!
       -- А если любишь, то должна простить, - развела руками Мария Николаевна, - А ты как думала в семейной жизни быть? Здесь на многое приходится сквозь пальцы смотреть. И прощать, прощать, прощать, иначе жизни просто не будет...

       -- Мама, я бы его с удовольствием превеликим простила бы, если бы он был передо мной хоть в чем-то виноват, - с глубокой грустью и полной безнадежностью в голосе сказала Сандро, - я бы ему даже измену бы простила. но ведь он передо мной не виноват. Вот это-то и страшно, мама, это-то и убивает. Ведь я не слепая, я вижу. Он пытается меня полюбить. Он пытается быть со мной искренним. Он хочет меня полюбить. Но, мама, ведь невозможно своему сердцу приказать - люби эту, а не ту! Невозможно. И ничего у него не получается. Да и не может ничего получиться. Он не меня пытается обмануть. Он себя пытается обмануть. А себя не обманешь, от себя не отмахнешься, свою душу не переделаешь. Над собою мы не властны.

 Он еще этого не знает. Пока не знает. Потому и пытается, что не знает. Он - однолюб, мама. Он еще более несчастный человек, чем я. Я - то еще смогу полюбить, я это чувствую, я еще не перегорела. Я еще на что-то способна. А он - нет. Он – конченный человек. Мне трудно это говорить. Получается, что я его как бы предаю, бросаю в трудную минуту. Но ему уже помочь невозвозможно. Я ничем не смогу ему помочь. Я только себе сделаю хже. Да и ему тоже. Он будет из-за меня страдать. Будет пережиать, когда убедиться, что у него ничего не получается, что он и меня несчастной сделал. Нет, мама, пока не поздно, надо рвать. Потом еще больнее будет. Еще труднее...

Во время этого длинного сбивчивого монолога Сандро мать стояла неподвижно, прислонившись спиной к стене кухни и бессильно уронив руки. Лицо ее было печально и задумчиво. Потом она тихо, как бы про себя, проговорила:

       -- Как же вы, молодые, на все скорые. Вам счастье сразу, прямо на блюдечке подавай. А что не так - сразу в сторону. Плохой - плохая Легки на суд. Все вам ясно, все понятно, все уже заранее определено и по полочкам разложено. А жизнь, «доча», она такая, что на полочках не укладывается. Нет таких полочек, не придумано еще, чтобы на них все наши проблемы можно было бы аккуратно расфасовать, рассортировать и разложить. В жизни все иначе, все перемешено, перепутано, не всегда и поймешь, где одно переходит в другое, когда плохое становится хорошим, а добро переходит во зло...

Сандро недовольно сморщилась и досадливо махнула рукой:
       -- Мама, неужели, ты думаешь, что мне сейчас нужны чьи-то нотации, пусть даже и твои, а? У меня жизнь рушится, а ты о чем?

Мария Николаевна усмехнулась, но улыбка у нее получилась невесёлой:
       -- А я, «доча» , как раз и об этом, о жизни той самой. Которую так легко, легко можно себе испортить одним единственным неверным шагом. А потом будешь до конца своих дней казниться, проклиная все и всех на свете. Вот я о чем, «доча». Ты действительно уверена в том, что поступаешь правильно, что не ошибаешься, что не делаешь непоправимого, а?

       -- Мама-а! - выкрикнула в отчаянии Сандро, - Да ни в чем я не уверена! Понимаешь, ни в чем! Я знаю только одно, что я больше так не могу! Понимаешь, не мо-гу-у! Еще немного и я не выдержу. Я не знаю, что, но я что-то сделаю, что-то страшное и действительно непоправимое...

Лицо ее исказилось, она сморщилась, вскинула руки, закрыла ладонями лицо и расплакалась. Мать шагнула к ней, обняла ее, прижала к се- бе, стала целовать волосы, лицо, приговаривая почему-то шепотом:
       -- Ну, ладно, милая ты моя, хорошая ты моя, поплачь ,поплачь..Вот так, вот молодец... Ну, еще немного, еще чуть-чуть... Поплачь, по- плачь, не стесняйся... Потом легче станет...

Здесь она не выдержала и тоже расплакалась сама. Так они и стояли вместе, мать и дочь, крепко обнявшись, прижавшись друг к другу, и горько, безнадежно, по-женски плакали.

Андрей же проснулся в этот день в хорошем настроении. Чувствовал он себя отдохнувшим и бодрым. Следов от вчерашней выпивки с будущим тестем ни в голове, ни в теле не ощущалось. Значит, водка вчера пошла на пользу. Иногда так бывает. Андрей закинул руки за голову и с удовольствием, изо всех сил, до хруста в костях, от души потянулся. Хо-ро-шо-о. Теперь можно было бы и вставать ... В этот момент дверь комнаты отворилась и появилась Сандро. Она была уже в полном порядке, причесана и одета в платье.

Она подошла к дивану, села на его край, спросила:
       -- Отдохнул? Я и не заметила, когда ты лег.
Да мы вроде бы не слишком долго сидели, - улыбнулся Андрей и спросил, - Отец ничего?

Он ничего не заметил, и то, что Сандро бледна и очень серьезна; и то, что она очень напряжена, скована и говорит с трудом, словно заставляет себя или же выдавливает из себя слова. Он был занят собой и не заметил, не замечал уже надвинувшейся на него беды.

       -- Нам надо поговорить, Андрюша, - не ответив на его вопрос, сказала Сандро.
       -- А разве мы не говорим с тобой? – рассмеялся Андрей и сел, попытавшись обнять Сандро. Но она мягки и решительно отстранилась
       -- Подожди, Андрюша, не балабонь, - Сандро зябко передернула плечами. Ее била нервная дрожь, - сядь и послушай, и, пожалуйста, не перебивай меня. Мне и так трудно говорить.

Андрей удивленно глянул на Сандро. Улыбка медленно сошла с его лица. Он почувствовал неладное и внутренне насторожился, хотя ни о чем таком плохом для себя не успел даже и подумать.

Сандро прижала ладони своих рук друг к другу, как бы собираясь молиться и, глядя перед собой неподвижными, словно застывшими глаза ми, медленно, медленно, тщательно выговаривая каждое слово, произнесла:
       -- Андрюша, свадьбы у нас с тобой не будет. Я забрала из ЗАГСА   наше   заявление. Это первое. Теперь второе. Я говорила с проректором по учебной части и подала заявление о переходе на геофизический факультет. После сессии, если я сдам экзамены нормально, я буду уже учиться в другой группе и на другом факультете. Так что видеться мы с тобой практически не будем и у нас не будет с тобой причины надоедать друг другу. Вот, собственно говоря, и все, что я тебе хотела сказать, Андрюша...

Она взглянула на Андрея и вздрогнула от удивления. Андрей сидел на диване, смотрел на нее и улыбался. Он был занят своими мыслями и не особенно вникал в смысл только что сказанных Сандро слов. У него было не то настроение, чтобы сегодня с утра серьезничать. Он смотрел на Сандро и думал, что жена у него будет красивая и с ней будет приятно показаться на людях, бывать в театрах, на  каких-нибудь вечерах, выставках. Правда, характер у нее, если разобраться, не слишком ахти, вредноват капельку, но это уже мало существенно, это уже всего лишь детали. Со временем все утрясется. Главное - теща у него мировая будет. Домой теперь не придется с тоской в душе идти.

Сандро тронула его рукой за плечо:
       -- Андрюша, проснись. Ты слышал, что я тебе сказала? Андрей рассмеялся, обнял ее и поцеловал:
       -- Конечно, Сашенька, конечно. Я понимаю, что недостаточно утром рано встать, надо еще и проснуться. Но я, ей богу, уже...

И только сейчас до него начал доходить истинный смысл всего происходящего здесь сейчас. Улыбка медленно сошла с его лица, во рту стало сухо и горько. Он судорожно сглотнул и неожиданно для самого себя хрипло и запинаясь спросил:
       -- Ты что... это... серьезно?

Сандро молча кивнула головой. Говорить она не могла. Она с ужасом смотрела на Андрея. Его лицо на глазах бледнело и становилось безжизненным, мгновенно посеревшие, дрожавшие губы вытянулись и застыли в виде чудовищного оскала, образовав на искаженном болью лице некое подобие «залихвастской» улыбки и сделав его нестерпимо страшным.

Андрей изо всех сил старался удержать себя в руках, остаться хоть в каких-то, пусть только видимых, но все же рамках приличия. Удар оказался сильнейшим. Практически полный нокаут. Таких ударов Андрей в своей жизни еще не получал. Но удар был не только сильным, он был еще и коварным из-за своей полной неожиданности. Ведь его не просто отвергли и выкинули вон, как ненужный хлам. А сделали это именно тогда, когда он сам согласился, когда он сам всё-таки решился связать свою жизнь с девушкой по имени Саша, Сандро, когда он принял для себя это решение и внутренне совершенно успокоился.

А вот теперь ему говорят: «Нет!», ему говорят: «Уходи, убирайся, пошел вон..!» Только бы не показать перед Сандро свою боль, свою слабость, не остаться в ее глазах поверженным. Надо продержаться... Любой ценой, во что бы то ни стало, но продержаться, сохранить свое лицо. И - скорее уходить отсюда. Самому. Не ждать, пока тебя еще и попросят покинуть эту квартиру. Скорее, скорее отсюда...

Андрей встал с дивана, отвернулся от Сандро, чтобы она не видела его лица, прокашлялся, прочищая высохшее горло, и попытался спокойным голосом, как можно небрежнее, сказать:
       -- Ну, что ж, решила, так решила. Тебе виднее.

Ему это почти удалось. Только голос немного срывался, отчего приходилось говорить медленно и пытаться тщательно выговаривать каждую произносимую букву. Сандро широко раскрытыми глазами смотрела на Андрея. Такой реакции на свои слова она не ожидала. Ждала чего угодно, спокойствия, равнодушия, насмешки, безразличия, издевательства, даже скандала, но только не открытой, вырвавшейся наружу, этой нескрываемой боли.

Она растерялась, она почувствовала себя виноватой и, чтобы хоть как-то успокоиться и прийти в себя, закрыла лицо руками, пригнула голову к коленям и сквозь пальцы, глухо спросила Андрея:
       -- Андрюша, а ты зачем хотел на мне жениться?

Андрей удивленно посмотрел на нее. Он уже вполне опомнился, пришел в себя и внешне был совершенно спокоен, только слишком бледноват. Единственно, что не проходило, так это ощущение оплеванности и абсолютной ненужности собственного присутствия в этом доме. Ему хотелось скорее собраться и уйти отсюда. Благо, что собирать-то особенно и нечего было. Вещей у Андрея и так было немного, а в доме Сандро он держал только самое, самое необходимое.
Он пожал плечами и сухо сказал:
       -- Какой смысл сейчас об этом говорить?

Сандро подняла голову и посмотрела на него:
       -- Ведь ты, Андрюша, не любишь меня. Ты никогда меня не любил. Ты всегда любил свою Зину. А зачем же тогда на мне хотел женится, а, Андрюша? Любить одну, а жениться на другой. Здорово, не правда ли?!

Андрей подошел к шкафу, открыл дверцы, достал свою спортивную сумку и стал собирать свои вещи. Говорить ему ни чем не хотелось. Чего переливать из пустого в порожнее, когда уже все решено. Но молчать в ответ на прямой вопрос Сандро было не по-мужски, верхом неприличия и Андрей проговорил, усмехнувшись:
       -- Раньше тебя этот вопрос совершенно не волновал. А сейчас он почему -то для тебя стал главным. Интересно, почему? Что изменилось вокруг нас с тобой? Я лично ничего не замечаю. Я какой был, такой и остался И мои отношения к тебе тоже не изменились. У меня все, как прежде. А вот насчет тебя - я пас, я ничего здесь не знаю, да и не очень понимаю...
       -- Да, Андрюша, это я изменилась. – Голос Сандро зазвенел от сдерживаемого напряжения, - Это ты точно заметил. Но, Андрюша, я просто на просто опомнилась и подумала: что это я делаю, зачем себя гублю, зачем мне муж, который меня не любит? Зачем мне подачки вместо счастья? Что уж я совсем пропащая и у меня в жизни впереди ничего больше не светит? А когда я задала себе этот вопрос, то у меня сразу же появился и второй не менее серьезный. А почему это Андрей хочет на мне жениться? Почему? Ведь он же меня не любит. Я его что, прощу об этом, заставляю, умоляю?! Нет, нет и еще раз нет. Тогда почему, Андрюша? Что тебя, молодо ого, довольно симпатичного, компанейского парня заставляет идти в ЗАГС с нелюбимой женщиной, а? Скажи, Андрюша?

Андрея словно по щекам ударили. Слова Сандро буквально обожгли его. Уж в чем, чем, а в меркантильности, в расчетливости его упрекнуть было невозможно. Он зажмурился и сжал виски ладонями. Господи, как же все это противно! Надо скорее кончать этот кошмар, иначе дело может и до нехорошего дойти или же мы договоримся сейчас до черт знает чего, до такого, что перед самим собой потом будет стыдно.
 
И он намеренно резко, даже грубо сказал:
       -- Можешь считать, что я хотел жениться на тебе из-за московской прописки и из-за этой шикарной твоей квартиры. Можешь считать так, если тебе от  этого будет легче.  А сейчас извини, мне надо идти...Загостился я что-то у вас…

Он схватил свою сумку и выскочил в коридор. Здесь он сорвал с вешалки штормовку, сунул ноги в туфли и, не зашнуровывая  их, рванул на себя входную дверь.

За ним в коридор с искаженным до неузнаваемости лицом и полубезумными, ничего не видящими глазами кинулась Сандро и крикнула срывающимся от отчаяния голосом:
       -- Андрюша-а, подожди-и-и! Ты же не завтракал...

Андрей хлопнул дверью и буквально скатился по лестнице вниз. Санд рванулась было за ним, но тут же остановилась, ойкнула, прижала ладони обеих рук к левой стороне груди, низко согнулась и начала медленно оседать на пол.

       -- До-чень-ка-а..! - послышался отчаянный женский крик. Это рванулась к ней вышедшая на шум из кухни Мария Николаевна.

Больше Андрей в доме Сандро не был никогда. Да и саму Сандро практически больше не видел. Так, иногда лишь, издали. Не то, чтобы он намеренно избегал встреч с ней, но и не особенно старался искать их. А в таком большом институте, как МГРИ, имевшем, вдобавок ко всему, три отдельных, хотя и рядом расположенных корпуса, можно было при желании вообще не встречаться с ненужными или нежелательны- ми для тебя студентами.

А для начала Андрей, приехав в общежитие, конечно же напился. И на другой день, в понедельник, на занятия он не пошел. Не пошел он и во вторник, пролежав целый день на кровати. Он постепенно отходил от всего прошлого, прощаясь с целым этапом своей жизни. Этапом мучительно больным и прекрасным, связанным с любовью двух удивительно замечательных девушек, Зины и Сандро, с которыми у Андрея почему-то ничего хорошего так и не получилось. Да и не могло ничего по- лучиться. Видать, не судьба… Но так ли?

Выйдя в институт на занятия, Андрей узнал, что Сандро больна. Первым его импульсивным желанием было сходить к ней или хотя бы позвонить. Но он не сделал ни то, ни другое. Пересилил, переборол себя. И был доволен тем, что смог удержаться, не поддаться жалости, выдержал характер. А потом началась сессия. Сначала зачетная, затем экзаменационная. Крутиться пришлось основательно. И Сандро он не видел. Хотя знал, что она вышла на занятия и зачеты сдает.

И вообще, сессия их обеих очень выручила. Она, конечно же, не избавила их от лавины вопросов, которые обрушили на них друзья и знакомые, но все же смягчила неизбежный удар любопытства. А после сессии наступили каникулы. И время сделала свое дело. Когда начался второй семестр, мало уже кто обратил внимании на отсутствие в их группе Сандро. А раз нет Сандро, то нет и вопросов к Андрею. И все потихонечку затихло, замолкло, забылось. Жизнь вновь вошла в свою обычную колею.

Нельзя сказать, что история с Сандро прошла для Андрея бесследно, хотя он и вышел из нее довольно легко и безболезненно. Правда, он не любил Сандро, но относился к ней хорошо. И кто знает, как бы сложились их отношения в дальнейшем, после свадьбы, не взыграй тогда женское самолюбие Сандро и не откажись она от свадьбы. Хотя по всему было видно, что это всего лишь импульс, временное решение, и что она простила бы Андрея и смирилась бы с неизбежным до поры существовании соперницы в сердце Андрея, если бы он потом, после своего ухода, сделал бы хоть намек на попытку к примирению. Но он такой попытки не предпринял. Мужская оскорбленная гордость не позволила. А без любви все неприятности отношений к женщине забываются довольно быстро. И все забылось. У него забылось.


ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Забыться-то забылось действительно быстро, но след в душе Андрея остался. И очень скоро Андрей, к своему великому удивлению, вдруг обнаружил, что его отношения к женщинам существенно изменились. Женщины перестали его волновать. Не интересовать, нет, с этой точки зрения у него все было в полном порядке, а именно - волновать. Он престал  влюбляться в женщин. Попытка решить свою любовную проблему за счет новой любви, любви к Сандро, у него не получилось. Клин клином у него не выбивался. И он  стал к женщинам равнодушным. А его отношения с Сандро,  оказались, по существу, последней его попыткой полюбить женщину после предательства своей Первой Любви.   Больше он таких попыток не предпринимал. Он оказался однолюбом и далее просто поплыл по течению.

КОНЕЦ