Бриолин и пирожное

Осторожно присев на краешек необычного пуфа, по своим размерам и формам напоминающего пирожное, я устало вздохнула. Этот город выматывал, выжимая по капле, как центрифуга стиральной машины постсоветского периода. Нещадно, зажевывая где-то между станциями метро, молотил чужими сумками по бокам.
И ему, и обволакивающему его рою людей было все равно, что я люблю этот самый Союз. Все равно и до того, что я наказывала себе быть сильной и не сдаваться. До сего момента мне удавалось сохранять это обещание, но с каждым днем чувство сильнейшей нехватки чего-то давило на плечи с силой, увеличивающейся едва ли не в геометрической прогрессии.
Однако эта история не про то, как тяжело порой выживать молодой девушке в большом городе. Эта история - о философии, погрязшей под толстым слоем бриолина.
Итак, я сидела на том незамысловатом пуфе и пыталась восстановить привычный ход мысли. Казалось, будто все вокруг потеряло свое привычное назначение. Часы пролетали мимо меня, словно ужаленные осами секунды. Маршрутки, едва ли не на ногах своих пассажиров, неуверенно топтались на месте. В ленте Instagram, на смену гимнам еде, пришли оды влюбленности. И только я, сидя на глупом пуфе, была где-то далеко отсюда.
Это была самая обычная осень, обыкновенное рядовое кафе и традиционнейший столик на двоих. На меня и мои мысли.
Я считала; во время одиннадцатого по счету поста, содержащего лирические мотивы, кто-то подошел к моему столику. Этот кто-то прогнал мои мысли, осторожно присаживаясь на их место - напротив меня. Его оружием был солнечный свет и будоражащий обоняние одеколон.
Напомаженные бриолином волосы, строгая рубашка с закатанными чуть выше локтя рукавами - юноша словно сошел с обложки глянцевого журнала. Что-то из Esquire, что-то из GQ... Может, он модель? Музыкант? Сын нефтяного магната?
И я - такая непутевая, в леопардовом пиджаке цвета консервированных оливок, в черных, безукоризненно обтягивающих стройные ноги джинсах. Этот человек явно спутал меня с кем-то.
- Позвольте задать вам пару вопросов? - чинно произнес юноша, решая действовать без словестных излишков. - я собираю информацию для статьи. Ну так что?
- Эм, да, конечно. - улыбаясь голливудской, правда фальшивой улыбкой, отвечаю я.
- Что для вас любовь?
- Любовь? Вы серьезно?
- Поверьте, девушка, я серьезен, как никогда! - всплеснув руками, юноша откинулся на спинку кожаного дивана. И только тогда я увидела, вернее поняла, что мы сидим на разных предметах интерьера. Что ж, видимо, чудовищного пирожного в ляпистой обивке удосуживаются лишь избранные.
- Продолжим. - серьезно сказал молодой человек. Выпрямил спину и достал диктофон из кармана пиджака, лежащего на его коленях. - Вы же не против записи?
- Прошу вас, давайте ближе к делу. - принимая его правила ответственной и серьезной игры, уклончиво ответила я, точно так же выпрямившись в спине.
Раздался сигнал, оповещающий о начале записи.
- Знаете, для меня любовь - чувство субъективное. Направленное исключительно на людей, которым это и вовсе не нужно.
- Вы так считаете?
- Мне привести пример?
- Не стоит. Я уверен, что каждый человек испытал подобное на собственной шкуре.
- Вот именно. Кстати, вы не представились.
Молодой человек лукаво улыбнулся, на долю секунды уставившись на свои сцепленные в замок пальцы.
- Имя и фамилия - это не знания первой необходимости. - подняв тяжелый взгляд на меня, ответил юноша. - Мне кажется, куда более ценно не только слышать, но и слушать. А для этого не важен ни пол, ни возраст, ни имя.
- Ваши слова, да людям бы в уши. - с досадой соглашаюсь с ним. - Наверное, тогда бы мир стал чуточку лучше.
Мой собеседник поспешил возобновить зрительный контакт. С нескрываемым разочарованием выпучил глаза. В его взгляде диалоговым окном операционной системы Windows то и дело всплывал вопрос: шутишь?!
- Он и так прекрасен! Оглянитесь вокруг! Смотрите, полная дама переходит дорогу. Рядом с ней, если не ошибаюсь, кокер-спаниель, видите? Вон там, по левой стороне. А вон там, у кассы, обернитесь, и вы увидите наивкуснейшие десерты!
Наблюдая за тем, как он говорит, я ощущала, как невольно, как сладко отлегала от сердца тяжесть ненужных мыслей. Я практически поверила в то, что все и правда в порядке. Стоит только приглядеться.
- Надеюсь, я смог убедить вас. Вы красивая девушка, Дарья, и вам очень идет улыбка. Я даже больше чем уверен, что каждый присутствующий в этом заведении хотя бы раз обратил на вас внимание. Так, пожалуйста, радуйте нас, улыбайтесь.
Нехотя, уголки губ поползли вверх, и уже через какие-то жалкие секунды я улыбалась искренне. Примерно также улыбаются дети, радуясь шоколадному яйцу Kinder.
- Вы сказали, нас? - вычленив крохотное чистосердечное признание, переспросила я. - И как вы догадались, что меня так зовут?
- В вашем телефоне открыты сообщения, и в одном из них какая-то Вера обращается к вам по имени. - он выбрал для ответа второй вопрос, уклоняясь от первого. Смакуя свои выводы касательно дедукции, пояснил:
- Профессия журналист в том и заключается, чтобы замечать все вплоть до мельчайших подробностей. Так что для вас любовь?..
Мы говорили примерно до тех пор, пока за окном не стемнело. Пока людей на улицах не стало больше, а неоновые огни светофоров насыщеннее. Пока он не протянул свою руку для пожатия, но как только наши ладони соприкоснулись, наклонился и легко поцеловал мою. А потом он просто взял и ушел, при этом сказав, в каком журнале и когда выйдет статья.
Я еще долго думала над его словами, сроднясь с дурацким пуфом-пирожным...
Примерно через месяц после той встречи в кафе, в газетном киоске нахожу представляемый молодым человеком журнал. Борюсь в желанием купить сразу несколько экземпляров, считая, что это - единственная связующая нить между событиями. К тому же, номер является неким алиби перед моими расчетами на собственное помешательство.
Стыдно признать, долгое время мне казалось, что вся эта встреча - не больше, чем выдумка. Фарс. Игра разума. Уж больно нереальным, каким-то аристократичным и далеким от обыденной жизни казался этот человек.
Только закрыв входную дверь квартиры, в нетерпении ищу в оглавлении что-нибудь похожее на тему нашего разговора. Открываю страницу и тотчас натыкаюсь на заголовок статьи. "Любовь? Вы серьезно?" Пробегаю глазами по тексту. Нахожу совпадения с оригиналом. Глупо улыбаюсь и открываю журнал на последнем развороте, искренне надеясь увидеть хотя бы один телефон редакции.
Звоню в редакцию. Спрашиваю, возможно ли каким-то образом выйти на этого Алексея. Получаю вполне удовлетворяющий меня ответ и номер телефона. Закончив вызов, тут же набираю одиннадцать цифр, записанных на тех же глянцевых страницах, что и мои рассуждения. Слышу гудки, тихо посмеиваюсь и понимаю, что нервы мои все-таки не в порядке.
- Слушаю. - откликаются на том конце.
- Здравствуйте, как я понимаю, Алексей?
- Вы правильно понимаете. - отвечает он, и мне отчетливо слышится улыбка в его голосе. Она практически такая же, как в день нашего столь неожиданного знакомства. Лишь только тень непонимания скрывает ее истинное сияние.
- Это Дарья, вы помните, спрашивали меня, есть ли в любви смысл? Статья феерична, мои поздравления.
- Да, кажется, помню. - смеется он в трубку, и я, плюнув на чувство такта, вторю ему. - Спасибо. Знаете, я почему-то был уверен, что вы позвоните.
- Ну что же, значит, я весьма предсказуемый человек. - с напускным разочарованием отзываюсь я.
- Нет, просто вы женщина. - парирует Алексей. - А это многое объясняет.
- Да, наверное. - переступая с левой ноги на правую, поддакиваю, решив, что так будет правильнее... Хотя, ничего не решив. Просто выдав первую пришедшую на ум мысль.
Мой внутренний монолог прерывает воодушевленный голос, четко произносящий слова в телефон.
- Вы не против, например, ланча со мной? Когда вам будет угодно и где.
Притихаю, раздумывая над его предложением. На самом деле и думать было не нужно. Для меня все стало ясно еще там, в обыкновенном рядовом кафе, за традиционным столиком на двоих. На меня и этого невероятного любителя бриолиновых пятидесятых.
- Только если мы все еще на "вы", ну а вы, в свою очередь, в строгом костюме. Простите за тавтологию.
На том конце слышится ясный, одобряющий и дающий ответы на все вопросы смех.