Сторона Шукшинская

                Бикет. 1.


    Дорога… Дороги долговечны, как это ни парадоксально слышать по нашим русским дорожным определениям. Дороги переживают свои многочисленные имена, для них главными являются время и постоянство цели. Им далеко по обочине их внешний вид, как утверждают наши шофера: пускай за качеством своего пути следят люди, попутчики, и раскрашивают свои пути-дороги по своему собственному модному веянию: будет ли дорога та пригодна для гужевого транспорта, вымощенная камнем, а то и просто накатанная; или же трасса своей чернотой станет пробивать тайгу, обманывая шоферов летними миражами-призраками на взгорках, гробя подвески машин весенними нежданными выбоинами и колдобинами. А то разукрасится наш автобан рекламными щитами, заманивающими в бесчисленные супермаркеты и кемпинги на западный манер, и не будут видны за этим магазинным засильем настоящие красоты матушки Природы, не будет должного настроя у водителя для встречи с конечной дорожной целью.

   Если бы не внук…! Ромка – морская душа! Какой напор, какая природная требовательность в его-то год с небольшим! Только начал говорить, а ведь уже нашёл слова для мамы: надо ехать, надо! Не видать бы мне дороги без Ромки, затерялась бы она за бытовухой и надуманными отговорками. «Деда! Деда»! – с придыхом. За руку, крепко, по-мужски: «Дём! Дём»!
   Нет, сам бы я не смог доказать необходимость этой поездки дочери. Обиделся бы на весь мир за непонимание, махнул бы рукой на эту далеко не практичную идею и остался бы навечно в своём саду-огороде, деревом прорастать.
   Стало быть – едем! Едем в далёкие страны с непромерянными лужами! Долгожданная, ожидаемая поездка для души, за неразгаданными тайнами, невыясненными вопросами…

   Чуйский тракт начинается с «Нулевого километра», с «Подковы», выставленной перед музеем пожеланием счастливого пути. «Подкова» воздвигнута перед Бийским коммунальным мостом недавно – это новый тренд Чуйского тракта. Дом же Варвинского, музей, красуется поперёк Чуйского тракта с 1911 года. С начала XXI века этот дом, лицо города, рассказывал гостям Бийска своим неприглядным видом о бесхозяйственности и вороватости новых отцов города. Рассказывал наряду со своим братишкой-одногодком, торговым пассажем купца Второва, сгоревшим и заброшенным в спорах и ссорах на самом высшем международном уровне. Стоило бы признать, что жизнь Бийска меняется понемногу в светлую сторону, отворачивая постепенно от скаредности и рвачества, разворачиваясь к человеку лицом. Музей Чуйского тракта начали реставрировать. Реставраторы доказали уже свой профессионализм на других исторических зданиях Бийска; и я уверен, что вскоре и дом Варвинского будет блистать безукоризненным красным кирпичом, удивляя гостей своей уместностью в сердце Чуйского тракта.
   Пожелаем же нашим строителям-реставраторам успехов в их творческом труде, служащем гордости наших горожан! Пожелаем им честных начальников и ожидаемых зарплат!
   Сам же Чуйский тракт протянулся через тайгу в монгольские степи с незапамятных времён караванной тропой, протоптанной лошадьми и верблюдами. Ещё со времён Тамерлана сохранились сведения о торговых людях, прокладывавших свой путь по Мунгальской тропе, вдоль реки Чуи. Поэтому и стал именоваться этот красивейший в мире путь Чуйским, именем правого притока Катуни. Он растянулся на длинные и долгие тысячу километров, но мы так далеко не поедем: нам до Сростков, до горы Бикет, всего 43км.

                ***

   А начиналось всё с любви…, ведь всё в нашем мире начинается с любви.
   Вздорная дочь Катынг сбежала от своего грозного отца, хана Алтая. Сбежала, не испугавшись убийственных алтайских круч и высот. Сбежала, влекомая неуправляемым чувством, чувством любви. Молодой багатур Бий звал прекрасную Катынг с бескрайних степей предгорного Алтая. Лучший алтайский юноша, Бий, зазывал свою единственную наречённую песнями, и чарующий голос багатура не давал девичьему сердцу ни минуты покоя.
   С тех пор и бегут навстречу друг другу Бий и Катунь. Бегут и встречаются. И вся эта красота жизни продолжается необозримо долго. Охраняют её багатуры, посланные ханом Алтаем за сбежавшей дочерью. Не смогли догнать лучшие воины Алтая спешащую к любимому девушку. Никакая сила не в состоянии нагнать настоящую Любовь! С тех пор и стоят багатуры Сартыклай, Сарлык и Бабырхан, превращённые ханом Алтаем в скалы; смотрят бдительно и строго за алтайскими просторами, чтоб Любовь в этих землях не иссякла, не распылилась бесследно по миру.
    Охраняют Любовь на Алтае и люди. Они сохраняют любовь и красоту в легендах. Сколько их, легенд, сложено о Катуни и Бии! У каждого народа своё сказание, и каждая легенда эта по-своему красива. Строки от народа не бывают бесталанными.

                ***

   А дорога вбегает под колёса и убаюкивает попутчиков без интересов. Убаюкивает своей однотонной серостью, стараясь не отвлекать своих засыпающих гостей толчками от кочек и колдобин. Добрая, хорошая дорога. Люди сделали её на совесть. Умеем же, когда можем!
   -Эй, Ромка! Так не пойдёт! Поспать мы и дома сможем! А здесь, в поездке, во все глаза смотреть надо! Впитывать всю эту красоту! Вбирай её, как можешь, Ромка! Здесь ты не за столом и этикетов от тебя никто не потребует. Можешь помыться-причесаться ветерком из приоткрытого окошка, можешь подмёрзнуть немного и согреться у деда под боком. Можешь удивиться зайцу, рванувшему в кусты, и взвизгнуть во весь голос от восхищения. Кричи, Ромка, кричи! Заливайся от смеха и восторга! Здесь, в дороге, тебя никто не приструнит.
   В дороге чудеса встречаются чаще: они мелькают событиями, будоражат пытливые мысли. Вдруг пробежит знакомая машина: куда спешит, откуда возвращается? Живность какая повстречается в дороге: лиса в азарте охоты рассекретилась спешащим машинам и пытается прыгнуть в кусты, опрометчиво выказывая всю свою рыжую прелесть в расстроенных чувствах. Лось пробежит по обочине, «наперегонки». Только бы на проезжую часть не выскочил!
   Подобные случаи предоставляются скучающим попутчикам всё реже: пригородное зверьё умнеет в опыте и пытается избегать рычащие серые ленты, отдающие неестественными серными запахами. Чтобы приобщиться к дикой природе, сегодня понадобится максимум внимания и не одна пара глаз.
   Даже коровьи стада показываются на зеленеющих взгорках и пойменных лугах всё реже. Сенокосами сейчас редко кто занимается, всё делают машины за косцов – и стога, и смёты. Легче тюк сена купить, чем запасать его загодя. Вот и стоят сегодня коровы в стойлах большую часть своей жизни, жуют неиссякаемый корм, за которым не надо ходить ежедневно в разные стороны. Коровье стадо с пастухом на коне – тоже чудо! Особо для молодых заводящих глаз, обдирающих всё и вся за окном.

   Лешие и кикиморы повылазили из чащоб торгануть своими лесными богатствами проезжающим путникам. Деньги сегодня всем нужны. «Скорую» как вызывать? Народная медицина сегодня плохо работает, не в почёте.
   «Эй, вы, там! Нечисть! Берендеи есть»?

   А вот и щит придорожный, знакомый: «Водитель! Забери попутный груз»! Я-то думал, его срезали! Сколько раз проезжал здесь летом и не замечал его, щит же, оказывается, зарос за ненадобностью. Когда окружившие его кусты потеряли листву, старая ржавая железяка выставилась своей облезлостью и высматривает по своим ненужным давно обязанностям пустые грузовички с трассы.

   Всё это было уже когда-то, и щит придорожный, и дорога сама. Я обо всё этом писал-рассказывал. Так нужно ли повторяться? Говорят, Лев Толстой ни разу не повторился в своих обширных романах.
   А вот Природа любит повторения. Она оттачивает свои гениальные поделки до совершенства, не гнушаясь бесчисленных копирований и повторов. Даже ошибки дублируются – а вдруг и из них выйдет что значимое для эволюции. Всё вокруг похоже друг на друга, и всё индивидуально, в то же время, отличимо и оригинально. Всё стыкуется между собой и взаимодействует. Почему же Иисус так и остался неповторим? Так было надо? Кому? Что-то здесь не так. Не состыковывается эта сказка с природными законами.

   Всё же уснул, Ромка? Наелся дедовых сказок по самое «не хочу»? Понял хоть что из высоких материй, из бредней дедовых? Или так всё пролетело, повскользь, по верхним интересам?
   Да нет! Он всё заглотнул, Ромка. Они ведь не рассуждают, мальцы, не объединяют слова в смыслы. Им интонации важны, чувства, впечатления. Поэтому они и тянутся всюду, хватают что ни попадя – и хорошее, и плохое, и доброе, и злое, страшное и весёлое, простое и непонятное даже взрослым. Всё они понимают! Понимают по-своему, по-детски.
    Неиссякаемые детские интересы к жизни – как их посолишь, так и будет пахнуть жизнь наших воспитанников. Так и будут они жить-существовать.
   Спи, Ромка. Уже недолго. Скоро Сростки.

                ***

   В этом месте Катунь идёт одним руслом, недалеко, и скоро снова расходится на множество протоков и рукавов. Здесь бессчётно рыбных мест, миграционные звериные тропы в прошлом. Благодатные места, притягивающие разночинный люд издревле! Переправа здесь была когда-то, связывающая паромом караванный путь. Вот и назвали русские первопроходцы во главе с демидовским рудознатцем Петром Шелегиным это место «урочище Сросты».
   Хотя раньше эта божья заимка земная называлась местными нехристями «Учук», именем лучника, стрелявшего в богатура Бабыргана, и потерявшего в этих местах три стрелы. А ещё раньше…, кто знает? От безлюдья места эти никогда не страдали: на горе городище стояло, в устье Федуловки, притока Катуни – ритуальный могильник.
   Гора та носила тюркское название «Бёкет» - рыболовное устройство, типа астраханского учуга. Позже это название переименовалось в созвучное русскому «Бекет». Сейчас же местные называют шукшинскую гору «Бикет», снисходительно разрешая называть её приезжим «Пикет». Пикет, он есть в Сростках – это место чуть выше Сросток, в пойме Катуни, по которой течёт речка Федуловка.
   Вот так всё перемешалось в названиях и понятиях у людей за небольшой исторический период, всего-то за каких-то 250-300 лет! И не доказать сегодня сросткинцам, что название их села происходит от слияний путей караванных и речных. С нахрапом, божась, они станут доказывать, что их родное название произошло от слияния сёл Баклани, Низовки, Мордва, Дикари, Голожопка. А ведь докажут же, упёртые…, шукшинские.
   
    Кому верить? Учёным, местным, литературоведам?
   А по-моему, это тот случай, когда верить надо всем. Вся эта информация – легенды и рассказы от разных людей, радость от неповторимых красот природы, запахов, разносимых не застойным беспокойным воздухом, - всё это рисует нам неповторимую картину Сростков.
   Будем же верить всему, откроемся для неоспоримого реализма. Поверим в сказку, в дремучую мистику. Восхитимся природой, удивимся чудесам непознанным. Вбирать будем всё, без разбору! Нам необходимо знать, в чём вырос Шукшин. Только так мы сможем понять его: каким он был, как ему досталась вся эта народная любовь. И вообще – зачем всё это…?


Рецензии

Вот это - самое правильное: давайте верить всем сказкам, легендам, былям, небылицам, сагам, мифам, стихам, поэмам, фантазиям, т.е. - всему устному и письменному творчеству человеков, чем больше их будет, тем богаче история края Шукшинского, а в федеральном масштабе - и всей России! Судя по Вашему описанию природы - места, ну очень, красивые! Спасибо большое, Игорь! Я не прощаюсь. До скорого! Р.Р.

Роман Рассветов   25.06.2016 21:09   •   Заявить о нарушении / Удалить

Здравствуйте, Роман.
Когда это было? Ну да! Зимой. Заставил себя до конца разобраться со своими чувствами к Василию Макарычу, выразить словами несозревшие мысли о нём, о его творчестве, земляках. Вчитался очередной раз в его рассказы с узнаваемыми героями. Иронический "Чудик", любимый - "Охота жить" (наизусть знаю); рассказ обо мне - "Раскас". Так состоялась четвёртая часть моих несостоявшихся размышлений о Шукшине и его родине, Алтае. Всё ещё верю, что придёт доброе время, удастся свести ум с разумом, красоту с мудростью жизни. Пока же разочарования одни, несогласованности, несправедливость. Мешает это всё, не даёт сосредоточиться, вдуматься, заглянуть в душу.

Игорь Бородаев   26.06.2016 07:44   Заявить о нарушении / Удалить