Не подходи к краю

через все запятые, наконец-то, дошел до точки"

Когда ты уехал, стало легче дышать.

В то время я была скорее ироничным мальчиком в потертых джинсах и черных футболках, колючим и мало что замечающим. А ты любил Бродского. Был настолько ироничным, что, казалось, сам должен был давно изрезаться своими словами.

Целовать твои холодные сухие губы, которые говорили столько всего, но никогда не были нежными, было как будто проводить языком по лезвию: чувствуешь вкус собственной крови, но остановиться не можешь.

До встречи с тобой, я думала, как это: кого-то любить?

...это вечное ожидание: осталась неделя, пять дней, два дня, день, 17 часов, два часа, 30 минут, две...где же ты?

Рельсы разбегаются, и все ведут в города. В тот город, где горит твое окно. А я знаю тебя всего и целиком: тонкий шрам от виска к скуле, маленькая родинка на подбородке, и еще две на спине, а волосы на затылке чуть топорщаться, серые глаза, верхняя губа - штрих кисточкой, которую обмакнули в бледно-розовую акварель, длинные пальцы, всегда немного прохладные, если я буду стоять очень близко, то моя голова окажется у тебя под подбородком...

Поезда-поезда-поезда...с разбегу и целовать!

Время сходило с ума: то невыносимо долго тянулось - я постарела на 10 лет, а прошло всего три минуты, а потом невыносимо быстро летело...и снова поезда и ожидание...

не-вы-но-си-мо. Сквозь вечный шум воды твой приглушенный голос: я приеду, когда смогу вырваться. не-вы-но-си-мо. Хочешь, я приеду насовсем? не-вы-но-си-мо.
Я хочу, чтобы у каждого из нас была нормальная жизнь. Я найду, чем заполнить свою. Тебя больше нет в моей жизни.

Когда-нибудь я выучу все языки, прочитаю все книги, просмотрю все фильмы, увижу все спектакли, и мне больше ничего не останется, как признаться себе: я скучаю по тебе.

Но тебя больше нет в моей жизни. Еще столько непрочитанных книг, неувиденных фильмов, непросмотренных спектаклей..